не собирался в этом признаваться.
   - Лирики впереди не будет. Только если на уровне "Приди,  приди,  мой
милый, с дубовой, пробивною силой". А жена есть, люблю ее. Сыну четыре с
половиной. Как-то заболел, подлец, и говорит мне: "Ты у нас  балаболка".
А потом: "Я устал от тебя жить!" Женился еще на третьем курсе.  А  после
того как мы на "Тютюнске" чуть не гробанулись,  супруга  ужасно  испуга-
лась, что без алиментов останется. И теперь, кажется, меня тоже  полюби-
ла. Ученая, работает в почтовом ящике.  После  многолетних  исследований
они открыли воду в арбузе. Но оказывается, вода бывает сорока разных ви-
дов. И Сталинскую премию им пока придержали.  Сейчас  супруга  уточняет,
какая именно вода в арбузе. А должность мою на отряде назовем  для  тем-
ности так: "Военный советник". Теперь, если тебе,  лейтенант,  про  меня
все ясно, давай спать.
   Ранним дождливым утром мы высадились на безлюдной  станции  Энской  и
зашлепали по грязи искать свои кораблики.
   Стояли они тесной грудой в глухом уголке порта.
   Шесть новеньких "СС", которых пригнали сюда с  Балтики  Беломоро-Бал-
тийским каналом. Я пошел на 1 4138, а правнук дедушки  Крылова  -  на  1
4139.
   У трапа вахтенного не было. Я поднялся на палубу, прошел в надстройку
и несколько раз крикнул: "Ау! Ау! Ау! "
   Никто не откликнулся. Я поблагодарил бога за то, что знаю  расположе-
ние судовых помещений, ибо именно подобный кораблик мы  спасали  полгода
назад и я нормально на нем тонул, вцепившись  в  бортовой  отличительный
огонь.
   Дверь командирской каюты была заперта. Я постучал.  В  двери  щелкнул
замок, потом она распахнулась, и  на  пороге  возник  мужчина  в  нижнем
белье, с пистолетом "ТТ" в руке. Это оказался  капитан-лейтенант  Мерца-
лов, с которым мы были шапочно знакомы по совместной службе в  отдельном
дивизионе Аварийно-спасательной службы.
   Я доложил, что назначен на "СС-4138" штурманом.
   - Вам в предписании к кому приказано  явиться?  -  спросил  командир,
пряча пистолет под подушку.
   - К капитану первого ранга флаг-штурману Рабиновичу,  товарищ  коман-
дир!
   - Вот к Рабиновичу и являйся, а потом стань на вахту к  трапу,  а  то
временные экипажи уехали, и я здесь один кукую. Какая-то сволочь уже по-
жарную лопату сперла.
   Якова Борисовича Рабиновича, который в данный момент проживает в  Ле-
нинграде, руководит Обществом книголюбов, является владельцем  лучшей  в
СССР личной морской библиотеки и всегда готов подтвердить каждое слово в
этом рассказе, я нашел на флагманской "СС-4132".
   Никогда и нигде больше не встречал флотского офицера с  такой  шикар-
ной, адмиральской макаровской  бородой.  Нервно  дернув  себя  за  адми-
ральскую бороду, флаг-штурман спросил:
   - Лейтенант, вы на своем корабле уже были?
   - Так точно, был.
   - Ну и, гм... как там Мерцалов? В полную сиську?
   - Никак нет, товарищ капитан первого ранга! Как стеклышко! Только  на
борту нет ни одного матроса, и потому одну пожарную лопату уже украли!
   - Вы здесь плавали, лейтенант? - поинтересовался каперанг.
   - Никак нет. Первый раз увижу Белое море и Онежский залив!
   - Гм, - сказал Рабинович и  задумался,  посасывая  клок  своей  адми-
ральской бороды.  -  Но  на  спасении  рыболовного  траулера  "Пикша"  в
Кильдинской салме это вы были в должности штурмана?
   - Так точно!
   - Ну, я вас помню, помню еще на аварийной барже,  когда  она  пыхнула
голубым дымком... Это могло быть?
   - Так точно!
   Рабинович решительно выплюнул кончик бороды и сказал:
   - Отправляйтесь на свой корабль. И постарайтесь ничему из того, что с
вами может в ближайшем будущем случиться, не удивляться. Можете идти!
   В малюсенькой, с иллюминатором над самой водой, темной и сырой каютке
штурмана на "СС-4138" я, свято исполняя приказ-совет начальника АСС Бли-
нова, сразу навел марафет и уют, повесив над столом вырванную из старого
"Огонька" "Данаю" Рембрандта. Затем перешвырял в иллюминатор, в  близкую
воду, пустые лимонадные бутылки, оставшиеся от предыдущего хозяина  каю-
ты. Забортная вода была так близко, что бутылки не плюхали.
   Через час пришел Коля Дударкин и сквозь беззвучный смех сообщил,  что
я уже не штурман, а помощник командира "СС-4138".
   Я ему не поверил и пошел к Мерцалову. Тот прорычал, что это  действи-
тельно факт, а не реклама.
   Я взял портфель с бритвенным прибором, парой белья и зубной щеткой  и
перебрался в каюту помощника, которая была расположена выше и  выглядела
повеселее. Там, свято исполняя приказ-наказ Блинова, навел уют,  повесив
над койкой "Маху раздетую" Гойи и перекидав  за  борт  энное  количество
пустых бутылок из-под боржоми. Бутылки плюхали в  мутную  воду  довольно
гулко. Я добавил к ним целый ящик каких-то лекарств, которые  оставались
от бывшего хозяина, и задумался о том, что следует делать помощнику  ко-
мандира, если никакого экипажа на корабле нет?
   Камбуз, естественно, тоже не работал, а жрать  хотелось  уже  ужасно.
Когда хочется жрать, лучший выход спать. И я прилег на койку, любуясь на
"Маху раздетую".
   Через часок опять пришел Дударкин-Крылов и под большим секретом сооб-
щил, что поплывем мы вовсе не в Мурманск, а в Порт-Артур  и  вернемся  к
родным пенатам не раньше, нежели через несколько  месяцев,  если  вообще
вернемся: есть слушок, что всех нас оставят служить на Дальнем  Востоке.
Пока я пытался осмыслить услышанное, Коля добавил, что пришел  приказ  о
назначении меня уже старшим помощником командира "СС-4138".
   - Ты меня, подлец, начинаешь догонять: я до старпома год лез! - заме-
тил Дударкин-Крылов.
   И я понял, что, несмотря на смешки, говорит он и на сей раз правду.
   И, свято исполняя приказ-наказ капитана I ранга Блинова, перебрался в
каюту старпома, где навел уют, повесив на переборке "Бой при Синопе" Ай-
вазовского и выбросив в  иллюминатор  энное  количество  пустых  бутылок
из-под кефира. Звука от их падения в каюте старпома уже  почти  не  было
слышно.
   Коля оставил мне мемуары Витте, банку тресковой печени, пачку печенья
и ушел. (По приказу ВМС 1 58 от 30 июня 1949 года офицеры на Севере  по-
лучали ежемесячно доппаек: 1200 граммов сливочного  масла,  600  граммов
печенья и 300 граммов рыбных консервов.)
   Ночь я спал беспокойно.
   Утром вызвал командир. Лик у Мерцалова тоже был утомленный.  Командир
сказал, что видел разные там Порт-Артуры и Дальние Востоки в гробу,  что
он не мальчишка, что у него трехстороннее воспаление легких, что  он  не
такой дурак, как кое-кто в кадрах думает, что он выезжает в  Североморск
в Штаб флота, а пока есть приказ мне принять от него командование.
   И я поставил автограф на следующем уникальном документе, копия  кото-
рого сейчас перед моими глазами:
   "02 июля 1953 года. Порт Энск
   АКТ
   Нижеподписавшийся командир "СС-4138" капитан-лейтенант Мерцалов В. Н.
по приказанию нач-ка АСС СФ капитана I ранга Блинова сдал корабль лейте-
нанту Конецкому В. В.
   Техническое состояние корабля хорошее. С кораблем сдано все полностью
имущество согласно ведомостей снабжения и приемочного акта от 14.06.1953
г. от перегонной команды, за исключением пожарной лопаты.
   Шхиперское имущество, полученное в Ленинграде, на корабле  полностью.
Акт от 29.06.53 г. 1 155 с картами и книгами тоже сдан.
   Сдал: кап.-л-т Мерцалов.
   Принял: л-т Конецкий".
   Сочинял всю эту чушь я, а не Мерцалов, ибо по причине  трехстороннего
воспаления легких он был в таком состоянии, что и расписался-то  с  тру-
дом.
   Но вот не помню: упомянул ли я пожарную лопату со скрытым черным юмо-
ром или на полном серьезе? Кажется, без всякого юмора. Когда  принимаешь
на лейтенантские плечи корабль водоизмещением 318 тонн, длиной  38  мет-
ров, мощность двигателя 400 сил, средняя осадка 2,5 метра, ширина 5 мет-
ров, скорость на полном ходу 10,5 узла, и когда ты до  этого  командовал
лишь шестивесельными шлюпками, то юмор улетучивается.
   Мерцалов тщательно спрятал во внутренний карман кителя акт с моим ав-
тографом и ушел на поезд.
   Я перебрался в каюту командира и, тщательно исполняя  приказ-наказ...
ничего я исполнять не стал. Командирская каюта и так была шикарная - ша-
гов десять по диагонали, ковер! Полог на койке! Шторы из темно-вишневого
панбархата!
   2
   Вся наша искпедиция Весь день бродила по лесу. Искала искпедиция Вез-
де дорогу к полюсу. Винни-Пух
   На спасатель с полдороги был возвращен балтийский экипаж, который пе-
регонял корабль в Энск. С одной стороны, это было мое счастье и спасение
- офицеры, матросы, мотористы уже знали корабль. С другой  стороны,  эти
люди были обозлены донельзя: вместо  питерских  и  кронштадтских  родных
квартир им предстояло идти на Дальний Восток. К тому же все офицеры были
старше меня, командира, по званию. Старпом был  старшим  лейтенантом,  а
механик даже инженер-капитаном третьего ранга.
   Вечером флагман великой армады капитан второго ранга Морянцев, мужчи-
на маленький, но решительный, собрал комсостав на совещание.
   Этакий своеобразный совет в Филях.
   Морянцев объявил, что на подготовку к выходу в море нам дается десять
часов. В 07.00 третьего июля мы снимаемся на Архангельск, где будет про-
исходить дальнейшая подготовка к переходу через Арктику на  ТОФ.  Всякая
связь с берегом прекращается. За употребление на корабле спиртных напит-
ков - трибунал. Командиры кораблей сейчас же получат личное оружие.  Ни-
каких писем домой о нашем маршруте быть не должно.
   На кителе Морянцева были колодки боевых орденов во вполне достаточном
количестве.
   Решительность командира - великолепная штука. Сразу сжались кулаки  и
челюсти - раз такое дело, пройдем и Арктику, и Тихий океан!
   - Вам, лейтенант Конецкий, обеспечивающим назначаю капитан-лейтенанта
Дударкина-Крылова. До Архангельска вы пойдете  головными.  Одновременно,
по представлению капитана первого ранга Рабиновича, ваш корабль назнача-
ется настоящим аварийно-спасательным на время всего перехода на  Дальний
Восток.
   Я получил тяжеленный "ТТ" с полной обоймой  патронов,  расписался  за
него, затянул пояс потуже и почувствовал себя Нельсоном перед Трафальга-
ром. Коля засунул пистолет в чемоданчик. И мы с ним вышли в белые сумер-
ки северной ночи.
   На причале поджидал флаг-штурман Рабинович.
   - Гм, Виктор Викторович, - сказал Яков Борисович и зачем-то надел оч-
ки. Может быть, затем, чтобы я лучше видел его насмешливые глаза. -  Ка-
кие у вас есть поручения в штаб АСС?
   Я попросил ускорить высылку продовольственного и  денежного  аттеста-
тов.
   - Обязательно, - пообещал Яков Борисович, наматывая  на  указательный
палец клок макаровской бороды. - Счастливого плавания, товарищи офицеры.
В душе я вам завидую. И вашей молодости, и предстояшему вам делу.
   Замечательный миг моей жизни. В душе, сердце и печенке все пело:
   Лейтенант, не забудь, Уходя в дальний путь, По морям  проплывая  впе-
ред...
   Дударкин шагал рядом довольно угрюмо. Наконец сказал:
   - Слушай, ты, конечно, свершил карьеру, которая даже мне не  снилась,
но...
   - И без всяких Золотых Рыбок, Коля! - не удержался я.
   - Между нами, девочками, Витя, у этих корабликов обшивка  толщиной  в
ноготь, а к арктическим льдам они имеют такое же отношение, как я к  ту-
рецкому султану, - заметил Дударкин.
   Какая мелочь! Я не испытывал никаких страхов, готов был  схватить  за
шкирку Полярную звезду и перекинуть ее из Малой Медведицы в Южный Крест.
   - Мне не нравится твое жеребячье настроение. Морянцев, конечно,  бое-
вой мужик, но неужели ты не понимаешь, зачем и почему он  поставил  тебя
головным на переходе в Архангельск?
   - Ну, поставил и поставил...
   Он объездил заморские страны, Совершая свой дальний  поход,  Переплыл
все моря-океаны, Видел пальмы и северный лед...
   - Вся армада - балтийцы, а мы - североморцы. Только ты и я -  северо-
морцы. Балтфлот списал сюда тех, от кого желал избавиться. Они все обоз-
лены перспективой службы на ДВК.
   - Ну и черт с ними!..
   И не раз он у женщин прелестных Мог остаться навеки в плену, Но  шеп-
тал ему голос невесты...
   - На наших лайбах допотопные механические лаги да паршивые  магнитные
компасы - и это все, Витенька. А здесь и летом такие туманы, что их  но-
жом режь. Если мы, головные, обыкновенно и  нормально  подсядем  на  ка-
кую-нибудь баночку, то следующие за нами в кильватер бравые балтийцы  на
меляку уже не сядут. Товарищ Морянцев шлепнет якорь и будет смотреть ин-
тересное кино: как твой "СС-4138"  сидит  на  меляке  и  какие  действия
предпринимает во спасение... И вообще, понимаешь ли, кто толком не  зна-
ет, в какую гавань плывет, для того и нет попутного ветра. Эту сентенцию
не я изрек. Это изрек Сенека. Когда я своими словами пересказал древнего
философа Морянцеву, он так обозлился, что откусил мне пуговицу на мунди-
ре. Учись, молодой и красивый  лейтенант,  в  некоторых  случаях  любить
ближнего, только пока он далеко...
   Конечно, все это не дословно, но холодок ледяного душа,  пролившегося
тогда на мою восторженную душу, и сейчас ощущаю.
   Есть азбучная  истина:  пока  ты  какой-то  там  помощник  командира,
собственный корабль кажется  тебе  маленьким,  прямо-таки  ничтожно  ма-
леньким по сравнению с разными там лайнерами или танкерами и ты за него,
малютку, стесняешься. Но как только вознесло на мостик в роли командира,
так сразу замухрышка роковым образом начинает увеличиваться в  размерах.
И у тебя руки дрожат со страху, и ты абсолютно не можешь понять, как это
раньше твой гигант умещался у развалюхи причальчика?
   Мне было двадцать четыре года и двадцать восемь дней, когда я поднял-
ся в рубку и кораблик под моими ногами стремительно начал  удлиняться  и
расширяться - точь-в-точь дирижабль, который надувают газом на  стапеле.
Но, к сожалению, взлететь кораблик никуда не мог - он  был  рожден  пла-
вать, а не летать.
   В глазах у меня десятерилось, и - ужас какой! - я осип. Надо: "Отдать
кормовые!", а я хриплю: "О-о-о! ...ые! "
   - Эй, пираты! - заорал правнук кухарки дедушки  Крылова.  -  Слушайте
сюда! Отходим на носовом шпринге! Отдать кормовые! А вы, товарищ  коман-
дир, будьте любезны, если вас, конечно, не затруднит, пихните, когда до-
ложат, что корма чиста, вот эту штучку на самый  малый  вперед!  Штучка,
кстати говоря, рукояткой машинного телеграфа называется - это-то вы  еще
не позабыли?.. Право на борт! Товарищ командир, если вас  не  затруднит,
поставьте ручечку обратно на стоп, а теперь чуток назад ее пихните! Так!
Очень хорошо, ребята! Отдать носовой! Товарищ командир! Разрешите  доло-
жить, что мы на данный момент куда-то поехали, но  не  забывайте,  пожа-
луйста, что мы пока задним ходом едем... Стоп машина! Малый вперед! Цель
в дырку из бухточки!
   И мы поплыли.
   Никаких вам гирокомпасов, радиопеленгаторов, радаров. Никаких прогно-
зов погоды на факсимильных картах. Ну, и, кроме Луны, тогда у Земли  еще
не было никаких других навигационных спутников.
   Только мы вышли в залив, как флагман Морянцев вызвал меня  по  УКВ  и
сообщил, что у них на борту лишний матрос,  и  матрос  этот  принадлежит
мне, и потому надо всем лечь в дрейф, а я должен подойти к нему,  Морян-
цеву, и забрать этого чертового матроса к едрене фене.  Фамилия  матроса
была Мухуддинов. Он был знатный чабан где-то в  альпийских  лугах,  имел
орден Красного Знамени за трудовую доблесть и смертельно ссорился с боц-
маном Чувилиным В. Д., который недвусмысленно пообещал спихнуть знамени-
того чабана за борт, как только мы окажемся на достаточно глубоком  мес-
те. Такая перспектива Мухуддинова не устраивала, и он с моего судна  уд-
рал на флагманское.
   Естественно, Морянцев еще поинтересовался тем, как,  почему  и  каким
образом я умудрился не проверить перед выходом в море наличие  на  борту
экипажа.
   - Давай, Витя, швартуйся к нему сам, - сказал Коля. - Начинай  привы-
кать.
   Итак, первая в жизни швартовка. И не к причалу, а к  другому  кораблю
на открытой воде. Правда, штиль был мертвый, но все равно другой корабль
- это вам не твердый неподвижный причал. И я крепко поцеловал  Морянцева
левой скулой в правую.
   - Без тебя, Витька, я умру, а с тобой тем более! - одобрил маневр Ко-
ля, покатываясь в очередном приступе беззвучного смеха.
   Знаменитого чабана перекинули к нам на борт, и я довольно удачно отс-
кочил от Морянцева полным задним...
   Белая ночь - будь она трижды неладна! В белые ночи маяки не горят,  и
опознать их по световым характеристикам: проблесковый, группо-проблеско-
вый и так далее - нет возможности. Надо маяки знать визуально или  срав-
нивать натуру с рисунком лоции, а ракурс лоцманских изображений вечно не
тот...
   О! Сколько пота я стряхнул со лба в эти белые волны!  И  как  занятно
сейчас - пожилому и умудренному - рассматривать "Записную книжку штурма-
на" тех времен, которую я вел согласно правилам штурманской  службы,  но
не совсем по правилам.
   На первом развороте:
   "Строй кильватера, дистанция между кораблями 2 кабельтова".
   "Обязательно прочитать "Огни" Чехова, 1888 г.".
   "Веер перистых облаков и усиление зыби указывают на приближение штор-
ма".
   "В Тихом океане странная медно-красная окраска неба  после  заката  и
увеличивающаяся продолжительность сумерек - признак урагана".
   "У Жижгинского маяка могут встретиться плоты в большом  количестве  -
обязательно выставить впередсмотрящего".
   "Рандеву, если все растеряются в тумане, - Куйский рейд".
   На следующей странице, сразу после строгих "ПРАВИЛ  ВЕДЕНИЯ  ЗАПИСНОЙ
КНИЖКИ ШТУРМАНА", где указано: "З. К. Ш. является официальным  служебным
документом, по которому можно в любой момент проверить, откуда  получены
данные, послужившие для тех или иных расчетов", - следует такая моя офи-
циальная запись: "Лицо - серое, как истрепанная обложка книги.  В  конце
рассказа он напьется".
   Дальше идут уже серьезные расчеты.
   До Архангельска доплыли нормально и отшвартовались в Соломбале.
   "Соломбала, 15.07.1953 г. Здорово, дорогие ребятки! Я все-таки гремлю
в направлении Камчатки. Ледовые прогнозы хорошие. Вообще настроение бод-
рое, но отсутствие шинели и кальсон немного угнетает мой флотский дух.
   Сейчас принимаем на пароход годовые запасы  продуктов  и  пр.  Бедлам
грандиозный...
   Что умоляю сделать? В мой майдан уложить вещи, перечисленные на  обо-
роте. Майдан зачехлить, отвезти на вокзал и сдать проводнице  какого-ни-
будь поезда, который идет из Мурманска в Архангельск. Проводнице  объяс-
нить, что по прибытии я ее встречу и она получит семьдесят  пять  рублей
за перевозку чемодана и шинели. Фамилию и номер  проводницы  записать  -
для устрашения.
   Ребятки, сделайте это в день получения письма! Иначе мне хана.
   Перечень шмоток: логарифмическая линейка (в центральном ящике каютно-
го стола), справочники штурмана малого плавания, стаканчик  для  бритья,
"Этюды по западному искусству" Алпатова и свисток (обязательно!). Он ви-
сит на иллюминаторе за занавеской. Все остальное барахло, особенно: кор-
тик, облигации, оружейную карточку, книги - уложите  в  ящике  над  моей
койкой и закройте на ключ. Пакет с тетрадями и письмами заверните получ-
ше и тоже уберите куда-нибудь подальше от глаз начальства.
   Сообщите, пожалуйста, за кем числятся мои альпаковые штаны, канадка и
сапоги. Не помню, за кораблем они или за мной? Свитер, который входит  в
этот спасательный комплект, будет возвращен,  если  я  сам  когда-нибудь
вернусь.
   Привет командиру, всем нашим матросикам. Спасайте меня, SOS! Жду  те-
леграмму о высылке вещей.
   Виктор".
   "Уважаемая Любовь Дмитриевна! Здравствуйте!
   Насчет Вашего сына могу сообщить, что в июле он  находился  в  Архан-
гельске. Дальнейшее пребывание его пока неизвестно. Куда, зачем, на  чем
он пойдет, тоже неизвестно. Если что узнаю, обязательно  сообщу.  Вы  не
беспокойтесь, все будет хорошо, и в конце 1953 года он будет у вас дома.
   ВРИО командира в/ч. Ст. л-т Басаргин".
   Не думаю, чтобы это