л номер и  закрыл  микрофон
носовым платком - широко известный способ изменить голос.
   Через полминуты на конце провода сняли трубку.
   - Да? - сказал голос.
   - Снэк? - спросил я.
   - Кто?
   - Вы Снэк Ленниган?
   Секунд десять линия слабо жужжала,  доказывая  этим,  что  трубку  не
повесили.
   - Вы ошиблись номером, - наконец сказал голос.
   - Нет, я не ошибся. Послушайте, Снэк... Это вас заинтересует.  Кто-то
сегодня вечером рассчитался с Ольгой  Кельнер.  И  этот  кто-то  не  без
юмора: он принес тело к вам  в...  "Комнату  покоя".  Кажется,  она  так
называется?
   - Кто говорит?
   - Санта-Клаус... Я принесу вам к празднику новую куклу вместо Ольги!
   Я повесил трубку и положил платок в карман.
   Стояла  тишина.  Во  всем  доме  было  тихо,  как  в  могиле.  Так  и
полагалось, ведь "Гавань" - перевалочный пункт по дороге на кладбище.
   Я взглянул на Ольгу, по-прежнему спавшую глубоким сном, погасил свет,
вышел в коридор и повернул ручку соседней  комнаты.  Она  открылась  без
труда, и я вошел. Когда я переступил порог,  то  услышал,  как  хлопнула
входная дверь.
   Я стоял в темноте, напряженно прислушиваясь, и ждал. Через  некоторое
время услышал шаги по коридору. Ночной посетитель прошел мимо моей двери
и остановился перед "Комнатой покоя". Я насторожился, ловя каждый звук.
   Наконец соседняя дверь открылась, я услышал  щелканье  выключателя  и
шаги, пересекающие комнату. Я достал свой тридцать восьмой, зажал его  в
правой руке, а левую положил на ручку двери.
   Я не мог предвидеть того, что случилось. Двойной выстрел загрохотал в
моих ушах. Оружие большого калибра.
   Ругаясь, я толкнул дверь и выскочил в коридор. Как я мог не  подумать
об этом! Пинком открыл дверь в "Комнату покоя".
   Ольга Кельнер все так же лежала  на  софе  со  скрещенными  руками  и
букетом тубероз. Она была точно такой, какой я ее оставил, только уже не
дышала и на лбу зияли две ровные дырки, обожженные по краям.
   Друзилла была убита выстрелом в упор.
   Меня поразила другая деталь. Кроме трупа Ольги, в комнате  никого  не
было. Непостижимо. Убийца должен быть здесь. Я отказывался  верить,  что
Снэк  Ленниган  имел  способность  становиться  невидимым,  даже   если,
насколько я знал, никто его никогда не встречал.
   В  эту  роковую  секунду  я  почувствовал  упершееся  в  ребро   дуло
пистолета, и голос произнес:
   - Бросайте оружие, лейтенант!
   Труп Ольги доказывал, что голос не шутит. Я бросил револьвер.
   - А теперь, лейтенант, оттолкните его ногой.
   Я повиновался. Пистолет пересек комнату и исчез под софой.
   - Это вопрос элементарной психологии, - сказал он. - Я знал,  что  вы
где-то прячетесь. Знал, что вы не убили Ольгу.  Полицейский,  тем  более
лейтенант, не станет просто так убивать, даже для продвижения по службе.
Вот я и исправил ваше упущение, зная, что вы  обязательно  прибежите  на
выстрел.
   - Вы прижались за дверью, - сказал я. - Когда я ее толкнул,  она  вас
скрыла. А я кинулся, как бык на арену.
   - Нельзя сказать лучше, - согласился он.
   Это был антракт между двумя действиями. В первом потеряла жизнь Ольга
Кельнер, она же Друзилла Пайс.
   У меня были все основания бояться второго действия.
   - Вы были очень любезны, что привезли Ольгу сюда. Это  все  упрощает,
не так ли?
   - В самом деле, Снэк.
   - Вы хитро дознались до  всего,  -  продолжал  он  спокойно.  -  Это,
бесспорно, дало бы вам повышение по службе. Какая удача для меня, что вы
работаете  в  одиночку.  Иначе  вы  пригнали  бы  сюда  целую   вереницу
полицейских машин. А так как вы обычно храните ваши  проекты  про  себя,
моя задача упрощается.
   Я пожал плечами. Или,  по  крайней  мере,  попытался,  потому  что  с
холодным дулом под ребрами я мог сделать только жалкое движение.., такое
же жалкое, каким был сам.
   - Я намереваюсь быстро закончить, лейтенант, - сказал Снэк. -  Будьте
любезны лечь на софу рядом с Ольгой. Тут хватит места.
   - Это диктует ваша любовь к мизансценам, Снэк?
   - Нет, здравый смысл. Таким образом вы не  потеряете  много  крови  и
легче будет убирать. Конечно, как хотите, но пуля в  голову  значительно
менее болезненна, чем в позвоночник... И результат наступает быстрее.
   - Аргумент весомый, - согласился я, - и достоин'" торговца гробами.
   - Значит, выбираете софу, лейтенант?
   Я подошел к софе  и  остановился  взглянуть  на  Ольгу.  У  нее  было
спокойное и светлое лицо, как у живой.
   - Сожалею, что не могу украсить вас цветами, - сказал Снэк, - как  вы
галантно сделали это для Ольги. Очень красивый  жест!  Я  вполне  оценил
его!
   - Ни цветов, ни венков! - заявил я. - Но скажите  моей  маме,  что  я
умер с улыбкой...
   - Ложитесь на софу, лейтенант!
   - Ну.., раз вы считаете...
   Это была поистине дурацкая смерть. Вас кладут рядом  с  трупом,  дуло
пистолета  прикладывают  к  вашему  виску,  и  остается   только   ждать
выстрела... Отнюдь не  в  героических  традициях,  и,  несмотря  на  мой
нонконформизм, мне совсем  не  улыбалось  стать  зачинателем  какой-либо
новой традиции  в  этой  области.  Я  откровенно  не  хотел  умирать.  Я
откровенно хотел жить.
   - Возможно, вы посчитаете меня придирчивым, Снэк, но, если позволите,
я бы немного подвинул Ольгу,  прежде  чем  лечь.  Тут  явно  не  хватает
жизненного пространства.
   - Ладно, - сказал он, - но поторопитесь!
   Я наклонился, подсунул одну руку под плечи  мертвой,  другую  под  ее
колени, и поднял. Одна ее  рука  упала,  болтаясь  в  воздухе,  и  цветы
рассыпались по софе.
   Я выпрямился и одновременно повернулся вокруг себя,  понимая,  что  у
него будет время спустить курок, прежде чем я сделаю полный оборот, но я
рассчитывал на другое.
   Другое - это была Ольга.
   Когда я повернулся, голова и плечо трупа толкнули руку  Снэка,  и  он
покачнулся. Раздался выстрел, и острая боль обожгла мне  бок.  Продолжая
поворот, я заставил Снэка отступить еще больше, не давая ему опомниться,
и наконец встал лицом к нему. Он еще  покачивался,  стараясь  установить
равновесие и направить на меня пистолет.
   Изо всех сил я бросил Ольгу на него.  Под  грузом  мертвого  тела  он
упал, уронив оружие. Он распластался под телом Ольги, которое как  будто
обнимало его, лежа с ним лицом к лицу. С криком Снэк  оттолкнул  труп  и
перевернул его на спину.
   Я мог бы наклониться и взять его оружие. Но  не  сделал  этого.  Есть
границы человеческих злодеяний.
   Снэк Ленниган их переступил.
   Я ударил его каблуком в живот, и Снэк согнулся вдвое.
   Я сделал так еще два раза, а на третий он уже не реагировал. Он лежал
неподвижно и издавал неопределенное бульканье.
   Только тогда я подобрал пистолет и сунул его в карман.
   Потом осторожно поднял Ольгу и положил на  софу,  скрестив  ей  руки.
После этого ухватил Снэка и положил рядом с ней.
   Когда я вынул пистолет, его глаза встретились с моими,  и  он  понял.
Собрав все силы, он прошептал хрипло и жалобно:
   - Нет! Вы этого не сделаете!
   - Почему нет, Снэк? - спросил  я.  -  Вы  убили  кучу  людей:  Анжелу
Маркон, Лейлу Кросс, Ольгу Кельнер.
   Всего минуту назад  предполагали  быстренько  отправить  меня  в  мир
иной...
   - Вы этого не сделаете!
   Его глаза были готовы вылезти из орбит от страха.
   - Прощайте, Родинов!
   Я приложил дуло к его виску и спустил курок.  Потом,  достав  платок,
вытер оружие и вложил его в руку Родинова, прижав его пальцы к рукоятке.
Но рука упала в пустоту, и пистолет покатился на пол.
   Я достал из-под софы свой пистолет и  вложил  его  в  кобуру.  Только
тогда я осознал две вещи: жгучую боль в боку и страшную жажду.
 
Глава 14 
 
   Открылась дверь, и показалась миссис Лейверс в шерстяном халате  и  с
ощетинившейся бигуди головой.
   - Я так и знала... - мирно сказала она. - В такой  час  может  прийти
только один человек - лейтенант Уилер.
   - Вас не затруднит разбудить шерифа и сообщить ему, что я здесь?
   - Попробую, - сказала она скептически, - но я не уверена,  что  смогу
это сделать, даже если архангел Гавриил одолжит мне свою трубу!
   - Можно сделать другое, - сказал я, - вы снимете ваши бигуди, и я вас
украду.
   Она коснулась своих седых волос и сказала с состраданием:
   - Вы требуете от меня слишком многого, лейтенант.
   Это разобьет сердце поставщика льда!
   - Как могло случиться, что я так же люблю вас,  как  ненавижу  вашего
мужа? - спросил я.
   - Очень просто. Я  женщина,  а  он  всего  лишь  ваш  патрон.  -  Она
повернулась ко мне спиной. - Идите в гостиную, а я постараюсь  разбудить
его величество, а потом поставлю кофе. Но, если меня  спросят,  зачем  я
утруждаю себя, готовя вам кофе среди ночи, мне будет трудно ответить.
   - Потому что вы меня любите, - сказал я. - Признайтесь!
   Через пять минут в комнату вошел Лейверс.
   - У вас такой вид, будто вы видели призрак! - заворчал он.
   - А я и видел - Снэка Леннигана.
   - Вы говорите о Кауфмане?
   - Я говорю о хозяине "Тихой гавани", некоем Алексе Родинове,  который
в настоящее время мирно покоится в собственном заведении.
   - Не надо загадок, Уилер!
   Я ему все описал: мое свидание с Друзиллой,  действие  восстановителя
цвета волос. Рассказал, как, против  ожидания,  Родинов  убил  Друзиллу.
Лишь в конце своего рассказа я слегка исказил истину.
   Я сказал ему,  что  обыграл  Родинова.  И,  поддавшись  его  мольбам,
позволил ему самому совершить над собой  суд.  Глядя  на  поджатые  губы
Лейверса, я подумал, что он не поверил ни одному  моему  слову.  Но  это
было не так уж и важно.
   - Я располагал кое-какими фактами. Бонд мне говорил, что,  по  словам
Лейлы Кросс, Друзилла тоже работала на Снэка Леннигана. Когда я допросил
Друзиллу, она призналась, но клялась, что не знала Снэка.
   Я ей поверил, потому что ни одна из  этих  тайных  шлюх,  видимо,  не
знала, кто он. Я делал обыск у  Кауфмана  в  надежде  найти  труп  Ольги
Кельнер, а нашел только труп Марлен Кауфман.  Ольга  Кельнер  как  будто
испарилась. Но так не бывает! И у меня мелькнуло: если Ольги  нет  среди
мертвых, так, может быть, ее  надо  искать  среди  живых?  Внезапно  мне
пришла мысль: Друзилла полностью соответствовала приметам Ольги,  только
одна рыжая, а другая - блондинка. Похоже, она не носит  парика,  значит,
краска?
   Лейверс, похоже, не был очарован  моими  блестящими  психологическими
изысканиями.
   - Ладно, это по поводу Ольги!  -  сказал  он  угрюмо.  -  Но  как  вы
оправдаете тот фокус с Родиновым в помещении похоронного бюро?
   - Я к этому и подхожу! Друзилла мне сказала, что  она  помогла  Лейле
устроиться в "Тихую гавань". Странно, что Родинов, имея под началом двух
проституток, не знал ничего об их деятельности. Не надо забывать о трупе
Марлен Кауфман.
   - Я очень хорошо помню, - тяжело сказал Лейверс.
   - В таком случае, шериф, вы помните, что тело было  набальзамировано.
Работа профессиональная.  Лицо  так  хорошо  обработано,  что,  не  будь
нескольких голубоватых пятен на шее, никто бы не догадался,  что  Марлен
была задушена. Такую отличную работу любитель вроде Кауфмана никогда  бы
не смог сделать.
   - Хорошо. Два факта уже установлены. Дальше!
   -  Оставалась  чистая  дедукция,  -  продолжал  я.  -   Я   попытался
представить Родинова в  роли  Снэка  Леннигана.  Предприятие  похоронных
услуг может служить отличной ширмой для  агентства  меченых  девушек  по
вызову. Ольга  вербовала  девушек.  Она  поступала  в  различные  салоны
красоты на работу и, даже когда погорела, имела надежное убежище -  свою
работу в "Тихой гавани".
   С другой стороны,  Родинов  мог  договориться  с  Кауфманом.  Кауфман
разрешал бы ему вербовать "загонщиков" среди служащих его баров, отелей,
казино, а Родинов платил бы ему проценты. У Родинова  тоже  великолепное
прикрытие.
   Я читал на лице Лейверса,  что  он  еще  далеко  не  убежден.  Но  не
отчаивался.
   - Все зашаталось, - продолжал  я,  -  когда  Бонд  и  Марлен  Кауфман
решились на шантаж. Кауфман был  вынужден  ликвидировать  свою  супругу.
Совершив преступление, он ударился в  панику  и  обратился  к  Родинову.
Родинов  его  успокоил:  он  займется  своими  девушками,   подписавшими
компрометирующее заявление, и набальзамирует тело Марлен, чтобы  Кауфман
мог его сохранить до тех пор,  пока  не  появится  возможность  от  него
избавиться.
   Родинов велел Ольге удалить обеих девиц из  Вэйл-Хейтс.  Лейлу  Кросс
поместили в "Тихую гавань", другую тоже послали  в  Пайн-Сити.  Какое-то
время все шло хорошо, но появился  Бонд  и  встретился  с  Лейлой.  Бонд
становился опасным. Но он не сможет ничего доказать, если две девушки не
подтвердят его слова, и Родинов разумно рассудил, что Бонд не сообщит  в
полицию  о  своих  попытках  шантажа.  Значит,  надо  было  одновременно
заткнуть рот Анжеле и Лейле. Родинов сделал  это,  а  Ольге  посоветовал
покинуть Вэйл-Хейтс во  избежание  излишнего  любопытства  какого-нибудь
шпика вроде меня, который станет задавать нескромные вопросы.
   Родинов был вынужден выполнить эту грязную работу,  спасая  Кауфмана.
Если бы Кауфмана арестовали, он, не колеблясь, выложил бы карты на  стол
в надежде спасти свою шкуру. И тогда конец не только предприятию  Снэка,
но и самому Снэку.
   Я улыбнулся шерифу:
   - Таким образом, я имел стройную теорию, но у меня не было достаточно
фактов  для  ее  подтверждения.  Отсюда  моя  загадочная  экспедиция   в
"Гавань". Если бы Родинов не был Снэком, он кинулся бы  в  полицию,  как
только повесил трубку. Но он был Снэком и не мог  не  пойти  в  "Гавань"
посмотреть, что там происходит. Единственным человеком, знающим его  как
Снэка  Леннигана,  была   Ольга   Кельнер,   поэтому   он   должен   был
удостовериться,  что  она  мертва:  если   она   заговорит,   катастрофа
неминуема.
   Вошла миссис Лейверс и принесла нам кофе.
   - Вы еще не назвали ни одного правдоподобного  факта,  который  можно
было бы представить суду, - проговорил Лейверс.
   - Я вам сказал, что действовал главным образом "методом тыка".  Ткнул
вроде бы пальцем в небо, а попал  в  "яблочко".  Отсюда  экстравагантная
сцена прошедшей ночи. Для меня это  был  единственный  способ  проверить
правильность моих гипотез.
   -  Неужели  вы  не  можете  отказаться  от  роли  гения-одиночки?   -
рассердился  он.  -  Неужели  не  можете  время  от  времени  довериться
товарищу? А ведь я закрыл дело Кауфмана в такой сенсационной  манере  по
двум причинам: во-первых, это отвечало желанию следователя, а во-вторых,
потому, что это усыпило бы бдительность настоящего Снэка Леннигана.
   Настала моя очередь округлить глаза.
   - Значит, вы думали?..
   - Я знаю, что вы плохого мнения о кропотливой, трудоемкой  работе,  -
проскрипел он,  -  но  мы  установили,  что  тело  Марлен  Кауфман  было
набальзамировано  профессионально.  По  моему   приказу   за   Родиновым
круглосуточно следили с  той  ночи,  когда  был  убит  Кауфман.  Сегодня
вечером он в первый раз смог ускользнуть от  нашего  человека.  -  И  он
безжалостно продолжал:
   - Теперь насчет Ольги Кельнер... Вы вымыли ей голову восстановителем,
и  из  рыжей  она  превратилась  в  блондинку.  Но  ведь  это   еще   не
доказательство! Законом не запрещено красить  волосы!  Вы  не  подумали,
что, если бы вы задержали эту девушку  под  каким-нибудь  предлогом,  ее
можно было отвезти в Вэйл-Хейтс?
   А там нашлось бы с десяток свидетелей, знавших ее  под  именем  Ольги
Кельнер?
   Я вдруг почувствовал себя очень уставшим.
   - Да, - сказал я подавленно, - я промахнулся...
   - Ты собираешься мучить его  таким  образом  всю  ночь?  -  вмешалась
миссис Лейверс, встав перед мужем. - Ты несешь всякий вздор, в то  время
как бедняга истекает кровью!
   - Как это? - озадаченно спросил он.
   - А это что такое? - взорвалась она, показывая пальцем на мою  грудь.
- Томатный соус?
   Лейверс быстро пересек комнату, расстегнул мой пиджак и рубашку.
   - Пулевое ранение! - воскликнул он.
   - О, это вряд ли что-то серьезное! - стоически произнес я.
   - В самом деле.., ну, вам повезло! Пуля оцарапала ребро и сняла кусок
кожи. На два-три сантиметра  ближе  -  была  бы  другая  история.  -  Он
повернулся к жене:
   - Принеси горячей воды и бинты!
   - Ясно! Будто я не знаю!
   Дверь закрылась за ней, и Лейверс выпрямился.
   - Итак, вы схватили Родинова за глотку и до конца были  в  выигрышном
положении? И он вас умолил разрешить ему прострелить себе голову?  И  вы
ему позволили?
   Но, в таком случае, кто же стрелял в вас? Святой дух?
   Я проглотил остаток кофе.
   - Ладно. Я застрелил Родинова. Он только что хладнокровно убил Ольгу,
и это моя  вина.  Я  привез  эту  девушку  и  уложил  ее  на  софу,  как
искупительную жертву! А потом он приказал мне лечь рядом  с  ней,  чтобы
ему  было  легко  послать  пулю  в  мою  голову.  Он  зарезал  одну   из
татуированных девушек, а может быть, и  обеих.  И  только  что  укокошил
Ольгу. Вот я его и убил.
   Лейверс прошелся по комнате и вернулся ко мне.
   - У меня впечатление, что вам нужен отпуск, Эл, - сказал он спокойно.
- Вам нужно отдохнуть, разрядиться...
   - А затем?
   - Вы вернетесь к работе, когда обретете равновесие.
   И не забывайте,  что,  по  всей  вероятности,  именно  Ольга  Кельнер
заколола одну из своих подруг. Даже если  допустить,  что  она  не  сама
воткнула нож в тело,  ясно,  что  она  знала  о  намерениях  Родинова  и
помогала ему, как могла.
   В глазах закона она так же виновата, как и ее патрон.
   - Вполне возможно, - сказал я, - но мне нужно некоторое время,  чтобы
привыкнуть к этой мысли.
   - У вас оно будет.
   Я закурил.
   - А как насчет Родинова?
   - А именно?
   - Вы не арестуете меня за убийство?
   - Я часто спрашиваю себя, что я буду делать, когда выйду в  отставку,
- сказал он устало. - Разводить кур? В тот  знаменитый  вечер  я  послал
Хаммонда к Кауфману, чтобы он сделал мне обстоятельный доклад.
   Он доложил, что тело было набальзамировано.  Я  это  уже  знал.  И  я
сказал Хаммонду,  что,  по  всей  вероятности,  эту  работу  сделал  сам
Кауфман, предполагая сохранить тело до подходящего случая,  когда  можно
будет без риска его где-нибудь упрятать.
   Я снова округлил глаза.
   - Ну... А с каких пор вы стали подозревать Родинова?
   - Я никогда не подозревал Родинова, - ледяным тоном сказал он.
   - Тогда зачем же вы следили за ним день и ночь?
   - Черт побери! - рявкнул он. - Да я и не думал устанавливать  слежку.
Мне просто надоело слушать вас!
   У меня тоже есть  гордость,  хотя  мне  от  нее  никакого  проку!  Вы
думаете, приятно было слушать ваши разглагольствования? Слушать, как  вы
доказываете мою некомпетентность? Я должен был сказать что-нибудь!
   Внезапно он улыбнулся.
   - Может быть, подать в отставку и уступить вам свое  место,  Уилер...
Но я, конечно, этого не сделаю.
   Вы имели  моральное  право,  если  не  юридическое,  убить  Родинова.
Значит, будем держаться версии  самоубийства.  Скажем  людям  из  отдела
убийств, что мы с самого начала подозревали Родинова, что он был  загнан
в угол и в панике убил эту девчонку Кельнер как раз перед нашим приходом
туда. Как только он услышал наши шаги, он застрелился.
   - Спасибо, шериф.
   - Не благодарите, - проворчал он. - Я украл половину вашей  славы,  а
вы должны стерпеть это и ничем не выдать правды.
   Дверь открылась, и вошла миссис Лейверс, нагруженная тазом с  горячей
водой, губкой и бинтами.
   - Что вы будете делать во время отпуска? - спросил меня Лейверс.
   - Как нарочно, - сказал я,  -  дома  меня  дожидается  одна  красивая
блондинка. Перед моим отъездом она пылко высказалась по вопросу  "добычи
для победителя", или что-то вроде того. Я намереваюсь во  время  отпуска
разобраться в смысле этой фразы.
   Лейверс принялся ворчать:
   - Я не вполне вас понял, но, во всяком случае, убежден, что речь идет
о совершенно аморальном времяпрепровождении!
   - Скажите, мистер Лейверс! - с чувством