е  системы  безопасности  к  моменту  завершения
подготовки  взрыва,   чтобы   самому  быть   на  месте  взрыва  и  исключить
случайности,  могущие помешать  взрыву.  Кроме того, он  должен погибнуть из
принципа. Ошибка Штауфенберга, подготовившего покушение на Гитлера, состояла
в том, что он хотел сам остаться в живых и покинул место покушения. Это даже
не  ошибка,  а  трусость и  даже предательство.  Он подвел своих сообщников.
Сколько  человек пострадало  из-за этого?! И война затянулась.  Штауфенберг,
раз уж  он пошел на  такое дело,  должен  был взорваться вместе с  Гитлером.
Вообще, человек, решившийся на  такое покушение,  обязан оставаться на месте
происшествия  до  конца. Покушение,  которое  не  удалось  из-за  того,  что
покушающийся, спасая свою шкуру, остался жив, есть не политическое действие,
а уголовное преступление. Оно не может быть оправдано морально.
     Бывают  ли морально  оправданные террористические акты?  Это зависит от
того,  как  мы  понимаем  моральные нормы. Но как  бы то  ни было,  человек,
который убил бы Сталина, вошел бы в историю как герой.
     Считают же героем Штауфенберга, хотя он скорее заслуживает  порицания и
презрения за то, что покушение не удалось по его вине.
     Но  вернемся к Козыреву! Ему  не повезло  и на этот  раз: умер  Сталин.
Такое  он, конечно,  предусмотреть  не  мог.  Он  был  в отчаянии: ушел  его
эпохальный враг, делавший его жизнь осмысленной,  возвышавший его на уровень
античной трагедии.
     Поползли слухи, будто Сталина убили его  ближайшие соратники, будто  бы
Сталин собирался  освободить всех заключенных,  сделав козлами отпущения  за
репрессии Берию, Маленкова,  Молотова, Ворошилова и других высших лиц, а те,
спасая свою  шкуру, сговорились и  устранили  своего главаря.  Это  особенно
удручающе  подействовало  на Козырева.  Он был  убежден,  что  только  такие
личности,  как  он сам, имели  моральное право вынести  приговор  Сталину  и
казнить  его,  а  не  подручные  Сталина, у  которых  у самих  руки  в крови
бесчисленных жертв.  Его не просто  оп ередили, у  него  украли его законное
моральное право на казнь тирана.
     Сталина  набальзамировали и  положили в  Мавзолее рядом  с Лениным. Это
нанесло  Козыреву новую  душевную травму. Положить самого большого негодяя в
истории  рядом самым  великим человеком, -  такого  кощунства еще никогда не
было. Козырев написал письмо в ЦК КПСС с протестом против  этого кощунства и
с требованием выбросить  труп Сталина из Мавзолея на. помойку. Кончилось это
для  него  плачевно: его исключили из партии и уволили  из  армии. Тогда  он
решил взорвать Мавзолей вместе с набальзамированным трупом Сталина. Конечно,
при  этом  должны  погибнуть  и  останки  Ленина.  Но  Козырев  нашел  этому
извинение:  Ленин  был  против  культа вождей, он ни  за  что не позволил бы
создавать для него такой мавзолей.
     Целый год Козырев готовил взрыв Мавзолея. Какая же для этого нужна была
одержимость и  сила воли?!  Он самыми невероятными путями добывал взрывчатые
вещества  огромной  разрушительной  силы.  Добывал  буквально  по  крупицам.
Наконец, накопил их достаточно для того,  чтобы саркофаг с трупами Сталина и
Ленина разлетелся на мелкие кусочки от взрыва. Изготовил специальную одежду,
которую  начинил  взрывчаткой.  Чтобы не  было заметно  снаружи,  специально
похудел.  Это-то и сгубило его. Он добросовестно выстоял  со своим  страшным
грузом в  многочасовой очереди в Мавзолей, но потерял сознание, не дойдя сто
метров  до входа  в  него. Его  подняли,  не подозревая  ничего, и отвезли в
больницу. Только там обнаружили, что он был живой бомбой огромной силы.
     - Что же он не предусмотрел такую возможность?
     - Он  думал об этом. Но он не мог предвидеть, где  именно  такое  могло
случиться. Он был уверен, что дотянет до саркофага.
     - Что стало с ним потом?
     -  Его сочли  психически ненормальным и поместили  в  сумасшедший дом в
Казани.
     - Он жив?
     - Нет. Когда сообщили о докладе Хрущева на партийном съезде и о решении
убрать Сталина из Мавзолея, он после этого покончил с собой.
     - Но почему?! Он же должен был радоваться тому, что сбылась его мечта!
     - Он  счел  величайшей  исторической несправедливостью то, что правящие
негодяи, бывшие при Сталине его  подручными палачами, украли у него дело его
жизни.

Бесшумная катастрофа
     Партград, помимо исправительно-трудовых лагерей, был окружен множеством
предприятий,  портящих  природу,  -  атомное  предприятие  Атом,  химический
комбинат, асбестовые и целлюлозные заводы и т.п. Спасала трясина, занимавшая
четвертую часть области. В ней топили отходы этих предприятий.  По  расчетам
ученых, трясина могла еще пятьдесят лет служить  для  этой цели без заметных
отрицательных последствий.  Кроме  того,  в  области  еще  оставалось  много
незагаженных, пригодных для  отдыха  мест. В речках и  озерах  еще  водилась
рыбешка  и можно было купаться. К усиленной радиации в районе Атома привыкли
и  даже  подшучивали  над  ней,  вспоминая  дедовскую  мудрость: что немцу -
смерть, то русскому - здоровье.
     В 1977 году два молодых инженера из Атома написали письмо в газеты  и в
руководящие органы  Парт-града о  том,  что  на предприятии  не  соблюдаются
элементарные нормы безопасности и  что это может  привести  к катастрофе. На
предупреждение инженеров не
     обратили внимания. Они уехали в Москву. Но и там их  игнорировали. Пока
они обивали пороги разных учреждений в Москве, в Атоме произошла катастрофа,
о которой они предупреждали. Это было в начале  лета, в прекрасный солнечный
день. Никакого взрыва не было слышно,  никакого свечения и атомного гриба не
было видно. Небо  было  ясное, голубое, без единого  облачка. В окрестностях
Партграда свежей зеленой листвой покрылись деревья и расцвели полевые цветы.
День  был выходной. Трудящиеся  области наслаждались заслуженным  отдыхом  и
ничего  не  подозревали  о  том, что  в спрятанном  в  буйной  зелени  Атоме
случилось  нечто  страшное.  Так  иногда  бывает  с людьми,  наслаждающимися
здоровьем  и  благополучием  и  не знающими еще о том,  что  в их  организме
поселилась смертельная болезнь.
     О  катастрофе  узнали,  вернее, догадались лишь  после того, как  район
катастрофы был окружен специальными воинскими частями и полностью изолирован
от  внешнего  мира.  Солдаты  прибыли  на  странных  машинах  и  в  странных
комбинезонах,  каких  раньше  никто  не  видел. Всякие  разговоры  о  районе
катастрофы  были категорически запрещены.  Распространители  слухов  жестоко
наказывались. Все делали вид, будто  ничего особенного не случилось. Ни один
человек  из зоны катастрофы не появлялся за ее пределами. И туда  никого  не
пропускали.
     После  этой   катастрофы  в   университете  возникла   группа  зеленых,
поставившая себе целью борьбу за охрану окружающей  среды.  Возглавил группу
молодой  преподаватель  физического  факультета. В  группу  вступили десятки
студентов и аспирантов.  Уговорили  вступить и Чернова. Группа подготовила и
распространила бюллетень, из которого было очевидно, что область загажена на
все  сто процентов и не пригодна для  жилья, если руководствоваться строгими
медицинскими критериями,  и что природные  ресурсы области  на грани  полной
гибели и истощения. Бюллетень вызвал переполох в руководстве области. Слух о
нем дошел  до Москвы. Оттуда приказали немедленно прекратить это безобразие.
Активистов   группы   уволили   из  университета   и   подвергли   различным
административным  наказаниям.  Несколько человек осудили на различные  сроки
заключения.

Макаров
     Чернова  пощадили как инвалида и талантливого  математика.  Но объявили
выговор  по комсомольской  линии  и  провели  с ним  воспитательную  беседу.
Беседовал с ним член парткома университета профессор Макаров.
     - Наше отношение к  явлениям жизни зависит от того,  с каких позиций мы
на них смотрим, - говорил Макаров. - Если смотреть с позиций большой истории
и судьбы страны, получим одни оценки. Если же взглянуть  с более узкой точки
зрения, т.е. с точки зрения судьбы отдельных людей и виновников тех или иных
ошибок,  получим другие  оценки. С  окончанием второй  мировой войны  борьба
между  Западом и Советским Союзом не прекратилась. Началась холодная  война,
имевшая целью разгром нашей страны, не удавшийся в  прошедшей горячей войне.
Запад имел атомное оружие. Наша страна должна была  его иметь тоже, иначе мы
не выстояли бы  в  борьбе  с  Западом.  Конечно, мы многое  делали халтурно.
Жертвы были огромные. Но что бы Вы стали делать на месте нашего руководства?
Вот в Ваших руках вся полнота власти. Действуйте!
     - Я не отрицаю  государственной необходимости  развития  нашей  науки и
техники, промышленности, атомных исследований и прочего, - говорил Чернов. -
Но надо  же все  это  делать  серьезно,  добросовестно,  как  следует,  а не
халтурить, не заниматься очковтирательством!
     -  Вы  думаете,  что  наше  руководство  умышленно  делало  все  плохо,
халтурно?
     - Нет. Но...
     - Легко  рассуждать, когда тебе самому  не  приходится делать дело.  Мы
имеем   определенные   человеческие   ресурсы,   технологические   средства,
организацию  дела.  На  улучшение  всего этого  нужны,  Чернов, века. Одними
приказами   и  призывами  тут  ничего  не   сделаешь.  Западная  цивилизация
существует тысячелетия. Запад  обладает огромными ресурсами.  Мы  фактически
ведем беспрецедентную историческую борьбу с противником, который превосходит
нас  во много раз экономически, технологически, по  человеческому материалу.
Или  мы выстоим ценой  огромных жертв,  либо с нами Запад сделает то, что он
собирался
     сделать с нами руками немцев. Вы, Чернов, уже не маленький.  Хотя Вы  и
плюете на  марксизм,  азы  мировой  политики должны понимать и  без него.  А
главное, что я Вам советую, не связывайтесь ни с какими группами, течениями,
движениями и  т.п. В  наших условиях  все они  так или иначе  превращаются в
нечто безнравственное и отвратительное, с какими бы хорошими намерениями они
ни возникали.
     Разговор  с Макаровым посеял  в  душе  Чернова смятение.  Кто прав? Где
истина?   Другой   разговор   с  Макаровым   состоялся   после  экзамена  по
марксизму-ленинизму. Юрий ни разу не был на лекциях и лишь пару раз появился
на  семинаре.  На экзамене он не мог ответить ни  на один вопрос. Но Макаров
настоял на том, чтобы ему поставили оценку хорошо.
     . -  Я знаю, что Вы гениальный математик, -  сказал Макаров при этом. -
Марксизм и вообще философия Вам  ни  к чему. Я не могу Вам  поставить оценку
отлично, так  как меня  обвинили бы за это в преступном либерализме,  Вам бы
устроили бы переэкзаменовку  и  закатили бы плохо. Но  если  Вы не против, я
хотел бы с Вами поговорить особо.
     Чернов  дождался конца экзаменов. Макаров  предложил пройтись пешком по
проспекту  Ленина. Сначала  Макаров  расспрашивал  Чернова  о  его  жизни  и
интересах.  Потом рассказал  кое-что  о себе.  В  юности он  тоже  увлекался
математикой.  Но  в  1939 году  призвали  в  армию.  Там  стал  заместителем
политрука роты. В войну - политрук. Был в окружении. Был дважды ранен. Одним
словом, было не до математики. После  войны демобилизовался из армии  в чине
капитана. Учился на историческом факультете университета, по кафедре истории
КПСС.
     - Я понимаю Ваши умонастроения в отношении  марксизма, Чернов, - сказал
Макаров. - То, что я Вам скажу сейчас, я буду говорить не как член КПСС и не
как преподаватель  марксизма-ленинизма,  а просто  как  умудренный жизненным
опытом  человек. Сейчас  к марксизму  почти  все относятся  критически. Даже
идеологические работники и пропагандисты марксизма. Для этого, конечно, есть
основания.  Но беда в том, что никто, включая теоретиков марксизма, не знает
толком и  не  понимает марксизм  как  интеллектуальное явление. О  марксизме
знают понаслышке,  судят о нем по речам и сочинениям партийных  работников и
плохо
     образованных  преподавателей.  Это все  равно,  как  если  бы об учении
Христа судили по уровню деревенских попов. Попробуйте как-нибудь между делом
почитать  произведения Маркса  в  подлиннике.  Почитать  не  спеша,  не  для
экзамена,  а  для интеллектуального  развлечения  хотя  бы. Будут вопросы  -
приходите ко мне в любое время, поговорим.
     После этого разговора Чернов начал читать произведения Маркса, Энгельса
и  других  мыслителей  прошлого,  включая  русских: Герцена,  Чернышевского,
Плеханова,  Ленина.  К  своему  удивлению он увидел, что они были  совсем не
такими  глупыми  и  отсталыми,  как  было  принято говорить о  них  в  среде
студентов.  Скорее наоборот,  они  не зря  имели славу  великих  мыслителей.
Макаров  был  прав,   когда  говорил,   что  в  сфере  социального  мышления
человечество деградировало сравнительно с прошлым веком.
     Но этот порыв Чернова продолжался недолго. Изучение мыслителей прошлого
требовало времени и усилий больше, чем математика. Это было ему не по силам.
И он отложил это на будущее.

Зрелость
     Университет он окончил  в  1980 году. В аспирантуре его не оставили под
тем  предлогом,   что  он   якобы  был  аполитичен  и  даже   симпатизировал
диссидентам. Ни один  из преподавателей не вступился за него, хотя в частных
разговорах  все  признавали  его самым талантливым  студентом  за  все  годы
существования факультета. От него избавились с облегчением: а вдруг из этого
калеки и в самом деле вырос бы новый Лобачевский!
     Его  распределили  на  работу в  лабораторию моделирования в  Протезный
комбинат  имени  маршала С.  М. Буденного  на  должность  младшего  научного
сотрудника с заработной платой 120 рублей в месяц.  Как  инвалид  он получал
пенсию 40 рублей.  Рублей сто зарабатывала мать.  Так что жизненный  уровень
Черновых был даже выше среднестатистического.
     Соседи по квартире наконец-то получили отдельную квартиру в новом доме.
Их комната  осталась за Черновыми. Это стоило немалых усилий. Помогло письмо
от  комбината,   ходатайство  Общества   инвалидов,   вмешательство   газеты
Партградская правда и, само  собой разумеется, взятка. Черновы были безмерно
счастливы.  Они  стали  обладателями  отдельной   квартиры!  Теперь   у  них
приходилось  по  10  квадратных метров жилой площади на человека при средней
норме по городу три метра. Плюс к тому - кухонка и чулан. А главное - теперь
у Юрия была  своя  отдельная  комната,  -  предел  мечтаний интеллигента, не
имеющего шансов на служебную карьеру и творческий успех.
     Как  специалиста его  ценили.  Он щедро  разбрасывал идеи,  за  которые
другие получали премии,  продвигались по службе и даже приобретали репутацию
в  науке. И все дружно замалчивали источник своих идей. Его как будто бы  не
было совсем.  Он не настаивал  на авторстве  и на признании - для него этого
было слишком  мало.  Он  чувствовал  в  себе  способность  сделать  открытие
эпохального значения. Но избегал  встать на путь к нему - он рано понял, что
ему  не  дадут  стать  автором своего открытия  и войти  в историю науки  на
достойном его способностям уровне.
     Началась унылая, серая, бессобытийная рутина жизни, как и у большинства
людей его социальной  категории.  Только у него эта унылость усиливалась его
физической неполноценностью.
     Он  достиг  потолка  жизненного  успеха.  Впереди  ему  не  светило  ни
повышение в должности, ни увеличение зарплаты заметным образом, ни улучшение
жилищных условий, ни  изменение семейного  положения. Он  обрекался на жизнь
воображаемую, т.е. на жизнь в своем самосознании и для него. Формула Декарта
Мыслю,  следовательно,  существую  для  него  трансформировалась  в  формулу
Существую, т.е. мыслю.
     Он  стеснялся  обнаруживать  перед окружающими  свою жизненную  драму и
выработал позу  холодного, цинично бескомпромиссного мыслителя, с  насмешкой
относящегося к житейским благам  и к своему собственному уродству. Его стали
ставить  в  пример другим  инвалидам  как  человека,  умеющего  наслаждаться
жизнью, несмотря  ни на  что. В этом усматривали некую моральную порочность.
Сначала это его огорчало.  Но скоро  он понял, что люди вообще неспособны на
объективную  оценку  поведения своих  ближних.  Они сначала сами  выдумывают
ложное  представление  о них,  а  затем  подвергают  моральной  оценке  свой
вымысел.  И  Юрий  стал  воспринимать  свое  ложное   отражение  в  сознании
окружающих как общее правило.

Любовь
     В университете он влюбился. Однажды он осмелел и сделал ей предложение.
Она высмеяла его. Она согласилась с ним переспать из уважения  к его таланту
и  из сострадания  к  его  уродству. Но выходить  замуж  -  упаси  боже!  Он
ужаснулся и заговорил о морали и любви. Она сказала, что он отстал  от жизни
по крайней мере на сто  лет.  Теперь женщины  до  замужества в среднем имеют
пять  любовников, а мужчины  -десять  любовниц.  И  женятся  не ради  любви,
которая стала предрассудком прошлого, а по какому-нибудь расчету. Вот станет
он академиком и лауреатом  Ленинской  премии, она  может быть выйдет за него
замуж.  Но  при  этом она сохранит  за собой свободу сексуальных связей.  Он
долго  мучился  от  этого  объяснения в любви. Хотел покончить с собой.  Его
спасли. Но он не был этому рад. Но извлек урок: в принципе он мог расстаться
с  жизнью в  любое  время  и без  особых  колебаний. Потеря  жизни,  как  он
установил, не такая уж большая потеря. Смерть не есть трагедия.
     В  комбинате  он познакомился  с  женщиной, которая была на  много  лет
старше его и имела ребенка. Она  проявила к нему интерес, главным образом из
сострадания  и  потому,  что  он был  интеллигент,  не  ругался матом  и  не
пьянствовал, как ее  бывший муж и любовники. Она привыкла к его уродству. Но
их  связь продолжалась недолго. Мать Юрия не могла  допустить, чтобы  кто-то
заменил ее, а эта женщина не могла заменить ее полностью. Начались ссоры. За
ними  последовал  полный разрыв.  Мать подыскала сыну  женщину,  которая  за
небольшую  плату  удовлетворяла  его  потребности.  Сначала Юрий  не знал  о
сделке,  а узнав, пережил самое сильное унижение в своей жизни. Впоследствии
у него время от времени были женщины, разделявшие с ним ложе из сострадания,
из любопытства или просто так.  Но не  было  любви. В среду физически равных
ему он опуститься не мог по своим жизненным претензиям и культуре, а в среде
физически нормальных любовь предполагала адекватность партнеров.
     Юрий читал в книгах о  том,  как молодые, здоровые  и  красивые женщины
любили физически уродливых мужчин. Якобы за их ум и талант. Но он не верил в
достоверность этих  историй. Если нечто подобное и случалось, то  физические
уроды,  обладавшие  умом и талантом,  привлекали  женщин  не столько умом  и
талантом  как  таковыми, сколько богатством,  славой  и высоким  положением,
которого  они  добивались  с  помощью  ума  и  таланта.  Но и  в  этом  Юрий
сомневался.
     Однажды он прочитал статью  о влиянии  современного научно-технического
прогресса и  внедрения его  результатов  в  общественную  жизнь на  механизм
наследственности  человека.  Автор  писал, что  это влияние  может оказаться
роковым, что необходимо уже сейчас серьезно заняться этой проблемой. Почему,
например,   до  сих  пор  держатся   в  секрете  данные  о  жертвах  атомных
экспериментов  и о том, как это сказалось на их детях? Прочитав статью, Юрий
сделал для себя  вывод, что  ему рискованно  иметь  детей, так как они могут
тоже  оказаться уродами.  Он готов  простить своих  родителей, родивших  его
уродом, ибо  они не знали того, что стали жертвами атомных экспериментов. Но
он,  Юрий,  не  имеет морального  права  производить  детей,  которые  почти
наверняка  были  бы  неполноценными.  Значит,  для него  была исключена даже
заурядная  семья. Ему не  было  суждено пережить счастье  отцовства. На  нем
обрывалась одна из ниточек рода человеческого.
     Он  с  рождения  был  лише