Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
Дональд ГАМИЛЬТОН
ГРУППА ЛИКВИДАЦИИ
ONLINE БИБЛИОТЕКА tp://www.bestlibrary.ru
Глава 1
Я рано проснулся, побрился, оделся, повесил на шею фотоаппараты и
экспонометры и вышел на палубу запечатлеть наше прибытие в порт Гетеборг. Я
не мог придумать, куда бы направить объектив, но ведь предполагалось, что я
амбициозный и увлекающийся фотограф, который должен быть всегда готов к
тому, что кто-то вдруг кувыркнется через борт или корабль во что-нибудь
врежется.
Но ничего не произошло" и после того, как мы пришвартовались, я
позавтракал и направился в курительную каюту - для проверки паспортов.
Наконец я спустился по сходням и попал прямехонько в руки шведским
таможенникам. Собравшись с духом, я приготовился к долгому разбирательству
по поводу избытка фотоаппаратуры и нескольких сотен кассет в моем багаже.
Меня предупреждали, что европейцы относятся к таким вещам с излишней
подозрительностью. Но все это оказалось пустым трепом. Никто из шведов не
обратил ни малейшего внимания на мои камеры и пленки. Единственное, что
возбудило некоторый интерес официальных лиц, это ружья.
Я объяснил им, что мой нью-йоркский редактор договорился с каким-то
известным охотником в Стокгольме, чтобы тот оформил мне разрешение, и оно
дожидается меня в порту. После чего я был препровожден по длинному ангару в
некое учреждение, где молодой блондин выудил из груды бумаг документ, из
коего явствовало, что герру Мэттью Л. Хелму из Санта-Фе, штат Нью-Мексико,
США, дозволяется ввезти в королевство Швеция один "raffla gevar" типа
"винчестер", калибра 30-06 и один hagelbossa типа "ремингтон" двенадцатого
калибра.
Молоденький таможенник сверил номера "винчестера" и "ремингтона", положил
оба на весы, записал их общий вес в килограммах, заглянул в какую-то таблицу
и объявил, что я должен заплатить таможенную пошлину в размере двадцати
крон. Уже зная, что шведская крона приблизительно соответствует двадцати
центам, я не мог не отметить щадящего тарифа, хотя меня и позабавил способ
определения его размера.
Покинув сие учреждение, я постарался успокоить свою совесть мыслью, что,
не заявив в декларации пятизарядный "смит-вессон" 38-го калибра, глубоко
запрятанный в моих вещах, я надул шведское правительство на не слишком
замечательную сумму - в действительности, на каких-то полдоллара - ибо это
был небольшой револьвер.
Идея принадлежала Маку.
- Твое прошлое журналиста и фоторепортера очень пригодится в этом деле, -
сказал он мне, давая инструкции в своем вашингтонском офисе. - Если уж
говорить начистоту, то именно по этой причине на тебя и пал наш выбор -
невзирая на то, что ты не работал на нас уже охо-хо сколько времени! К тому
же мы приняли во внимание, что ты довольно сносно знаешь язык, а у нас не
так-то много оперативников, говорящих по-шведски.
Не вставая из-за стола, он окинул меня скептическим взглядом. Это был
худощавый седой мужчина неопределенного возраста с угольно-черными бровями и
холодными черными глазами. Каким-то образом ему неизменно удавалось
создавать в своем кабинете уют - где бы он ни находился (вспоминаю один из
них - в Лондоне, за окнами которого виднелся унылый после бомбежки пейзаж).
Он обычно сидел спиной к окну, против света, так что рассмотреть выражение
его лица было трудно - в этом, надо полагать, и состояла его задумка.
- Ты же когда-то печатался в спортивных журналах, - говорил он. - Поэтому
вполне логичной для тебя будет подготовка, скажем, серии материалов об охоте
- в дополнение к заданию сделать несколько фоторепортажей. Я свяжусь кое с
кем и все подготовлю для твоей отправки.
На что я сказал:
- С ружьями будет страшная морока. Европейские страны куда менее терпимо,
чем Штаты, относятся к ввозу огнестрельного оружия.
- Это точно, - сказал он. - Но в том-то и вся штука. Ты и так заработал
головную боль при оформлении необходимых бумаг для провоза двух охотничьих
ружей, а все бумаги будут настоящие - с печатями и подписями, так что никому
даже в голову не придет заподозрить тебя в том, что ты засунул в чемодан еще
и револьвер и нож. К тому же северная Швеция, куда ты направляешься, - то
еще местечко, и, кто знает, может, крупнокалиберное ружье тебе там и
пригодится.
Однако, по-моему, вряд ли стоило все так усложнять. Мне совсем не
улыбалось волочь ружье и дробовик вкупе со всевозможными охотничьими
причиндалами в довесок к куче фотопринадлежностей, которые я на себя
навьючил, выступая в роли фоторепортера. Впрочем, как отметил Мак, я давно
не участвовал в деле и не был знаком с тонкостями оперативной работы в
мирное время. Еще с войны я хорошо уяснил себе, что возражать Маку можно
было лишь до известного предела, выходить за который он не позволял никому,
особенно подчиненному, считающему себя шибко умным.
- Окэй, - поспешил я согласиться, - вы босс, вам виднее.
Я просто не хотел, чтобы он передумал вновь послать меня на задание. И
вот по прошествии пятнадцати лет я опять оказался на европейском материке,
испытывая знакомое ощущение, что все кому не лень пялятся на меня и на мои
вещи этаким рентгеновским взглядом.
Из здания таможни я вышел на яркое солнце - то есть настолько яркое,
какое бывает поздней осенью в северных широтах. Дома, в Нью-Мексико, этот
солнечный день показался бы мне унылым зимним вечером. Я очутился на
оживленной улице, по которой с ревом проносились бесконечные вереницы
автомобилей - движение было левосторонним. Шведы, как и британцы, упрямо
стремятся ездить не так, как ездят во всем остальном мире.
Соотношение двухколесных транспортных средств и четырехколесных было
примерно равным. Мне встретилось изрядное количество странных трехколесных
конструкций, разнообразивших картину. Такси, доставившее меня к вокзалу,
было немецким "мерседесом". А поезд представлял собой цепочку старомодно
угловатых вагонов, которые выглядели приятной диковинкой. Я отдал свои
тяжеленные чемоданы подоспевшему носильщику и начал было залезать в вагон,
но пропустил вперед даму.
Она оказалась довольно симпатичной молодой женщиной - в моих краях
тридцатилетняя все еще считается молодой. На ней был строгого покроя синий
твидовый костюм, выгодно подчеркивавший достоинства ее фигуры, но волосы под
синенькой, в тон костюму, твидовой шляпкой были также синими, что показалось
мне странным. Хотя, конечно, почему бы симпатичной женщине с моложавой
внешностью" чьи волосы поседели до сорока, не выкрасить их синькой, коли ей
того хочется...
Я последовал за ней в вагон. Она явно имела большой опыт путешествий по
шведским железным дорогам. Я быстро потерял ее из виду в незнакомой
обстановке. Прошло немало времени с тех пор, как я в последний раз
пользовался европейским железнодорожным транспортом. Этот вагон был поделен
на восьмиместные купе, помеченные табличками "Rokare" и "Icke Rokare".
Вернувшись мысленно в свое миннесотовское детство, я вспомнил, что "roka"
по-шведски означает "курить", а "icke" - "нет". Так что мне не составило
особого труда определить разницу между купе, к тому же на других табличках
давался перевод на немецкий, английский и французский.
Я выбрал пустое купе для некурящих и сел у окна, которое можно было
поднимать и опускать с помощью ремня шириной в четыре дюйма. Я не смог
припомнить, когда в последний раз ехал в поезде, чьи окна не закупорены
из-за работающих кондиционеров, но, разумеется, здесь, где до Полярного
круга рукой подать, кондиционер был совершенно ни к чему. До Стокгольма путь
был неблизкий, и лежал он по зеленым, испещренным лесами, равнинам,
бесконечные просторы которых прерывались россыпью озер и ручьев и
разнообразились красными амбарами и темно-оранжевыми черепичными крышами
сельских домиков вдалеке.
Около трех пополудни - с небольшим опозданием, - проехав всю страну с
запада на восток, поезд по длинному мосту через реку прибыл в столицу
Швеции. Но прошло еще целых двадцать минут, прежде чем я получил свои
чемоданы в багажном отделении и доставил их к стоянке такси. Мне наконец,
удалось пересилить охватившее меня чувство страха перед сценой. Теперь моя
персона, кажется, ни у кого не вызывала ни малейшего интереса, за
исключением нескольких мальчишек, привлеченных видом моей широкополой
ковбойской шляпы. Один из них подошел ко мне и вежливо склонил белокурую
головку набок.
- Да? - сказал я. - Что тебе?
- Ar farbror en cowboy? - спросил он. Вдобавок к тому, что я получил
некоторое представление о шведском детстве, перед отправкой сюда я прошел
сжатый курс переподготовки, освежив свои знания не только языка, но и разных
полезных житейских мелочей. Но, разумеется, я не понял ни слова из того, что
он сказал, к тому же кто-то мог наблюдать за этой сценой, так что я стоял и
молчал как дурак.
- Извини, я тебя не понимаю, - пробормотал я. - Ты не мог бы сказать это
по-английски?
- Он интересуется, не ковбой ли вы, - произнес за моей спиной женский
голос.
Я оглянулся. Передо мной стояла она: синий костюм, синие волосы и все
такое. Вторая встреча с ней не вызвала во мне прилив радости. Она вряд ли
могла оказаться нашим агентом, потому что у меня не было запланировано
встречи на вокзале, и мне, между прочим, удалось остаться в живых во время
войны только благодаря привычке не доверяться никаким совпадениям. И сейчас
я по-прежнему считал благоразумным следовать этому принципу.
- Благодарю вас, мэм, - сказал я. - Пожалуйста, скажите мальчику, что мне
жаль: я ни разу в жизни не держал в руках лассо. Эта шляпа и эти сапоги -
просто мой маскарадный костюм.
То была очередная гениальная идея Мака. Я должен был корчить из себя
этакого провинциального Гэри Купера, будучи охотником и чудаковатым
фотографом. Ну, во всяком случае, для этой роли, при отсутствии прочих
достоинств, у меня был достаточный рост. Но, видя устремленный на себя взор
женщины, а не мог отделаться от ощущения, что роль, которую меня попросили
сыграть, чрезмерно перегружена ненужными деталями, не говоря уж о ее
смехотворности. И тем не менее я сам напросился на это задание - после того,
как сначала дважды отклонил предложение, - так что мне грех было жаловаться.
Женщина рассмеялась и, повернувшись к мальчику, заговорила с ним на
беглом шведском, в котором я уловил нотки американского акцента. Его личико
разочарованно вытянулось, и он побежал к своим приятелям сообщить, что я
оказался липовым ковбоем. Женщина, улыбаясь, вновь повернулась ко мне.
- Вы разбили ему сердце, - сказала она.
- Да. Спасибо вам за услугу переводчицы.
Я сел в такси, а она осталась стоять на привокзальной площади. У нее была
очень милая улыбка, но если у нее имелись какие-то иные причины вступить в
разговор со мной, кроме моего неотразимого мужского обаяния, то она,
несомненно, вновь появится на моем горизонте. А если нет, то у меня на нее
не было времени. Я хочу сказать, что я никогда не испытывал ни малейшей
симпатии к спецагентам, которые не могли избежать искушения усложнить свою
миссию связями со случайными женщинами. Неслучайные женщины - и те, как
правило, создают массу проблем.
И я укатил, даже не оглянувшись на нее, так как мне опять надо было
бороться с психологическим стрессом, вызванным очумевшим стокгольмским
транспортом. Теперь уличное движение казалось мне вообще каким-то
противоестественным, ибо такси было обычным американским "плимутом" и руль у
него торчал там, где ему и полагалось быть - слева. Если уж им вздумалось
ездить по улицам наперекор общепринятым правилам, то по крайней мере они
могли бы посадить своих водителей с той стороны, где им удобнее смотреть за
дорогой. Вдобавок к нескончаемым автомобилям, улицы были запружены обычными
велосипедами, мопедами, мотороллерами и здоровенными мотоциклами, на которых
сломя голову гоняли подростки в белых шлемах и черных кожаных куртках.
В отеле мне пришлось заполнить регистрационную карточку, где, помимо
прочего, требовалось указать, откуда я прибыл, как долго намереваюсь пробыть
и куда направляюсь затем. Мне стало немного не по себе от этой полицейской
бюрократии в мирное время. Швеция, в конце концов, считается одной из самых
спокойных и демократических стран в Европе, если не во всем мире, но, как
явствовало из этой процедуры, всем иностранцам здесь вменялось докладывать в
полицию о своих перемещениях. И я не забыл, что право ввезти в эту страну
охотничье ружье и дробовики потребовало от меня усилий, сравнимых разве что
с принятием конгрессом нового законопроекта. Я все ломал голову, пытаясь
понять, чего и кого же они опасаются. Возможно, людей вроде меня.
Мой номер оказался просторным и уютным, окна выходили на ласкающий взор
водоем. Водоемов в шведской столице было великое множество. Поездка на такси
от вокзала к отелю подтвердила мое первое впечатление от Стокгольма: это
город воды и мостов.
Я выпроводил коридорного и взглянул на часы. Очень скоро, следуя ритуалу
межотдельской вежливости, мне предстояло доложить о своем прибытии на место
расквартированным здесь соотечественникам - но это была мелочь, с которой я
мог без зазрения совести повременить. Чем меньше приходится иметь дело с
дипломатическими работниками и работниками разведывательных служб, тем лучше
я себя чувствую.
Тем не менее, мне предстояла встреча с человеком, имеющим
непосредственное отношение к моему заданию. Но поезд прибыл с опозданием,
так что и я опоздал на встречу. Я снял телефонную трубку.
- Соедините меня с миссис Тейлор, - попросил я. - По-моему, она
остановилась в этом отеле. Миссис Луиза Тейлор.
- Миссис Тейлор? - Портье говорил по-английски с британским акцентом, в
котором проскальзывали шведские обертоны. Это производило странное
впечатление. - Верно! Номер 311. Я сейчас вас соединю, сэр.
Держа телефонную трубку около уха и дожидаясь, пока меня соединят с
номером 311, я вдруг почувствовал, что за моей спиной кто-то тихо вышел из
стенного шкафа.
Глава 2
Многоопытный секретный агент, конечно же, сначала тщательно осмотрел бы
гостиничный номер, а уж потом встал бы спиной к стенному шкафу и двери в
ванную. В иных обстоятельствах я бы и сам так сделал, но я же играл роль, и
в моем сценарии не было никаких указаний на то, чтобы я выказывал хоть
малейший намек на профессиональную осторожность. Мак особенно настаивал на
этом.
- Ну, теперь ты благодаря усилиям дядюшки Сэма прошел полный курс
переподготовки, - говорил он мне на последнем брифинге. - И вполне возможно,
что дядя, будучи весьма миролюбивым субъектом, не одобрил бы некоторых
дисциплин твоей учебной программы, но ведь чего дядя не знает, то его и не
тревожит. Национальная безопасность имеет свои преимущества - ведь наша
работа проходит под грифом "совершенно секретно". Предполагается, если я не
ошибаюсь, что мы разрабатываем некое секретное оружие. Ну, можно и так
сказать. Ведь, в конце концов, величайшая на свете тайна и опаснейшее оружие
- это человек.
Разрешившись от этого философского бремени, он выжидательно посмотрел на
меня.
- Так точно, сэр, - сказал я. Мак скорчил довольную гримасу.
- Я ознакомился с твоими итоговыми результатами. Впечатляет! Давненько
мне на глаза не попадалось ничего худшего. Твои биологические и
психологические рефлексы ни к черту не годны. Результаты учебных стрельб из
пистолета в положении стоя и лежа удручающи. С ружьем ты обращаешься немного
лучше, но ведь, черт побери, кто не умеет стрелять из ружья! Что касается
ножа, то только благодаря своим длинным ручищам ты кое-как добрался до
удовлетворительного уровня - так здесь и говорится, - с тех пор как научился
не падать точно бревно. По рукопашному бою, опять-таки спасибо твоему
невероятному росту и длинным рукам, тебе в конце концов удалось достичь
уровня заурядной посредственности. Когда ты попал к нам, твоя физическая
форма оставляла желать много лучшего, но и теперь тебе нечем похвастаться.
Ты сбросил пятнадцать фунтов и мог бы вполне обойтись еще без десяти.
Слушай, чем ты, мать твою, занимался все эти годы? Просиживал свою нижнюю
выпуклость? - В общем, так оно и было, сэр, - ответил я. Я уже было собрался
протестовать: мое досье не давало ему оснований считать меня таким
безнадежным. Ведь и впрямь для человека, который возвращается в организацию
после пятнадцатилетнего перерыва, я добился, как мне казалось, очень
неплохих результатов. Но, набрав в легкие воздух, я тут же передумал, поняв,
что он же меня не спрашивает, а делает заявление. Невзирая на мои реальные
достижения, именно данная Маком оценка и будет зафиксирована а моем личном
деле - на тот случай, если кто-то им заинтересуется. Он в очередной раз
проявил себя умницей. У него были свои соображения: он полагал необходимым,
чтобы я со стороны казался беспомощным увальнем.
- Решение штаба было единодушным, - продолжал Мак с каменным лицом. - Ни
один из них не взял на себя ответственность за твой допуск к сложнейшей и
опасной операции. - Он оттолкнул от себя папку с моими бумагами. - Это
какая-то свора идиотов. Я четко изложил им все доводы относительно того,
почему я хочу отправить на задание именно тебя, по все равно они прислали
мне вот это! В нашей конторе царит такая бюрократия, что я просто удивляюсь,
как нам удается что-то доводить до конца и добиваться каких-то успехов.
Сегодня каждый агент, видите ли, должен получить медицинский сертификат,
подписанный терапевтом, психиатром и шестью тренерами, а уж потом ему
дозволяют сходить на угол и купить вечернюю газету. Помнишь, как я отправил
тебя через Ла-Манш с парнем по имени Вэнс? У тебя было тоща незажившее
пулевое ранение в грудь, у него рука в гипсе. При проходе через немецкие
патрули ваш внешний вид очень убедительно подкрепил легенду, что вы получили
отпуск по ранению. И насколько я помню, раны не помешали вам выполнить
задание. Я не шибко надеюсь на физическую форму агента. Для меня самое
главное - интеллект и психическое состояние.
- Так точно, сэр, - сказал я. С приближением старости Мак впал в
словоохотливость. Во время войны он не разливался таким соловьем.
Он вдруг нахмурился.
- Между прочим, Вэнс все еще работает на нас. Если ты забыл, как он
выглядит... все мы с тех пор немного изменились... Ты сможешь узнать его по
шраму над локтем, там, где вышла сломанная кость. Запомни это. Будешь
держать связь со мной непосредственно через него - если вдруг почему-либо
сочтешь невозможным воспользоваться каналами связи, о которых мы говорили. -
Он поджал губы. - Разумеется, в распоряжении других отделов есть куда больше
средств связи, чем у нас, и они часто делятся с нами, но ведь у тебя
возникнут ситуации, когда надо будет посылать информацию для меня лично. Или
мне придется посылать тебе аналогичную информацию. Вэнс и будет ее
передавать. Он работает на континенте, но авиатранспортное сообщение там
превосходное - это на тот случай, если тебе понадобится его помощь.
- Да, сэр, - сказал я.
Он еще раз пробежал глазами мой регистрационный лист курса
переподготовки.
- Что же касается этой галиматьи, то мне наплевать, соответствует все это
действительности или нет, потому что первое, что тебе