Сорон щелкнул пальцами, в неподвижном воздухе этот звук
прозвучал неожиданно громко.  Ветра  не  было,  а  солнце  уже  скрылось  за
холмами. - Голем усмехнулся и достал из сумки уже заряженный шприц. Ну и мне
не оставалось ничего другого, как дать деру. Но он  догнал  меня  за  домом,
сбил с ног и нацелился иглой в мою руку. Все было  кончено.  Ему  оставалось
лишь всадить шприц. Но, наклоняясь, он оступился и промахнулся, а мне  этого
было достаточно, чтобы схватить подвернувшийся под руку камень и врезать ему
по башке. А потом я убежал.
   - А ты не боялся, что Голем погонится за тобой?
   - Да нет. Он знал, что я замечу его издалека, - я забрался на этот  холм.
Из Голема хреновый индейский следопыт, и в лесу ему меня не найти.
   - И тогда он поехал домой к родителям, чтобы с кем-то  посоветоваться,  -
размышляя вслух, пробормотал я. - Там-то я и наткнулся на него.
   - Слушай, уже темнеет, и мне надо двигать отсюда. Ты не против,  если  мы
закруглимся?
   - Почему бы и нет? Что еще нужно разузнать, кроме того, кто убил Голема?
   - Ну, это уже не мои проблемы. С меня довольно, что  он  не  гоняется  за
мной со шприцем.
   - Он-то тебе не опасен, - согласился я. - Но почему ты  так  уверен,  что
убийца Голема ничего не знает о тебе? - Я пристально посмотрел на него.
   - Что ты имеешь в виду? - с тревогой в голосе спросил он.
   - Именно то, о чем ты думаешь. Голем собирался убрать тебя, но у него это
не получилось. Если ты ударишься в бега, то не слишком встревожишь того, кто
всадил Голему героин. Вряд ли ты побежишь в полицию,  поэтому  у  них  будет
время разыскать тебя. Но его должен беспокоить я. Первым делом я сообщу  обо
всем копам, и когда он об этом узнает,  то  у  него  останется  только  один
способ обезопасить себя. Голем уже не заговорит. Но мы с тобой можем...
   - И что с того? - нетерпеливо нахмурился Сорон. - Мы знаем только  Голема
- но не его босса.
   - Может, и нет. Но он-то в этом не уверен. Ты участвовал в деле, выполнял
часть операции. Откуда ему знать, что ты наговоришь, когда очутишься в лапах
полиции?
   В задумчивых глазах Сорона мелькнуло беспокойство: переваривая мои слова,
он холодно смотрел на меня.
   - Может, ты и прав, но что я могу сделать?
   - Кое-что можешь, - быстро возразил я. - Сделай  это,  и  я  обещаю,  что
сегодня же вечером найду убийцу, а ты избавишься от беспокойства и с полными
карманами "травки" можешь прожить  столько,  что  тебе  наверняка  захочется
завести тот самый дом в рассрочку.
   - Ну, столько я не проживу, - ответил он. - Но объясни, чего  ты  хочешь?
Если после этого я избавлюсь от страха за свою жизнь, то я согласен.
   - Тебе нужно всего лишь позвонить. Согласен? Сорон удивленно посмотрел на
меня.
   - Конечно. Но кому?
   - Сесилу Холлоуэю.
   - Отцу Голема? - Он с удивлением посмотрел на меня. - И что я скажу?
   - Что тебе известно все  о  сети  распространения  наркотиков  и  что  ты
знаешь, кто убил Голема. Больше ничего не говори, а  потребуй  у  него  пять
тысяч долларов за молчание.
   - Все ясно; ты будешь рядом и  понаблюдаешь  за  его  реакцией.  Господи,
неужели ты считаешь, что Голема пришил его собственный отец?
   - Ты только позвони,  а  выводы  предоставь  делать  мне.  Если  Холлоуэй
клюнет, назначь ему встречу в старом доме. И больше  ни  слова  -  ,  просто
повесь трубку.
   - Ну ладно, адвокат. Может, от этого и будет какая-то польза. Только  мне
нужно время, чтобы добраться до телефона - на деревьях они не растут.
   - Я подброшу тебя до ближайшего бара на  шоссе.  Поторчи  там  до  девяти
часов. И только потом позвони - но не раньше.
   - Из бара? Но я ведь не пью.
   - Ты прав, если у тебя появится такая  дурная  привычка,  то  меня  потом
совесть замучит,  -  насмешливо  сказал  я,  -  Тогда  я  подброшу  тебя  до
закусочной. А пока ты будешь ждать, можешь запереться в туалете и накуриться
до одури.

***

   До моей машины мы добрались за  полчаса,  и  через  две  мили  в  сторону
Форествилла я высадил Сорона у заправочной станции с заведением, где кормили
гамбургерами. Он сказал, что пока поваляется под открытым небом и настроится
на Вселенную, но при этом не забудет следить за временем.
   Мы не стали обмениваться  рукопожатиями,  но  когда  Сорон  легким  шагом
отошел от машины со своим черным балахоном, свисающим с  дорожной  сумки,  в
которой уместились все его пожитки, мне  показалось,  что  он  не  такой  уж
плохой человек,  как  я  решил  вначале.  На  самом  деле  он  был  довольно
симпатичным малым, одержимым бредовой идеей и не слишком-то вписывавшимся  в
обычную жизнь. Но  если  бы  он  был  чуть  менее  замкнутым  и  чуть  более
самоуверенным, из него вышел бы неплохой политик.
   Добравшись до Форествилла, я остановился, чтобы позвонить самому.
   - Могу я поговорить с сержантом Брауном? - вежливо  поинтересовался  я  у
ответившего мне дежурного.
   - А кто говорит?
   - Скажите, что это тот хитрожопый адвокат, который  желает  поговорить  с
ним по поводу убийства.
   - Подождите.
   Что ж, можно и  подождать.  К  тому  времени,  как  они  засекут,  откуда
звонили, меня здесь уже не будет. Через пару минут раздался голос Брауна:
   - Кончайте, Роберте. Где вы находитесь и зачем вы это сделали?
   -  Что  именно  вы  имеете  в  виду,  сержант?  -  прикидываясь  невинным
младенцем,  спросил  я.  -  Не  принимаете  же  вы  меня  за  главу  мощного
наркосиндиката, прибывшего  сюда,  чтобы  сотрудничать  с  вами  в  деле  по
ликвидации всех местных наркоманов?
   - Очень смешно, - враждебно отозвался он. -  Может,  зайдете  поговорить?
Вдруг вам и удастся исправить то нелестное впечатление, которое сложилось  у
меня о вашей персоне?
   - Непременно, - пообещал я. - Но не сейчас.
   - Послушайте, Роберте, мы до вас доберемся, - прорычал Браун. - Приходите
сами, а не то...
   - Вообще-то вам следовало сообщить мне, что  вы  сели  на  хвост  крупной
наркосети и теперь ведете расследование совместно с  федеральными  агентами.
Ведь из-за этого вы не хотели, чтобы я так настырно лез в расследование этих
убийств, якобы вовсе не относящееся к делу, не так ли?
   Он промолчал.
   - По крайней мере, могли бы предупредить, что, по  вашим  сведениям,  все
трое убитых ребят замешаны в наркобизнесе, - продолжал я,  -  и  что  поиски
поставщиков героина означают поиски их убийц.
   - Роберте, именно это я и имел в виду. Лучше приходите по-хорошему, и  мы
обо всем с вами поговорим.
   - Я же сказал  -  не  сейчас.  Только  после  того,  как  я  доберусь  до
обещанного вам убийцы. И последний вопрос: почему вы не  остановили  Чарльза
Холлоуэя, когда у вас имелась такая возможность?
   - Потому что мне нужен был тот, кто стоит  за  ним,  -  честно  признался
Браун.
   - И вам было наплевать, скольких ребят при этом угробят? Главное  было  -
взять его, ведь так?
   Я слышал, как сержант, пытаясь  совладать  с  собой,  тяжело  запыхтел  в
трубку, но не стал  дожидаться  повторного  приглашения,  а  просто  повесил
трубку.

Глава 10

   Ронда Холлоуэй обрадовалась мне.  Ей  даже  удалось  изобразить  довольно
убедительное подобие улыбки.
   - Привет, Рэнди. Все закончено?
   - Да, все, - ответил я.
   - С ним все в порядке?
   - Это зависит от того, что ты имеешь в виду. - Она мне нравилась,  и  мне
не хотелось ее расстраивать, но в конце концов  я  рассудил,  что  лучше  ей
узнать, что Чарльз умер такой смертью, как сейчас, а не какой ему предстояло
умереть потом.
   - Рэнди, я имею в виду, он... - Девушка запнулась. - Ты сам знаешь, что я
хочу сказать.
   - Он не предстанет перед судом и не будет казнен. Кажется, это  не  самый
худший вариант.
   - Значит, он умер. - Ронда произнесла эти слова точно и уверенно,  словно
школьница,  излагающая  правильное  решение  задачи.  Казалось,  она   почти
испытывает чувство удовлетворения от самостоятельно найденного ответа.
   - Кто-то убил его, - потирая до сих пор нывший затылок, уточнил я.
   В ее широко распахнутых глазах появилось смятение.
   - Но ведь ты...
   Я покачал головой и рассказал о случившемся.
   - Но почему? - Она сцепила руки. Ее застывшие глаза говорили о  том,  что
она никак не может поверить в полный  крах  своего  безопасного,  уютного  и
благополучного мирка.
   - По той же самой причине, по  какой  Чарльз  расправился  с  остальными.
Инстинкт самосохранения.
   - Но я не понимаю...
   - Потом поймешь. Только, пожалуйста, не пытайся сделать это прямо сейчас.
Твой отец дома?
   - Они с мамой поехали в участок. И Ричард с ними. Им позвонили  часа  три
назад. Я решила, что и так все знаю, и не стала расспрашивать, а они  ничего
мне не сказали.
   - Ты не рассказала о том, что произошло?
   - Нет.
   - Ну ладно, почему бы нам не присесть? - Мы все еще стояли в дверях, и  я
кивнул на оранжевую кушетку.
   Ронда улыбнулась. На этот раз ее улыбка не слишком убедила меня.
   - Конечно, Рэнди. Садись, я принесу чего-нибудь выпить.
   - Мне бурбон со льдом.
   - А как насчет двойного?
   - Тебе или мне?
   - Нам обоим. Хотя твои нервы, конечно, покрепче моих.
   - Это же не мой брат.
   Я уселся на кушетку, и через пару минут Ронда вошла  в  комнату  с  двумя
толстыми  хрустальными  бокалами,  стоившими,  должно  быть,  по   несколько
долларов за штуку.
   Белое ажурное платье обтягивало ее налитую фигурку  и  заканчивалось  как
раз  там,  откуда  начинались  стройные  округлые  бедра.   Крепкие   грудки
напоминали две покрытые снегом вершины, только было непонятно,  почему  снег
на них не таял!
   - А твой отец в курсе, что ты носишь такое платье? - вздохнув, спросил я.
- Или он передумал блюсти твою невинность и ждет  не  дождется,  когда  тебя
изнасилуют?
   - Но не в моем же собственном доме? - засмеялась Ронда. Она  уже  заметно
оправилась после потрясения. Мужское внимание явно шло ей на пользу.
   - Не имею в виду себя, - чистосердечно признался я. - Я достаточно  стар,
чтобы годиться тебе в отцы, - если предположить, что  в  девять  лет  я  уже
достиг половой зрелости.
   - Так, посмотрим. - Ронда задумчиво уставилась в потолок. - Выходит, тебе
двадцать восемь. - Она тряхнула головой, весь ее вид говорил о том, что  она
осталась довольна полученной информацией. - А может, ты и вправду  созрел  в
девять лет?
   - Вполне, - сознался я. - Но, к счастью, мои мысли опережали темпы  моего
развития, а то у меня уже могла быть такая хорошенькая дочь, как ты.
   Ронда застенчиво улыбнулась.
   - Мне бы хотелось, чтобы так и оказалось.
   - Ты хочешь сказать, что хотела бы другого отца?
   - Не совсем так.., ой, даже не знаю. - Ронда помолчала. - Рэнди?
   Я заметил неожиданную сумасбродную искорку в ее  глазах  и  отхлебнул  из
своего бокала. Ронда не стала дожидаться моего ответа.
   - Рэнди, я приняла решение, - срывающимся от волнения голосом начала она.
- Я уже не маленькая, и тот период, когда я  хотела  другого  отца,  у  меня
прошел. Мне нужен любовник.
   Я согласно кивнул.
   - По-моему, ты и вправду достаточно взрослая. Ну и  что  же  случилось  с
твоими бывшими дружками? Сжав в обеих руках бокал, Ронда уставилась в пол.
   - Я просто.., просто  трепалась.  Не  слишком-то  лестно  признаваться  в
собственной девственности...
   Неожиданно внутри меня все опустилось  -  будто  бы  в  плескавшийся  там
бурбон бросили камешек. Я чувствовал, как он медленно опускается на дно.
   - Ты хочешь сказать, что твой отец прав?  И  ему  удалось  все  эти  годы
оберегать твою девственность?
   - Вот именно! Хуже того, своими разговорами он  почти  убедил  меня,  что
хранить целомудрие - это так прекрасно и возвышенно. Но  теперь  я  понимаю,
что все это сказки для маленьких девочек. Женщине необходимо любить  и  быть
любимой. Единственная проблема - найти настоящего мужчину.
   - Ну да, - пробормотал я, глотая бурбон. - Это действительно очень  важно
- надо найти настоящего мужчину. И кто же у тебя на примете?
   - Ты.
   - Можно еще? - спросил я и сунул ей в руки свой бокал. - Теперь тройной.
   - Рэнди, тебе хватит бурбона. - Ронда осторожно поставила оба  бокала  на
пол и,  склонив  голову  ко  мне  на  плечо,  смотрела  на  меня  невинными,
поблескивающими глазами.
   - Ты права, детка, - как можно непринужденней ответил я.  -  Для  женщины
существует лишь одна проблема - когда начать? И для меня тоже. Это для  всех
проблема.
   - Я решила свою.
   - Брось. Я не тот парень.
   Напряженно выпрямив спину, словно она проглотила аршин, Ронда спросила:
   - Но, Рэнди, - почему нет?
   - Хотя бы потому, что от девственниц у меня по всему телу начинают бегать
мурашки. И потом я чешусь после этого по несколько недель.
   Ронда рассмеялась, будто я удачно пошутил.
   - О чем ты говоришь? Тебе не о чем беспокоиться. Я же  не  говорила,  что
хочу за тебя замуж. Я только хочу заниматься с тобой любовью, вот и все.
   - Занятия любовью с девственницами никогда не доводят до добра, -  заявил
я, наливая себе еще виски. - Они  потом  или  ненавидят  тебя,  или  безумно
влюбляются. Давай лучше оставим все, как есть, -  я  тебе  нравлюсь  и  все,
хорошо?
   - Какая же ты скотина! - расстроенно воскликнула Ронда. - Я  просто  хочу
стать женщиной,  а  ты  только  и  делаешь,  что  разглагольствуешь  о  моей
девственности, будто это.., это.., предмет купли-продажи или что-то  в  этом
роде.
   - Ты не сможешь  стать  женщиной  за  одну  ночь,  -  заметил  я,  глотая
неразбавленный бурбон. - В том-то  вся  сложность  с  девственницами  -  они
почему-то считают, что могут.
   Я посмотрел на часы. Было восемь часов пятьдесят минут.

Глава 11

   Только я решил попросить Ронду позвонить в полицию и узнать, не  ушли  ли
ее родители, как входная дверь распахнулась и все трое вошли в дом.
   - Мама! - воскликнула Ронда. Она бросилась к матери через всю комнату  и,
замерев в ее объятиях, разрыдалась, давая  выход  сдерживаемым  до  сих  пор
эмоциям.
   В комнату следом вошли Сесил Холлоуэй и его младший сын, Ричард.
   - Что вам тут нужно, Роберте? - рявкнул Холлоуэй. - Вас  никто  не  звал.
Насколько я понимаю, вы успели изложить Ронде свою версию смерти Чарльза.  А
поскольку свое черное дело вы уже сделали, то убирайтесь  из  моего  дома  и
дайте нам самим во всем разобраться.
   Я уже собрался возразить ему, когда вмешательство Ричарда  избавило  меня
от этой необходимости.
   - Почему бы нам не выслушать мистера Робертса, папа? -  спокойно  спросил
он. Теперь в нем не чувствовалось и тени той нервозности, которая  ощущалась
при нашей первой встрече, и он даже не счел нужным смотреть на отца.
   Нахмурившись, Холлоуэй взглянул на сына, потом на меня.
   - Ну хорошо, Роберте, давайте послушаем, что там у вас на уме. И если это
снова окажется такой же гадостью, как в  прошлый  раз,  то,  клянусь,  мы  с
Ричардом заставим вас дорого заплатить за ваши слова.
   - Двое на одного? Хотя, насколько  мне  известно,  именно  этот  прием  и
предпочитают  теневые  бизнесмены  вроде  вас.  Никакого  риска  и  отличная
прибыль.
   - Я не намерен выслушивать ваши оскорбления. Если у вас есть что сказать,
то говорите скорее и убирайтесь.
   - Вообще-то я надеялся, что Карлотти, ныне величающий себя Мэттьюсом, все
еще где-то здесь, - сказал я. - Но, по-моему,  он  решил,  что  самое  время
убраться восвояси; теперь он наверняка предпринимает все необходимые меры.
   - О чем ты говоришь, Рэнди? Какие меры предпринимает  мистер  Мэттьюс?  -
Ронда, бледная как мел, смотрела на меня. Потом она перевела взгляд на мать,
но та с отсутствующим видом уставилась куда-то в пространство между  мной  и
Ричардом, словно и не слышала, о чем идет речь.
   - Меры по приостановке операции, - ответил я. - Этим самым он занимался и
здесь - обрывал все нити, ведущие к нему, как к  поставщику  наркотиков.  Он
уже знал, что федеральные агенты собирают против него улики. Карлотти решил,
что пришло время пожить на доходы от борделей и на какое-то  время  оставить
наркобизнес.  При  этом  он  ничуть  не  обеднеет  -  даже  если  учесть  то
обстоятельство, что ему придется исправно отстегивать  проценты  от  прибыли
твоему отцу.
   - Ну все, Роберте, достаточно!  -  заорал  Холлоуэй.  Его  мясистое  лицо
потемнело от гнева. - Я сам вышвырну вас из этого дома!  -  Он  стоял  между
мною и дверью и теперь двинулся ко мне.
   Ричард находился справа от отца, но даже не сделал попытки  шевельнуться.
Его стройная фигура, в строгом темно-синем костюме и  начищенных  до  блеска
ботинках, олицетворяла абсолютное спокойствие и безмятежность.  Он  стоял  и
смотрел, как тот надвигается на меня.
   - Ты не хочешь выслушать мистера  Робертса  до  конца,  папа?  -  спросил
Ричард. - Какой смысл вышвыривать его  отсюда,  если  он  тут  же  пойдет  в
полицию с этими бреднями.
   С трудом совладав с собой, Холлоуэй остановился.
   - Ладно, Роберте, - процедил он сквозь зубы. - Вы  уже  обвинили  меня  в
содержании борделя. Какой еще поклеп вы собираетесь возвести на меня?
   - Если быть точным, то вы не содержите бордель, - сказал я.  -  Вы  всего
лишь инвестируете сеть публичных домов Карлотти в  Сан-Франциско.  Не  знаю,
каким образом вы оказались замешаны  в  это  дело,  но  не  сомневаюсь,  что
полиция все выяснит.
   - Не слишком ли вы наивны, ожидая, что полиция  начнет  расследование?  -
приподняв брови, спросил Ричард. И только тут я заметил, что за те несколько
секунд, что я отвлекся на его отца, он вытащил пистолет, который нацелил мне
прямо в живот.
   - В чем дело, Ричард? - бодро спросил я. - Закончились шприцы?
   Не успел он ответить, как зазвонил телефон. Я посмотрел на  часы.  Десять
минут десятого.
   Холлоуэй бросил взгляд на сына,  потом  подошел  к  стеклянному  столику,
стоявшему возле дверей холла, и снял трубку.
   Взглянув на Ронду, я увидел, что она в  полном  оцепенении  наблюдает  за
отцом. Было заметно, как она,  по-прежнему  прижимаясь  к  матери,  дрожала.
Миссис Холлоуэй слегка повернула ко мне голову, и мы обменялись взглядами. В
ее темных печальных глазах читалась такая  безысходность,  что  я  буквально
физически ощутил в них мольбу спасти ее дочь. Но вряд ли  я  был  на  что-то
способен, когда в мой живот целились из пистолета.
   - Алло! - буркнул в трубку Холлоуэй. - Да, это я. - Несколько  секунд  он
слушал, при этом  его  лицо  все  сильней  наливалось  кровью.  -  Послушай,
ублюдок! - рявкнул он наконец. - Не знаю, кто ты и зачем  звонишь  сюда,  но
если тебе известно, кто убил моего сына, сообщи об этом в полицию, а не мне!
   Холлоуэй так шмякнул трубкой по телефону, что я испугался, заработает  ли
он после этого, а ведь мне понадобится вызвать полицию. Все-таки какой же  я
иногда неисправимый оптимист - особенно  если  учесть,  что  я  могу  вообще
никому и никогда не позвонить.
   Холлоуэй снова повернулся ко мне лицом и прошел в глубь комнаты. Глядя на
выражение его физиономии, я подумал, не собирается ли он случайно  придушить
меня, но Сесил даже не смотрел в мою сторону.
   - Вы не знаете, кто убил вашего  сына?  -  полюбопытствовал  я.  Холлоуэй
перевел взгляд с Ричарда на меня. - Или вам вдруг  стало  интересно,  почему
ваш сын взял меня на мушку?
   - Как бы мне этого ни хотелось, я не  могу  прикончить  вас,  Роберте,  -
выдавил он. - И Ричарду это хорошо известно. Вы все равно не сможете  ничего
доказать, а он решил только припугнуть вас.
   Я покачал головой.
   - Может, вам и хочется в это верить, но все дело в  том,  что  он  просто
вынужден меня убить. Он знает, что мне известен убийца вашего сына. - В моем
бокале оставалось еще немного бурбона, и я допил его, отчаянно надеясь,  что
это не последняя выпивка в моей жизни. Бокал был достаточно тяжелым, и я как
бы невзначай взвесил его в руке.
   - Нет! Не правда! Этого  просто  не  может  быть!  -  воскликнула  Ронда.
Высвободившись из объятий матери, она повернулась к Ричарду.
   Пистолет в его руке даже не дрогнул.
   - Он не соб