де он не работал, не учился, жил не  пойми  где,  а  деньги  откуда-то
были. В последнее время был телохранителем у самого Аслана.
   - А это кто? - спросила я.
   - Большой человек, даже по телевизору  выступал,  -  уважительно  покачав
головой, пояснил лейтенант.
   - Только его тоже убили, мы труп его нашли с  документами,  а  рядом  еще
несколько трупов валялось, телохранители его.
   Вот и ваш парень где-то среди них валялся.
   Трупы без голов были, но нескольких нам удалось  опознать.  Это  я  точно
помню, а фотографию давайте сюда, нечего ей среди снимков живых делать,  все
забываю ее вытащить.
   Из милиции мы вышли, несколько обескураженные добытой информацией.
   -  Что  же  это  получается,  Оксана  у  себя  в  номере  темной   магией
занимается?
   - произнесла Мариша, останавливаясь у киоска купить бутылку газировки.
   - Почему? - удивилась я  -  Призраков  вызывает,  а  потом  уверяет,  что
училась с ними на одном курсе, - пояснила Мариша. - Такое простым  людям  не
под силу.
   - А где атрибуты?
   Где воск, кресты, травы в мешочках?
   Где сушеные змеиные головы, наконец?
   - воскликнула я.
   - И зачем колдунье пистолет, от других конкурентов отстреливаться?
   Давай лучше предположим, что мы с тобой обе ошиблись  и  этот  парень  на
фотографии совсем не тот, которого мы видели в гостинице.
   - Придется, - со вздохом согласилась Мариша.
   - Но все равно это все странно и мне решительно не нравится.
   Странно это или нет, но ночные гости к Оксане  больше  не  заглядывали  и
сама она никуда из номера в ночное время не отлучалась.
   А ведь мы караулили ее по очереди и в связи с этим здорово не высыпались.
   Но все было безрезультатно.
   Океании распорядок дня ни на йоту не отличался  от  распорядка  остальных
туристов.
   Она вставала, заходила за нами и тащила  нас,  невыспавшихся  и  злых,  в
столовую.
   Потом на пляж, а вечером по городу.
   Но с наступлением темноты мы всегда всем  составом  были  в  гостинице  и
слушали  новости  про  премьера,  который  все  собирался  приехать  в  свою
неспокойную республику и каждый день откладывал свой приезд.
   - Надоел он мне со своими  обещаниями,  -  подвела  итог  его  очередному
выступлению Мариша.
   - Чувствую, что так и придется уехать в горы, не  повидавшись  с  ним.  А
жаль, такая предоставлялась возможность.
   - Он все локти себе искусает, когда узнает, что разминулся с  Маришей,  -
съязвила я. - Всю жизнь мечтал об  этом,  а  тут  на  тебе.  Может  даже  не
пережить такого разочарования.
   Вероятно, нам с тобой стоит задержаться в  городе,  чтобы  не  подвергать
мирные переговоры угрозе срыва.
   А  то  бедняга  сляжет  с  тяжелым   приступом   сердечной   боли   из-за
несостоявшейся встречи.
   Мариша обиделась и надулась, а Оксана, задумчиво прищурившись  на  что-то
вдали, спросила:
   - А почему вы так уверены, что переговоры должны состояться именно здесь?
Мало ли других мест?
   - Но все время передают, что он едет в республику Д. и переговоры пройдут
в столице.
   А столица Д. именно город М., - принялась втолковывать я Оксане.
   - Это ровным счетом ничего  не  значит,  -  произнесла  она  тоном  вещей
сивиллы.
   - Вспомните, часто ли вам приходилось слышать по телевидению или по радио
правду?
   Мы с Маришей напряглись, но подходящего случая так и не припомнили.
   Может быть, потому, что Мариша из всех  каналов  и  радиостанций  слушала
только музыкальные, а я смотрела по телевизору только художественные фильмы,
а радио вообще не слушала. Но, так или иначе, возразить Оксане мы не могли.
   - Но в любом случае в горы этот симпатяга не сунется, делать  ему  больше
нечего, - решительно заявила Мариша.
   - А мы завтра отправляемся именно туда.
   - Посмотрим, - пробормотала Оксана, которая вообще была дамой, не любящей
поспешных выводов.
   На следующий день всю нашу группу,  нисколько  не  поредевшую,  благодаря
неусыпным заботам нашего единственного мужчины, загрузили в автобус.
   По лицам вышедшего проводить нас персонала гостиницы нельзя было сказать,
что они нам сильно завидуют.
   Многие откровенно плакали. Но мы приписали их слезы  огорчению  от  того,
что мы наконец-то убираемся долой, и в ответ только еще энергичней замахали.
   Старенькая горничная с нашего этажа, с которой мы успели  подружиться  на
почве покупки у нее умопомрачительно вкусных фруктов из ее  личного  садика,
зарыдала в голос и, закрыв лицо платком, ушла.
   - Какие душевные люди, - растрогалась Мариша. - Мы живы и здоровы, а  она
убивается по нас, словно по покойникам.
   Маришины слова как-то очень подозрительно смахивали на правду, по крайней
мере, в автобусе ее шутке никто не засмеялся.
   В это время в автобус поднялся водитель, и мы всерьез закручинились.
   Со своей густой черной бородой  до  ушей  и  покрытыми  столь  же  густой
шерстью жилистыми руками, он выглядел отъявленным головорезом.
   Вдобавок по-русски он говорил всего два слова: "да" и "нет", произносимых
неизменно  не  к  месту  и  с  таким  видом,  словно  собирался   перерезать
спрашивающей горло.
   Например, на вопрос есть ли у него права, который задала одна  пассажирка
после того, как он лихо срезал на повороте угол, едва не пропоров левый борт
автобуса о железную  колонку,  он  ответил:  "Нет!",  а  на  вопрос  той  же
гражданки о том, представляет ли он, куда вообще мы едем, он  тоже  ответил:
"Нет".  Зато  когда  наш  предводитель  поинтересовался  у  него,  много  ли
несчастных случаев было на этой дороге  за  последнее  время,  наш  водитель
несколько оживился и, ткнув пальцем куда-то  в  бездну,  наполненную  одними
облаками, разразился тирадой:
   - Только вчера тут была авария.
   Тоже автобус с туристами.
   Скользко было после  ночного  дождика  и  видимость  плохая,  водитель  с
управлением не справился - и все двадцать человек  насмерть.  Один  водитель
остался в живых.
   Желающих спросить, кто был тем счастливчиком-водителем, не  нашлось,  все
боялись услышать страшную правду, и дальше мы  ехали  в  гробовом  молчании,
сопровождаемом только рассказами нашего шофера о леденящих душу  авариях.  У
меня лично сложилось впечатление, что все  ущелья  тут  были  битком  набиты
разбившимися  автобусами  и  машинами,  а  также  подорвавшимися  танками  и
вездеходами. Просто уму  непостижимо,  сколько  их  тут,  по  словам  нашего
водителя, пострадало.
   - И почему это никто у тебя на работе не хотел брать  эти  путевки?  -  с
невинным видом поинтересовалась я у Мариши.
   - Просто удивительно.
   Боевые действия можно было бы наблюдать не на экране телевизора, а лично.
   А при определенной доле везения, даже удалось бы и поучаствовать в них.
   Мариша извлекла  изрядно  потрепанный  проспект,  прилагающийся  к  нашим
путевками, и прочла, что нас ожидают прогулки  по  буковым  лесам  и  горным
ущельям, купание в бассейне, свежий горный  воздух  и  местная  экзотическая
кухня.
   - Этого только не хватало, -  пробормотала  я,  приготовившись  к  самому
худшему.
   На горной турбазе наш волосатый водитель передал нас не менее волосатому,
но значительно более общительному Махмеду,  который  немедленно  распределил
нас по домикам и сообщил, что ждет всех к обеду, который начнется  буквально
через несколько минут.
   Партия отбывающих в город Д. отдыхающих загрузилась в наш автобус, лица у
них при этом  были  сосредоточенные  и  задумчивые,  словно  они  не  вполне
понимали, как они здесь оказались, но давно уже смирились со своей участью и
ничего от нее не требовали.
   Вещи мы затащили в наш номер с  рекордной  быстротой,  так  как  по  всем
ближайшим горам через громкоговоритель разносился голос энергичного Махмеда,
призывавшего нас немедленно явиться в столовую.
   Все опоздавшие будут оставлены без обеда и в профилактических  целях  без
ужина.
   - Кому он собирается отдать наш ужин? - фыркнула Мариша.
   Мне  почему-то  припомнился  беглый  каторжник,  прячущийся  на  торфяных
болотах недалеко от Баскервиль-холла.
   Сопоставив число оставшихся ужинов с количеством прячущихся  каторжников,
я всерьез загрустила. Но потом припомнила, какие здесь у всех большие семьи,
и несколько воспрянула духом.
   Как бы то ни было, в столовую мы успели вовремя. И сразу  стало  понятно,
что ни один младенец тех  вещей,  которые  нам  тут  предложили,  в  рот  не
возьмет.
   То есть взять он, конечно, возьмет, дети вечно всякую дрянь в рот  тянут,
но ни одна трезвомыслящая мать им этого не позволит.
   - Что это такое?
   - спросила у меня  Мариша,  недоуменно  тыкая  вилкой  в  нечто,  здорово
смахивающее на жесткую подметку, свернувшуюся от старости в трубочку.
   Я сверилась с меню и предположила, что это люля-кебаб, во всяком  случае,
это было самым вероятным, потому что ни на шашлык по-карски, ни на  мясо  на
вертеле эта еда не походила.
   К этому произведению кулинарии полагались на гарнир макароны, слипшиеся в
один сплошной ком.
   - Суп я не буду, - поспешно отказалась  Мариша,  углядев,  что  налито  в
тарелки остальных обедающих.
   Я тем временем уныло жевала  подметку,  лежащую  у  меня  на  тарелке,  и
прикидывала, стоят ли минеральные вещества, содержащиеся в ней, того,  чтобы
остаться без  единого  зуба.  Выпив  компот  из  неизвестных  мне  ягод,  мы
удалились к себе в номер обдумывать создавшееся положение.
   Но на это у нас не осталось много времени, так как  очень  скоро  тот  же
бодрый голос из громкоговорителя стряхнул нас с постелей. Мы приглашались на
прогулку.
   На улице было лишь немногим прохладней, чем у нас в номере.
   Солнце палило  как  безумное,  кондиционеров  в  номерах  не  полагалось,
телевизоров и холодильников тоже. А потому и электричества не было.
   - Может быть, хотите ополоснуться в нашем бассейне?
   - предложил нам Махмед.  -  Его  скоро  чистить  будут,  поэтому  советую
поторопиться.
   - Ну уж дудки, - буркнула Мариша.
   - Мы лучше подождем, когда его почистят. Мы не торопимся.
   Я ее сомнения  целиком  разделяла,  бассейн  мы  уже  видели  и  странных
извивающихся рыбок в его мутных глубинах тоже.
   - Тогда можно искупаться в речке, - бодро заметил Махмед и закричал:
   - Все желающие собрались?
   Особого наплыва желающих не наблюдалось. Клюнули  только  мы  с  Маришей,
Оксана, муж с дамой на шестом месяце беременности и еще  пара  женщин,  явно
занимающихся тяжелой атлетикой.
   Наш экскурсовод оказался на  голову  ниже  самой  маленькой  из  нас,  но
никаких комплексов у него по этому поводу не возникло.
   - Если бы моя жена увидела меня сейчас, она бы порадовалась, что я иду на
прогулку с такими красивыми женщинами, -  отвесил  он  весьма  двусмысленный
комплимент.
   - А если бы вам пришлось вести с собой уродин, то она бы расстроилась?  -
ехидно поинтересовалась Мариша.
   Но Махмед ее ехидства не понял и горячо воскликнул:
   - Конечно, она бы сказала: "Зачем ты меня позоришь?"
   На это даже Мариша не нашлась, что ответить, и мы тронулись в путь.
   Уже после первых десятков метров нашего пути я  заметила,  что  горы  тут
располагаются таким образом, что дорога почему-то все время  идет  вверх,  и
поэтому идти по ней было крайне тяжело.
   - Сегодня мы пойдем самым простым маршрутом, - порадовал нас проводник, и
мы терпеливо ждали, когда же он начнется.
   Наконец Маришино терпение лопнуло.
   - Где ваши леса?
   - тяжело дыша, спросила она у проводника, весело порхающего между камней.
   - Вот они! - широким жестом обвел вокруг крайне удивленный Махмед.
   Мариша окинула недовольным взглядом редкие деревья и больше  вопросов  не
задавала.
   Потом мы вышли к узкому горному ручью, искупаться в котором не рискнул бы
даже каскадер, такими отвесными были его берега.
   И вот по этим берегам,  рискуя  каждую  минуту  сорваться,  мы  и  начали
спускаться вниз.
   Камни из-под ног сыпались в ущелье и исчезали в бурлящей воде. Не  успели
мы выбраться на относительно ровный участок дороги,  как  проводник  тут  же
потащил нас на узкую тропочку, идти по которой было значительно сложней, чем
по утоптанной дороге.
   - В чем дело? - заканючила Мариша. - Почему мы свернули?
   - Мины, - пожал плечами Махмед.
   - Мины?! - ахнули мы всей толпой.
   - Ну да, мины.
   Остались после того, как войска отошли.
   Но вы не бойтесь, они могут быть только на  тех  дорогах,  по  которым  в
состоянии проехать боевая техника,  а  на  таких  лесных  тропках  их  никто
ставить не стал бы.
   Но все равно смотрите под ноги и не забывайте любоваться природой.
   После этих слов единственной природой, которую мы видели,  были  камни  и
корни у нас под ногами.
   - Следи, куда он встает, и иди след  в  след,  -  шипела  мне  в  затылок
Мариша, которая шла третьей.
   - Я где-то читала, что бывают такие мины, которые взрываются только после
давления определенного веса, - уныло сообщила я.
   - Например, если по такой мине пробежит лиса или заяц, то  им  ничего  не
будет, а если встанет человек... Как ты думаешь, Махмед намного легче меня?
   - Ты слишком много читаешь, - сердито сказала Мариша.
   - Я тебе это всегда говорила.
   Затем мы вышли к лесному ручейку, который выглядел вполне безобидно.
   Я имею в виду, что берега у него были относительно пологие, но купаться в
нем никто из нас не захотел.  Хотя  многим  пришлось,  так  как  в  качестве
мостика через него было переброшен ствол молодого деревца.
   Мне лично не удалось на нем удержаться, я сразу же рухнула в воду, подняв
тучу брызг.
   Вынырнув, я обнаружила, что Мариша плещется рядом  со  мной  и,  кажется,
очень этим недовольна.
   - Ты чего? - удивилась я.
   - Как "чего"? - огрызнулась моя подруга. - Я  подумала,  что  ты  увидела
опасность и решила спрятаться.
   - Вот по той тропинке,  -  махнул  рукой  Махмед  в  сторону  неприметной
тропки, - можно было попасть на дорогу, которая вела прямо к боевикам.
   Повторяю: было. Теперь  бояться  совершенно  нечего.  Сейчас  мы  с  вами
пройдем еще несколько красивых ущелий и выйдем  к  нашему  дому  отдыха,  но
только с другой стороны. Отставать не  рекомендую,  могут  случиться  разные
неприятности.
   Отставать никто и не думал, все спешили как можно быстрей попасть обратно
в  зону  отдыха,  чтобы  в  полной  мере  насладиться   ее   разминированной
территорией.
   Но, выйдя из леса, мы с ужасом увидели,  что  Махмед  отважно  ступил  на
покрытую асфальтом дорогу и торопливо пошел по ней.
   - А мины? - нерешительно спросила одна из теток.
   - Плевать, - бросил наш проводник. - Идите следом за мной.
   Вскоре  из-за  поворота  вылетел  грузовик,  и  нам  стала  ясна  причина
бесстрашного поведения Махмеда.
   Если  по  этой  дороге  постоянно  ездят  машины,  то  вряд  ли  боевики,
находящиеся к тому же, по заверениям из телевизора, на  сотни  километров  к
югу, каждый день будут приходить  сюда  с  единственной  целью  -  поставить
парочку мин.
   Махмед ускакал далеко вперед и явно не собирался нас дожидаться.
   Догнать  его  нам  удалось  только  возле  самой  турбазы,   к   которой,
оказывается и вело это шоссе.
   Если бы мы знали, то не стали  бы  торопиться.  По  пути  нам  попадалось
немало тенистых местечек для отдыха.
   На некоторых, правда,  пасся  скот,  но  даже  местные  быки  производили
впечатление измученных жарой и вековой несправедливостью  животных,  которым
дела нет до всяких спешащих людишек. А уж ослики и  вовсе  выглядели  просто
жалко, и их агрессивности хватало лишь на то, чтобы лупить  себя  по  бокам,
стараясь избавиться от докучливых насекомых.
   До своего домика мы доползли, не чуя под собой ног. Все  тело  ломило,  а
лицо и открытые части тела окрасились в интенсивно розовый цвет.
   Голова горела от солнца, а в глазах плясали огненные чертики.
   - По моему, я умираю, - сообщила мне Мариша, свалившись на кровать.
   - У меня навязчивая идея пойти и искупаться в бассейне.
   Может быть, это сократит мою агонию.
   Я выплеснула на нее тазик с холодной водой, которая, по счастью, текла из
крана  возле  нашего  дома,  и  она   пришла   в   себя   настолько,   чтобы
поинтересоваться, когда назначен ужин.
   - Не хочу упустить ни кусочка из той программы, которая нам предстоит,  -
пояснила она мне.
   На ужин нам предложили мясной салат, состоящий из обеденных остатков мяса
и макарон, щедро политых майонезом. Всем также  выдали  по  стакану  кефира,
который Мариша, не задумываясь, вылила себе на обгоревшие под солнцем  части
тела. После ужина у нас едва хватило сил,  чтобы  добраться  до  кроватей  и
уснуть.
   - Интересно, как там Оксана?
   - пробормотала Мариша сквозь сон. - Ты ее видела после ужина?
   Я машинально ответила, что не видела, и  помимо  воли  начала  думать,  а
видела ли я ее во время ужина.
   И вообще вернулась ли она вместе со всеми?
   Но так как идти и проверять это у меня сил не было, то  пришлось  убедить
себя в том, что я видела, как Оксана заходила на территорию турбазы  и  даже
возмущалась по поводу предложенного нам ужина.
   На следующий день нас разбудил все тот же безумный Махмед.
   Часы показывали восемь утра, и нам предстояла зарядка.
   - Где этот тип живет? - мрачно поинтересовалась Мариша. - Не может же  он
каждый день вставать в шесть утра, чтоб успеть к восьми на работу.
   После зарядки, длившейся мучительно долго и  после  которой  я  с  трудом
могла пошевелить конечностями, нам подали завтрак. Так  как  воду  отключили
еще с вечера, а включить позабыли, то нам подали яйца всмятку и  по  стакану
подозрительно пузырящегося  кефира,  который  Мариша  без  долгих  колебаний
намазала на свою обгоревшую кожу, заявив, что так хоть особого вреда от него
не будет. Я же сделала всего один глоток и немедленно  горько  раскаялась  в
своем легкомыслии.
   Кефир  явно  уже  перебродил  в  нечто,  явно  не   предназначенное   для
человеческого желудка.
   После завтрака у выхода нас встретил  наш  Неугомонный  Махмед,  которому
даже кефир был нипочем, и радостно заявил:
   - Сегодня у нас день Нептуна!
   Мы недоумевающе на  него  вылупились  и  осторожно  намекнули,  что  этот
праздник уже прошел по меньшей мере как месяц назад.
   - По расписанию он сегодня, - упрямо ответил Махмед и ушел, пригрозив  на
прощанье, что если кто не захочет участвовать в добровольном мероприятии, то
может смело рассчитывать на самые жуткие меры по отношению к себе.
   Так как наша группа состояла в  основном  из  молодых  женщин,  то  долго
убеждать нас не пришлось.
   Мы покорно поплелись к себе в домики готовиться к предстоящему  испытанию
с помощью красок и зубной пасты, которые были тут же нам выданы.
   - И не жалейте краски и всяких украшений, - присовокупил  напоследок  наш
тиран. - Вы же помните, что это за праздник.
   - Он просто садист, -  угрюмо  констатировала  Мариша,  раскрашивая  свой
живот  разноцветными  полосами  и  втыкая  в  голову  местную  разновидность
репейника, которую я только что с риском для жизни отвоевала у разгневанного
таким поворотом событий ишака.
   - Ну как? - спросила я у Мариши, закончив приводить себя в порядок.
   - Где это видано, чтобы русалки водились в горах?
   - вместо ответа спросила она у меня.
   - Без купания праздник не может состояться.
   А где этот мерзавец собирается нас купать?
   Одна и та же мысль пришла нам обеим в голову одновременно, и мы  в  ужасе
уставились друг на друга, понимая, что  купания  в  бассейне  наши  ослабшие
после сегодняшнего кефира организмы точно не выдержат.
   - Надо спустить воду, - нерешительно предложила я.
   Нерешительность моя была обусловлена только  тем,  что  я  совершенно  не
представляла, как это делается.
   Но Маришу подобные мелочи никогда не останавливали.
   - Точно!
   - обрадовалась она.
   - Как мы сразу не догадались это сделать?
   После чего мы крадучись выбрались из своего домика и мелкими  перебежками
направились в сторону бассейна.
   Сегодня он выглядел еще хуже,