тствие  на  этом  поезде?  И  что  ей  говорить  в  кассах,  когда   там
поинтересуются причиной ее опоздания на поезд? Потихоньку Зоя  закипала,  но
ее ярость была направлена не на пензенских милиционеров, а на того  толстого
майора, который не желал оставить ее в покое. И даже то, что  Воронец  отвез
Зою на вокзал и сам лично пошел объясняться в кассы, не смягчило ее гнева.
   "Ну раз ты так, - думала Зоя, пока Воронец доказывал, что билеты есть,  а
кассир уверял, что все билеты на  ближайший  поезд  проданы,  -  я  тоже  не
останусь в долгу. Сам, голубчик, виноват. Теперь я просто  обязана  раскрыть
это преступление, чтобы тебе, негодяй, стыдно было за свою  профессиональную
непригодность".
   На поезд Зоя села, но настроение у нее не улучшилось. Так она и  сошла  в
Питере, пылая жаждой мести, и сразу же помчалась к себе на работу, где в  ее
отсутствие   творилось   черт   знает    что:    сотрудники    исчезали    в
несанкционированных отпусках, а оставшиеся запарывали графики  сдачи  работ.
Однако Зоя все-таки улучила минутку и позвонила Леше, но там никто не снимал
трубку, и она  решила  отложить  разговор  с  ним  до  более  благоприятного
момента. А наступить этот момент должен был после  того,  как  она  покончит
разбираться с тем, что наворотили  ее  сотрудники.  Это  была  прямая  Зоина
обязанность.
 
*** 
 
   У майора Жиркова  тоже  имелись  свои  заботы,  в  том  числе  неприятный
разговор по межгороду с Пензой. Жиркова обвинили в том, что он подтасовывает
улики, но все же майор был доволен. Тот факт,  что  пензенским  коллегам  не
удалось обнаружить причастность ученой дамы к совершенному покушению, его не
слишком волновал. Ведь во время ее пребывания в  Пензе  там  было  совершено
нечто подобное, пусть даже подозреваемую и не схватили за руку и ей каким-то
образом  удалось  ускользнуть.  Майор  вновь  утвердился  в  своем   мнении:
виновного  искать  надо  не  среди  деловых  знакомых  убитой,  а  среди  ее
ближайшего окружения. И мотивом  убийства,  скорее  всего,  являются  личные
чувства, которые у кого-то  приобрели  настолько  негативный  характер,  что
подвигли на убийство. Поэтому майор решил еще раз проверить  всех,  кто  так
или иначе общался с покойной вне ее  работы,  а  также  копнуть  поглубже  в
окружении этих людей. Чутье ему подсказывало,  что  тут  могут  обнаружиться
интересные совпадения, которые приведут его в конце концов к убийце.
 
*** 
 
   Примерно так же рассуждали и мы  с  Инкой.  Меня  тревожила  судьба  моей
тетки, в которую наша  родная  милиция  почему-то  сочла  нужным  вцепиться,
Лешкиного  папаши,  который  из  запоя  упрямо  не  желал  выходить,  и  моя
собственная судьба, которая приобретала весьма  призрачные  очертания  из-за
того, что убийца по-прежнему разгуливал на свободе.
   - Сегодня, -  сказала  Инка  за  завтраком,  который  по  времени  больше
напоминал поздний обед, - мы отправляемся к Светке.
   Леша подавился яичницей и возмущенно замахал на нее руками.  При  этом  в
Инку полетел кусок жареной колбасы, обильно сдобренной кетчупом, а в меня  -
остальное содержимое бутерброда.
   - Вы с ума сошли! - постановил Леша, хотя если судить по  его  поведению,
то подобный диагноз больше бы подошел именно ему. - Как я могу вас тащить  к
Светлане? Что я ей скажу? Кто вы такие?
   - Неужели ты ей ничего не  рассказывал  про  подругу  своего  детства?  -
обиделась я. - Ни про то, как мы катались в колясочке, ни про то, как играли
в песочнице и охотились на пауков? Ничего этого ты ей не рассказывал?
   Глядя на Лешино лицо, можно было с полной уверенностью заключить, что  он
ничего такого не рассказывал и впредь рассказывать не собирается.
   - Она меня не поймет, - взвыл он.  -  Решит,  что  я  специально  от  нее
сбежал. А теперь набрался наглости и приперся со своими новыми подружками.
   - Да она прекрасно знает, что  ты  не  в  состоянии  и  одной-то  девушки
удержать, где уж тебе найти сразу двоих, - не удержалась от колкости Инка. -
Ты бы думал, что говоришь.
   - Влюбленная женщина не слушает доводов разума, - с важным  видом  заявил
Леша. Вероятно, эту фразу он где-нибудь  вычитал  -  не  могла  же  подобная
мудрость зародиться самостоятельно в его котелке. - Я пойду к своей  невесте
один, а вы приводите папу в чувство.
   - Твой папа, ты и разбирайся, - надулась Инка, но  я  ткнула  ее  в  бок,
чтобы она замолчала - не хватало еще, чтобы Леша вообще решил отложить  свой
визит к невесте до более спокойных времен.
   Итак, мы остались с Лешиным папой. Пока мы завтракали, он  успел  извлечь
из-под себя непочатую бутылку водки, которую  мы  накануне  не  заметили,  и
прикончить ее.
   - И что нам теперь с ним делать?  осведомилась  я,  как  только  углядела
возле папаши новую пустую поллитровку, которой вчера там не было.  -  У  нас
времени не так уж много, я лично не собираюсь караулить его. А вдруг у  него
в диване целый водочный склад? Что нам  -  так  и  ждать,  пока  он  ее  всю
прикончит?
   - Может быть, его переложить?
   Мы с Инкой уставились на Лешкиного папашу и  дружно  отказались  от  этой
мысли. Он был человеком высоким и весьма упитанным. Нам вдвоем его было даже
не поднять, а уж о том, чтобы перенести, и речи не шло.
   - Можно его просто скинуть на пол и осмотреть диван, - предложила Инка.
   На это я была согласна, и на пол мы Лешкиного папашу  скинули  почти  без
проблем, он даже храпеть не перестал. А вот водки в диване не обнаружилось.
   - Где же он ее прячет? - удивилась я. - Всю квартиру обыскивать?
   - Что ты?! - ужаснулась Инка. - Ты оглядись по сторонам.
   В Лешкиной квартире и впрямь было тесновато. То есть комнаты сами по себе
были огромными, но в них помещалось столько  различной  мебели  и  предметов
декора, что найти среди них в  обозримом  будущем  несколько  бутылок  водки
представлялось делом безнадежным.
   - Тогда надо вызывать помощь, - погрустнела я. -  Но  только  не  с  моей
работы. Не хочу, чтобы они знали, что  я  вовсе  не  у  двоюродной  бабки  в
Тюмени.
   - А что там в Тюмени?
   - Грустная история, -  уклончиво  ответила  я.  Грустно  же  мне  главным
образом было от  того,  что  за  всякую  помощь  приходится  платить,  а  за
Лешкиного папу мне платить совершенно не хотелось.
   - Подумаешь, - легкомысленно махнула рукой Инка. - Отдадим им в  качестве
уплаты какую-нибудь безделушку из серванта. - Вот хотя бы  того  нефритового
слоника.
   Слоника я ей не дала, потому что весьма смутно, но все-таки  припоминала,
как тетка Вера в свое время хвасталась моей тетке, что приобретает коллекцию
изделий из  нефрита,  каждый  предмет  которой  стоит  больше,  чем  вся  их
квартира. Кто его знает, этого слоника, вдруг он из той  коллекции?  Поэтому
мы сошлись на огромной хрустальной вазе. А если бы ваза нашим спасителям  не
приглянулась, то имелась еще шеренга разнообразных лоханок для салатов.
   Врач-нарколог прибыл очень быстро. Еще бы, он же не знал,  в  каком  виде
ему будет предоставлена оплата его труда.
   - Что, опять? - спросил он прямо с порога.  -  Опять,  говорю,  начал?  -
повторил он, глядя на наши изумленные лица.
   - Спит, - пожаловалась Инка, пока я размышляла, чем же сможет помочь  нам
этот маленький доктор, который отнюдь не производил впечатление силача.
   - Это пустяки, - заверил ее врач и шагнул в сторону.
   Следом за ним в квартиру вошли два таких лба, что я начала всерьез жалеть
о том, что не согласилась на  нефритового  слоника.  Услуги  таких  монстров
следовало оплачивать по самой высокой таксе, если не хочешь неприятностей.
   - Вам его как? - отвлек меня врач от тягостных  раздумий.  -  На  сколько
времени? Можно и навсегда, но это дороже.
   - Нам только поговорить несколько минут, - поспешно ответила я.
   - На несколько минут не получится, можно на  сутки,  -  разочаровал  меня
врач.
   - Странный он какой-то, - подозрительно прошептала мне на ухо Инка. - Как
он может гарантировать?
   Двое типов тем временем подняли Лешкиного папу и потащили его к дверям.
   - Стойте, - опомнилась я. - Вы его куда тащите? Он нам тут нужен.
   - Что же вы молчали?!  -  возмутился  врач.  -  Только  время  из-за  вас
потратили. Мы шарлатанством не занимаемся. У нас  солидная  контора.  Держим
пьяниц у себя ровно столько, сколько нужно их родным, чтобы провернули  свои
дела.
   - Но вы могли бы поставить его под холодный душ? - просительно улыбнулась
Инка. - Вам же не хлопотно. И капельницу ему тоже было бы  хорошо.  Или,  на
худой конец, рвотных порошков.
   - Под душ? - удивился врач. - Но он же тогда протрезвеет.
   - Так это нам и нужно, - воодушевилась Инка.
   - Что же вы молчали? - снова возмутился врач. - Мы  с  этим  клиентом  не
первый раз дело имеем, и всегда он у нас жил по несколько  дней,  потихоньку
приходя в себя. У жены дел вечно целая куча, вот она  его  нашим  заботам  и
вверяла.
   - Ее убили, - сообщила Инка. - Теперь мы за нее.
   Врач окинул нас заинтересованным  взглядом  и  пробормотал,  что  ему,  в
общем-то, безразлично, кто тут за кого, лишь бы клиент  был  доволен.  Затем
Лешиного   папу   перетащили   в   душ,   и   оттуда   послышались    звуки,
свидетельствующие о том, что блаженный сон этого гражданина грубо прерван  и
гражданин отнюдь не в восторге.
   - Не знаю, -  терзался  врач,  стоя  рядом  с  нами,  -  правильно  ли  я
поступаю...
   - Совершенно правильно, - заверила его Инка, вручая ему самую большую  из
имеющихся у нас салатных лоханок.
   Опешивший доктор так и остался стоять,  тупо  глядя  на  сей  предмет  и,
видимо, пытаясь сообразить самостоятельно, что ему с  ним  делать.  Наконец,
осознав, что задача ему не под силу, пробормотал:
   - А зачем...
   И тут раздался грохот низвергающегося водопада,  и  из  ванной  вывалился
Лешин папа, с двух сторон бережно поддерживаемый дюжими санитарами.
   - Куда его? - осведомились они.
   - Вот сюда, - метнулась Инка к дивану, который мы осматривали  в  поисках
водочных запасов.
   - Дайте ему крепкого чаю и сухариками, и пусть полежит несколько минут, -
проконсультировал нас санитар.
   - А деньги за клиента еще за полгода вперед заплачены, -  пришел  в  себя
врач, устремляясь следом за своими санитарами.
   Лоханку он почему-то унес с собой. Мы подсели к Лешиному папе и принялись
ждать, когда он откроет глаза и сможет ответить на все наши  вопросы.  Глаза
папаша открыл практически сразу же, как только  за  санитарами  захлопнулась
дверь. Но вот первого осмысленного взгляда нам с Инкой  пришлось  дожидаться
очень долго. За это время мы успели сварить ему крепкого  чая  в  количестве
пяти стаканов и приготовить сухариков в неисчислимом количестве. Сухарики мы
сами же и умяли.
   - Деточка, - неожиданно произнес Лешкин папа, сфокусировавшись на мне,  -
ты тут никого не видела?
   - Тут была ваша подруга, - влезла Инка, которую никто об этом не просил.
   Лешин папа с усилием перевел взгляд на нее и спросил теперь уже у нее:
   - Какая подруга?
   Инка с торжеством посмотрела на меня. В ее взоре отчетливо  читалось:  "А
что я сынку его твердила? У папаши даже не  одна,  а  целый  взвод  подружек
имеется.  И  все  они  тут  были,  раз  он  спрашивает,  какая  из  них  нас
интересует". Вместо того чтобы разделить Инкин триумф, я осторожно спросила:
   - А у вас их много имеется?
   - Ни одной, - последовал ответ, после чего папаша гордо выпятил  грудь  и
посмотрел на нас орлом. - Я  муж  и  отец,  мне  на  подружек  размениваться
некогда. Я так считаю: раз у человека есть жена,  так  он  с  этой  женой  и
должен жить.
   - А если с ней что-то случается? - поинтересовалась бестактная Инка.
   Я испугалась, что Лешкин папаша вспомнит о своем горе  и  снова  ударится
после ее слов в запой, поэтому приготовилась зорко следить за ним, но папаша
как ни в чем не бывало продолжал:
   - А тогда женись второй раз и головы остальным не мути.
   Жизненное  кредо  Лешкиного  папаши  отлично   укладывалось   в   картину
преступления. К сожалению, как он ни  старался,  не  смог  назвать  женщину,
проявлявшую к нему повышенный интерес и рассчитывавшую женить на  себе,  как
только сгустится мрак забвения  над  его  первой  женой.  Пришлось,  правда,
сделать скидку на его самочувствие, но все равно получалось странно: женщина
решилась из-за него на преступление, а он о ее существовании даже  толком  и
не помнил. А с другой  стороны,  Лешкин  папашка  сознательно  мог  скрывать
существование данной особы по причинам, о  которых  мне  даже  и  думать  не
хотелось.
   - Думаешь, он врет? - спросила у меня Инка, отводя в соседнюю комнату.
   - Ты, похоже, считаешь меня ясновидящей, - проворчала  я.  -  Откуда  мне
знать? И чего ты постоянно терзаешь меня этим вопросом?
   - Я в первый раз, - испугалась Инка.
   - Как же первый, сначала про Яна, теперь  про  Лешкиного  папашу,  потом,
чего доброго, доберешься до моей тетки Зои.
   - Надо посмотреть в записной книжке, - предложила  Инка,  не  обращая  на
меня внимания.
   - Так он и будет держать записи о своих любовных похождениях у своей жены
на виду. Она за сыном всю жизнь следила, так и за мужем тоже могла.
   - А может, у нее времени не было, - возразила Инка и  полезла  в  пиджак,
который висел тут же и который оказался Лешкиным.
   Тут же, словно джинн из лампы, пожаловал и сам Лешка. Он ворвался в дверь
с таким видом, как будто земля горела у него под ногами. У Лешки и в обычном
состоянии видок был далекий от нормального, а в том, в котором он  находился
сейчас, Лешка выглядел законченным психом. Волосы у него  на  голове  встали
дыбом, на лице - тоже; на острове Лешка не брился из-за отсутствия то  воды,
то электричества, так что зрелище получилось устрашающее. Глаза  же  у  него
сошлись в кучку и мало что видели, поэтому на Инку, в упоении роющуюся в его
пиджаке, он внимания  не  обратил.  Одежда  на  нем  выглядела  тоже  как-то
странно: она вроде бы вся была на месте, но в то же время  казалась  как  бы
вывернутой наизнанку. Ни одна пуговица  его  куртки  не  приходилась  на  ту
петлю, для которой была предназначена.  Рожа  у  Лешки  покраснела,  а  губы
кривились в немом крике. В общем, зрелище  не  для  слабонервных  и  не  для
выходящих из многодневного запоя.
   Лешкин папаша как раз в это время снизошел-таки до чая с  сухариками;  он
очень мило сидел среди чистых  простынок,  потихоньку  прихлебывая  чаек,  и
вдруг увидел своего сынка, ворвавшегося в комнату после долгого  отсутствия.
Излишне говорить, что Лешка сразу же перевернул стул,  опрокинул  журнальный
столик и опрокинулся сам. Папа же выронил стакан с чаем прямо себе на  грудь
и с меланхоличным видом уставился на свое чадо.
   - Лешка, - сказал он, не вполне еще доверяя своим глазам. - Ты, что ли?
   Леша только сейчас увидел своего папку, но  этот  факт  прошел  мимо  его
сознания. Он плюхнулся в кресло, зацепившись по пути за ковер  и  перевернув
еще парочку столиков, среди которых  был  и  сервировочный,  на  котором  мы
выставили самую красивую чайную посуду, какую  только  смогли  найти,  чтобы
порадовать Лешкиного папу. Лучше бы мы его не радовали.  Потому  что  теперь
часть прекрасного сервиза превратилась в осколки, а папина пижама украсилась
подтеками апельсинового сока.
   - Что случилось? - первой сориентировалась Инка, оторвавшись  наконец  от
изучения Лешкиного пиджака.
   - Ее арестовали, - проговорил Лешка. - А тот парень - убийца.
   Полагая, что сообщил более чем достаточно, он погрузился в  задумчивость,
для извлечения из которой неадекватного Леши пришлось пожертвовать еще одним
предметом прекрасного чайного сервиза. Как выразилась Инка,  ему  все  равно
уже не быть полным.
   - А! - встрепенулся Леша, когда  перед  его  носом  с  фугасным  грохотом
взорвался заварочный чайник. -  У  Светланы  полно  милиции.  Они  меня  как
увидели, сразу вцепились и начали совать мне под нос  ту  самую  фотографию,
про которую вы мне все уши прожужжали. Фотографию Яна.
   - И что? - закричали мы с Инкой, так как Леша снова ушел в свой мир.
   Пожертвовав двумя чашками и одним блюдцем, мы узнали, что  на  фотографии
точно запечатлен Ян, и он является родным Светкиным братом,  теперь  милиция
уверена: именно Светлана разработала дьявольский план убийства матери своего
жениха и подговорила своего братца.
   - А где она взяла пистолет? - спросила черствая Инка.
   Лешка как-то странно на нее взглянул, и я  подумала,  что  не  мешало  бы
занять  позицию  между  этой  парочкой  -   может,   удастся   предотвратить
кровопролитие.
   - Она его и не брала, - со страдальческой гримасой пояснил Лешка.  -  Она
ни в чем не виновата.
   Инка хмыкнула,  изображая  сомнение,  но  промолчала.  Лешка  же  немного
успокоился, попил заварки  из  чудом  уцелевшего  молочника  и  приступил  к
рассказу.
   - Позвонил я в дверь, - начал он с присущей ему  в  нормальном  состоянии
обстоятельностью. - Позвонил и стал ждать. Открыла мне не Светлана и  не  ее
родители. Но я подумал, что у  них  гости,  потому  и  вошел.  Захожу,  а  в
квартире полно людей в форме и без, и все роются в шкафах и прочем. Я  сразу
понял: что-то случилось.
   Тут  он   сделал   паузу,   дабы   мы   оценили   должным   образом   его
проницательность.
   - А ты не подумал, что просто попал к соседям? - поинтересовалась Инка.
   Леша не счел нужным отвечать ей и продолжил:
   - Меня сразу же провели в комнату, где уже  сидел  тот  толстяк,  который
меня уже допрашивал по поводу того, что я делал в  тот  вечер,  когда  убили
маму. Светлана сидела тоже там, а перед ней лежала фотография Яна.  Тогда  и
выяснилось, что он ее брат.
   - Они же ни капли не похожи, - удивилась я. - Ну ничего общего!
   - У них отцы разные, - пояснил Лешка. - Мать  Светланы  была  первый  раз
замужем за индонезийцем, а уже после его смерти вышла  замуж  за  Светкиного
папу. А Яна растили Светкины бабушка и дедушка, так  как  Светкина  мать  не
сказала своему новому мужу о том, что у нее есть еще один ребенок.  И  потом
так и не смогла сказать, потому что папа Светланы все время повторял, как он
счастлив, что он у своей жены первый, и как хорошо, что  у  нее  нет  других
детей. И к тому же оказался жутким  расистом,  все  время  твердил,  что  не
понимает женщин, которые выходят замуж за иностранных граждан с Востока  или
из Африки. При таком раскладе  Светкиной  маме  оставалось  только  молчать.
Однако дочери, когда та выросла, сказала, что у нее есть родной брат, только
умоляла не встречаться с ним у них на квартире, чтобы папа не узнал.  Светке
приходилось для встреч с Яном выбирать укромные уголки, но фотографию она  в
альбом все-таки положила. Папе сказала,  что  это  ее  сокурсник.  Так  было
лучше, чем если бы он нашел фотографию среди ее  вещей.  А  так  он  немного
поволновался, а потом, видя, что дочь замуж за иноплеменника не собирается и
вообще не  собирается,  а  целыми  днями  просиживает  за  своими  книжками,
успокоился.
   - Какая печальная история, - неожиданно прослезился Лешкин папа. - Бедный
мальчик, такая тяжелая судьба.
   - Этот мальчик убил нашу маму! - в ярости завопил Лешка.
   - Ты же только что говорил, что Светлана ни при чем, - возразила я.
   - Светлана ни при чем, а братец мог постараться  и  сам.  К  тому  же  он
водился с подозрительными личностями, которые сами  говорили,  будто  он  им
рассказывал, что стреляет без промаха и чуть ли не снайпером работает. Он  и
решил сделать подарок своей сестренке.
   - Чушь, - сказала Инка. - Потом было еще несколько выстрелов из  того  же
пистолета, а Ян в это время уже находился на острове. И  к  тому  же  он  не
такой человек, чтобы убить.
   - Светкина мама тоже говорила, что ее мальчик не мог никого убить, потому
что у него с детства плохое зрение. Но ей никто не поверил, она же мать, что
еще она могла сказать? Майор там зверствовал и совал ей под  нос  фоторобот,
на котором тоже был изображен Ян. Вы мне  не  говор