хнем правом углу окна.
   На мгновение Люба испуганно замерла и тут же улыбнулась.
Ее испугало привидение глядевшее на нее из зеркального
шкафа, - нечесаное в длинной ночной рубашке... Вот тебе и
милиционерша со стажем работы. Сама себя испугалась!
   Но очень скоро вся ее веселость отлетела без следа.
Чувствовала Люба:, что-то недоделано..., что же? Да вот.
Например Свинцов. Ведь Люба прикидывала его как вариант! И
отставила. Просто пожалела - зачем мальчишку трясти? Был
когда-то "самопальщиком". Но уже три года ни одной
помарочки. А кто старое вспомнит... И в девяти случаях из
десяти она была права... Девять из десяти - ведь это очень
много! С таким кпд удачи ни один человек не живет. Только
самые везунчики... Значит можно его игнорировать этот один
шанс из десяти. Можно, но только не тогда когда револьвер
попадает в руки мальчишек!
   Сказал матери "Переночую у товарища" - может значить все,
что угодно! Этот которого они зовут Солдат сказал, что
уходит в поход и пропал. Девочка пишет записку, что уехала
к подруге которой нет в живых.
   Что же она хотела? Просто напугать. Она хотела
предупредить. О чем? О том может быть, что она попала в
западню?
   Свинцов "Переночую у друга". Друг (Старостин то есть)
"ушел в поход". Есть тут хоть какая-нибудь доля истины?
"Поход" - это значит, они все-таки выбрались из Скалбы. Или
сидят в каком-нибудь из домов?
   Ну?, что ты выбираешь? Выбираю какое-то логово вне
поселка! Почему? Ну, потому хотя бы, что эту Алену надо
где-то держать в плену! Ведь если она разорется и если ее
услышат... Ох! Страшно подумать, что могут сделать два
орла шестнадцатилетних с одной девчонкой!
   Нет. Раз ей разрешили написать записку... Или вынудили?
Люба включила свет, разгладила на столе эту бумажку...
страничку из блокнота. Почерк твердый. И в слове "Алена"
над "е" точки не забыла поставить. И знаки препинания все в
порядке: мама запятая... и так далее...
   Скорее можно представить, что она эту записку писала со
злостью и с веселостью внутри! Ну правильно она же им в
руки отдавала мину!
   Господи, так ли все? Не слишком ли я много фантазирую?
Нет, берем эту версию. Где-то у них логово. Это же дело-то
знакомое: мальчишки всегда устраивают в лесу секретные
посты, крепости...
   Шалаш или землянка, костер. Трое мальчишек, пленница и
револьвер. Люба вспомнила, как она показывала
малокалиберные патроны найденные у Свинцова, Славке и Степке
"Подойдут?" А те только ушами хлопают...
   Да не должны бы подойти-то! Музыкальный Игорь Адольфович
клянется, что пистолет старый Вернее всего, дореволюционный.
Мальчишки показывают то же... А тогда практически никакой
унификации боекомплекта не существовало.
   Да хорошо у меня получается! Нашему бы теляти да волка
съесть!
   Однако, делать нечего, надо терпеть. Завтра в семь
явятся Славка со Степкой. Люба пойдет по всем свинцовским
друзьям-приятелям. Лишь бы лесная компания ничего не
натворила!
   Потом Люба стала думать про Демина и Славку... Уж такие
оба симпатичные и готовы помогать... и на "вы", и Любовь
Петровна... А если бы все вышло не так?.. Подростки вы,
подростки - до чего хрупкое время жизни! Из маленьких
выросли в большие еще не попали. Стоят на ничейной земле
качаются. И любая беда их рада подстрелить!
   Глебов вроде к ним ничего не имеет тогда... ну так и
закроем это дело товарищи! С улыбкой вспомнила, как Глебов:
я говорит, решил их внутренне простить и поэтому не хотел
вам сообщать. "Внутренне простить". А внешне прощают?
   И тут пришли ей в голову странные слова: "равнодушная
доброта" Решил простить... А револьвер по твоей милости
гуляет где-то?!

   Едва Славка и Демин расстались с Любой едва оказались
одни под фонарем неуверенность и тоска опять подступили к
ним. Из-под фонаря они побрели в темноту незаметно стараясь
касаться друг друга плечами.
   - Давай у меня посидим немного Дем?
   Если бы посмотреть на них чужими опасливыми глазами, а
особенно в этот глухой час они бы могли показаться и
высокими и широкоплечими... Человека в грузчики брали - Что
уж там толковать!.. Но сами они сейчас себя воспринимали
просто мальчишками и у них было только одно желание -
спрятаться куда-нибудь лучше всего под одеяло И вылезти
когда уже все пройдет и кончится.
   Дверь открылась, вошла бабка и Славка обрадовался ей,
хоть было на кого немного переключиться.
   - Привет баб. Дай поесть. Ты чего не спишь баб?
   - Не сплю - тебя караулю! - ответила бабка в своей
обычной чуть сварливой интонации которая, впрочем ничего не
значила. Дверь в дом осталась открытой было слышно как
бабка стучит ножом по резальной дощечке - готовит
бутерброды. И одновременно она выговаривала внуку:
   Славка слушал ее и улыбался Ему, "пережившему столько"
казались забавными бабкины стоны из-за того, что сюда
приходили Аленины и юдинские родители. Конечно придут:
любимые детки усвистели в не известность...
   А бабка считала, что их визиты и на Славку бросают тень.
Ведь не к кому то пришли другому а к ее внуку.
   Они и у бабки-то очень подозрительно выспрашивали: мол,
сами вы не знаете ли чего?
   - Да не надо тебе ничего этого знать - сказал Славка, все
еще радуясь отдыху от тяжелых мыслей, который дала ему
перепалка с бабкой. - Много будешь знать скоро состаришься!
   Тут бабка грохнула перед ним поднос с бутербродами,
чашками, чайником и конфетами.
   - Ты мне прекрати! Ты мне это брось!
   И заплакала И тут же ушла в дом прикрыв за собой дверь,
потому, что ни секунды не хотела плакать для показа.
   Она понимала каким слабым корешком связана с внуком.
Поесть приготовить, рубашку простирнуть. Да и то все только
летом. А зимой ей говорят с подозрительной заботливостью:
"Ты отдыхай мам отдыхай!"
   В детстве у нее произошел случай, лет, может быть в шесть
или в семь. Она неосторожно открыла дверцу и упустила
своего щегла - казалось такого ручного, казалось такого
послушного... Выпорхнул - и нет!
   "Будущая бабка" стояла босая посреди зеленого московского
двора, прижимая клетку к груди, ни на, что не надеясь и
ожидая, когда к ней подступят слезы.
   Вот и с внуком было то же Она держала пустую клетку в
руках а прирученная птица давно улетела...
   Славка вдруг встал.
   - Ты рубай это Ладно, Дем?
   И ушел, и долго-долго не появлялся.
   Демину было грустно Тоска и страх отошли назад. А
напротив села в пустое Славкино кресло печаль. Демин думал
о матери вообще обо всем этом о чем ему не хотелось ни
говорить ни думать словами, а только вот так: будто б
слышится какая-то музыка, а будто б и не слышится...
   Ему было грустно и он ел. И не замечал этого. А потом
буквально с ужасом увидел, что съел все, что держит в руках
последний и притом уже надкушенный бутерброд!
   И давясь этим последним хлебом и сыром, Демин бежал!
Дома, в конуре своей он разделся кое-как залез под одеяло.
Ему сразу стало холодно словно стыд, грусть и вечная его
несчастливость лежали вокруг пузырями со льдом.
   Но постепенно Демин согрелся. Он же был молодой он же
был крепкий парень! Все утихомирилось в душе. Сам не
замечая того он стал мечтать - думать как он кормит Славку.
Они сидят в доме за столом о чем-то разговаривают интересном
и едят - отличное времяпрепровождение! А потом ему
приснилось, что он кричит матери "Мам! Принеси котлеты!"
   Но говорят мясо снится не к добру. И непременно
проснешься испуганный, потом лежишь в темноте и все
стараешься вспомнить съел ты кусок или только видел... Но
Демин этих примет не знал и не просыпался и всю ночь был
счастлив...

   Градус проснулся рано лежал весь расслабленный, - как бы
ослушивал себя. Нигде ничего не болело и он хоть сейчас
готов был на войну. Втайне он гордился своей способностью
"не болеть" после выпивок. Он думал, что у него такой
организм особый - лучше чем у других. На самом же деле все
объяснялось значительно обычней и печальней просто: Градус
был еще молод!
   С дивана стоящего напротив раздавался какой-то сап Градус
тихо повернул голову. Свинцов и во сне был такой весь
ухоженный такой уверенный! А как на денежки польстился.
Мало денег ему!
   Никаких конечно тыщ Градус давать Свинцову не собирался.
Надо его как-то заматросить! А то, что Свинцов не заложит,
Градус был уверен, утрется пустым рукавом и будет молчать
потому, что он же соучастник. Свинцов-то! Градус еще
ничего не делал, а Свинцов уже соучастник!
   Медленно он стал соображать как все-таки отделаться от
Свинцова - не получалось.
   Странно подумать - ему мешала та девка про которую вчера
рассказал Свинцов. Она снилась Градусу в одной и той же
тяжелой и сладкой сцене будто он Градус обнимает ее а девка
упирается ему руками в грудь - сопротивляется но по глазам и
еще каким-то признакам которые были понятны Градусу только
во сне ясно, что и она хочет обниматься.
   Чтобы избавиться от наваждения этого Градус поднялся.
Стол раскинулся перед ним в том первозданном беспорядке
который вчера "в состоянии под банкой" был совершенно
незаметен. По недоеденной мойве по голове по выпученным
черным глазам ползали две мухи. И было непредставимо, что
эти рыбки когда то плавали по совершенно чистой и никогда не
виданной Градусом воде! По морю.
   "Чегой-то я!" - подумал он с удивлением и даже с каким-то
страхом. Вид зажаренных задохнувшихся рыбок почему-то
вызвал у Градуса ощущение горечи от неудачности глупости
тщеты всего того, что он делает в жизни... Задумал сжечь
материн дом...
   Чтобы избавиться от этих мыслей он ухватился взглядом за
стоящий на улице свинцовский мопед. Представилось как он
катает на мопеде ту девку и она едет прижимаясь к Градусовой
спине.
   Он коленкой толкнул Свинцова в зад обтянутый
"суперрайфлом". Свинцов легко перекатился с правого бока на
живот потянулся еще во сне и открыл глаза. Увидел Градуса.
И Градус понял, что Свинцов ему не очень рад.
   - Поехали пленных твоих смотреть! - сказал Градус. Это
действительно было правильным делом, но ведь Градусу-то
думалось только о девке. Он представил как это может
произойти между ними - совсем по-другому чем во сне.
Поэтому она едва ли поедет с ним на мопеде и будет
прижиматься к его спине!
   Нет! Свинцов будет держать ее за волосы башкой к земле а
Градус - снимать с нее штаны.
   От этой вроде бы вожделенной картины его опять зло взяло
и обида. Обида потому, что все в его жизни было не так
некрасиво - не по-настоящему.
   Задев плечом Свинцова он вышел на улицу.
   - Я поведу! - глянул на недовольного Свинцова. - Не
жалей! Десять новых купишь!

   Алена спала на лавке, подложив под голову ладонь.
   Около нее на полу спал Солдат-Юдин.
   То ли взгляд был такой прожигательный у Градуса, то ли он
всхлипнул от будущего удовольствия, но Алена вдруг
проснулась, села. Сразу увидела какого-то дикого парня,
который пялился на нее в банное крохотное окошко.
   Ей бы прикинуться, ей бы сказать, что, мол, откройте
меня, пожалуйста. Но она как-то сразу догадалась:
   - он не для того приехал.
   - Чего выставился?.. Свинцова давай сюда!
   - Ща я тебе все дам! - сказал Градус и улыбнулся.
   - Передай своему подонку, я кричать буду!
   - Будешь кричать, я тебя... - И, засмеявшись, Градус
отошел от окна.
   Алена и Юдин остались как бы вдвоем.
   - Что это за дурак? - спросила Алена.
   - Я забыл, как его звать, - прошептал Солдат. - Он в
тюрьме сидел...
   - Так! Слушай, Свинца, - начал Градус. Но посмотрел на
Крысу: - Шарь отсюда!.. Слушай, Свинца, - продолжал он,
когда Крыса отлетел на вполне дипломатическое расстояние. -
Так сделаем: этого там какого-то вынем, а к ней зайдем.
   - Зачем? Ты, что, дурак?
   И тут же Свинцов ощутил то, чего не ощущал с тех - пор,
как ушел из бокса, - вкус затрещины!
   - Ша, киндер!
   Молнией перед Свинцовым прокрутилась пленка с кинофильмом
про то, что собирался сделать Градус...
   Градус это сделает, ему все равно потом убегать! "И если
даже я сейчас не буду участвовать - это же я Алену сюда
посадил!"
   - Ну? Чего запыкнулся? - Градус цепко взял его за
плечо.
   - Куда я парня-то дену? - Собрав силу и волю, Свинцов
сбросил его руку. - Ты тоже умный... А если убежит?..
   Вдруг он якобы кое-что сообразил... Он уже заметил, что
голова у Градуса была, как говорится, не самым сильным
местом.
   - Мы с Крысой пойдем, его сперва свяжем, а потом уж...
Э! Крыса!
   Быстро пошел к бане, Крыса послушно спешил за ним...
Откинули щеколду, вошли в полумрак. Свинцов шепнул:
   - Быстро дверь припереть! Лавку давай сюда!
   Крыса скинул Алену, подтащил лавку.
   - Вы чего делаете, скоты?! - закричала Алена. Шум
сейчас был даже кстати... Они уперли один конец лавки в
дверь, другой удачно уперся в печку.
   - Вы чего делаете, подонки?!
   - Видала того парня? Ну вот и догадайся, зачем он к тебе
приехал...
   Извлекли Юдина, который при виде Свинцова сразу залез в
угол, как зверек.
   - Все за печку ложись! - тихо командовал Свинцов. Может
быть, впервые в его команде были смысл и сила. Ему так
хорошо вдруг стало, как не было уже много дней.
   - За какую еще печку? - Алена бунтовала по инерции, а
сама уже присела на корточки - так, чтобы ее не видно было
из окошка: сообразила! - Ты, что, обурел?
   - У него пистоль, дура! - сказал Свинцов, словно это не
он дал Градусу оружие...
   Сколько времени прошло, Градус не знал., чтобы как-то
скоротать эти ползучие секунды, он решил закурить. Постучал
себя по карманам, опять постучал - уже и общупывая: Не было
ни спичек, ни сигарет!
   Не найдя папирос, он почувствовал желание немедленно,
что-то делать, пойти туда самому, связывать Солдата-Юдина
или хотя бы в упор смотреть на эту девку.
   Он толкнул дверь. А показалось, что толкнул стену:
дверь нисколько не поддавалась, она была заперта - это
Градус понял сразу. Но. конечно, не поверил себе, толкнул
плечом, сильно... Да не может быть! Постучал крепким от
нелегкой работы кулаком:
   - Э! Свинца!
   Какое-то время была тишина, и Градусу представилась
странная картина - как звук его голоса летит по каким-то
темным пространствам, прежде чем попасть к Свинцову.
   - Свинца! - И со всею своей немалой силой Градус стал
дергать ручку. А вот это было уж совсем глупо: дверь
открывалась вовнутрь. С третьего или четвертого раза ручка
отлетела. Он опять стал бить в дверь плечом.
   - Я тебя достану, Свинца! Сам открой!
   - Ты! Градусов! - Он услышал голос девки. - Лучше
уходи отсюда! За мной скоро приедут! Ясно - девка врет...
Но, может, она и не врет! И кого-то из этих, сидящих
внутри, все равно будут разыскивать. Или вдруг появится
грибник... Невольно Градус почувствовал тайно торчащий за
поясом пистоль.
   И сразу представил, как он пойдет на грибника, вообще на
любого, как тот попятится... Сейчас бы и Усач от него
попятился! Сейчас бы... На миг он вспомнил всех, кто
унижал его и в колонии, и вообще во всей его жизни!
   - Ладно! - Запер дверь на тяжелую щеколду. - Я посидел,
а теперь вы посидите!
   Для чего-то пнул дверь ногой - подметка треснула и
наполовину отлетела, у кроссовки получился такой известный
классический вид, про который говорят: "Каши просит".
   Досада и злость на весь мир охватили Градуса. Он вырвал
пистоль, обежал баню, сунул пистоль в окошко:
   - Сидите?.. - и нажал курок...
   Почувствовал, как револьвер слабо дернулся у него в руке.
И одновременно плеснул звук, острый, как пика. И выше этого
звука взвизгнул, как чиркнул, еще один: это пуля,
ударившись о дикий камень, которым была обложена печь,
отскочила в угол, упала бесформенной мертвой пчелой...
   Может, Градусу было бы легче, если б он услышал, как
Солдат-Юдин завыл от страха, и увидел, как Крыса схватился
руками за волосы, словно думал, что они сейчас улетят... Но
Градус ничего этого не видел и не слышал. Он гнал по лесной
дороге, потом по скалбинским улицам. Вбежал в свой затхлый
дом, увидел бутылку на столе. И сейчас, наверное, настоящий
блатной должен был опрокинуть стакашек и сесть подумать, как
положено. Но ведь Градус не был настоящим... Это он только
Свинцову таким казался...
   Быстро Градус переодел рубашку. У него как раз была одна
чистая и почти новая: сестрица мужнину отдала. Градус
сперва вообще не хотел ее надевать. Хотел ее керосином всю
облить, а после возить по дому, а после поджечь. Но теперь
ему вдруг стало все равно. Он надел эту рубаху... Увидел
на стуле забытую Свинцовым кожаную куртку, сбросил пиджак,
надел ее. Куртка была маловата, но как-то не хотелось
поднимать с пола пиджак... Пнул его ногой. Вынул из-под
матраса кошелек с деньгами. Все!
   Нет! Побежал в сарай. Там, в углу. видал он, валялась
цепь от давным-давно подохшего Джека. Градус поднял ее -
цепь зазвенела. На секунду он вспомнил рыже-серого Джека,
который катал Градуса... Прямо эту цепь Тонька цепляла за
передок сделанных дедом санок.
   Побежал к мопеду, сунул цепь в ящик под сиденье и потом
туда же замок от дома. Теперь больше не надо было запирать:
ведь Градус не собирался сюда возвращаться... Подумал: "А
не поджечь ли все-таки?.." И понял, что уже нет времени.
Уже его могут искать... раз он стрелял! А так тем более -
пожар, сестре позвонят. А сестра еще могла пригодиться!
   Больше уже не взглянув на материнский дом, не думая об
улице, по которой ходил всю жизнь, ну кроме того, что сидел
в колонии, Градус помчался к станции и еще немного по узкой
пешеходной дорожке - туда, где начинался микрорайон и где
была та самая сберкасса... Метрах в сорока-пятидесяти
торчали какие-то кустики и стояла сосна. Тут они между
прочим, тогда и сидели с Усачом, когда... ну и тому
подобное. И тут Градус поставил мопед, примотал его цепью к
сосне, запер цепь на замок.
   Все, начиная с того момента, когда он надел свинцовскую
куртку. Градус делал словно по чьей-то команде. Ему всегда
тяжело было соображать: одно сделаешь, а чего дальше-то?
Сейчас не успевал одно придумать - готово другое! Как будто
Усач ходил у него за спиной и подсказывал...
   Уже в поезде, сидя, как приличный, с билетом в кармане,
он подумал: "В парк Горького пойду". Ему есть хотелось.
"Там и пожру! Пивка выпью!"

   Треск мопеда пропал. Свинцов радовался этому и... Жалко
мопеда было до ужаса. Где его теперь разыскивать? И еще в
каком виде найдешь! А уж такой мопедик отлаженный - лучше
мотоциклов гонял. И прав не надо!
   Тут он заметил: Алена смотрит на него.
   - Ну, Свинцов, открывай!
   С одной стороны, чего тут, действительно, как жабам под
мокрой бочкой... А с другой - вдруг не уехал? Свинцов
вспомнил его глаза... какие-то фиолетовые... когда он
говорил, что собирается сделать с Аленой...
   - Ну чего ты сифонишь, смелый мальчик? - зло спросила
Алена. - Самой мне, что ли, эту вашу лавку ворочать? Вон у
тебя есть этот... грызун. Пусть очистит мне выход!
   - Куда дергаться-то? - нехотя проговорил Свинцов. -
Посидим пока...
   - Я здесь "пока" уже сутки сижу! - Она постояла
несколько секунд, ожидая с их стороны какого-нибудь
движения. - Ну в чем дело, идиот? Тебя, что ли,
изнасилуют?
   Крыса смотрел на Свинцова: будет тот реагировать на
слово "идиот"?.. Не реагировал. Свинцов думал, как ей
ответить, как ей объяснить, что у Градуса кулаки - такие
"неподарки". Да если еще в одной руке будет пистоль, то
второй он сможет спокойно фингалить тебе лицо, а ты даже
пальцем шевельнуть не посмеешь?
   - Юдин! Ко мне! Как только выходим, получаешь
двадцатник. - Алена похлопала себя по карману джинсов.
   Свинцову было смешно и обидно слушать про жалкие
двадцатники. Но о потере своей он не мог сказать никому.
   - Ты чего там роешься-то? - сказала Алена спокойно и
властно. - Иди ко мне!
   Свинцов быстро обернулся, словно почувствовал, что в
спину его должны ударить Солдат-Юдин, стоя на коленях,
что-то тихо искал в углу. И как раз когда Свинцов
обернулся, он дернулся и сунул это найденное в карман.
   - Дай! - тихо сказал Свинцов. Были в его голосе страх и
угроза.
   И тут же Крыса догадался, что нашел Солдат-Юдин пулю! И
сразу в