ствует  о  том,  что и  в других  местах происходило нечто подобное
демократизации в Партграде. А аналогия с канализацией тут была полная.
     В Партграде, как и повсюду  в стране, демократизация заключалась в том,
что высшая власть  даровала гражданам гражданские  свободы и права человека,
допустила  многопартийность  и  начала  переводить  систему  власти  на путь
парламентаризма. Высшая власть осуществила это как революцию сверху, так как
у самих партградцев ничего подобного до этого даже в мыслях не было.
     Первым шагом демократизации по- партградски
     явилось  официальное признание того,  что гражданские  свободы  и права
человека  являются врожденными и неотъемлемыми. Партградцы сначала  пришли в
замешательство. Никаких таких прав и  свобод у них  до сих пор не было. Если
верно,  что нельзя у людей отнять  то, чего у них нет, то  права и свободы в
Партграде можно было  считать неотъемлемыми. А вот насчет врожденности - это
сомнительно.  Как  можно   говорить,  например,   о   прирожденной   свободе
вероисповедания   и  публикаций,  если  религия  была  открыта  сравнительно
недавно, а  книгопечатание  было  изобретено всего несколько  столетий  тому
назад. А  для свободы  эмиграции  нужно  по  крайней  мере  иметь  различные
государства,  закрепленные  законом  границы  и   гражданство.  Если  верить
газетам, свободы  и права партградцам дали сверху, из Москвы, а отнюдь не  в
родильном  доме.  А раз дали, так ведь и  отнять могут. Как быть  тогда с их
неотъемлемостью? Не вашего ума дело, - сказали  партградцам  реформаторы. На
передовом Западе, который  теперь стал для  нас образцом и который  мы будем
догонять   ускоренными  темпами,  свободы  и  права  считают  врожденными  и
неотъемлемыми.  Так  что извольте  слушаться,  а  не то!.. Партградцы  намек
поняли  и  кинулись  наслаждаться  врожденными  и  неотъемлемыми  правами  и
свободами.   Умудренные   опытом  старики,   глядя   на   начавшийся   содом
демократизации, качали головами и  говорили:  если так живут  на Западе,  то
слава Богу, что мы прожили жизнь не там.
     В Партграде появились  десятки новых газет и журналов. Разобраться в их
направлениях  было невозможно. Объединяло  их  то,  что все они  наперегонки
поливали грязью  все  то, что чтилось  раньше, и превозносили  все  то,  что
порицалось раньше. Поносили не только Брежнева и Сталина, но также и Ленина,
и  Маркса.  Превозносили  Бухарина,  Троцкого,  генерала  Власова,  Колчака,
Столыпина, царя Николая Второго. Статьи, в которых не было оплевывания всего
советского  и  коммунистического  и  тем  более  статьи  в  защиту того, что
оплевывалось, пропускались в  порядке  исключения, да и  то с целью показать
плюрализм, терпимость к другому мнению, свободу слова.
     Начались  бесчисленные конференции, дискуссии, круглые столы, митинги и
прочие сборища  трепачей  на любые  темы. Город превратился  в  своего  рода
огромное собрание,  на  котором каждый, стараясь перекричать  других, болтал
все,  что  ему  взбредет в  голову. Каждый вдруг почувствовал себя способным
стать  мыслителем  века.  Люди, понятия  не  имевшие  о марксизме-ленинизме,
громили  его  воображаемые  глупости,  сами  впадая  в  чудовищные  реальные
глупости. Люди,  понятия не  имевшие  о законах  общественного  устройства и
эволюции, выдвигали  планы  преобразований  общества один  нелепее  другого.
Интеллектуальная и моральная помойка захлестнула город.

Маоцзедунька
     Развитие  событий  навязывало Маоцзедуньке роль,  какая ей  никогда  не
снилась, -  роль партградского Ельцина. Не  исключено,  что тут свою роковую
роль сыграла ее фамилия: Елкина - это почти Ельцина. Ее кандидатуру на  пост
председателя областного Совета (президента области) выдвинули демократы. Она
набрала  восемьдесят  процентов голосов,  тогда как ее конкурент, выдвинутый
обкомом партии, набрал всего  двадцать процентов. Газеты  изобразили это как
блистательную победу демократов над коммунистами. Маоцзедунька отказалась от
заведования  отделом  и вообще  вышла  из  состава обкома  партии. Поскольку
партийные органы стали оттесняться от  руководства, Маоцзедунька  фактически
становилась фигурой номер один.

Революция и контрреволюция
     По всей стране началась оргия  переименований  городов, улиц, площадей,
заводов  и  даже кораблей. В Партграде по  инициативе Маоцзедуньки Ленинской
улице   вернули   дореволюционное   название  Дворянская.   Районный   город
Красноармейск,  где Маоцзедунька  начала восхождение на высоты власти и  где
Чернов провел свое  детство,  переименовали  в Троицк.  Здравомыслящие  люди
писали бесчисленные письма в газеты и  органы власти с возмущениями по этому
поводу.  Они  обращали  внимание  на то,  что все эти  переименования  стоят
огромных денег,  которые нужны на  более  важные  дела.  Эти  переименования
фактически  ведут  к  тому, что  из нашей  истории  вычеркивается  ее  самая
значительная  часть.  А   главное  -  жизнь  людей  от  этого  нисколько  не
улучшается. Но  с  мнением этих  людей  новые власти считаться не стали. Они
были опьянены своей революционностью.
     В Протезном комбинате тоже прошло общее собрание, на котором под бурные
аплодисменты было решено отказаться от имени маршала С.М.Буденного. Ни в чем
неповинного  героя  Гражданской  войны  облили грязью  и объявили сталинским
палачом. Эпидемия массового сумасшествия захватывала самые недра России.
     После собрания  Горев,  Чернов, Миронов и Белов  собрались  в  кабинете
Белова.
     - Что скажете, - со смехом сказал Белов. - Забавно все-таки. Что бы там
ни  было,  а в такой форме  осуществляется суд истории.  Слышали, что сказал
Гробовой?  Только  в  нашей  области  более   трехсот  объектов  носило  имя
Буденного. Сколько же их было по стране?! А за что такие почести?
     - Буденный  был символом победы  н рода в  Гражданской  войне, - сказал
Горев.  - Я  согласен,  тут был явный перегиб.  Но можно было его  исправить
постепенно, без шума. А  теперь вместо серьезного дела  по перестройке жизни
страны к лучшему мы кидаемся в другую крайность и разрушаем все то, что надо
было бы сохранить навечно.
     -  Когда  речь идет о массовых  явлениях, по-другому  не  получится,  -
сказал Белов. - Массы всегда кидаются из одной крайности в другую.
     -   Массами   манипулируют.  Если  бы  вышла  установка  свыше   начать
присваивать городам, улицам и предприятиям имена Горбачева, Ельцина и прочих
реформаторов, массы с таким же энтузиазмом сделали бы это.
     -  Горбачев  назвал весь  этот  начавшийся  по  его  инициативе  бардак
революцией сверху и  даже  Второй Великой  революцией, - сказал Чернов.  - В
таком случае  и  манифест царя  Александра  Второго об освобождении крестьян
можно считать революцией. И смуту времен Лжедмитрия. И реформы Петра. И даже
разгром восстания декабристов.
     - Не придирайся к словам, - сказал  Миронов.  - Что такое революция? На
Западе любую значительную перемену называют революцией.
     - Ладно,  пусть  революция,  - сказал  Горев. - Важно, какая именно.  В
истории обычное дело, когда учас-
     тнйки и свидетели событий не отдают отчета  в их сущности и облекают их
в ложную идеологическую форму. Контрреволюционный переворот  18 брюмера 1799
года во Франции даже революционеры считали продолжением революции 1789 года.
Большинство  современников именовали его  революцией  18 брюмера. Сходство с
сегодняшней  ситуацией у нас поразительное. Горбачевская революция сверху не
есть продолжение Октябрьской революции.  Это - контрреволюция по отношению к
ее    результатам.   Октябрьская   революция   уничтожила   классы   частных
собственников,  принесла колоссальное  облегчение  труда и улучшение условий
жизни  широким  слоям населения.  С  этой  точки зрения  она  была  народной
революцией.  А  что  пытается  сделать  Горбачев?  Возродить  класс  частных
предпринимателей. С какой целью? С целью  заставить производителей ценностей
работать так, чтобы  правящие и привилегированные слои  имели уровень жизни,
какой имеют высшие слои на Западе. Это будет  означать усиление эксплуатации
низших слоев в интересах высших. Это антинародная революция.
     -  Но ведь наши привилегированные и правящие,  слои как раз страдают от
перестройки,  подвергаются  гонениям, -  сказал  Белов. -  Дали же по  шапке
Портянкину, Жидкову и многим другим!
     - Надо  в  таких  случаях  мыслить  диалектически,  -  сказал Горев.  -
Революция,  как и контрреволюция,  есть  явление  сложное и  противоречивое.
Возьми  Октябрьскую революцию. В чем была ее социальная сущность? В том, что
были ликвидированы классы частных  собственников, и  господствующим  классом
стал   класс  государственных  чиновников.  Этот  класс  как  класс  выгадал
отреволюции,  расширился, укрепился, стал  хозяином общества. Но  конкретные
представите-. ли этого класса дореволюционной России пострадали от революции
и противились ей.
     - В таком случае горбачевская -революция действительно есть продолжение
Октябрьской, раз наши правящие слои выигрывают от нее, -сказал Миронов.
     - Странно,  что профессионал не  понимает сути  дела, - сказал Горев. -
Это  Горбачев  надеется,  что  его  власть  сможет  удержать  частников  под
контролем и  использовать их в своих интересах.  А что думают сами частники?
Если  этот процесс пойдет дальше  всерьез, то  частники  захватят  власть  в
обществе. Они подчинят
     себе государственную власть, и страна покатится к капитализму.
     - А может  быть это и  хорошо, - сказал Белов. - Может быть и мы начнем
жить, как живут на Западе.
     - Когда? -спросил Чернов. - Через сто лет, через двести? И кто заживет?
И во что это обойдется народу? Да и как на самом деле люди живут на Западе?

Где лучше
     Двадцать  лет назад один партградец эмигрировал на Запад. Все  эти годы
он  занимался  активной  антисоветской  пропагандой.  С началом  перестройки
отношение  к  эмигрантам изменилось. Их  стали  приглашать в Советский Союз,
печатать их интервью и статьи, давать возможность выступать  по телевидению.
Принимали их как героев, как жертв брежневской эпохи, как знатоков не только
западной, но и советской жизни. Навестил Партград и упомянутый эмигрант. Его
встретили  так,  как сказано  выше. Поили  наилучшей водкой,  кормили икрой,
развесив  уши  слушали  его  трепотню  о  райской  жизни  на  Западе. Газеты
напечатали интервью с ним.  Он пел  дифирамбы Западу. На вопрос о  том,  где
лучше  -  у нас или у  них, - сказал, что тут  двух мнений  быть  не  может:
конечно, на Западе. Вскоре гость уехал обратно и напечатал в западной газете
статью  о том, что  он  увидел на своей бывшей  Родине - в Партграде. Статья
была грязная и подлая. Но ее перепечатали многие  газеты города с различными
комментариями.  Все  комментарии   были  дурацкие,  за  исключением  одного,
принадлежавшего обыкновенному  школьному учителю,  ни разу не выезжавшему на
Запад.
     Учитель  писал, что  хотя  он  ни  разу  не  был на  Западе,  он  имеет
представление о  том,  как  там  живут. Он  руководствуется обычным  здравым
смыслом. Где  лучше - на Западе  или  у нас, - вопрос бессмысленный.-Смотря,
кому. Смотря,  с какой  точки зрения.  В каждом обществе  есть люди, которым
живется  хорошо, и есть люди, которым живется  плохо.  Это  вздор,  будто на
Западе все и всегда счастливы, а у нас - несчастны. Это - вздор, будто Запад
есть  воплощение  добра, а  мы  -  зла.  Надо  понять,  что коммунистический
социальный  строй  и  западная  демократия  суть  равноправные  исторические
партнеры. Что из них лучше - это не вопрос для теоретических  дискуссий. Это
решится в длительной  исторической эволюции. Советские люди, посещая  Запад,
видят  изобилие вещей в  магазинах. Но они не хотят знать, как люди добывают
деньги, чтобы эти веши покупать. Кроме того, советские люди  сравнивают свое
положение  с положением людей аналогичной  социальной категории  на  Западе.
Причем, они обращают  внимание лишь на бытовой и материальный аспекты жизни,
игнорируя  прочие,  в частности  -  условия труда. Им  в голову  не приходит
поставить вопрос: а достигли  бы они такого положения,  какого они  достигли
дома, на Западе или если  бы у  нас был  капитализм? Мнение советских людей,
выезжающих на Запад, доверия не заслуживает, поскольку они как правило ездят
туда  обарахляться,  и  настоящей жизни на Западе  не знают.  Тем  более  не
заслуживают  доверия  слова  эмигрантов. На  Запад  уехали далеко  не лучшие
советские граждане, а  главным образом шкурники, проходимцы,  искатели более
сытой  жизни. И нахваливают Запад  те  из  них, кто пристроился к  западному
пирогу, служа западной пропаганде и секретным службам.
     Запад навязал нам, русским, свое  понимание явлений не только своей, но
и нашей жизни и истории.  Запад поступил с  нами так, как  европейцы в  свое
время  поступили  с индейцами в  Америке. Он подкупил  нас самыми  грошовыми
отходами  своего  образа жизни  и  заразил нас своими  пороками.  У  нас  не
оказалось  иммунитета против  тлетворного влияния Запада. Мы предали великие
завоевания  нашей  революции  и  советской истории  за жевательную  резинку,
джинсы, рок-музыку, свободу проституции и грабежа народа.
     Эта короткая заметка вызвала  бурю негодования у прозападно настроенных
партградцев.  Редакции  газет были  завалены  сотнями  писем  с  требованием
выяснить, почему  таким учителям доверяют воспитание детей. Бедного учителя,
добросовестно проработавшего  в школе более тридцати лет, уволили  с работы.
Учитель не вынес такой несправедливости и повесился. Об  этом  в  нескольких
строках  сообщила  газета Вечерний  Партград. Но на  это сообщение  никто не
обратил внимания. Партградцы рвались к западнизации, им было не до жизненной
трагедии какого-то школьного учителя.

Маоцзедунька
     По  предложению  Маоцзедуньки  снесли бюст  бывшего секретаря  ЦК  КПСС
Портянкина  в Новых Липках. На митинге по этому поводу Маоцзедунька заявила,
что в Областном Совете решается вопрос о возвращении городу дореволюционного
имени Царьград. Эти слова Маоцзедуньки восторженными воплями  приветствовала
толпа  монархистов,  явившихся  на митинг с царскими знаменами  и портретами
царя  Николая Второго. Привыкшие ко всему партградцы диву дивились, откуда в
городе набралось столько монархистов. Такие репрессии и чистки  в сталинские
годы проводились,  а  они все-таки уцелели! Но приглядевшись  к монархистам,
партградцы  увидели, что  большинство  из них  были  молодые люди,  никакого
отношения к монархии и к дворянству не имевшие.
     В  Партградской  правде,  иногда  печатающей  статьи  с робкой критикой
крайностей   перестройки^  откликнулись  на  призыв   Маоцзедуньки   статьей
дотошного  экономиста,  подсчитавшего, во  что  уже  обошлась области  оргия
переименований   поселков,   городов,   улиц  и   предприятий.   Цифра  была
астрономическая.  А  переименование Партграда  по  крайней  мере  удвоит эти
траты.  Инициаторы переименований должны принять во внимание, писал дотошный
экономист, что Партградская область  живет не изолированно  от других частей
страны и всего мира, и что партградские переименования будут стоить огромных
средств  всей стране. А  не лучше бы было потратить  эти средства, предлагал
экономист, на  улучшение  бытовых условий  жителей  области, например  -  на
повышение пенсий и на пособия безработным, число которых неумолимо  растет в
области?
     Газета  Партградские  новости,  ставшая  рупором  радикалов, напечатала
статью  самой   Маоцзедуньки,  которая   обвинила   Партградскую   правду  в
консерватизме  и  в  повороте назад,  к брежневизму и сталинизму. Наш народ,
говорилось в ее статье, должен сначала полностью и окончательно распрощаться
с проклятым прошлым,  чтобы уверенно двигаться вперед по пути демократизации
и рыночной экономики.
     В дискуссию включились  и  прочие органы  печати. В газете Литературный
Партград появилась статья уже упоминавшегося популярного журналиста Владлена
Коровина. Он соглашался сМаоцзедунькой в том, что  с проклятым прошлым надо,
конечно,  рассчитаться, но  не путем создания еще более проклятого будущего.
Интересно, как стали  бы  вести себя инициаторы переименований,  если  бы их
заставили за это  платить из своего кармана?! Всех богатств некоторых из них
(намек  на Маоцзедуньку), накопленных в  годы  проклятого  прошлого, вряд ли
хватило  бы  на  то, чтобы вернуть партградским  улицам, названным  в  честь
выдающихся революционеров и героев Гражданской и Великой Отечественной войн,
дореволюционные названия Дворянская, Купеческая, Навозная, Троицкая  и т.п.,
а  также  имена  купцов  Чушкина,  Сундукова  и Криворылова.  И  хотелось бы
получить  от  Евдокии  Тимофеевны  разъяснение, как  она  понимает  западную
демократию и рыночную экономику, которые она намерена ввести в нашей области
на место проклятого прошлого.

Многопартийность
     В  Москве приняли  решение ликвидировать  монополию КПСС на власть и  о
необходимости многопартийной системы.  В течение короткого времени в  стране
возникло  множество   партий.  Демократическая  платформа,  Народный  Фронт,
Социалистическая   инициатива,   Социалистическая    партия,    Конфедерация
анархо-синдикалистов, Либеральные демократы, Социал-демократическая  партия.
Социал-демократическая       ассоциация,       Демократическая       партия,
Либерально-демократическая   партия,    Союз   конституционных   демократов,
Христианско-   демократическое  движение,  Демократический  союз,  Мемориал,
Память,  Щит, Альтернатива, Спасение,  Республиканская партия, Монархическая
партия, Либертарианская партия и т.д. и  т.п.  Короче говоря, началась такая
оргия демократии, какая на Западе и не снилась.
     В  Партграде  возникли  отделения  всех   московских  партий.  Начались
расколы,  объединения,  переименования,  склоки.  Переругались  демократы  и
распались  на   множество   групп   (более   пятидесяти),  объявивших   себя
самостоятельными    партиями.    Это   -   Демократы,   Либералы,   Социалы,
Демократические либералы, Демократические социалы, Либеральные демократы,
     Либеральные      социалы,     Социал-демократы,      Демократ-либералы,
Либерал-социалы.  Социал-либералы и  т.д.  (полный список  был опубликован в
Партградской  правде).  Переругались патриоты и тоже распались  на множество
групп  (около  ста),  объявивших   себя  самостоятельными  партиями.  Это  -
Русолюбы,  Русофилы,  Антисемиты,  Антижиды,  Антисионисты,   Патриотические
антижиды,       Националы,      Национал-демократы,       Национал-либералы,
Национал-социалы,    Национал-русолюбы,    Национал-антижиды,    Монархисты,
Монархо-либералы,  Монархо-демократы,  Монархо-социалы,  Монархо-антижиды  и
т.п. (полный список найдете там же).
     Жители Партграда,  равнодушные к идейно-политическим  различиям партий,
называли, как это имело  место  во времена Великой Французской революции, их
по  названию мест,  где они  пьянствовали и где  находились  вытрезвители, в
которых их приводили в чувство. Так, в Партграде возникли партии Мусорщиков,
пьянствовавших  в  районе  мусорной свалки, Навозников, протрезвлявшихся  на
Навозной улице, Засранцев, пьянствовавших  за Саранским рынком, Могильщиков,
пьянствовавших  на кладбище, Милитаристов,  протрезвлявшихся  неподалеку  от
военного   завода,  и   многие   другие.   Как  писали   газеты,   о   такой
многопартийности на Западе даже и  не мечтают. Маоцзедунька сказала по этому
поводу,  что  еще  пару  лет  демократии,  и в Партграде  каждый бездельник,
паразит  и  пьяница будет иметь свою партию. Горбань сказал, что это хорошо,
лишь  бы  это отребье  не вздумало объединяться.  Опасения Горбаня оказались
пророческими.  Начался  обратный  процесс  -  объединение  партий.  Что  тут
получилось, без  компьютера  не разберешься.  Выражение  без  компьютера  не
разберешься  пришло  на  смену  выражению  без   пол-литра  не