ились.
   Софи тихо застонала во сне. Она тоже слышала голоса за окном -  значит,
пора вставать, умываться, начинать новый день.  Плотно  зажмурившись,  она
повернулась на другой бок и тесно прижалась к большому телу Лукаса.
   Забавно. Просто удивительно, как подходили друг к другу их тела. Вот  и
теперь ее  круглый  зад  устроился  между  его  полусогнутыми  коленями  и
животом. Ее плечо удобно нырнуло  ему  под  мышку,  ноги  переплелись.  Он
почувствовал исходящее от нее тепло. Его большие руки ласково коснулись ее
тела. На ней была  тоненькая  ночная  рубашка  -  короткая,  без  рукавов.
Нащупав ее маленькие  груди,  Лукас  с  наслаждением  накрыл  их  большими
ладонями и слегка сжал. Она вздрогнула,  что-то  сонно  прошептала,  потом
ласковым движением сдвинула его руки вниз, к ложбинке между ног...
   - Доброе утро, маленькая школьница, - прошептал он,  чувствуя,  как  по
его позвоночнику пробежало тепло. Софи накануне позабыла надеть трусики, и
теперь он явственно чувствовал ее горячую влажную плоть.
   - Возьми меня, - пробормотала она и потянула его в себя.
   Лукас повиновался.
   Их небольшая медная кровать заскрипела в тишине задней комнаты,  и  это
было как ритм барабана в любимой мелодии  Лукаса.  В  римейке  "Ежедневные
люди", сделанном группой "Арестед дивелопмент".  Ежедневные  люди.  Именно
такими стали теперь Лукас и  Софи.  Ежедневные  люди.  Ежедневная  любовь.
Ежедневно  они  заставляли  останавливаться   время   в   задней   комнате
автозаправки "Оазис Амоко".
   Голоса за окном не унимались.
   -  О  Господи,  -  пробормотал  Лукас,  осторожно  отстраняясь  от   ее
разгоряченного жаркими ласками тела и перекатываясь на спину.
   - Вопят, как в клубе потерянных детей.
   - Ага.
   - Ты сам ими займешься, или мне заняться?
   Лукас уже натягивал штаны.
   - Я займусь, - сказал он, наклоняясь и целуя ее в нос. - Вот уже  почти
два года они были женаты и каждую минуту бодрствования все так  же  хотели
друг друга. - Я сейчас вернусь, ты не глуши мотор, - подмигнул он Софи.
   Выйдя из комнаты, он направился по коридору к  главному  офису.  "Оазис
Амоко" был самой обычной автозаправкой в  пустыне  Невады  возле  Герлаха.
Анхел жил в трейлере и работал с заправочными  колонками  на  две  машины.
Помимо его царства бензина и дизельного топлива, на станции был  маленький
офис и магазинчик. Насчет этого магазинчика у Софи были грандиозные планы,
но туго было с деньгами. Большая часть их сбережений ушла на  адвокатов  и
судебные издержки, когда они почти четыре года назад  сдались  колорадской
полиции. В историю  с  проклятием  никто,  конечно,  не  верил.  Призывали
судебных  психиатров.  В  согласованном   признании   вины   [принятая   в
американском судопроизводстве договоренность  между  судом  и  подсудимым,
когда подсудимый добровольно признается в менее тяжком преступлении, а суд
не  рассматривает  обвинение  в  более  тяжком   преступлении]   всю   эту
сверхъестественную чушь пришлось бросить.
   Теперь, спустя четыре года, они и сами уже в это не верили. Все, в  чем
они теперь нуждались, - это друг в друге.
   Дойдя до офиса, Лукас  распахнул  входную  дверь  и  вышел  на  залитую
солнцем станцию.
   Анхел возился с маленьким  пластмассовым  самокатом,  пытаясь  починить
его. Рядом с ним маленький мальчик в штанишках на бретельках  подпрыгивал,
сердито кричал и сжимал крохотные кулачки. Он явно был недоволен тем,  что
Анхел чинит самокат недостаточно быстро.
   - Пусть едет! - пищал трехлетний малыш. - Пусть колесо едет!
   Приблизившись к ним, Лукас грозно рявкнул:
   - Парни! Семь часов утра! Люди хотят спать!
   - Извини, Лукас, - сказал Анхел. - У Флако небольсая поломка.
   Он вытер выступивший на лбу пот. Анхел был одет в  рабочий  комбинезон,
на груди была надпись: "АНХЕЛ".
   Достав из кармана небольшую отвертку, он продолжал  возиться  с  задним
колесом самоката.
   Малыш рванулся навстречу Лукасу.
   - Папа! Пусть колесо поедет!
   - Осади, ковбой! - Лукас подхватил на руки побежавшего к нему малыша. У
маленького Флако была густая копна черных курчавых волос, кожа цвета  кофе
со сливками, материнские томные глаза и отцовский широкий рот.
   - Папа! Пусть едет! - не унимался малыш, дрыгая ногами.
   Лукас поцеловал сына в лоб и сказал:
   - Спокойнее, ты же мужчина!
   - Пусть колесо едет!
   Лукас осторожно поставил сына на землю, придержал его за плечи и сказал
спокойным, но твердым голосом:
   - Успокойся, Флако. Твой самокат будет готов, когда  будет  готов...  -
Тут Лукас взглянул на Анхела и добавил: - А  к  тому  же  никто  не  любит
людей, которые не могут остановиться хоть на жалкие пять минут.
   Анхел  усмехнулся.  Малыш  нетерпеливо  подбежал  к  своему  сломанному
самокату.
   Встряхнув головой, Лукас направился к офису. На полпути он увидел,  что
за стеклянной дверью стоит Софи и ждет его, потягивая утренний  кофе.  Она
уже была одета в свой рабочий комбинезон, и Лукас не мог сдержать  улыбки.
Никогда она не была так довольна.
   Довольна тем, что может оставаться на месте.
   Шагая к двери, Лукас испытывал точно такое же чувство.