аривали  также,  что  она,
наполовину парализованная и выжившая из ума, доживает свой век в  каком-то
приюте для престарелых. Кто-то всерьез считал ее самой настоящей  ведьмой.
Даже Саманта мало что знала о своей двоюродной бабушке.
   По мере того как приближался назначенный  срок  бракосочетания,  Мелвил
стал всерьез беспокоиться, что семья Мосби, и  в  особенности  престарелая
Ванесса, может что-нибудь подстроить, чтобы свадьбы не было.
   И вот три дня назад худшие опасения Мелвила подтвердились.
   Он возился со своей машиной, меняя в двигателе масло, когда позади него
раздался странный звук и кто-то похлопал его по плечу. Мелвил обернулся  и
тут же получил сильный удар в челюсть. Он хлопнулся всей спиной на  машину
и сполз на землю. Нападавшего он не успел  разглядеть,  поскольку  потерял
сознание тут же.
   - Очнулся я уже в машине...
   Голос Мелвила, пропущенный сквозь радиоэфир,  явно  принадлежал  вконец
отчаявшемуся человеку, из последних сил цеплявшемуся за спасательный плот.
   - И что было потом? - спросил Лукас, не веря ни единому слову.
   Софи,  сидевшая  рядом  с  ним  за  рулем,  с   напряженным   вниманием
вслушивалась  в  рассказ  Мелвила.  Она  забыла  даже  стряхнуть  пепел  с
сигареты, и он изогнулся китайской змейкой,  какими  играют  дети  в  День
Независимости.
   - Вот тут-то  и  началось  самое  странное,  -  сказал  Мелвил  заметно
дрогнувшим голосом. - Очнувшись, я понял, что прусь куда-то, как долболоб.
Кто-то  вдвинул  меня  за  руль  моего  "камаро"  и  пустил  катиться   по
Дольфин-стрит...
   - Ага, ну и что?
   - В салоне машины  было  полно  какой-то  фигни,  сиденья  были  чем-то
исписаны, будто кто-то обмакнул пальцы в жидкое дерьмо,  а  потом  исписал
все поверхности! Потом до меня дошло! Все эти звездочки, магические слова,
заклинания, всякое прочее дерьмо...  Кто-то  наложил  на  меня  проклятие!
Наверное, старая сука Дега! Эта сука и наложила на меня проклятие! Было  и
еще кое-что другое...
   Лукас щелкнул кнопкой передачи:
   - В каком смысле - другое?
   Пауза. Потом в треске статических помех голос прорезался вновь:
   - Я понимаю, что ты ни хрена этому не поверишь, но я  точно  знаю,  что
все это дерьмо взяли из чьей-то могилы - прах, засохшие цветы и  еще  одна
штучка...
   Софи и Лукас переглянулись. Торопливо выплюнув изо рта  сигарету,  Софи
схватила микрофон:
   - Откуда ты знаешь, что все это взято из чьей-то могилы?
   - Просто знаю, - донесся голос. - По запаху всей этой дряни,  по  тому,
как волосы у меня встали дыбом... ну, я понял, что все это сделала  старая
сумасшедшая расистка, эта сука Дега.
   Последовала долгая пауза.
   - И что ты стал делать? - нарушила молчание Софи.
   - Первым делом взял в свои руки управление машиной, решив  остановиться
у первого же уличного телефона, чтобы позвонить в полицию и Саманте. Но  я
знал, что случилось что-то плохое, и очень  плохое...  Я  чуял  беду  всем
своим нутром, и когда остановился и вышел из машины, чтобы позвонить,  тут
я понял, где собака зарыта.
   Снова последовала пауза. Софи подождала несколько  секунд,  потом  тихо
произнесла в микрофон:
   - Говори, Мелвил, мы тебя слушаем.
   - Я остановил машину, - раздался  сдавленный  голос  Мелвила.  -  Потом
вышел  и  попытался  набрать  нужный  номер...  но...  не  знаю,  как  вам
объяснить... я никак не мог заставить  себя  стоять  на  месте...  не  мог
остановиться. Должен был вернуться в этот проклятый "камаро" и ехать...
   Мелвил замолчал, и прошло еще несколько  минут,  прежде  чем  он  снова
заговорил. На этот раз в его голосе звучали слезы:
   - И тут я и обнаружил записку.
   Софи и Лукас снова переглянулись.
   - Записку? Какую записку?
   - Эта чертова бумажка торчала из бардачка. На  желтой  бумаге,  темными
чернилами, изящным мелким почерком. Я  сразу  понял,  что  это  от  старой
ведьмы Дега! В записке сообщалось,  что  они  Саманту  забрали  обратно  в
Мобил, а мне остается  только  молиться,  потому  что  отныне  я  обречен.
Остальное было написано латинской абракадаброй...
   Лукас откинулся на спинку сиденья, прикрыл  глаза  ладонью  и  тихонько
рассмеялся:
   - ...ребята в белых халатах уже на подходе...
   Софи сердито шикнула на него.
   - И вот уже почти трое суток, - продолжал Мелвил, - я все  еду  и  еду,
пытаясь найти Саманту, получить от кого-нибудь помощь... Но Саманта словно
исчезла с лица земли...
   Софи щелкнула микрофоном:
   - А как вышло, что у тебя еще не кончился бензин?
   - А я медленно проезжал мимо  заправок,  бросал  заправщикам  деньги  и
умолял их залить в бак моей машины галлон бензина, а сам выл от боли,  как
младенец.
   - От боли? - Лукаса заинтересовала сложность этого бреда.
   - От боли, - подтвердил сдавленный голос. - Когда я останавливаюсь,  на
меня откуда-то изнутри волнами накатывает страшная боль. И с каждой  новой
остановкой все сильнее... И такое чувство, словно...
   Внезапный взрыв помех заглушил голос Мелвила.
   Лукас протер глаза и щелкнул выключателем:
   - Эй, Мелвил! Ты слышишь меня? Куда ты пропал?
   Из динамика донеслись стоны и всхлипывания Мелвила:
   - Неужели вы не поняли, что я говорю? Не можете распознать  дьявольское
проклятие, когда вам о нем говорят?
   Лукас решил, что хватит.
   - У меня есть для тебя хорошие новости, командир. Проклятий не  бывает,
Мелвил, компрендо? Ты жертва самовнушения.
   Тишина в ответ, только двигатель гудит да шины шуршат.
   - Мелвил, ты слышишь меня?
   Тишина.
   - Вызываю Мелвила, отзовись, Мелвил!
   Снова тишина.
   Лукас взглянул на сидевшую за рулем  Софи.  Она  неотрывно  глядела  на
шоссе, но на ее лице читалась напряженная работа мысли. Облизнув губы, она
взяла у Лукаса микрофон:
   - Мелвил, если ты нас слышишь, откликнись! Прием.
   И снова никто не ответил. Некоторое время  в  кабине  был  слышен  лишь
радиофон да ровный шелест  всех  восемнадцати  колес  тягача  с  прицепом.
Обернувшись к Лукасу, Софи сказала:
   - Извинись перед ним.
   - Чего?!
   - Парень тебе двадцать минут рассказывал о своей  беде.  Бред  это  или
нет, но он открыл тебе свою душу, а ты? Ты в ответ  просто  плюнул  ему  в
лицо! Прошу тебя, Лукас, сделай это для меня, не  для  него.  Прошу  тебя,
извинись перед ним!
   Лукас недовольно поморщился:
   - О Боже ты мой...
   Потом взял микрофон и щелкнул переключателем:
   - "Черная Мария" вызывает Мелвила... Браток, извини, что я так на  тебя
наехал...
   Он переключился на прием  и  стал  ждать  ответа.  Наконец  послышались
сдавленные рыдания, и слабый голос Мелвила произнес:
   - Ты ни в чем не виноват... Трудно поверить в то, что я рассказал,  но,
клянусь Всевышним, это чистая правда!
   - Мелвил, - мягким, успокаивающим голосом начал Лукас, - представь себе
на минуточку, что мы хотели бы тебе помочь. Что  бы  ты  хотел,  чтобы  мы
сделали?
   - Заправьте мою машину на ходу, -  после  долгой  паузы  тихо  попросил
Мелвил.
   Бросив быстрый взгляд на Софи, Лукас сказал:
   - Не понял тебя, Мелвил, повтори!
   - Я сбавлю  скорость  до  двадцати  -  двадцати  пяти  миль  в  час,  -
лихорадочно стал объяснять Мелвил, -  а  вы  как-нибудь  сумеете  вставить
заправочный шланг в мой  бак,  который  расположен  сзади.  Я  уверен,  вы
сможете! С полным баком я продержусь на ходу всю ночь.
   Закрыв глаза, Лукас сказал:
   - Мелвил, послушай, если то, что ты рассказал, действительно  правда...
если ты действительно не можешь остановиться, то такая  заправка  на  ходу
только оттягивает  неизбежное.  Рано  или  поздно  тебе  все  же  придется
остановиться.
   - Но я надеюсь... - пробормотал Мелвил,  -  я  молю  Бога...  если  мне
удастся продержаться еще одну ночь, Саманта все  же  найдет  меня,  а  она
знает, как снимать прокля...
   - Послушай, - перебил его Лукас, - мне бы очень не хотелось...
   Внезапно Софи схватила его руку и прошептала:
   - Выключи микрофон, мне нужно тебе кое-что сказать.
   - Погоди минутку, Мелвил. - Лукас выключил микрофон и обернулся к Софи.
В зеленоватом внутреннем  освещении  она  была  похожа  на  призрак.  Губы
поджаты, глаза смотрят на дорогу. Лукасу было отлично известно, что значит
такое выражение лица Софи. Завертелись шестеренки женской хитрости.
   - Лукас, а ты в самом деле такой азартный игрок, каким хочешь казаться?
- В голосе Софи слышалась неприкрытая подначка.
   - Ты о чем?
   - Ставлю сотню баксов, что тебе этого не сделать!
   Лукас был просто ошеломлен:
   - Да брось ты!
   Софи ехидно улыбнулась:
   -  Успевать  ко  времени  нам  некуда,  заказы  нас  не  ждут,  и  едем
порожняком. Мне это до смерти наскучило, а ты жиреешь и стареешь. Я ставлю
две сотни баксов, что ты не сможешь заправить машину этого парня на ходу!
   Лукас чуть не застонал от ее слов. Он просто не верил своим ушам!
   - Да ты представляешь, что с нами  сделает  дорожная  полиция  за  этот
фокус?! Черт побери! Полиция штата наверняка уже слушает Мелвила всю ночь.
Ты хоть понимаешь, чем это может кончиться?
   - В гробу я видала всю дорожную полицию.
   - Тебе легко говорить, не тебе в случае чего  задницу  подставлять.  Не
успеешь глазом моргнуть, как наша лицензия тю-тю!
   Софи все так же ехидно улыбалась:
   - Две сотни баксов, что не сможешь.
   Лукас почувствовал,  как  внутри  у  него  что-то  перевернулось.  Софи
отлично знала его слабое место и уже не в первый раз на него давила.  Года
два назад на одном складе в Лаухлане, в Неваде, она втравила его в покер с
высокими ставками - неосторожность, которая стоила Лукасу шестисот  баксов
да еще и новехонького комплекта брызговиков в придачу. В  другой  раз  она
поспорила с ним на три сотни баксов, что  он  не  сумеет  вписать  тяжелый
"кенворт" в очень крутой поворот у  Эстес-парка  в  штате  Колорадо.  Пари
Лукас выиграл, но разбил при этом боковое зеркало  и  проколол  две  шины.
После того случая он осторожно относился к подначкам Софи.
   Поджав губы, Лукас сказал:
   - У тебя всего-то денег доллар девяносто восемь центов.
   - Не веришь? Загляни в мой кошелек!
   - Не полезу я в эту авантюру.
   - Эх ты, мокрая курица!
   - Ладно, проехали.
   - Ты просто боишься.
   - Дай мне отдохнуть от женской психологии!  -  Лукас  достал  маленькую
сигару и снова закурил. - Я бросил держать пари еще в прошлую пятницу.
   - Да ладно тебе! - не унималась Софи.
   - Я сказал "нет"!
   - Признайся, - улыбнулась Софи,  -  тебе  все  же  любопытно:  а  вдруг
получится?
   Лукас раздраженно хмыкнул, притворяясь, что уже забыл о ее предложении.
Однако,  по  правде  говоря,  ему  действительно  было  весьма   любопытно
поглядеть на этого Мел вил а - хотя бы для того, чтобы убедиться, что  все
это розыгрыш. Кроме того, в словах Софи имелась определенная доля  истины.
Со временем Лукас действительно стал  скучновато-осмотрительным,  старался
поменьше рисковать и ждал времени, когда накопит достаточно денег и сможет
уйти на покой.
   Конечно же, все это были  лишь  рассудочные  и  неискренние  доводы.  А
истинная причина была одна - само пари. Азарт игрока.
   - Вот интересно мне знать, - выдавил наконец Лукас,  глядя  на  Софи  и
восхищаясь ее улыбкой Чеширского кота из "Алисы  в  Стране  Чудес".  -  Ты
пытаешься втянуть меня в эту авантюру,  чтобы  помочь  парню,  или  просто
хочешь еще раз посмотреть, как я  буду  строить  из  себя  дурака,  как  в
прошлый раз?
   Софи ненадолго  задумалась,  а  потом  ответила,  что  того  и  другого
поровну.
   Лукас расхохотался и спросил:
   - А кто же будет потом вытаскивать нас из тюрьмы?
   - Ты что-нибудь придумаешь! - еще шире улыбнулась Софи.
   - Крыша у тебя съехала...
   - Не тяни волынку, Лукас.
   - Ну почему я?.. - простонал он, не выпуская сигару изо рта.
   - Мое последнее слово - две сотни баксов.
   Лукас бессильно опустил голову. Это означало, что он сдался под напором
Софи. Дело было сделано, пари - заключено.
   - Черт бы меня побрал, - пробормотал Лукас и протянул руку к  отделению
для перчаток, где хранилась пачка маршрутных  карт  и  описаний,  стянутая
резиновым кольцом. Вытащив нужную карту, Лукас внимательно разглядел ее и,
взяв в руки рацию, вызвал Мелвила:
   - Ладно, браток! Сегодня у тебя счастливый день.
   После недолгой паузы в ответ раздалось:
   - Спасибо, друг! Черт побери! Спасибо,  "Черная  Мария"!  -  но  вместо
облегчения в голосе Мелвила слышалась невыносимая боль.
   - А теперь слушай двумя  ушами,  Мелвил,  -  сказал  Лукас,  отчеркивая
ногтем черту на карте. - Тащи свою телегу обратно до развязки дороги  И-24
с семьдесят девятым шоссе. Ты все понял?
   - Понял, "Мария".
   - Мы примерно через пятнадцать минут наберем тебе горючки и нагрянем  в
гости. С черного хода.
   Треск статики, потом дрожащий голос Мелвила:
   - Я там буду.
   Лукас взглянул на Софи, закатил глаза к небу и сказал в микрофон:
   - Конец связи, Мелвил. Скоро увидимся.
   Положив трубку, Лукас отключил рацию и устало вздохнул:
   - То-то все мы повеселимся...



        "3. КАЖДАЯ СОБАКА"

   В середине ночи для шерифа Дика Баума существовало только  два  способа
достигнуть должной  степени  подъема,  лежа  рядом  со  своей  благоверной
супругой, которая была таковой уже двадцать три года.
   Во-первых, можно  уговорить  Глорию  надеть  те  ярко-розовые  трусы  с
дыркой, которые его брат Мейнард притащил весной семьдесят  девятого  года
из Французского квартала и подарил ради  хохмы  Бауму  на  ежегодном  балу
полиции округа Пеннингтон. За десять  лет,  что  прошли  с  того  времени,
Глория надевала их трижды, и  каждый  раз  у  Баума  немедленно  наступала
сильная эрекция, длившаяся гораздо  дольше  обычных  десяти  -  двенадцати
минут.  К  сожалению.  Глория  была  дородной  женщиной,  и   новинка   не
соответствовала строгим стандартам качества суперподдерживающего  белья  с
двойной прошивкой от "Лейн Брайант", которое она носила. После трех смелых
экспериментов розовые панталончики стали  напоминать  изрядно  потрепанную
щенячью игрушку.
   Во-вторых, можно было пустить в ход фантазию. В золотые школьные годы в
Бартонвилле Баум был невероятным фантазером, особенно в области либидо.  В
восемнадцать лет он обожал девушек из стриптиза, чьи надувные тугие  груди
отвечали всем проснувшимся и не проснувшимся  мечтам  юного  Риччи  Баума.
Потом,  после  двух  лет  в  колледже  и  успешного  экзамена  на   звание
полицейского, ему стали нравиться сирены  кинематографа.  Глория  Хенкель,
верная подружка Дика Баума, запросто превращалась в  его  мечтах  в  Энджи
Дикинсон в мокрой  тенниске  или  Джанет  Лей  в  стальных  наручниках.  В
семьдесят седьмом, когда Баума избрали шерифом, а с Глорией  они  отметили
десятилетний юбилей супружеской жизни, героинями сексуальных фантазий Дика
Баума стали женщины из реальной жизни. Теперь  Глория  превращалась  то  в
длинноногую контролершу из кинотеатра за углом, то в рыжеволосую адвокатшу
из окружного суда.
   Но в данный момент Глория приняла облик смуглой итальянки-регистраторши
из зубной клиники Питерборо.
   "Mi amore", - прошептала воображаемая итальянка Бауму на ухо,  и  вздох
ее затрепетал в темноте спальни.
   У Баума зашевелилось между  ногами.  Повернувшись  на  бок,  он  обеими
руками притянул к себе Глорию. Она, вздохнув спросонья, погладила  его  по
редеющим волосам. Баум осторожно стянул с ее плеч тонкие бретельки  ночной
сорочки, открывая взору пышную  грудь.  В  пробивавшемся  сквозь  портьеры
лунном свете он не замечал  следов  растяжек  на  ее  груди,  не  видел  и
проступившей тонкой сеточки голубоватых вен и мелких  морщинок  на  шее  и
ключицах. Сейчас Глория была для него женщиной  из  его  фантазий,  и  это
вполне устраивало их обоих.
   - Здравствуй, веселая штучка, - хрипловатым голосом  прошептала  Глория
и, слегка раздвинув ноги, притянула к себе  мужа.  Тот  был  готов.  Ерзая
коленями, он приготовился вводить. От Глории пахло кольдкремом, но Дик тут
же представил себе, что от нее пахнет терпкими духами итальянки.
   - Возьми меня, дикий жеребец, - прошептала Глория.
   И тут раздался пронзительный, прерывистый сигнал бипера.
   - О нет, только не сейчас, - застонал Баум, с трудом пряча возбужденное
мужское достоинство в трусы.
   Это  был  сигнал  служебного  полицейского  бипера,  прикрепленного   к
поясному ремню, который  лежал  на  кресле  рядом  с  кроватью.  Наверняка
чрезвычайное происшествие.
   - Черт побери, - пробормотала Глория, с досадой отворачиваясь от  Дика,
- только я вообразила, что ты - Джеймс Бролин!
   Взглянув на жену, Баум криво усмехнулся. Убрав с ее  лба  уже  начавшие
седеть волосы, он наклонился и поцеловал Глорию в нос. Неохотно вернув ему
поцелуй, Глория натянула лямочки ночной сорочки.
   Пейджер продолжал сигналить.
   Дотянувшись до ремня, Баум отключил бипер и  посмотрел  на  часы.  Было
почти четыре часа утра. Он подошел к телефону и набрал номер  полицейского
участка.  Небольшого  роста,  приземистый  и  короткошеий,   Баум   чем-то
напоминал небольшой автомобиль немецкого производства: квадратные челюсти,
резкие  черты  лица,  кирпично-красный  загар  -  лицо  как  из   гранита.
Впечатление - портили костлявые незагорелые ноги, выглядывавшие из широких
трусов.
   После третьего сигнала в трубке раздался голос дежурной. Она  доложила,
что с ним срочно хотел поговорить Делберт Моррисон, помощник шерифа.  Баум
велел соединить его с помощником,  и  спустя  несколько  секунд  в  трубке
раздался голос Моррисона:
   - Приветствую вас, шериф! Как дела?
   - Делберт, у  тебя  должны  быть  чертовски  серьезные  причины,  чтобы
поднимать меня с постели в четыре часа утра!
   - Шериф, на двадцать четвертом шоссе затевается какая-то  заварушка!  Я
слышал об этом по сканеру минут десять назад.
   Баум потер кулаком глаза.
   - Слушаю.
   В голосе помощника звучала неподдельная тревога:
   -  Пара  водителей-дальнобойщиков  готовится  дать  небольшое  цирковое
представление. Они собираются заправить бензобак какой-то машины прямо  на
ходу!
   - Повтори еще раз!
   - Я говорю, что они  собираются  заправить  топливом  машину  какого-то
пацана  прямо  на  ходу,  не  останавливаясь!  Налицо   нарушение   правил
федеральной комиссии связи и создание аварийной обстановки  на  дороге!  И
это только начало!
   - Это точно? - Баум бросил взгляд на  Глорию,  которая,  обернувшись  и
подперев подбородок кулаком, внимательно наблюдала за мужем.
   Человек на другом конце провода был для Баума вечным гвоздем  в  стуле.
Молодой,  добросовестный  и  наивный,  Моррисон  вел  себя,  как  чересчур
активный породистый щенок. Он  тащил  шерифу  каждый  старый  ботинок  или
дохлую птичку, какие только попадались ему на обочине отсюда и  до  самого
Мемфиса. К сожалению, никого другого сейчас у Баума не  было.  Его  второй
помощник, Арлин Вильямс, знающий свое дело чернокожий парень  из  Атланты,
на этой неделе слег с гриппом, и шерифу  пришлось  распределить  дежурства
между собой и неуемным Моррисоном.
   - Шериф, я вам точно говорю,  заправка  на  магистрали,  и  люди  будут
вывешиваться из машин! Может возникнуть крайне опасная ситуация!
   Баум широко зевнул и потянулся, ощущая боль в спине.
   - Похоже, это работа для полиции штата.
   -  Но  эти  ошалелые  дальнобойщики  направляются   к   Пинкнивилльской
развязке!
   - И что с того?
   - Это округ Пеннингтон, шериф!
   - И что?
   - Это наша юрисдикция, шериф!
   Баум  вновь  посмотрел  на  жену.  Глория,  потеряв  всякий  интерес  к
происходящему, уже спала. Баум сокрушенно покачал головой, молча проклиная
свое невезение. От былой эрекции осталось только воспоминание. Спина  была
покрыта остывшим потом.
   - Так что ты говорил, Делберт?
   - Я говорил, что мы должны подавить  этот  инцидент  в  зародыше,  пока
никто не пострадал!
   - Делберт, ты помнишь, что  оказалось  в  прошлый  раз,  когда  ты  бил
хвостом,  услышав  по  сканеру  обрывки  разговоров?