мусульманских
городах,  неминуемо  возникавшие  по  пять  раз  на  дню,  когда  муэдзины
призывали верующих к молитве. Мне принадлежало техническое решение проекта
набережной Ганга в том месте, где ежегодно скапливается одновременно более
миллиона людей. Проект обеспечивал нормальное движение транспорта в  столь
сложных условиях. И сейчас меня не в меньшей мере  увлекла  головоломка  с
лабиринтами Вадоса.
   В понедельник после обеда я подвел предварительные итоги.


   Я шел медленно, останавливаясь у прилавков, снова и  снова  прикидывая,
сколько людей  забегает  сюда  после  работы,  чтобы  сделать  необходимые
покупки. Вдруг я услышал явно ко мне обращенный грубый голос:
   - Эй, сеньор!
   Оглянувшись, я увидел двух  плохо  одетых  стариков,  склонившихся  над
шахматной доской, установленной на перевернутой картонной коробке. У белых
вместо короля красовалось горлышко разбитой бутылки. Неподалеку от них  на
сломанном стуле, прислонившись к стене,  сидел  толстый  мужчина  в  белом
костюме, буквально мокром от пота. Шляпа бросала тень на  его  одутловатое
лицо. В одной руке он держал бутылку с сомнительного цвета  жидкостью,  из
которой торчала соломинка, в другой - замусоленную сигару. Он кивнул  мне,
и я подошел поближе. Мужчина что-то быстро сказал по-испански. Я  вынужден
был попросить его повторить сказанное.
   - Да ладно уж, - воскликнул он, к моему великому удивлению,  с  типично
нью-йоркским произношением. - Я сразу раскусил, что вы не из тех чванливых
испанских отпрысков. Турист?
   Я кивнул, решив сыграть эту роль.
   - Хотите выпить? - спросил он  и,  прежде  чем  я  успел  ему  что-либо
ответить, рявкнул в сторону: - Пепе!
   Я перевел взгляд туда же и увидел, что  стою  возле  какой-то  паршивой
забегаловки,  примостившейся  возле  входа  в   дом.   О   ее   назначении
свидетельствовала намалеванная на стене надпись.
   - Что будете пить? - спросил толстяк.
   - Что-нибудь со льдом, - сказал я как  типичный  турист,  вытирая  лицо
платком.
   Толстяк засопел.
   - В такой дыре приличного не сыщешь! Будь у них  холодильник,  они  его
живо приспособили бы, чтобы печь тамалес [лепешки  из  кукурузной  муки  с
мясом и специями]. Между прочим, электроэнергию здесь отключили еще  месяц
назад. Выбирайте между  пивом  и  вот  этой  бурдой,  -  он  потряс  своей
бутылкой. - Лучше, пожалуй, баночное пиво. Хоть есть уверенность, что туда
не попало никакой дряни.
   На пороге появился хилый угрюмого вида  мужчина  и  выжидательно  вытер
руки о фартук или край рубахи, торчавшей у него поверх брюк.
   - Пива! - грубо крикнул толстяк по-испански.
   -  Садитесь,  -  обратился  он  ко  мне  и  указал  на  складной  стул,
приставленный к стене. - Я не случайно окликнул вас. Мне показалось, я уже
видел вас здесь.
   -  Вполне  возможно,  -  подтвердил   я,   с   сомнением   рассматривая
предложенный стул.
   Я был уверен, что сам вижу толстяка в первый раз.
   - Мне кажется, вы здесь торчите подолгу.  Можно  спросить  почему?  Это
э... э как-то необычно для туриста.
   - Одна знакомая просила меня привезти ей  настоящее  индейское  ребосос
[яркая женская шаль]. - Я лихорадочно соображал. - Мне хочется  приобрести
что-то особенно красивое и добротное, но  ничего  подходящего  я  не  могу
найти.
   - И не найдете никогда! - толстяк сплюнул в сточную канаву.  -  Тряпье,
что здесь продается, и гроша ломаного не стоит. Остановитесь  на  обратном
пути на пару часов в Мехико. Вот там вы наверняка найдете то, что надо.  А
здесь люди и для себя-то не в состоянии сделать что-нибудь приличное.  Они
и ткать-то разучились. Да и шерсть, что есть в продаже, и красится  плохо,
и пряжа из нее неровная. Грош этому всему цена.
   - Значит, я зря тратил время, - сказал я.
   Маленький угрюмый человек принес пиво. Я стал потихоньку потягивать  из
банки.
   - Правда, здесь иногда бывают неплохие товары, к тому же  дешевле,  чем
где-либо еще в городе. Но рынок хотят закрыть. Слышали?
   - Нет. Почему? - постарался изобразить удивление я. - Разве  жители  не
хотят иметь настоящий крестьянский рынок в национальном  индейском  стиле?
Могу представить себе и интерес туристов.
   - Чепуха. Вадос - самый современный город мира. Именно поэтому  туристы
сюда и едут. А старое барахло они могут найти где угодно. Здесь они  хотят
увидеть не то, что было позавчера, а то, что будет  послезавтра.  Что,  не
так разве? К тому же зловонье тут тоже на любителя.
   В самом деле, запах пригорелого прогорклого  масла,  жареной  фасоли  и
гниющих фруктов мешался с запахом пота и испражнений, наполняя все  вокруг
едва выносимым смрадом.
   - На что же, скажите мне, должны жить тогда  эти  бедняги,  если  рынок
закроют? Прозябать в дыре у  Сигейраса?  Такого  туристам  не  показывают.
Слышали об этом?
   - Под станцией монорельса?
   Он смерил меня изучающим взглядом.
   - Для туриста вы слишком глазастый. Но там, внизу, ручаюсь, вы  еще  не
были.
   Я кивнул.
   - Так я и думал. В транспортном управлении сидит одна гадина по фамилии
Энжерс. Он только и дерет глотку, чтоб снесли рынок, бараки и все  прочее.
Он и алчная свинья  Сейксас  -  оба  хотят  здесь  поживиться,  -  толстяк
подкреплял свои слова взмахами полупустой бутылки. - Я такой же гражданин,
как и Энжерс. И у  меня,  как  и  у  него,  есть  свои  интересы.  Но  эти
несчастные ничего не имеют здесь, на своей проклятой родине.
   Сказав это, он приложился  к  горлышку  бутылки,  потом  размахнулся  и
запустил ею в дряблую дыню, которая валялась в сточной канаве.
   - Может, выпьете еще пива? Я угощаю, - предложил я.
   - В следующий раз, если нам доведется  встретиться  здесь  снова,  -  с
трудом поднимаясь, ответил  он.  -  С  меня  хватит.  Надо  подумать,  как
проучить Энжерса. Есть еще в этой стране то, что именуется правосудием. На
адвоката я, наверно, мало похож?
   - Да, в самом деле, - согласился я, искренне удивленный.
   - И адвокат я неплохой, к тому же не того пошиба,  что  подонок  Андрес
Люкас с его клиентурой. Я  специально  зашел  выпить  именно  сюда,  чтобы
настроиться на завтрашнюю речь в суде. Сигейрас подал иск на мерзавцев  из
транспортного управления, и я буду  защищать  его  интересы.  Моя  фамилия
Браун, но все меня зовут  здесь  Толстяком.  Да  мне  плевать  на  это.  Я
толстокожий.
   Он уставился на меня с хитрым видом.
   - Спасибо за пиво, - поблагодарил  я,  вставая,  и  подумал,  стоит  ли
сказать ему, что мы с ним здесь еще встретимся.
   - Да не за что, все в порядке, Хаклют. Против вас  лично  я  ничего  не
имею. Паршивая работенка. Энжерсу  я  бы  пива  не  предложил.  Только  не
обвиняйте меня, если ваш заказ сорвется раньше, чем вы  приступите  к  его
выполнению.
   Несколько секунд я стоял как вкопанный.
   - Откуда вы меня знаете?
   - Один из мальчишек Сигейраса видел вас здесь в пятницу и субботу. Меня
эти дни тут не было, как не будет и завтра. Если захотите  угостить  меня,
приходите в суд. До встречи!
   Он исчез в темном проходе бара, но, видно,  тут  же  вернулся.  Едва  я
успел отойти, как снова услышал его голос:
   - Должен предупредить вас.  Эти  двуличные,  продажные  подонки  там  в
верхах не выплатят вам  и  цента,  пока  не  добьются  того,  чего  хотят.
Остерегайтесь!
   И он снова исчез.
   В глубоком раздумье побрел я вниз по улице.



6

   Три предыдущих вечера я провел на основных городских перекрестках.
   Судя  по  всему,  интенсивность  движения  здесь  не  внушала  тревоги.
Основной объем вечерних  перевозок  падал  на  транзитный  поток  грузовых
автомашин и такси, курсировавших по всему городу.  К  часу  ночи  движение
замирало. Исключение, пожалуй, составлял лишь район  ночных  ресторанов  и
баров вокруг Пласа-дель-Оэсте. Конечно, по вечерам люди  ездили  в  гости,
посещали  театры,  ходили  в  кино,  что  сказывалось  на  неравномерности
загрузки транспорта, но не создавало серьезных помех.
   Я решил закончить работу пораньше и  в  половине  седьмого  вернулся  в
отель.
   Вечер был теплый. На балюстраде на открытом воздухе под широким зеленым
навесом за столиками сидело множество народу.  Дамы  в  вечерних  туалетах
блистали    драгоценностями.    Близость    к    зданию    оперы    делала
"Отель-дель-Принсип" особенно удобным, чтобы перед спектаклем выпить там в
баре аперитив. А сегодня, похоже, ожидалась премьера.
   Я поднялся по ступеням и стал оглядываться в поисках места,  как  вдруг
услышал обращенный ко мне спокойный приглушенный голос:
   - Сеньор Хаклют!
   Я обернулся и увидел Марию Посадор. Она сидела спиной ко входу, поэтому
я ее не заметил. С нею  за  столиком  с  хмурым  видом  сидел  смуглолицый
мужчина. Я уже где-то видел его, но не мог сразу вспомнить, где именно.
   Я подошел к ним и поздоровался. Она подала знак официанту.
   - Вы ведь выпьете  с  нами  что-нибудь?  -  спросила  сеньора  Посадор,
улыбнувшись.  -  После   сегодняшней   жары   не   грех   утолить   жажду.
Присаживайтесь за наш столик.
   Я не мог отказать ей, несмотря на назойливый  совет  Энжерса  держаться
подальше от этой женщины, и занял место рядом с ее собеседником,  который,
глядя в пространство, никак не прореагировал на мое появление.
   Рядом с элегантной сеньорой Посадор  он  выглядел  особенно  неопрятно:
руки  с  коротко  остриженными  запущенными  ногтями,  пестрая  рубашка  и
несвежие белые брюки, туфли на босу ногу.
   - Позвольте представить вам Сэма Фрэнсиса,  сеньор  Хаклют,  -  сказала
сеньора Посадор подчеркнуто официально.  -  Вам,  если  помните,  довелось
слышать его на прошлой неделе на Пласа-дель-Сур. Сэм,  это  специалист  по
транспорту, которого пригласили в наш город.
   Выражение лица Сэма Фрэнсиса не изменилось.
   Я заставил себя улыбнуться, хотя присутствие этого человека вызывало  у
меня недоумение. Интересно, что может делать здесь, среди  людей,  которых
он объявил своими смертельными врагами, "правая рука" Хуана Тесоля?
   Официант в мгновение ока вернулся с моим заказом. Едва успел я  сделать
первый  глоток,  как  Сэм  Фрэнсис  отбросил  сигарету   и,   не   скрывая
раздражения, обратился к сеньоре Посадор.
   - Мария, черт возьми, что тебе тут вообще надо? Дела и так из  рук  вон
плохи, а ты еще тратишь время на пустые  разговоры,  -  кивнул  он  в  мою
сторону. - Почему ты не хочешь дать деньги Хуану Тесолю, чтобы он  уплатил
штраф?
   Он говорил с акцентом, и я с трудом понимал его речь.
   - Мне показалось, сеньора Хаклюта мучит жажда. Ведь я  не  ошиблась?  -
светским тоном произнесла сеньора Посадор и посмотрела на меня.
   Я понял, что до меня они о чем-то спорили.
   - Мне  действительно  хотелось  пить,  -  заметил  я.  -  Благодарю  за
приглашение.
   Сеньора Посадор улыбнулась и, открыв сумочку, достала  из  нее  плоский
золотой  портсигар.  Она  предложила  закурить  мне,  а  затем   протянула
портсигар Фрэнсису, но тот с отвращением отвел его от себя.
   - Я должна вам все объяснить, - сказала она, закуривая. -  Мы  с  Сэмом
разошлись во мнениях. Я утверждаю, что от  непредубежденного  специалиста,
каким являетесь вы, вполне можно ожидать решения, которое удовлетворило бы
нас всех, независимо от наших личных интересов. Я припоминаю ваши слова  о
том, что местные дела и проблемы вас не волнуют. Сэм же...
   Вид  Фрэнсиса  лучше  всяких  слов  говорил  о  его  отношении  к  моей
деятельности.
   - Я очень обрадовалась, увидев вас сегодня здесь, так как  лучше  всего
от вас самого услышать, что вы думаете по этому поводу.
   Мои собеседники так пристально смотрели на  меня,  что  я  почувствовал
себя словно под микроскопом.
   - Должен признаться, - произнес я с раздумьем, - что  мне  не  все  еще
ясно. Подписывая контракт, я понятия не имел,  что  проект  волнует  здесь
столь многих и рождает такие бурные страсти. Меня пригласили, чтобы решить
техническую  проблему.  Речь  шла  исключительно  об  устранении  помех  в
движении городского транспорта. Это моя профессия. Если я  установлю,  что
меня хотят использовать для  искоренения  социальной  проблемы,  а,  между
прочим, за время, проведенное у вас, я  четко  понял,  что  природа  вещей
здесь именно такова, то я  буду  вынужден  сказать  моим  заказчикам,  что
всякая предпринятая полумера пойдет  не  на  пользу  дела,  а  еще  больше
обострит ситуацию.
   Фрэнсис повернулся в мою сторону, его руки,  лежавшие  на  краю  стола,
были сжаты в кулаки.
   -  Что  ж,  будем  надеяться  на  твердое  слово  мужчины.  Ведь  вы  -
специалист, и хочется верить, что говорите честно и серьезно. У нас и  без
того проблем и сложностей сейчас хватает.
   Он откинулся в кресле, хмуро глядя на меня. Сеньора  Посадор  коснулась
его руки.
   - Я нахожу твои слова вполне разумными, Сэм. Позвольте, сеньор  Хаклют,
предложить тост за благоприятное решение вопроса, которое удовлетворило бы
все заинтересованные стороны.
   Тут мое внимание привлек  уже  знакомый  мне  большой  черный  лимузин,
который остановился возле  тротуара.  Из  него  вышли  миловидная  дама  в
вечернем платье с большим декольте и бриллиантовой диадемой  в  волосах  и
поджарый респектабельного вида господин, в котором я сразу же узнал  Марио
Герреро - председателя гражданской партии Вадоса.
   Сэм пристально следил за прибывшей парой, которая направилась в  отель.
Герреро вялым, равнодушным взглядом окинул окружающих, но,  заметив  Сэма,
внезапно остановился и обратился к нему по-испански. За  последнюю  неделю
мой слух к этому языку настолько обострился, что в последовавшей словесной
дуэли я понял каждое слово.
   - О, сеньор Фрэнсис! Добрый вечер! - воскликнул Герреро. - Кто  бы  мог
подумать, что вас можно встретить здесь! Понравится ли вашим сторонникам в
деревне ваш пробуждающийся вкус к шикарной жизни?
   Сэм парировал мгновенно:
   - Возможно, они сочтут, что я заслуживаю этого в большей мере, чем вы!
   Его испанский звучал не менее отшлифованно, чем у Герреро.
   Как по мановению волшебной  палочки,  вокруг  тут  же  собралась  толпа
любопытных и среди них мужчина, вооруженный фотоаппаратом. Взгляд  Герреро
задержался на этом человеке, и он затаенно улыбнулся. Дама, сопровождавшая
Герреро, дернула его за рукав, но он не обратил на это внимания.
   - Откуда фоторепортер? Не из "Тьемпо" ли?
   -  Конечно,  нет!  "Тьемпо"  не  заполняет  свои   колонки   групповыми
портретами бездельников.
   -  Неужели?  -  живо  обернулся  Герреро.  -  У  меня  сложилось   иное
впечатление. В каждом номере непременно увидишь вашу фотографию.
   Я заметил, что мужчина с фотоаппаратом  усмехнулся,  поняв  вдруг,  что
здесь замышлялось.
   - Не сомневаюсь, что те из ваших сторонников, кто достаточно образован,
чтобы при случае почитать "Либертад", с интересом полюбуются тем,  как  вы
здесь развлекаетесь, -  сказал  Герреро,  изобразив  на  лице  приветливую
улыбку, когда фотограф щелкнул затвором.
   Что и говорить, фотография, где "правая  рука"  вождя  народной  партии
дружелюбно беседует с главой оппозиционной партии -  к  тому  же  в  столь
фешенебельной обстановке, - не  могла  не  нанести  урона  репутации  Сэма
Фрэнсиса. Герреро, очевидно, был весьма ловким политиканом.  Однако  Мария
Посадор разгадала его намерения. Она резко  встала  из-за  стола.  Вспышка
фотоаппарата осветила ее спину, загородившую  Сэма  Фрэнсиса.  Герреро  не
сумел удержать на лице улыбку - он был явно раздосадован.
   - Думается, Сэм, мы не вправе дольше  задерживать  сеньора  Герреро,  -
сказал Мария Посадор спокойно, но твердо.  -  Его  ждут  более  неотложные
дела.
   Взгляд сеньоры Посадор задержался на спутнице Герреро: сказанное  можно
было отнести только к ней. Затем они с Фрэнсисом стали пробираться  сквозь
толпу.
   Герреро молча смотрел им вслед, потом вперил пристальный взгляд в  меня
и, уступая настойчивой просьбе своей спутницы, направился в бар.
   Я допил вино и вошел в отель.
   Черт возьми, что за человек была на самом деле Мария Посадор?
   Я подошел к портье за ключом.
   - Сеньор Хаклют! - окликнул меня посыльный. - Вас  спрашивала  какая-то
сеньора.
   "Не иначе как я начинаю пользоваться успехом у  дам",  -  подумал  я  в
надежде, что она уже ушла.
   Но я ошибся. В холле меня ждала стройная седая женщина  средних  лет  в
очках с зеленой оправой. Золотой шариковой ручкой она небрежно  помешивала
лед в стакане. В кресле рядом развалился бритоголовый  молодой  человек  с
перебитой  переносицей.  Он  рассеянно   рисовал   в   блокноте   какие-то
абстрактные фигурки.
   - Сеньор Хаклют, - произнес посыльный и удалился.
   Дама с поспешностью отодвинула свой  бокал,  одарив  меня  восторженной
улыбкой, и протянула мне руку.
   - Сеньор Хаклют, - пролепетала она. - Я  так  рада,  что  нам  все-таки
удалось повидать вас. Присаживайтесь, пожалуйста. - Мой  ассистент  Риоко.
Меня зовут Изабелла Кортес. Я - с телевидения.
   Я присел. Риоко с шумом захлопнул блокнот и отложил в сторону карандаш.
   - Надеюсь, - любезно сказал я, - вам не  слишком  долго  пришлось  меня
ждать?
   - Мы пришли минут десять назад,  -  она  взмахнула  холеной  рукой,  на
которой блеснуло кольцо с  крупным  изумрудом.  -  У  нас  к  вам  большая
просьба.
   Я попытался всем своим видом изобразить, внимание.
   - Я главный редактор программы "Актуальные события дня" на радио  и  на
телевидении,  -  объяснила  сеньора  Кортес.  -  Ежедневно  мы  показываем
передачу о жизни Вадоса, о приезжающих к нам интересных людях и,  конечно,
передаем  выпуск  последних  известий.   Сеньор   Риоко   подготовил   для
сегодняшнего вечера передачу о новых сооружениях,  предусмотренных  планом
городской застройки. Мы весьма сожалеем, что не могли встретиться  с  вами
раньше, но...
   Она взглянула на своего спутника, который одернул пиджак  и  наклонился
вперед.
   - Можно  было  и  самому  додуматься,  конечно,  -  сказал  он  не  без
фамильярности. - ...Но на мысль эту натолкнул нас Энжерс из  транспортного
управления. Сегодня утром мы брали у него интервью,  и  он  порекомендовал
связаться с  вами,  потому  что  вы  единственный,  кто  знает,  как  надо
поступать. И мы кинулись на розыски. Решили  -  самое  надежное  раскинуть
свои сети здесь и, как только вы появитесь, утащить вас в студию.
   Мне показалось,  что  сеньор  Риоко  изучал  английский  не  иначе  как
где-нибудь в окрестностях Луизианы,  а  потом  приправил  его  трафаретным
набором голливудских словечек.
   Он взглянул на часы.
   - Передача начинается через... через час с четвертью, в  двадцать  ноль
пять. Не возражаете прокатиться с нами и сказать телезрителям пару слов?
   - Мы так  надеемся,  что  вы  согласитесь,  -  заискивающе  пролепетала
сеньора Кортес.
   - Не вижу причин для отказа. Дайте мне только  время  привести  себя  в
порядок, и я к вашим услугам.
   - Прекрасно! - воскликнул Риоко.
   Он удовлетворенно откинулся в кресле, приготовившись к ожиданию.


   Тщательно бреясь в номере, я все время думал о том, какие еще  дела,  о
которых я и не подозревал, могли твориться за  моей  спиной  и  как  могло
произойти, что до недавнего времени  я  ничего  не  заметил.  Неужели  мое
мнение настолько важно, что ко мне срочно примчались  главный  редактор  и
ответственный  за  передачу?  Если  Энжерс  задумал  подключить   меня   к
телевизионной программе, то, вероятно, мысль эта осенила  его  не  сегодня
утром.
   Но куда больше меня волновало, откуда сеньора Кортес могла знать, что я
так рано появлюсь в гостинице. Ведь все предыдущие вечера  я  задерживался
допоздна.
   Счастливое ли это совпадение или хорошо поставленная информация?
   Можно  было,  конечно,  предположить,  что  и  сеньора   Кортес   и   я
одновременно вошли в отель. Но логика подсказывала мне, что кто-то сообщил
о времени моего прихода. Это означало, что слежка велась за мной с  самого
начала. А значит - мне не доверяли.
   А может, наоборот, меня охраняли?
   Я остановился, внезапно почу