atello [брат  (итал.)],  его  я  жду,  -  проворчал
Федерико, поворачиваясь и шаря в темноте заднего сиденья. Открыв кейс,  он
вытащил оттуда винтовку "беретта". Повернулся назад и стал прикручивать на
ствол глушитель. - И хуже того, на  шоссе  кишат  competitori  [конкуренты
(итал.)].
   - Ага, но мы же лучшие в группе, нет?
   - Гордец  Бернардо,  -  ухмыльнулся  Федерико.  Он  затянул  глушитель,
закрепил оптический прицел и поглядел на  дорогу.  Впереди  старый  фургон
грохотал под виадуком, выбрасывая из-под себя клубы черного  дыма.  Одному
Богу известно, сколько еще миль может пропилить эта старая колымага. А что
это за странная фигура  прыгает  на  заднем  сиденье?  Сообщник  Слаггера?
Наводчик? Помощник? Федерико это не очень интересовало, потому  что  скоро
он закончит состязание одной пулей калибра 7,62 точно в затылок водителя.
   - Опусти оружие, idiota! [идиот (итал.)]
   Бернардо смотрел в зеркало заднего вида, мысленно отмечая, какие машины
идут за  ними.  "Кадиллак".  За  ним  спортивная  машина.  Другие  стрелки
наверняка будут ждать, чтобы первый ход сделали Великие Сабитини. Паразиты
желтокожие. Еще сегодня  утром  Бернардо  заметил  машину,  которая  могла
принадлежать этому узкоглазому Сакамото. Могла  и  не  принадлежать.  Этот
здоровенный черный вездеход подъезжал к сцене, развернувшейся у дома.  Что
означало, что сюда скоро подъедут  и  другие,  наверное,  этот  черный  из
Нью-Йорка, то ли Лавдедди,  то  ли  Лавдей,  в  общем,  как  он  там  себя
называет.
   С соседнего сиденья донесся голос Федерико, тихий  и  низкий  -  верный
знак, что он собрался убивать.
   - Бернардо, amico [друг (итал.)], чуть ближе,  per  favore  [пожалуйста
(итал.)], только чуточку ближе.


   В боковом зеркале Джо  заметил  в  идущем  сзади  седане  два  знакомых
силуэта - две пары широких плеч,  сгорбленных  в  полумраке  салона,  пара
угловатых голов и одинаковые позы, и у него зашевелились волосы на голове.
Мики все подпрыгивал на сиденье, комок  не  утихающей  энергии.  У  Джо  в
животе снова вспыхнул костер, кислотное жжение подступило  к  горлу.  Надо
найти способ высадить мальчишку где-нибудь в  безопасном  месте.  Съехать,
может быть, на ближайшем повороте. Но  "остановка  -  это  теперь  большой
риск, особенно  когда  сзади  братья  Сабитини  ждут  возможности  верного
выстрела.
   - Мики, ты можешь сделать для  меня  одну  вещь?  -  взмолился  Джо.  -
Пригнись и не высовывайся.
   - Я не дам им вас обидеть, Бэтмен!
   - Я это понимаю, но я прошу тебя как друга, как товарища-супергероя.
   - Вам н-н-н-нужна моя п-п-п-помощь!
   -  Послушай,  Мики.  Плохие  парни  у   нас   на   хвосте,   я   должен
сосредоточиться, чтобы их стряхнуть. Так что больше не прыгай тут,  ладно?
Сейчас я  буду  от  них  уходить  на  супергеройском  вождении  и  ядерных
Бэт-реакторах. Так что пригнись и сиди спокойно.
   - Вам н-н-нужна моя помощь!
   - Черт возьми, парень, делай, что я говорю!
   Мики задрожал крупной дрожью.
   - Эти плохие п-п-п-парни все время становятся у меня на  дороге.  Я  им
этого так не спущу!
   Он  рылся  в  кармашках  пояса,  ища  какую-то  бэтменскую  штуку,  или
игрушечный пистолет, или еще какую-то  ерунду,  руки  его  дико  тряслись,
болезнь взяла над ним верх.
   - Я покажу этим п-плохим п-парням!
   - Мики!
   - Убить плохих парней... убить их... убить на месте!
   - Друг, слушай меня! - Джо протянул руку, хватая мальчика за плечо,  но
тот выскользнул.  Он  ударился  о  боковую  дверцу,  выхватывая  из  пояса
пластиковый бумеранг с крыльями летучей мыши.
   - Мики! Черт побери! Пригнись!
   Джо старался удержать автомобиль под контролем.
   Мальчишка яростно дергал ручку окна.
   - Уб-б-бить п-п-пло...
   - Мики, перестань!
   Но было уже поздно. Одним судорожным  движением  мальчик  высунулся  из
окна и метнул бумеранг в висящую на хвосте машину.


   Федерико Сабитини свесился из окна пассажирского  сиденья,  прижимая  к
глазу оптический прицел, пахнущий рекой ветер свистел вокруг его головы  и
рвал воротник рубашки. Тут со стороны фургона в  его  поле  зрения  влетел
какой-то предмет.
   _Летучая мышь?_
   Эта штука на миг затанцевала в воздухе,  болтаясь,  как  осенний  лист,
желтые крылья ее бешено  мелькали.  Потом  она  полетела  точно  к  машине
братьев Сабитини. Федерико опустил винтовку, сел на место и прищурился  на
этот предмет, сердито прошипев:
   - Gherminella? [летучая мышь (итал.)]
   Бумеранг Мики ударил в ветровое стекло и застрял под "дворником".
   Бернардо уставился на него в недоумении.
   - Это что еще за твою мать?
   Федерико был безмолвен и таращился на игрушку, как  на  приземлившегося
альбатроса.
   Бернардо, оскалив зубы, надавил на газ, дрожа от злости и чуть-чуть  от
минутного страха.
   - Этот buffone [шут (итал.)] решил с нами поиграть.
   Федерико кивнул, сморгнув пот, ветер и влагу с глаз, и расправил плечи.
Это уже было личное оскорбление. Убить этого подонка будет делом чести,  а
честь была древней традицией в роду этих братьев. Она текла  в  их  жилах,
она управляла каждым движением. Чем серьезнее  добыча,  тем  больше  чести
мужчине.
   А эта добыча будет самой великой за всю его жизнь.
   Бернардо прибавил скорость и еще ближе подобрался к  фургону,  так  что
даже ощущался запах его  выхлопных  газов.  Федерико  высунулся  из  окна,
поднимая прицел к глазам и наводя перекрестье на корму "понтиака". Он  был
готов стрелять, когда пришло это чувство, зуд под ремнем, точно над правым
бедром. _В том самом  месте_.  Он  опустил  винтовку  и  втянулся  внутрь,
смахивая с глаз вызванные ветром слезы, ругаясь по-итальянски и  почесывая
под пиджаком пятно соединительной ткани размером с оладью.
   Такое иногда случалось, когда Федерико попадал  в  стрессовую  ситуацию
или должен  был  сосредоточиться  на  каком-то  особенно  мерзком  аспекте
работы. Такое было в восемьдесят третьем, когда пришлось  расчленять  одну
бабу, чтобы она влезла в железную бочку в порту Мессины. Такое было  шесть
лет назад, когда его поймали на  складе  конкурирующей  банды  и  пришлось
пробиваться ножом. Каждый раз, когда появлялся этот зуд, работа  кончалась
плохо, грязно, иногда на волосок от собственной гибели. Но  во  всех  этих
случаях он был один, и зуд был мимолетным.
   Сейчас он был с братом, и у Бернардо тоже зудело.
   - Eccola! [Вот оно! (итал.)]
   Федерико с братом переглянулись.
   - Это чувство - у тебя оно тоже? - спросил Бернардо, почесывая бок.
   Федерико угрюмо кивнул.
   Эти пятна были зеркальными - у Бернардо слева, у Федерико  справа.  Они
появились примерно тридцать лет назад после экспериментальной операции  по
разделению  близнецов  в  середине   шестидесятых.   Операцию   делала   в
государственной больнице Сент-Винченцо в Таормине бригада лучших  хирургов
Европы, проводивших показательные операции. Для тех дней она  была  весьма
радикальной и потребовала многих часов под ножом, что десятилетние  братья
Сабитини еле пережили. Но в конечном  счете  операция  оказалась  успешной
настолько, что стала классическим учебным примером  разделения  близнецов,
имеющих общий кишечник и желудок. Сейчас  близнецы  почти  не  ощущали  ее
последствий,  если  не  считать  случайных  запоров  и  время  от  времени
проявляющейся язвы из-за дефектов слизистой желудка.
   Однако в ментальном плане братья Сабитини так и не разделились.  У  них
были общие сны и общие кошмары, они одновременно испытывали одни и  те  же
неврозы, и каждый из них  всем  сердцем  верил,  что  может  читать  мысли
другого.  Они  росли  и  продвигались  вверх  в  иерархии   организованной
преступности, и их неврозы превращались в психозы. Они стали  верить,  что
они ангелы отмщения Господа, что они связаны между собой физически, и  что
они в вечном соревновании друг с другом - кто из них самый жестокий, самый
грубый,  самый  смертоносный.  Они  любили  и  ненавидели  друг  друга   с
одинаковой страстностью. И когда они  оба  одновременно  испытывали  _этот
зуд_, они считали это знамением.
   Серьезным знамением.
   Федерико снова поднял винтовку и  посмотрел  в  светящийся  зеленоватый
тоннель оптического прицела. Перекрестье указывало на несущийся фургон,  и
мягкое покачивание обеих машин водило перекрестье из  стороны  в  сторону.
Федерико задержал дыхание, нацеливая винтовку, живот его надулся,  натянув
ткань спортивной куртки.  Под  штанами  двойной  вязки  по  шраму  ползали
муравьи, и мозг  туманило  дурное  предчувствие,  поглощая  все  мысли,  и
Федерико отогнал его, нацелился  в  виляющую  корму  фургона  и  нажал  на
спусковой крючок.
   Первая пуля ушла вверх, выбив искру из крыши фургона.
   Фургон вильнул на гравий обочины, подняв  темную  тучу  пыли.  Бернардо
выругался и нырнул в пыль,  прилепившись  к  фургону,  как  лейкопластырь.
Глянув на спидометр, Бернардо заметил, что быстро приближается к  скорости
девяносто  пять  миль  в  час.  Федерико  передернул  затвор,  перезаряжая
винтовку, стреляная гильза выскочила на ковер салона. Он снова высунулся в
окно, и тут боковым зрением заметил слева тень.
   "Сааб" вынырнул неизвестно откуда, и солнечный блик от его  бампера  на
миг вывел Федерико из состояния сосредоточенности.


   Машина Профессионала на скорости обошла сицилийцев, потом фургон Джо.
   Через секунду она вернулась в правый ряд и поехала на  несколько  машин
впереди фургона.
   Отсюда открывалась новая возможность.
   Мозг  Профессионала  оценил  дистанцию,  прикинув  вектора,   рассчитав
скорость и баллистику удара, и руки изготовились стрелять  по  сицилийцам,
не тронув идущую перед ними  цель.  Он  не  будет  легким,  этот  выстрел,
учитывая, что в уравнение входят три виляющие на высокой скорости  машины,
но Профессионала это  не  смущало.  Трудности  всегда  были  частью  Игры.
Дыхание Профессионала  стало  глубоким  и  ровным,  рокот  "сааба"  внушал
уверенность, почти спокойствие. Попытка будет сложной - может  быть,  даже
самоуверенной, - но Профессионалу такие предприятия  были  не  в  новинку.
Именно поэтому личность  Профессионала  была  самым  тщательно  охраняемым
секретом всех тайных служб.
   Надо признать, что этот заказ был довольно  странным:  держать  цель  в
Игре как можно дольше. Но  у  Профессионала  не  было  привычки  обсуждать
приказы. Первое правило: никогда не строй догадок об анонимных заказчиках,
оплативших твои услуги.  Такие  действия  ведут  к  неуверенности,  а  это
противоречило modus operandi [образ действий (лат.)]  Профессионала.  Одна
рука Профессионала лежала  на  руле,  другая  -  на  спусковом  крючке,  и
внимательные глаза не отрывались от зеркала заднего вида.
   Пальцы Профессионала болели.
   Никто никогда  не  узнает  ни  того,  насколько  нежными  стали  пальцы
Профессионала, ни того, сколько боли проходит через эти  хрупкие  суставы.
Никто никогда и представить себе не сможет,  как  медлительно  стало  тело
Профессионала, как ожирело, как болезненно потеряло координацию. Ни  друг,
ни враг никогда не видел Профессионала. Фигура Профессионала  сливалась  с
фоном, как хамелеон.
   Приспособление было приделано к подголовнику за  спиной  Профессионала,
устройство собственной конструкции Профессионала,  построенное  специально
для этого задания. Маленькая титановая С-образная струбцина для уменьшения
вибрации. Зажим на треножнике с  резиновыми  прокладками,  откалиброванный
для максимальной точности.  Алюминиевое  зеркало  с  гоночного  мотоцикла,
прикрепленное снизу к зеркалу заднего вида, точно согласованное с прицелом
винтовки.  И  оружие  -   винтовка   русского   производства,   заряженная
недеформируемыми  пулями  в  металлической  оболочке.  Пулями   армейского
образца.
   Очень эффективно, очень разрушительно.
   - Стой спокойно.
   Услышь кто слова Профессионала, вряд ли смог бы  определить,  на  каком
языке они сказаны.


   От угла ветрового стекла "форда" донесся хлопок, и в мгновение ока  оно
рассыпалось  с  приглушенным  треском  подмоченного   фейерверка.   Что-то
пронеслось после этого через салон, и Федерико показалось, что ему на руку
упал кирпич.
   Сидевший за рулем Бернардо услышал крик брата  на  миллисекунду  позже,
чем ощутил на лице брызги жидкости, кровавые брызги.  КРОВЬ!  Кровь  сразу
оказалась всюду - на потолке, в ушах Бернардо, в его глазах, обжигая их, а
на сиденье рядом вдруг завизжал Федерико, визжал, как  девчонка,  винтовку
он выпустил, и она шлепнулась на пол. Бернардо оглянулся.
   - Что это?
   - Мама... DIO! [Боже! (итал.)] Меня подстрелили!
   Федерико дергался на сиденье, зажимая  руку.  Эта  рука  была  сгустком
пульсирующей крови, одного пальца не было, темнело мясо и  блестели  кости
развороченной кисти. Работа  высокоскоростной  пули.  Очевидно,  метили  в
череп.
   - Сучий сукин сын!
   Бернардо вдавил акселератор в пол - а то эта крыса в фургоне смоется.
   Теперь Федерико орал что-то нечленораздельное, из руки хлестало ручьем,
окрашивая салон четвертой  группой  резус-плюс.  Выдернув  дрожащей  рукой
ремень,  Федерико  стал  обматывать  запястье  импровизированным   жгутом,
извергая гневные стоны.
   Эти стоны разожгли ярость Бернардо. Он  ругался  и  рычал,  как  зверь,
вцепившись  одной  рукой  в  руль,  а  другую  протянув  назад,  к  кейсу,
перевернул  его,  рассыпав  патроны  по  всему  заднему  сиденью.  Схватил
пистолет, который попался под руку - автоматический  "ингрэм",  "комнатный
веник" с тридцатизарядной обоймой. Бернардо уже мало что соображал.  Кровь
и стоны затмили его разум. Он щелкнул предохранителем и поставил огонь  на
автомат.
   Выкрикивая ругательства, как боевой клич, Бернардо  высунулся  из  окна
водителя и стал  стрелять.  Подставив  лицо  ветру,  жонглируя  рулем,  он
стрелял, стрелял, стрелял, вопил и снова стрелял.
   Никто не смеет трогать Сабитини!



        "13"

   Джо глянул в зеркало заднего вида  как  раз  тогда,  когда  пули  стали
высекать искры из задней панели кузова.
   - Мики...  черт  возьми!  -  Джо  пытался  вести  машину,  одновременно
прижимая мальчика к полу. - Лежи и не поднимайся!
   - Смерть тебе, Пингвин! - Мальчишка прыгал на  коленях,  стреляя  через
заднее окно из пластмассового пистолета, треск  его  сливался  с  искрами,
вылетавшими из бокового окна, то и дело сверкали  рикошеты.  -  Вот  тебе,
Р-р-р-ридлер!
   - МИКИ, ЛОЖИСЬ!
   Боковое зеркало вдруг взорвалось, разлетевшись  в  звездную  пыль.  Джо
вильнул, и тут же новая очередь сорокапятикалиберного градом посыпалась на
крышу, металл вспучился полосой мелких точек. Джо вывернул руль обратно.
   Мики отбросило к дверце, он снова встал на колени,  бешено  отвечая  на
огонь из своего игрушечного пистолета.
   - С-с-смерть Д-д-д-джокеру!
   - Черт побери, малыш, я приказал тебе лежать!
   Джо потянулся назад и попытался прижать мальчика к полу, но его  правая
рука все еще была слаба.
   Просвистели  новые  выстрелы,  растрескивая  стекло,  выбивая  из  окон
снежные хлопья, жуя металл, сияя голубыми искрами в неярком  солнце.  Мики
вопил каким-то первобытным криком. Джо снова перевел  глаза  на  дорогу  и
вдавил педаль газа в пол, пытаясь выжать из этой твари еще десять  миль  в
час, но пули стучали по корме, угрожая пробить шины.
   - Мать твою!.. - выкрикнул Джо и поискал  глазами  поворот.  Но  увидел
только ровную шероховатую обочину, бегущую рядом с машиной.
   В зеркале заднего вида металлический монстр наваливался на  фургон,  из
водительского окна высунулась массивная фигура, она орала что-то навстречу
ветру и палила из автоматического пистолета, как разжиревший Джимми  Кэгни
в "Белой жаре". На сознание Джо обрушились искаженные образы, воспоминания
о  работе  Сабитини,  показанной  в  спутниковых  новостях,  телевизионные
ужастики из жизни преступного мира - _изрешеченный  пулями  труп  уткнулся
лицом в тарелку, окно штаба избирательной кампании разлетается в пыль  под
градом  пистолетных  пуль,  бухгалтер,  получивший   приходный   ордер   с
расщепленной головкой прямо в череп снизу из пожарного выхода_, - все  это
пронеслось в голове Джо за один миг. Сабитини были машинами для  убийства,
эффективными и неумолимыми. Но это -  эта  ковбойская  эскапада,  поливать
машины на шоссе беспорядочным огнем - в этом не  было  абсолютно  никакого
смысла.
   Стрельба стихла.
   Джо судорожно  сглотнул,  сосредоточился  на  далеком  горизонте.  Надо
подумать, черт побери, _подумать_! Джо пару раз сам исполнял такую  акцию.
Сельская дорога, тихая и  безлюдная.  Джо  вспомнил  клиента  номер  семь,
Романа Сантанджело, киллера из Цицеро.  Джо  помнил,  как  висел  у  этого
паразита на хвосте до самого Луисвилля, пока не вышел на верный выстрел из
"галила" через заднее стекло. И было еще кое-что в деле  Сантанджело,  что
Джо вдруг вспомнил: вибрация. Он  вспомнил,  как  пытался  сделать  верный
выстрел из окна, держа одну руку  на  руле,  другую  на  винтовке,  и  эти
гадские вибрации, передающиеся через подвеску, всегда после девяноста миль
в час, на одной и той же скорости, обязательный вариант для старых колымаг
и арендованных развалин. _На скорости сто миль в час_.
   Вот оно!
   Осознание было как удар молота.
   - Пригнись пониже, малыш, - сказал Джо внезапно, вдавливая  акселератор
в пол. - Сейчас посмотрим, на что способен этот старый Бэтмобиль!
   Джо гнал старый фургон, ругал его, умолял, и  спидометр  медленно  полз
вверх. И начались эти чудесные, выматывающие душу вибрации  в  крестце,  и
они дребезжали в костном мозгу, как отбойные молотки, и  Джо  молил  Бога,
чтобы тачка этих сицилийцев оказалась одновременно и  разболтанной,  и  не
сбалансированной. И он оглянулся через плечо на солнечный блик  на  капоте
"тауруса".
   Снова началась  стрельба,  и  Джо  пригнулся,  а  Мики  вопил,  а  пули
разлетались шутихами разбитого стекла и металлической шрапнели,  и  фургон
дернулся вправо, и все, казалось, погрузилось в медленное движение. Но они
_работали_, черт побери, эти вибрации! Тряска сбила прицел сицилийца, и  у
Джо перед глазами все поплыло на мгновение, и он боролся с рулем, и держал
сотню, и под машиной все дребезжало и тряслось и грозило  развалиться,  но
это сработало,  черт  побери,  эта  благословенная  тряска  сбила  стрелку
прицел.
   У них за спиной взревел дракон.
   Это было как ехать в середине потока изливающегося  из  летки  металла.
Вокруг машины клубились искры,  пули  взрывали  асфальт  со  всех  сторон,
щелкали и звенели по металлу, у Джо в ушах  стоял  оглушительный  звон,  и
все, что он мог делать, - это держать машину на дороге и надеяться.
   Задняя правая шина не выдержала первой, и  ощущение  было,  будто  удар
кулака снизу по позвоночнику, и автомобиль лишился силы.
   - Слушай меня, Мальчик-Чудо! - заорал что есть  мочи  Джо,  сражаясь  с
рулем. - Река! Миссисипи! Как нам добраться до  реки?  -  Обрушился  новый
град пуль, и Джо вцепился в руль, борясь с вилянием пробитой  шины,  держа
автомобиль как можно ровнее. - Скажи, как добраться до реки?
   Мальчик опустил руки от ушей, заморгал, лицо его задергалось,  а  потом
он улыбнулся своей искривленной улыбкой.
   - Вы хотите в-в-в-выехать на Б-б-б-бэт-мост? - крикнул  он,  перекрывая
грохот пробитой шины. Он показывал рукой  из  окна  за  изгиб  дороги,  за
пологий склон, поросший бурьяном. - Это  в-в-в-он  там,  за  этим  холмом.
М-м-м-мой п-п-папа иногда меня т-т-туда в-в-в-озит!
   Джо не стал терять ни секунды.
   - Держись, парень!
   Джо вывернул руль вправо, как раз тогда,  когда  крупнокалиберная  пуля
ударила в левую переднюю шину. Сначала показалось, что фургон  расклеился,
передний конец его занесло по гравию, потом по замощенному  краю  обочины,
фургон завилял на краю, потом стал падать, вниз, вниз,  быстрее,  быстрее,
раненые колеса шлепали как сломанные поршни,  костистые  пальцы  кустов  и
деревьев хлестали по  стеклам  и  панелям,  хрустя,  как  саранча,  солн