незамедлительно  и  без  всяких
отсрочек. И тут очень вовремя позвонила Инна.
   Инна была своего рода уникумом. Она никогда и нигде  не  работала  дольше
двух месяцев, причем соблюдала между своими работами  полугодовой  интервал,
который, по ее словам, был ей  совершенно  необходим,  чтобы  привести  свои
нервы и здоровье в порядок. На какие средства жила она в безработные  месяцы
- это для меня оставалось загадкой,  ведь,  даже  работая,  Инна  испытывала
жесточайшие финансовые муки. А вот безработная почему-то ни в  чем  себе  не
отказывала.  Свою  профессию  Инка  держала  в  тайне,   оставалось   только
подозревать самое нехорошее. Однако среди ее знакомых - никто из них  у  нее
на ночь, не оставался - попадались  люди  самые  разнообразные,  начиная  от
музыкантов и кончая отпетыми бандитами и хирургами, на  рожах  которых  было
ясно указано число отправленных на тот свет клиентов.
   Жила она со сводной сестрой,  которая  ходила  в  начальную  школу,  и  с
собакой, которая ходила только гулять. Сестра переехала жить  к  Инке  после
того, как умер ее отец, а следом за ним - и их общая с Инной мать. Отец Инны
исчез в голубых далях много лет назад и с тех пор на глаза не показывался  и
знать о себе не давал. Особой привязанности между  сестрами  не  было,  Инка
сестру третировала, а сестра била стекла в школе, рвала одежду свою и  своих
одноклассников, за что Инке  волей  или  неволей  приходилось  платить,  что
теплых чувств к сестре не прибавляло. Инка, на мое счастье, была свободна  и
выразила готовность прийти  в  гости,  из  чего  я  заключила:  она  бросила
очередную работу совсем недавно и еще не успела поправить свое  материальное
положение.
   Буквально через четверть часа раздался звонок, и ввалилась Инка вместе со
своей Люсей - рыжим сеттером с облезшим после зимы хвостом.
   - Ехала к тебе на маршрутке, пришлось отдать  последние  пять  рублей  за
себя, а Люсю пустили в долг. Обратно пойду пешком, если  только  ты  мне  не
одолжишь пару десяток, - заявила она вместо приветствия.
   - А зачем ты Люсю с собой потащила? - поинтересовалась я. -  Оставила  бы
ее дома, сестре было бы не так одиноко после школы.
   - Дома есть абсолютно нечего, - призналась  Инна.  -  Сестру  покормят  в
школе, а кто покормит Люсю?
   Я поразмыслила и пришла к выводу:  пожалуй,  этим  человеком  окажусь  я.
Придя к такому выводу, я воодушевилась  и  выставила  перед  гостями  полный
обед, который венчал мой злосчастный  пирог,  не  получивший  в  моей  семье
должного признания. Зато Люсе он пришелся по вкусу. Постный  борщ  она  тоже
умяла, даже не намекнув, что мяса в нем  маловато.  На  второе,  которое  мы
съели после торта, были котлеты и картофельный салат с майонезом - он в  нас
влезал уже с трудом.
   - Ну, и что у тебя случилось? -  поинтересовалась  Инка,  которой  я  уже
успела по телефону пожаловаться, что у меня проблемы. - Парень бросил?
   На ее физиономии появилась презрительная мина, и я с таким же  презрением
покачала головой. Подумаешь, парень бросил! Да об этом можно было бы  только
мечтать! От сердечных ран никто не умирает, а вот от пулевых ранений  -  ещ„
как.
   - Тогда что? - слопав какую-то витаминную  капсулу  (она  всегда  бережно
относилась к своему здоровью), спросила Инна.
   - Меня два раза пытались убить! -  произнесла  я  свистящим  шепотом,  от
которого в тревоге поднялись Люсины уши.
   - Врешь! - Инка уронила на пол последний кусок пирога. Причем в ее голосе
послышалось такое восхищение, что я поневоле загордилась. - Где?
   - В детском садике, - сообщила я. - Вернее, не в самом садике, а  на  его
территории. После того, как все разошлись по домам.
   - А тебя туда зачем потянуло? - поинтересовалась Инка.
   - Ну, ты же знаешь, что он стоит между остановкой автобуса  и  бабушкиным
домом. Мы же с тобой сто раз ко мне после школы заходили, а потом я тебя  до
автобуса провожала,  если  ты  хотела  проехать  пару  остановок  до  Аньки.
Помнишь, мы всегда шли через садик? Там даже специально дырка была сделана и
тропинка протоптана.
   - Так это случилось в том садике, в который ходил почти весь наш класс  и
вообще половина школы? - почему-то обрадовалась Инка. - И что же случилось?
   Я подробно рассказала ей, что случилось, уделив особое внимание  описанию
убийцы.
   - А я этого типа видела, - заявила Инка. - Он несколько дней назад  возле
моего дома проходил, когда я  с  собакой  гуляла.  Мы  с  ним  даже  немного
поговорили. Он сказал, что работает  в  ресторане  официантом.  Знаешь  этот
грузинский ресторанчик, который через дорогу? Вот он там  и  работает.  Меня
приглашал зайти, зовут его Эдик. Это тот самый?
   - Не знаю, он мне не представился, - съехидничала я, прикидывая про себя:
как половчей и побыстрей натравить на этого Эдика милицию. - А ты  могла  бы
мне его изобразить на бумаге?
   Инка рисовала вполне прилично и, хотя нигде специально не училась,  могла
при желании изобразить на бумаге нечто, имеющее  сходство  с  оригиналом.  Я
дала ей альбомный лист, несколько карандашей и  приготовилась  ждать.  Через
десять минут Инка выдохнула и протянула мне свое произведение.
   - Вроде похож,  -  с  некоторым  сомнением  признала  я,  не  зная,  чему
приписать имеющиеся несоответствия.
   - А можно пойти и посмотреть, чтобы знать точно, - предложила Инна.
   - Я не могу выйти из дома, - призналась я. - И потом... Вдруг это не  он?
Или он, но сейчас как раз не в ресторане, а на своей основной работе...  Что
ему помешает в меня выстрелить, если я высунусь из дома?
   - Тогда я могу пойти в ресторан и посмотреть, работает ли он. Если да, то
я его сфотографирую, проявлю пленку, напечатаю фотографии  и  принесу  тебе.
Фотоаппарат у тебя есть?
   - Есть, - ошеломленная ее натиском, призналась я. - "Кодак".
   - Вот и отлично! - обрадовалась Инка. - А пленка в нем есть?
   Я притащила фотоаппарат, и мы вместе выяснили, что пленка в нем есть и на
ней осталось еще восемь кадров.
   - Больше и не требуется. Вряд ли мне удастся  уговорить  его  позировать,
скорее, придется фотографировать его тайком. Потом  я  пойду  в  проявку,  а
потом буду ждать, когда напечатают. Поэтому меньше чем за четыре  часа  вряд
ли управлюсь. Люсю я оставляю тебе. Готовь ужин.
   С этими словами Инка испарилась, я едва успела всучить ей деньги.  Однако
Инка вернулась значительно раньше, чем я  успела  приготовить  ужин.  Причем
вернулась с видом триумфатора.
   - Удалось! - проинформировала она меня. - Он как раз вышел  на  улицу,  в
ларек за сигаретами. Тут я его и щелкнула первые три раза.  Потом  поднялась
за ним наверх и спряталась  за  стойкой.  Дождалась,  когда  он  подойдет  к
столику у окна, и щелкнула еще пару раз. А потом  уже  не  стала  дожидаться
лучшего и сфотографировала его просто так, на авось.
   - Где фотографии-то? - не выдержав, простонала я,  так  как  поняла,  что
подруга еще долго намеревается рассказывать о своих подвигах.
   - Вот они! - Инка извлекла из кармана фирменный  кодаковский  конверт.  -
Все, которые получились.
   Из двенадцати кадров  получились  только  шесть.  Причем  четыре  из  них
относились к более ранним и к Эдику никакого отношения не имели.  А  из  тех
восьми снимков, которые сделала Инка, в дело годились только два.  Но  и  их
было достаточно. Парень, запечатленный  на  них,  очень  смахивал  на  моего
узкоглазого знакомого. Только на  фотографии  он  был  в  черном  костюме  с
"бабочкой" и в белой рубашкой, а в руках держал  не  пистолет,  а  поднос  с
шампанским.
   - Пойдешь в милицию? - спросила Инка. - Он в  ресторане  будет  часов  до
одиннадцати вечера. Я с ним поговорила. Он сказал, что  работает  сегодня  и
завтра будет работать.
   - А ты не могла бы сходить?
   - Куда? В милицию? - поразилась Инка, словно я ей предложила невесть что.
- Ты с ума сошла. Я туда ни ногой, они  и  так  ко  мне  по  всякому  поводу
заявляются. Как найдут в мусоропроводе чью-нибудь ногу или голову, сразу  ко
мне.
   Я всерьез заинтересовалась причиной такой пристрастности милиции к Инне.
   - Не представляю, - призналась Инка.  -  Только  они  повадились  ко  мне
наведываться после того, как меня выпустили из психушки.
   - Идиотский случай, - пояснила Инка. - Я была влюблена в одного парня,  а
у него из-за наркотиков крыша  съехала,  он  мне  позвонил  посреди  ночи  и
заявил, что если я к нему немедленно не приеду, то он покончит с  собой.  Я,
понятное дело, спросонок сказала, что никуда не поеду, и он бросил трубку. Я
ему перезвонила, а он не снимает, тогда я быстро оделась и помчалась к нему.
Что я за эти полчаса передумала, страшно вспомнить. Приехала к нему,  звоню,
стучу, а он не открывает. Тогда я решила, что с ним все  кончено,  вернулась
домой и приняла снотворное. А утром, как  на  грех,  моя  мама  заявилась  и
полезла ко мне со скандалом, что я опять не работаю. У меня драма, а  она  с
пустяками. Я схватила нож и говорю, чтобы она шла по-добру  по-здорову,  что
мы с ней больше не увидимся. А она заперлась в ванной  и  начала  звонить  в
"Скорую". А в ванной этот придурок, в которого я была влюблена, забыл  шприц
с каким-то уксусом. Врачи приехали, маменька  им  шприц  под  нос  сунула  и
говорит, что я пыталась с помощью уксуса  покончить  с  собой.  Я  при  этом
орала, чтобы все убирались, а жить или умереть - это мое частное дело, их не
касается. Но они почему-то меня не послушали  и  забрали  с  собой.  Правда,
быстро выписали, но милиция с тех пор сразу  ко  мне.  Потом  с  учета  меня
сняли, а милиция все так и ходит, должно быть, по старой памяти.
   - А твой парень умер?
   - Да, размечталась! -  ответила  Инка.  -  Он  мне  не  из  дома  звонил.
Проспался и к утру был жив и  бодр.  А  я  из-за  него  несколько  недель  в
больнице промаялась. С тех пор больше в то, что  кто-то  из-за  любви  может
покончить с собой, не верю. Последний раз  такое  случилось  в  шестнадцатом
веке, и то лишь в голове старины Вилли.
   - Значит, в милицию ты не пойдешь? - уточнила я.
   - И не проси, - ответила Инка и поспешила  сбежать,  даже  не  дождавшись
ужина.
   Пришлось брать инициативу в свои руки, вернее, взять, а  потом  сразу  же
передать ее в руки бабушки. Она и отвезла фотографии в  милицию  и  добилась
своего - майору пришлось поехать со мной в ресторан, арестовывать Эдика. Тот
как раз подавал горячее, когда к нему сзади подкрался майор.
   - Молодой человек, пройдемте-ка на минутку! - гаркнул он над ухом бедного
парня. Тот от неожиданности вздрогнул  и  выронил  поднос,  облив  обедающих
жирным, должно быть, супом-харчо.
   - Милиция! -  снова  гаркнул  майор,  предотвратив  тем  самым  грозивший
разразиться тайфун.
   Облитые граждане позакрывали рты, поспешно расплатились  и  ретировались,
оставив суп дымиться на столе.
   - Что вы делали вечером двенадцатого мая? - спросил майор у официанта.
   - Это была среда, - подсказала я, выглядывая из-за спины майора  и  ломая
голову, похож этот парень на моего убийцу или все же не очень?
   На фотографии он был точная копия, а вот живьем...
   - В среду я работал и в четверг тоже, - ответил Эдик. - А в чем дело?
   - Дело в том, что в среду было совершено нападение, и  эта  молодая  дама
уверяет, что это были вы, - заявил майор.
   - Это не я, - тут же ответил Эдик. - У нас в  среду  работы  было  много,
спросите у администратора. У меня не было времени даже покурить толком, а уж
на кого-нибудь нападать...  А  где  это  случилось?  Потому  что  я  выходил
несколько раз из ресторана, но только до ларька и обратно.  На  это  у  меня
каждый раз уходило от пяти до пятнадцати минут.
   Мы с майором переглянулись и одновременно подумали: за это  время  он,  в
принципе, мог добежать до садика и выстрелить в меня, но и  только.  Времени
на то, чтобы вернуться обратно, не говоря уж о том, чтобы подкараулить меня,
у него уже  не  оставалось.  Пришлось  предположить,  что  ему  феноменально
повезло: он прибежал, увидел меня,  пострелял,  потом  увидел  бедную  Веру,
выпустил в нее несколько пуль и вернулся  в  ресторан,  успев  еще  по  пути
купить сигареты, за которыми, собственно,  и  ходил.  Просто  фантастическое
везение.
   - Кто может  подтвердить  ваши  слова?  -  спросил  майор,  который  -  я
чувствовала - уже успел возненавидеть меня.
   - Да кто угодно! - обрадовался Эдик  и  поспешил  надиктовать  нам  целый
список имен, на проверку которого у майора ушло бы немало времени.
   Я же прикидывала: каким образом мне лучше исчезнуть? Ничего толкового  не
придумав, я просто сбежала, когда майор отвернулся. Чувствовала я  себя  при
этом последней гадиной и к тому же прекрасно понимала:  после  этого  мне  к
майору нечего соваться за помощью.
   Дома я забилась в ванную и начала дрожать там от ужаса. При этом  думала:
а вдруг сейчас позвонит майор и выскажет моим родителям все, что он хотел бы
высказать мне? Так я и трепетала на табуретке, предварительно закрыв входные
и прочие двери на все замки. И тут меня осенило: а почему бы не напустить  в
ванну горячей воды? Напустила - и сразу стало лучше, я даже  удивилась,  как
это раньше не додумалась до такого простого стрессоудаляющего  средства.  Но
только я погрузилась в пушистую пену, как мама постучала в дверь и сказала:
   - Тебе звонит Инна. Будешь говорить?
   Я вытерла руки и протянула их к трубке, возликовав в душе, - сейчас, мол,
выскажу все этой особе, втравившей меня, дуру неразумную, в  такую  историю.
Но Инка меня опередила.
   - Слушай, - завопила она в трубку, - я уже все знаю про Эдика,  заглянула
к нему. Прости, ошибка вышла. Но зато я вспомнила, на кого похож  этот  Эдик
из ресторана. - Не давая мне вставить ни словечка, она продолжала:
   - Около года назад Родионов пришел ко мне в гости на Новый год вместе  со
своим приятелем. Заявились они уже ближе к утру, поэтому я подробности плохо
помню, но приятеля запомнила. Очень  колоритная  личность.  То  есть,  может
быть, где-нибудь на Филиппинах или островах Индонезии таких  парней  -  пруд
пруди, а у нас - редкость. Так мне Родионов тогда по  пьяному  делу  шептал,
что приятель его - крутой парень и чтобы я была с ним повежливей. А Родионов
сам  бандит,  ты  же  знаешь.  Поэтому  если  уж  он  говорит,   то   парень
действительно крут.
   - И что? - вяло разгоняя рукой пену, спросила я.
   - А то, что этот парень очень похож на того Эдика  из  ресторана.  Просто
вылитый он, - с торжеством закончила Инка.
   - Так ты теперь будешь среди своих знакомых  подыскивать  кандидатуру  на
роль моего убийцы? - заволновалась я.
   Знакомых у Инки было много, не  дай  бог,  кого-нибудь  и  в  самом  деле
найдет, да только снова не того, а мне отдуваться.
   - Тебя пытались убить или нет? - возмутилась Инка. - Я не слышу  в  твоем
голосе желания вывести его на чистую воду. Если ты  этим  не  займешься,  то
никто не займется.
   - После сегодняшнего фиаско в ресторане милиция мне точно не помощник.
   - Вот видишь,  -  неизвестно  чему  (должно  быть,  натура  у  нее  такая
пакостная, и как это я раньше не замечала) обрадовалась Инка. -  Сегодня  же
мы к тебе с Родионовым заедем. Он должен  помочь  своим  одноклассницам,  не
последняя же он все-таки сволочь.
   - Да, - согласилась я, - внешность бывает обманчива.  В  детстве  он  был
славным мальчиком и, конечно, не виноват, что вырос в такого... Кинг-Конга.
   После этих слов я сообразила: пожалуй, не стоит  приглашать  Родионова  к
себе домой, когда  тут  родители.  Они  могут  не  поверить,  что  всего  за
несколько лет  голубоглазый  мальчуган  с  рыжими  кудряшками  -  правда,  с
лексикой у него всегда было плоховато -  умудрился  превратиться  в  бритого
типа с холодным взглядом, перебитым носом и шеей племенного быка. Поэтому  я
решила, что лучше уж мне самой отправиться к Инке. Убить меня, может быть, и
не убьют, а вот если я представлю Родионова родителям, то в свете  последних
событий даже того подобия покоя, который  я  имела,  мне  в  моей  семье  не
видать.
   - Лучше я сама к тебе заеду, - предложила я.
   Инка спорить не стала, к моим опасениям отнеслась сочувственно  и  только
внесла коррективы:
   - У Родионова "бмвуха", на которой прокатиться -  сплошное  удовольствие.
Мы за тобой заедем, может быть, уже через два часа - это чтобы  с  тобой  по
дороге ничего не случилось. Поедем ко мне вырабатывать план действий.
   И только я собралась умилиться тому, что существует и в наше время  такая
бескорыстная дружба, как Инка сказала:
   - А ты должна испечь пирог, чтобы мы зубами весь вечер не щелкали.  А  то
просить Родионова заехать еще и в магазин у меня язык не повернется.
   Я быстренько перестала умиляться бескорыстию Инки, обнаружив, что  его  у
нее и в помине нет. Потом вылезла  из  ванны,  чтобы  успеть  к  их  приезду
сварганить что-нибудь на скорую руку, а потом выдать за плод долгих  усилий.
Ничего лучшего мне в голову не пришло, как измельчить  яблоки  в  миксере  и
приготовить тесто, как  для  шарлотки.  Готовый  корж  я  разрезала  на  две
половины и смочила их папиным коньяком. Затем первый корж я проложила  слоем
грецких орехов и покупных безе, которые и должны  были  показать  Родионову,
как я для него расстаралась  -  даже  безе  умудрилась  за  несколько  часов
приготовить. Торт выглядел суховато. Пришлось пойти на жертвы, сбить  сливки
с сахарной пудрой и вывалить их на тот же корж. Потом со вздохом  облегчения
я  прикрыла  оставшейся  половинкой  свое  изделие  и  все  залила   горячим
шоколадом. Подтеки вышли очень красивые, а безе  придали  торту  необходимую
высоту. Торт был еще тепловатым, и, чтобы избавиться от этого недостатка,  я
затолкала его в морозилку и перевела дух.
 
*** 
 
   Два  часа  спустя  я  начала  беспокоиться.  Инка   с   Родионовым   явно
задерживались.  Даже  если  предположить,  что  с  тортом  я  справилась  за
рекордное время, то все равно они явно опаздывали. Еще через  час  я  начала
волноваться, что, пожалуй, не успею вернуться домой до темноты. А еще  через
несколько часов я с грустью констатировала, что и уйти  до  темноты  у  меня
тоже не получится - значит, придется объясняться с  родителями.  Когда  часы
пробили одиннадцать, меня охватила настоящая паника, нервы в последнее время
стали совсем не те, и мне мерещились всякие ужасы, которые могли произойти с
Инкой и Родионовым за это время.  За  Родионова  я  не  очень  беспокоилась,
все-таки он сам выбрал себе профессию, а вот Инку было жалко. На мои  звонки
всякий раз к телефону подходила Наташа, Инкина сестра, и с грустью сообщала,
что она одна  и  еще  не  обедала,  даже  не  ужинала.  Когда  я  совершенно
уверилась, что с Инкой все плохо и скоро мне придется ехать  опознавать  еще
один труп, мой телефон издал серию мелодичных  звуков,  и  на  другом  конце
провода объявилась живая и бодрая Инка.
   - Мы к тебе едем, - сообщила она. - А угадай, где я сейчас?
   - В машине, - вяло ответила я. - А разговариваешь по мобильнику,  который
тебе дал твой несчастный Родионов.
   - Точно! - поразилась Инка. - А как ты догадалась?
   - Номер высветился не целиком, а только первые три цифры, а  так  бывает,
когда мне звонят по мобильнику. А Родионов наверняка за последние  несколько
лет пешком не прошел и сотни метров. Вот и вся дедукция.
   - Да... - протянула Инка. - Сила! Мы будем у  тебя  через  десять  минут.
Пирог испекла?
   - Испекла, - ответила я и схватилась за голову, так  как  вспомнила,  что
вытащить из морозильника свое творение мне в голову не  пришло:  я,  видимо,
подсознательно полагала, что ему там самое место.
   Бросив трубку и метнувшись к холодильнику, я извлекла из него  совершенно
окоченевший торт. Требовалась срочная реанимация.  Не  задумываясь  особо  о
том, можно ли совать торты в  микроволновку,  я  его  в  нее  запихала  и  с
интересом стала следить за преобразованиями за стеклом. На это у  меня  ушло
как раз десять минут, так что до приезда Инки  и