- сказал он, - которые аккумулируют в себе все  то,
что принято  считать выдающимися  событиями эпохи. О  таких  личностях пишут
книги, их именами называют города, им ставят памятники. Но  бывают личности,
которые аккумулируют в
     себе несчастья  эпохи.  О них не пишут книги, именами  их  не  называют
города, им  не ставят памятники. О них молчат, как будто  их не было совсем.
Такой личностью был наш безвременно ушедший из  жизни друг  Андрей  Иванович
Горев.  Он появился на  свет как одна из  первых жертв холодной войны, гонки
вооружений  и научно-технического прогресса.  У него не было  семьи. Не было
беззаботного детства. С первых дней жизни была детская казарма для инвалидов
от рождения. Он не знал материнской ласки и отцовской дружбы. Он в детстве и
юности прошел через такие круги  ада, до каких  не додумался даже гениальный
Данте. Он мог стать образцовым мужем и отцом.  Ему не дано было это.  Он как
исследователь  и изобретатель мог стать гордостью русского  народа.  Ему  не
дали стать  таким его соотечественники, его коллеги  и  сослуживцы.  Он  мог
стать великим  учителем нравственности для своих сограждан. Его роль низвели
до уровня  собеседника нескольких друзей и лечителя душ нескольких пропойц и
инвалидов.  Его  заставили всей  своей сознательной жизнью расплачиваться за
мерзости  брежневской   эпохи.  Он,  нисколько  не  повинный  в  кошмарах  и
преступлениях  перестройки,  оказался  одной  из  первых  жертв  ее.  Лучший
работник своего учреждения, отдавший  ему свой ум  и талант, он остался  без
работы и без коллектива,  которому он отдал свою душу. Так будь  же проклята
страна и будь проклят народ, обрекающие своих лучших сынов на такую участь!

Народный трибунал
     После похорон Горева к Чернову подошел Остряк.
     Некоторое  время  шли молча.  Потом Остряк  сказал,  что настало  время
мстить.
     - Кому? - спросил Чернов.
     - Это само  собой  разумеется  -  перестройщикам,  - ответил  Остряк. -
Перестройщикам. Они  фактически  превратились  в предателей Родины.  Если  и
дальше они останутся у власти, страна погибнет.
     - И как же ты предлагаешь бороться против них?
     -  Бороться  обычными методами бессмысленно. Они захватили все средства
массовой информации в свои руки. На митинги собираются те, кому они задурили
головы, и всякий сброд, которому лишь бы пошуметь и
     беспорядки устроить. Остается одно:  надо этих подлецов убивать, причем
-не одного  для примера, а систематически и как можно больше. Я знаю, ты  не
выдашь нас. Ты  сам, насколько я тебя понял,  стремился к этому. В Партграде
мы наметили для начала десять человек в качестве обвиняемых в измене Родины.
Номером один идет Елкина. Подумай!  Если надумаешь к  нам присоединиться,  я
тебе дам адрес, куда обратиться. Меня ты там всегда найти сможешь.
     - А как я могу вам пригодиться? Я же инвалид!
     -  Знаю.  Нам  не столько руки нужны, у  нас их хватает, сколько мозги.
Понял?

Плоды демократизации
     Главным в новом положении безработного для Чернова было не потеря пусть
мизерной,  но  гарантированной  зарплаты, а  потеря  коллектива,  в  котором
проходила самая  значительная часть  его  жизни. Он с детства привык  жить в
каком-то коллективе.  В комбинате он проработал более десяти  лет. Какими бы
недостатками ни обладал этот коллектив, это был все-таки  коллектив. Тут его
хорошо знали и ценили. У него тут  были друзья.  Тут он регулярно встречался
со  множеством людей, разговаривал с  ними, обменивался новостями и шутками,
проводил  с ними праздники, участвовал  с ними  в различных мероприятиях.  В
отделе они регулярно собирались и обсуждали различные проблемы. Совместно  с
другими  он  вел исследования, длившиеся годами.  Это была жизнь со всеми ее
атрибутами. Он,  как  и его коллеги, воспринимал эту  жизнь в  ее негативных
проявлениях, не  замечая ее достоинств.  Он воспринимал последние как  нечто
само  собой разумеющееся, как дар природы,  подобно тому, как он воспринимал
воздух и солнце. Только теперь, потеряв все это и столкнувшись на практике с
маленьким кусочком капитализма, он задумался над проблемой: а так ли уж плох
наш коммунистический  социальный  строй? Ведь и он имеет  свои  достоинства,
которыми  мы  не  дорожим,  но  которые стоило  бы  ценить  не  меньше,  чем
достоинства капитализма, которые нам сулят теперь со всех сторон.
     Времени у него теперь  было в избытке. И он решил пока не торопиться  с
поисками  работы,  а  осмотреться вокруг,  получше познакомиться с тем,  что
происходило  в  городе  и области,  расширить  круг  знакомств, поговорить с
людьми разных категорий, всерьез заняться  социологией.  Как  говорится, нет
худа без добра.
     В первый же  день бесцельного хождения по городу он обратил внимание на
то,  какой интенсивной стала духовная  и культурная жизнь Партграда. Повсюду
были  расклеены объявления, призывавшие что-то посетить или в чем-то принять
участие. Рекламы  газет,  книг,  собраний, выставок,  концертов, ресторанов,
магазинов. Чернов в изумлении застыл, увидев рекламы западных фирм. Бог мой,
в нашей глуши реклама  самой роскошной и дорогой автомашины Мерседес? А  это
что?  Объявление о конкурсе красоты на звание Мисс Партград. Что происходит?
Где я? В  киосках продавались газеты и журналы, о  которых Чернов никогда не
слыхал. Даже  на западных  языках, чего  никогда раньше в Партграде не было.
Вот лежит журнал Бурда . Кому он нужен? Неужели кто-то купит? А вот Плейбой!
Ну, на это покупатель найдется. Чернов поинтересовался, сколько стоит Тайме.
Услыхав  цену,  отдернул  руку,  как  будто  коснулся раскаленного  металла.
Неужели кто-то покупает?!
     -  Покупают, - сказал продавец, словно  угадав  его вопрос. -  Теперь в
городе много  богатых людей,  владеющих иностранными  языками. Для них такая
цена пустяк.
     Самый  центр  города  превратили  в  пешеходную  зону.   Неподалеку  от
монумента Ленина Чернов увидел стол, за которым сидели молодые люди, и рядом
со столом щит с призывом к гражданам поставить свою подпись под  требованием
переименовать Партград в Царьград и снести  монумент Ленина, якобы позорящий
город  и  портящий  архитектурный ансамбль.  В стране тяжелое  экономическое
положение,  а  они занимаются  переименованием городов и  улиц,  разрушением
монументов,  подумал  Чернов и поразился, что он стал  думать так, как будто
выступал на семинаре по марксизму-ленинизму. Это  же  стоит огромных  денег.
Изменив названия, историю тем самым не переделаешь. К тому же Ленин это тоже
часть нашей истории. И какая!
     Улицу Красноперекопскую переименовали в Купеческую. Чем новое  название
лучше  старого?!  Штурм  Перекопа  был все-таки  выдающимся  событием  нашей
истории. На  отрезке улицы в  районе пешеходной  зоны устроили что-то  вроде
толкучки  или блошиного  рынка.  То,  что  тут  увидел  Чернов,  добило  его
окончательно. Он читал в газетах и видел по телевидению, что пешеходную зону
сделали  по  образцу  западных  городов.  Тут  разрешили  выступать  уличным
музыкантам  и клоунам, выставлять  и  продавать картины вольным  художникам,
продавать  частным  порядком  сувениры, бутерброды,  кофе и  прочие  мелочи.
Конечно, как и  следовало ожидать, в нашем  русском исполнении это выглядело
убого, грязно и оскорбительно. Но с этим еще можно было мириться. Это  можно
было просто игнорировать. Чернова поразило то, что тут все это западное было
оттеснено  куда-то на задворки, а на  первый  план вылез оголтелый, ничем не
сдерживаемый антисоветизм и антикоммунизм. Каждый второй певец вопил песни с
призывами  свергать коммунистический фашизм  и разрушать  советскую империю.
Антисоветские и антикоммунистические лозунги, слова и изображения можно было
видеть на значках, на  безрукавках, шортах, джинсах, головных уборах.  Столы
были  завалены куклами-карикатурами  на Маркса, Сталина,  Ленина,  Брежнева.
Мелькали и карикатуры на Горбачева. Портреты  царя Николая  Второго, царские
флаги,  американские   и   немецкие   флаги,  порнографические  картинки   и
фотографии... Короче  говоря, впечатление было такое, будто Чернов попал  на
склад  вещей,   изготовленных   для  антисоветской   и  антикоммунистической
пропаганды.
     Чернову стало дурно.  Он  выбрался обратно  на площадь Ленина,  которую
грозились переименовать  в Губернаторскую. К  нему  кинулись молодые  люди с
листом для подписей под требованием снести  монумент Ленина, поставив на его
место памятник  царю Николаю  Второму, и переименовать Партград  в Царьград.
Чернов решительно прошел мимо них.
     -  Вот еще одна недобитая сталинистская сволочь, - услышал он вслед.  -
Но погодите, мы до вас еще доберемся!
     Лишь  дома к Чернову  вернулась способность нормально мыслить.  Неужели
это и  есть та армия  повстанцев,  о которой он сам когда-то  говорил как  о
надежде на прогресс общества?! Неужели  пройдет  время и смоет грязь с этого
отребья,  так что оно будет  выглядеть для потомков как  нечто  благородное,
заслуживающее восхищения? Неужели все те, кто ему казался героями,
     достойными подражания, были  аналогичным отребьем  для своего  времени?
Нет,  тут  что-то не  так.  В этом  надо  серьезно  разобраться. Этой  армии
подонков специально  дана властями свобода  деятельности.  С какой целью? Не
может  быть, чтобы власти  не  смогли  справиться  с  нею, если бы захотели.
Значит, они не хотят. Пока еще не хотят. Почему?

Развал империи
     Национальные движения  непосредственно не  касались Партграда.  Область
была почти что чисто русской. Евреев тут можно было  пересчитать на пальцах.
А число  представителей  прочих  народов  тут  не превышало  пяти  процентов
населения. И  находилась  область в глубине России. Так что тут  ни  о какой
автономии не помышлял никто. Идеи  дезинтеграции советской империи тут  были
вбиты  в  сознание людей исключительно сверху и извне.  А  войдя в  сознание
партградцев, эти идеи заняли там  прочное  место, действуя  разъедающе на их
души и усиливая идейный  хаос. Заявления националистов и демократов во главе
с  самим  Президентом  Ельциным о  желании  вывести  Российскую  Федерациюиз
состава  Советского  Союза   ввергло  Партград   в  состояние  осатанения  и
умопомрачения. С одной стороны, стремление периферийных республик отделиться
от Советского  Союза вызывало у партградцев злобу. Мы их  кормили, защищали,
несли все  тяготы на  себе, а они, неблагодарные, хотят особых привилегий, -
рассуждали  партградцы.  С другой  стороны, политика высшего руководства  во
главе  с  Ельциным  истолковывалась не столько  как желание  улучшить  жизнь
российского  населения,  сколько как  стремление  расколоть страну и  лишить
центральное  правительство реальной власти, дискредитировать  его  -политика
предательская  по  отношению  к  русскому  народу,  в  первую  очередь,  как
разбазаривание того, что русский народ завоевал в течение своей многовековой
истории.
     Маоцзедунька,   считавшаяся  последовательницей  Ельцина,   вела   себя
сдержанно  в отношении политики  дезинтеграции  империи, получая  упреки  со
стороны  демократов, с одной стороны,  и  горбачевцев, с  другой. В  газетах
появлялись критические  статьи в ее адрес  с требованием  не  юлить  и четко
определить свою позицию.  И она высказалась в духе Ельцина.  Третий том Дела
Чернова пополнился новыми материалами.
     Чернов,  теперь регулярно навещавший  Лескова, зашел к нему  специально
поговорить на эту тему.
     - Тут надо избежать односторонности, - сказал Лесков. - Конечно, в этом
много опереточного и позы с расчетом на похвалу на Западе. Ельцин явно хочет
переплюнуть Горбачева в своем усердии перед Западом,  спихнуть  его и занять
его место. Типичная борьба за  власть, в  которой конкуренты готовы пойти на
любое предательство интересов своего  народа,  лишь бы дорваться до  первого
места или удержаться на нем. Но эта возня не безвредна для страны. Если этих
подлецов не остановить, страна действительно может развалиться. Я думаю, что
в  истории еще не было  предательства такого масштаба,  какое можно видеть в
случае Горбачева и теперь Ельцина. И эта сука Елкина туда же клонит, хотя ей
в принципе на  все и на всех наплевать.  Вот вам продукт нашего  советского,
коммунистического воспитания! Что-что, а подлецов мы научились производить в
большом количестве и любого калибра.

Назад к Сталину
     Когда до Партграда дошло известие о том, что в Грузии возникло общество
Сталин, имеющее целью  возрождение сталинизма, в Партграде  уже существовали
десятки сталинистских групп. Они скоро объединились в Союз  сталинцев. Самое
поразительное в  этом  факте  было то,  что  в  Союз  вступили  не  какие-то
недобитые сталинские палачи, а  рядовые  граждане, среди  которых были  даже
жертвы сталинских репрессий,  и  молодые люди, родившиеся уже  после  смерти
Сталина.
     Вот что писали в статье Назад  к Сталину в  газете военного округа  Сын
Отечества. Эйфория от ощущения первых глотков свободы давно прошла. Надежды,
ожидания скорых перемен для большинства людей обернулись пустыми мечтаниями.
Много наобещавшие радикалы и демократы,  пришедшие  к власти  в Советах всех
уровней, пока преуспели лишь на ниве разрушения  пусть и негодной, но все же
надежной государственной машины, не приведя в действие ни-
     каких эффективных механизмов. Люди  в рекордно короткие сроки оказались
отброшены к  грани  нищеты, к черте, за которой  - полная  неопределенность,
непредсказуемость,  тревога  за  судьбу  своих  детей. И  все  это  на  фоне
повальных   словопрений,   повсеместных  митингов,  разгула  преступности...
Удивительно ли, что многие и многие, разуверившиеся, озлобленные очередями и
сплошным дефицитом, обращают  свой взор в прошлое, когда  жилось, если  и не
сытно,  то  вполне   терпимо,  когда   жила   вера,   а  идея  действительно
материализовывалась  в  творения  конкретных   дел.  Общество  при  нынешних
условиях просто не могло не возникнуть, хотя бы как стихийный протест против
уродливых  явлений,  которых  не  смогла  избежать наша  демократия.  Думаю,
подобные  общества  будут  возникать  одно   за  другим,  набирать  силу   и
общественный вес. Как  к  ним относиться? Все зависит от каждого конкретного
человека. Но  считаться с этим, пока еще новым явлением когда-то придется. И
считаться всерьез.
     На  одно из собраний сталинистов  Чернов  отправился вместе с Лесковым.
Ораторы  поносили перестройку  и  Горбачева, противопоставляя им  сталинские
годы и Сталина.
     -  Горбачев уверяет нас,  будто  нет  назад  пути,  -  говорил один  из
ораторов. - Это ложь. На  самом деле  нет пути  вперед. Там, куда  ведет нас
Горбачев,  нас  ждет гибель.  Есть  только  один путь спасения страны - путь
назад, к основам жизни.
     - Горбачевская перестройка, - говорил другой оратор, -была придумана на
Западе и навязана нам извне. Наша перестройка - часть всемирной перестройки.
Последняя  началась  после  энергетического   кризиса  1973  года,  наглядно
показавшего  развитым странам с  рыночной  экономикой, какую опасность несет
мировая нехватка  сырья и  энергии. По данным  ООН, сырья и  энергии хватает
только на 1  миллиард человек, тогда как в мире на 1  января 1990 года  было
5,5  миллиардов,  а к 2000 году ожидается более 8 миллиардов. В золотой фонд
миллиарда входят  только  такие страны, как  США,  Япония,  страны  Западной
Европы,  а  4/5  населения Земли,  включая  СССР, которые обладают  основной
массой  сырья и  энергии, по  существу  являются их сырьевыми колониями.  На
Западе  был детально разработан и педантично проводился и проводится в жизнь
план  разрушения  Советского Союза  как  великой державы и превращения его в
сырьевой  и  энергетический  придаток  стран Запада.  Поразительно, с  какой
готовностью советское руководство пошло навстречу планам Запада. Более того,
оно сделало гораздо больше того, на что рассчитывали на Западе.
     Выступали  и  противники  сталинизма.  Один  из  них  полемизировал  со
сталинистом,  призывавшим  к   сталинскому  народовластию.  Он  сказал,  что
сталинская  власть  действительно  была  народовластием.  Но  он не  склонен
обожествлять это. Народовластие - это порою бывает похуже любой тирании. Оно
уживается с тиранией.  Таким и  было сталинское народовластие. Народовластие
ведь имеет свою структуру. Во  главе - вождь с  группой  соратников. Аппарат
личной  диктатуры, позволяющий  держать в руках всю систему власти. Снизу  -
определенная   организация    масс.   Активисты.    Доносчики.   Энтузиасты.
Десталинизация страны при Хрущеве была ликвидацией народовластия и переходом
к государственно-бюрократической системе. При всех недостатках последней это
было великое благо для страны. Возврат  к сталинизму был бы  деградацией. Да
он и невозможен в нынешних условиях.
     - Я согласен с тем,  что с перестройкой  надо кончать,  - заявил другой
оратор.  -  Думаю,  что это  надо  сделать как  можно  скорее  и  как  можно
решительнее. Причем, нужен не лозунг  Назад  к  Сталину!, а  лозунг Вперед к
Сталину!.  Как я это себе  конкретно представляю? Нужно  создать повсеместно
комитеты  общественного  спасения, а в Москве - центральный комитет.  В  эти
комитеты должны войти настоящие  коммунисты и патриоты.  Центральный комитет
должен объявить об отстранении всех  реформаторов от власти и об изоляции их
в  особых лагерях впредь до суда над ними как  над предателями  Родины.  Вся
власть должна  перейти к  комитетам общественного  спасения, опирающимся  на
остатки аппарата КПСС, КГБ и армию. В стране  должно быть  объявлено военное
положение и установлен порядок военного коммунизма. Все реформы и вообще все
преобразования перестроечного периода должны быть отменены немедленно. Нужно
действовать по-ленински и по-сталински!
     Речь последнего оратора была встречена бурными аплодисментами. Чернов и
Лесков потихоньку вышли на улицу.
     - Что скажете? - спросил Чернов.
     - Благими намерениями вымощена дорога в ад.

Манифест гражданской оппозиции
     В пешеходной  зоне, где Чернов  стал бывать  довольно часто,  он увидел
группу молодых людей,  продававших журнальчик Гражданин.  Просматривая  его,
Чернов увидел в нем Манифест гражданской оппозиции. Купив журнальчик, Чернов
прочитал статью тут же.
     Мы называем  себя оппозицией гражданской, -  говорилось в  Манифесте, -
руководствуясь такими соображениями. Мы не  имеем ближайшей целью разрушение
социального строя в нашей стране и даже реформирование его. Это не означает,
что  мы  принимаем его. Это означает,  что мы хотим  действовать по правилам
серьезной истории. Мы реалисты. Если  бы нам было известно лучшее социальное
устройство и если бы мы были уверены в возможности  его реализации, мы стали
бы  бороться  за  него  без  колебаний.  Но, увы,  мы  пока  не видим  такой
перспективы. Мы  ставим  перед собою  более фундаментальную цель, а  именно:
борьбу за создание в нашей  стране  условий,  в  которых достаточно  большое
число  граждан  смогло  бы  начать  обдумывание путей  прогресса в интересах
широких слоев населения, а не в интересах привилегированных слоев и правящей
верхушки. В современных условиях  никакая оппозиция не способна организовать
жизнь  общества  лучше,  чем  это делает партийное  руководство. Поэтому  мы
считаем  бессмысленными всякие политические  цели  в качестве реалистических
целей оппозиции.
     Мы  считаем,   что  в   современных  условиях  никакие   преобразования
коммунистического общества, сохраняющие его социальный строй, систему власти
и идеологию, неспособны радикально изменить образ  жизни  населения  страны.
Незначительные   же  преобразования  может  осуществить   само   руководство
обществом. Мы не хотим в этом становиться его добровольными  помощниками.  А
чтобы  созрели здравые  идеи радикальной (а не фиктивной и пропагандистской,
какой  является  горбачевская) перестройки  общества и реальные условия  для
нее,  нужен   длительный