Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Детективы. Боевики. Триллеры
   Детектив
      Бондарь Александр. Альфонс -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  -
зубами щелкать. А Вася все держит. Скандал получился. Васю за хулиганство и упекли на годик. Интересный он парень. И характер в нем есть, как видите... Ну что тут скажешь? Действительно, симпатичный вроде парень. Вызвал я его к себе в каюту для обстоятельного разговора. Входит парнишка в замызганной спецовке, смущается, переступает рваны- ми ботинками и старается не смотреть мне в глаза. - Сколько у тебя, морской бродяга, классов? И какова твоя специальная подготовка? - Да я еще не морской бродяга. Хочу только. А классов чуть меньше пя- ти. - Что ж так мало? - Не удалось у меня с учебой, - говорит. И впервые мне в глаза пос- мотрел. Открытый взгляд, чистый. - Батьку, - говорит, - немцы убили. Матка состарилась чего-то рано очень. И все болеет, болеет. Хворь из нее вовсе не уходит лет десять, как война случилась. Сестренка зато у меня уже в седьмой класс ходит. А я вот подрабатываю. Давно уже подрабатываю. Ну, я, как это начальству в таких случаях и положено, говорю, что ученье - свет, а неученье - тьма, и надо всем учиться. Он сразу согласился, что это правильно, и стал просить: - Я учиться когда-нибудь буду. А пока вы меня на работу примите. Как вернусь с вашего плавания, может, сразу куда-нибудь и учиться пойду - на курсы какие нибудь. Возьмите меня. Возьмите в море. - Ну, а пальцы свои где оставил? - спрашиваю. Он вздохнул, потеребил вихры, потом махнул рукой: мол, была не была. - Проиграл, - говорит, - в карты. - Так-так. Это уже в колонии, что ли? - Там. Из-за фамилии. Чтобы в соответствие привести. Заставили урки. - Зачем же ты, Вася, тигра за хвост трогал? Нехорошо ведь это. Амо- рально как-то. - Трудно мне вам рассказать, - говорит Вася. - Не умею я хорошо расс- казывать. - Нет, - требую, - сядь вот сюда на диванчик и объясни. Мне очень ин- тересно знать. Вася сел, расстегнул воротник. Я дал ему папироску. - Скучно мне тогда было как-то так, знаете. Скучно, товарищ капитан. Вот и все. - Как так: все? - Ну, вернешься из экспедиции домой. А там все скучно так, кисло как-то. Матка болеет. Ругает, что денег мало присылал, что непутевый я у нее народился. Верка все клянчит чего-нибудь. Ребята-дружки поразъеха- лись или учатся. Отстал я от них, отвык. А учиться... ну не лезет ничего в башку, товарищ капитан. И получается, будто кто окошко в комнате зако- лотил. Вот я и... Получилось как-то так... - Все понятно, - говорю я. - А теперь отвечай мне честно. Значит, как вышел ты из тюрьмы, тебя на прежнюю работу не взяли? Вот ты на северный перегон и подался. Здесь, мол, всех берут, люди нужны. Так? - Так, товарищ капитан. Они - геологи мои - алмаз ищут. Секретное это дело. И не берут меня. Морально я разложился, - так мне объяснили. А я хочу путешествовать. Я с детства хочу путешествовать. - Готовить-то умеешь? - Умею я, товарищ капитан. Очень даже хорошо готовлю, - сказал Вася быстро и убедительно. - И щи, и кашу, и лепешки. Вечером я стоял на палубе, глядел на онежские сумерки и думал о том, что до отхода остается двое суток. Впереди длинные переходы, трудное плавание во льдах, а дух у меня уже не тот, чтобы всему этому радо- ваться. Я и не заметил, как рядом очутился наш новый кок. Он стоял в той же позе, что и я - нога на кнехте, локти на леере, - и тоже смотрел, как сгущаются над водой сумерки. Не люблю я смотреть на такие вещи с кем-ни- будь вместе. - Товарищ капитан, у меня труба дымит, - сказал мой новый кок и сплю- нул за борт. - Ну, - сказал я, - и что? - Дымит у меня труба, товарищ капитан. - Наверное, надо прочистить. - А и верно! - почему-то обрадовался кок и поддернул свои новые синие штаны. Старпом уже выдал ему робу. Я ушел на берег и вернулся поздно. Там от города до судостроительного завода километров пять. Автобус не ходил: весенняя грязь по колено. Пришлось пешком. Ботинки после этого похода можно было в местный крае- ведческий музей ставить. Пробираюсь я от трапа к себе в каюту мимо камбуза, слышу - там железо звякает. Вот, думаю, прав старпом: молодой кок, но старательный. Трубу чистит даже ночью. Ранним утром кто-то стал дергать меня за ногу. Открыл глаза и вижу, что это наш судовой механик. - Что вы, - говорю, - спятили, что ли, механик? - Полундра, - отвечает. - Разобрал ваш уголовник весь пароход на час- ти. И клотик с мачты отвинтил уже, и киль теперь начинает из шпангоутов выбивать. - Вы, Роман Иванович, в своем уме? - В своем. В своем собственном. - И смотрит на меня, как тюлень на белого медведя: с тоской и злобой. Надо сказать, Роман Иванович был очень недоволен своей судьбой. Он думал, что по солидным годам, по со- лидному опыту его на какой-нибудь большой пароход назначат, а его засу- нули ко мне на сейнеришко. Вот он и злился на все вокруг и раздувал все неполадки. Как говорят - нездорово их преувеличивал. Ну, думаю, и сейчас преувеличивает. Не мог мальчишка за одну ночь весь сейнер разобрать на части. Невозможно это. - Разобрал ваш новый кок пароход на части, на мелкие кусочки, - пов- торяет механик со злорадством. Из водопроводной трубы на камбузе теперь бьет артезианский фонтан! - Воткните, - говорю, - в артезианский фонтан пробку и не мешайте мне отдыхать. Ваше это дело - забивать пробки, а не мое. - Конечно! Ваше-то только их выковыривать. - Это уж намек какой-то нехороший. Идите, забейте пробку, а днем мы еще побеседуем. Сами вы подписывали приемочный акт, сами принимали такой пароход, который за два часа мальчишка может на части разобрать. Тут механик еще посердился немного и ушел. А я прислушался - и действительно, вдруг слышу: шумит где-то вода, сильно так шумит. Еще потонем прямо здесь, у причала, думаю. Обидно как-то: прямо у причала потонуть в грязной воде. Быстренько встал, оделся, прихожу на камбуз. А там дымовые и всякие другие трубы на полу лежат. Только одна плита и цела. На плите кок си- дит. Увидел меня и облизывается от возбуждения. - А вы, - говорит, - товарищ капитан, неправы были. Вовсе даже и не надо было трубу чистить. Я теперь как разобрал все, то и понял. Это просто наверху крышка есть в трубе. Чтоб дождь и снег не попадал. Так она, эта крышка, наполовину прикрыта была. Вот и дым. - Какого же лешего ты другие трубы трогал? - спрашиваю я у кока. - Раньше-то, в поле, все проще было, - оправдывается он. - Там кос- терчик разведешь - и все тут. А здесь устройство. Я его изучал на прак- тике. В это время появился старпом. - Войдите, - просит, - в коковое положение, не сердитесь на него. Я знаю, что вам давеча механик наговорил про Ваську. А я вам скажу, что выхлопные газы из главного дизеля вместо атмосферы почему-то на камбуз попадают, так это механику ничего... И пошел-поехал на Романа Ивановича говорить всякие штуки. Не любили они друг друга почему-то. В общем, пришлось до самого выхода в море камбуз ремонтировать и ко- манду кормить по-прежнему на берегу в столовой. А Васька, чтобы показать, как он старается, все сложные обменные ком- бинации с продуктами устраивал. Мы последние дни ходили от причала к причалу: то воду брали, то топливо, то балласт. И приходилось стоять ря- дом с разными судами. Вот Вася это и использовал. Еще швартовые не зак- репили, а уже слышно: - Эгей, дядя! Ползи сюда поближе! - кричал наш кок соседнему коку. - Ползи, ползи сюда. Успеешь миски помыть. - Чего ты гавкаешь, щенок? - отзывался какой-нибудь поседевший над кастрюлями повар. - Чего ты, щенок, гавкаешь? - Дядь, ты случаем раньше в ресторане не работал? - Да, а что? - спрашивал повар и, вытирая руки, спешил к борту. Ибо каждый корабельный кок работал когда-нибудь в первоклассном ресторане и любит вспомнить об этом. - А в каком ресторане, дядя? - В "Приморском" во Владивостоке. - Ух ты. В "Приморском"! Это хорошо. А томатный соус у тебя есть? - Есть а что? - Давай на томатный сок менять? Кругом собирались матросы. Они у меня были совсем молодые - курсанты из средней мореходки, практиканты. Приходил и старпом. Внимательно (как бы не продешевил чего кок) слушал, потирал небритые щеки. Василий Михай- лович твердо верил, что небритые мужчины нравятся девушкам больше. Прав- да, в море, где девушек нет совсем, он еще реже беспокоил себя бритвой. В перебранке и торговле проходил час. Потом Вася тащил к себе на кам- буз бутыль томатного соуса и от радости напевал что-нибудь. Занятный он был парень, Васька. И пел задушевно. Особенно удачно у него получалось: "Я - цыганский барон! У меня много жен..." Но что бы Вася ни пел, песня ему в работе не помогала. То клейстер из фигурных ма- карон у нас на обед, то тюря из сушеной картошки. Он очень старался приготовить что-нибудь поприличнее, наш новый кок, часто показывал всем свое свидетельство об окончании поварской школы в Ленинграде. Мне даже стало казаться, будто он не кончал ее. Плохо еще было, что Вася не имел привычки к морю, и когда у Святого Носа прихвати- ло нас хорошим штормом, так даже клейстер из фигурных макарон он не смог приготовить. То у него все сгорит, то перевернется, то плиту чаем зальет и угли уже не раздуть. Двое суток мы только консервы и сухой хлеб ели. Сам же Вася вообще ничего не мог взять в рот. Тяжело он переносил море - едва ноги передвигал. Но моряк мог бы из него получиться. Душевные дан- ные для этого были у Васи: в койку он не лез - прятаться под одеяло от своей слабости не хотел. Чуть живой ползет по трапу в кубрик к матросам. - Ребята, - хрипит, - а что я вспомнил сейчас! Очень даже веселая ис- тория. Посмеетесь, может быть. В кубрике выбрасывает от качки ящики из рундуков и мигает свет. А Ва- ся уцепится за поручни на трапе и рассказывает слабым голосом: - Вот был у нас в экспедиции один парень. Двухлетнего оленя сшибал с ног. Зайдет с бока, как фуганет олешу плевком в морду! Тот брык - и с копыт долой. И не шевелится больше. Это, значит, нервный шок называется. Здорово, ребята? Или вот еще случай... Ну, ребята и заулыбаются. Будто не было бессонных ночей, промокших сапог и сырых простынь на койках. А пока Васька про оленя рассказывает, у него в кастрюльках только пепел остается. Но ребята не злились на него за плохой харч. Полюбили его ребята. Не знаю за что, а полюбили. И прощали многое - и сухомятку, и тюрю из суше- ной картошки. Да, так вот. Поддаваться морю Вася не хотел. Боролся со слабостью. Дым из камбузной трубы задувало ко мне на мостик и в самую непогоду. Но одного дыма мало. Дымом не пообедаешь. Механик делал мне по десять сцен на дню. - Что ваш кок коптит? Только пачкает небо этот уголовник. А я есть хочу! Я в том уже возрасте, когда надо питаться регулярно. Мне по дого- вору нормальная пища положена, а где она? Где пища, я вас спрашиваю? - Вы же видите, - растолковываю ему, - кок прилагает усилия. А это и есть главное. Кок даже по ночам не выходит из камбуза. Вася действительно по ночам в камбузе сидел. Это однажды сослужило нам хорошую службу. Я еще на стоянке механику говорил, что надо грузовую стрелу смайнать до самого трюма и закрепить в лежачем положении намертво. А Роман Ивано- вич уперся и говорит: "Нет!" Показывает мне заводской чертеж, на котором походное положение стрелы указано под сорок пять градусов к мачте. - Если заводские инженеры так решили - значит, точно, - говорил мне механик: он авторитетам очень сильно верил. Ну, вот, когда у Святого прихватил нас норд-ост, то оттяжки у стрелы не выдержали и лопнули. Тяжелый стальной блок стал с борта на борт по воздуху летать, и вся стрела тоже. Вася той ночью сидел у себя в камбузе и все пытался сварить что-нибудь. Вдруг по стенке камбуза как ахнет этот блок. От удара краска и пробковая изоляция посыпались Васе за шиворот. Васек чувствует: случилось что-то неладное. Выбрался из камбуза. Ночь мокрым ветром насквозь полна. Пена через низкий фальшборт хлещет. Волна с полубака накатом идет по палубе. Тучи над головой летят так быстро, будто ими из пушки выстрелили. Свист и грохот вокруг. В такую кутерьму и бывалый матрос не сразу поймет, в чем дело. Но Вася понял. Подскочил к машинному люку - он ближе всего от камбуза расположен, - крикнул механи- ку, что стрелу сорвало, а сам полез к мачте. Как его блок не угробил - это только Вася да тот блок знают. Механик потом рассказывал, что, когда он вылез из машинного отделе- ния, Вася уже по стреле карабкался. А стрела с борта на борт переклады- валась, и от креплений оттяжечных осталось одно только воспоминание. - Щенок беспалый! - заорал Роман Иванович. - С ума ты съехал, что ли? Сейчас за борт улетишь, стерва! А Вася и ответить механику на грубые слова ничего не мог - так Васе на стреле трудно держаться было. Добрался он до конца стрелы, съехал по тросу на блок, обхватил его. Тут и я вышел на палубу. Вижу, летает по воздуху наш новый кок и время от времени кричит что-то совсем вроде не- цензурное. А механик все хочет Васю за ногу ухватить, но никак это у не- го не получается. - Вот видите, - кричу я механику, - неправы вы, Роман Иванович. Нужно было опускать стрелу до самого низа, а потом уже крепить. Я вам сколько раз говорил об этом! А вы все заводским авторитетам поклоняетесь... Потом мы поймали кока за ноги, на блок набросили петлю и стрелу зак- репили. Механик после этого случая еще больше настроился против Васи. Будто кок был виноват в том, что оттяжки у стрелы не выдержали и Роман Ивано- вич оказался неправ. Вскоре кончился у нас запас печеного хлеба, который мы взяли в Бело- морске, и надо было Васе печь новый хлеб. Но к этому делу кок отнесся как-то странно. - Может, вместо хлебушка лучше жарить лепешки? - спрашивал он у стар- пома. Старпом к тому времени уже начал косо поглядывать на Васю. За про- дукты отвечал он, старпом. А перерасход продуктов уже большой. В непого- ду кормили команду консервами. По тридцать рублей старыми деньгами в день обходилась эта пища на каждого человека, - консервы вещь дорогая. А положен арктический паек по двенадцать рублей. Естественно, что насторо- жился мой старпом. - Какие, - говорит, - лепешки? Ты что, Беспалов, твердо решил оста- вить меня при расчете совсем без монеты? На лепешки ведь надо уйму масла и все прочее. А нам еще три месяца в морях болтаться. Пеки хлеб. И не шути больше так. Чтобы выдал завтра первую плавку, и все тут. А то вот, - и кулак показывает. На следующий день приходит Вася ко мне на мостик. Ветер начал сти- хать, море успокаиваться. Но Вася стоит и весь дрожит. - Товарищ капитан, невозможно сейчас хлебушек печь. Поверьте мне, то- варищ капитан. Я же так... так стараюсь... Я... Я все лучше хочу как... А в духовке кирпичи повываливались от шторма, и горит хлебушек, как только его туда сунешь. А старпом "пеки" говорит, и все тут. - Вася, давай честно, ты вообще-то умеешь выделывать хлеб? Вася стоит, беспалую руку сует под мышку, греет. Лицо у него серое, мешки под глазами набухли и отливают голубиным пером. - Умею, - говорит, делать хлеб. - А сам смотрит куда-то в небо. И та- кую тоску я почувствовал в нем тогда. - Нужно, - говорит, - глины огнеу- порной, чтобы вмазать кирпичи обратно. - Ну, ладно, - отвечаю. - Придем вот скоро на остров Вайгач. Станем в бухте Варнека. Там достанем глины. Вечером к земле подойдем. Это для мо- ряков всегда большое событие. Вот и укрась его вкусным ужином. Доставь ребяткам маленькую радость. Работа-то в море, сам видишь, трудная, мок- рая, грязная. - Если б я... если бы я, товарищ капитан... - Но не договорил тогда Вася, вздохнул и полез с мостика вниз. Пришли на Вайгач. Я стал под борт к флагманскому судну, договорился насчет бани для команды, отправил людей за глиной для духовки, а коку приказал идти готовить на камбуз флагмана, чтобы не терять времени. За ужином собралась вся команда. После бани все чистые, довольные. Один трудный этап пути остался за кормой. Вася занял на другом судне хорошего хлеба. На следующей стоянке - у Диксона - обещал отдать. И сам ужин у Васи получился просто великолеп- ный. Сухую картошку он, видно, пропустил через мясорубку и напек из нее то ли котлетки, то ли пирожки. И залил все это томатным соусом. Красиво выглядит в мисках и вкусно. Сварил еще уху из трески с клецками и кисель на третье. Шумят ребята мои, радуются. Наконец-то, мол, Васька проявил свои та- ланты, это ему морская встряска мозги поставила на место. И хотя за иллюминатором хмурое небо и дождь лупит, но у нас в ка- ют-компании хорошо, весело. За тем ужином почувствовал я, что есть у ме- ня на сейнере команда. Не просто люди разные - мотористы, матросы, - а команда. Сбило их, сшило, спаяло море. Радостное такое чувство от этого. Даже механик размяк и рассказал веселую историю про своего знакомого, который якобы написал труд о родимых пятнах и их роли в жизни красивой женщины и хотел получить за этот труд звание кандидата наук. Все смеялись. Один кок мрачный ходил. Только спрашивал у всех: "Доба- вить? Добавить?" Через день выбрали якоря и двинулись дальше. Только прошли Югорский Шар - и сразу во льды попали. Полоса тяжелых льдов миль в сорок. Ледоко- ла с нами еще не было, и мы в этих льдах мучились целые сутки. Промерз я, стоя на мостике, изнервничался. Бьют нас льды, а Вася рад. Во льдах не качает, волны нет. Печку отре- монтировали на Вайгаче, и Вася печет хлеб. И все мы, как на его возню посмотрим, так сердцем теплеем, хотя вокруг и тяжелые льды. Однако стар- пом время от времени подбадривает кока. - О'кэй. - кричит. - О'кэй, Васек, нажаривай хлебушек! Старпом любил беседовать по-английски. Вышли наконец на чистую воду. Я спустился с мостика, вымылся и - обе- дать. В кают-компании все готово к обеду, и хлеб на деревянном подносе лежит посреди стола. Я здорово хотел есть. Ну и, не дожидаясь супа, от- ломил краюшку. А механик сидит против меня и смотрит очень внима- тельно... От той краюшки у меня глаза полезли на лоб. Явственно я это почувствовал. - Что, капитан, откушали хлебца? - спрашивает меня механик. - Откушал, Роман Иванович, - шепотом отвечаю я. - И я, - говорит, - тоже. - И задышал часто-часто. - Не раскисайте, - говорю, - товарищ старший механик. Моряк вы или нет? Механик тыльной стороной ладони вытирает со лба пот. - Я, - бормочет, - умру сейчас. - Вам, - говорю, - видно, совсем уже плохо, Роман Иванович, раз вы до таких мыслей начали подниматься. Потом он немного пришел в себя, открыл глаза, а в глазах у него лютая ненависть, и говорит: - Убью я его. Убью Ваську. А Вася суп несет и, на свою беду, робко так, но все же спрашивает про хлеб: как, мол, ничего? Роман Иванович взвизгнул, схватил ложку и запустил ее в кока. Васек присел на корточки, поставил суп на пол и - шмыг в двери. Стармеха мат- росы оттащили в каюту, кажется, на руках. Он и говорить ничего не мог больше - икота на него напала. Мне не до обеда стало. Пошел к себе и лег. Поспал немножко и проснулся, как всегда просыпаюсь - внезапно, будто лопнула в койке пружина и воткнулась в спину. Плескало за бортом Карское море. От воды несло холодом. Я побродил по палубе. Металл кое-где уже порыжел от ржавчины. В ватервейсе у камбуза валялось несколько щепок и пустая консервная банка. Я толкнул дверь и заглянул в камбуз. Вася сидел на полене возле плиты и смотрел на огонь. Привязанные про- волочками кастрюли висели на стенках, покачивались. Пахло чадом и газами от дизеля. - Я не умею печь хлебушек, - сказал Вася. - И ужин на Вайгаче не я готовил, а Семен Семенович с флагма

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору