е
больше.
      Этот  факт столь явно его огорчал, что, даже  не  видя
его,  мы  уловили  отчаяние в голосе. Тем временем  староста
продолжал:
      -  Есть у меня подозрение, кто такая эта третья, но от
этого не легче.
     Наглые девки, - вынес он нам приговор, но на самом деле
он  ничего такого не думал, потому что иначе не разговаривал
бы, стоя у открытого окна. Он только ругал нас наглыми, а на
самом  деле  был  уверен  в том, что мы  сейчас  улепетываем
прочь, как зайцы.
       Может,   он  был  не  так  уж  и  не  прав  в   своих
предположениях.  Если  б  у  нас появилась  возможность,  мы
обязательно  удрали  бы,  но  такой  возможности   пока   не
предвиделось,  поэтому  мы вынуждены  сидеть  и  слушать  их
беседу,  трясясь  от  страха, что нас вот-вот  обнаружат.  А
староста  тем  временем разошелся не  на  шутку.  Наказания,
которые он для нас измышлял, вгоняли нас в холодный пот. Что
и  говорить, времяпрепровождение не из приятных.  Но  выбора
особого не было.
      Наконец  староста угомонился, снизошел  к  настойчивым
просьбам Дмитрия Семеновича отужинать у него и позволил тому
увести себя от окна.
      "Чудесный человек этот Дмитрий Семенович, - думали мы,
удирая  со  всех  ног  подальше от  агрессивно  настроенного
старосты.  -  Надо будет на забыть послать-ему  какой-нибудь
милый пустячок".
      Если  бы  мы  набрались нахальства и  задержались,  то
услышали  бы,  как  староста  уговаривает  славного  Дмитрия
Семеновича  ехать завтра вместе с ним, напирая  на  то,  что
дела того требуют.
      В  город мы вернулись на попутке, ждать автобуса  было
выше  наших  сил, нам все время казалось, что  сейчас  из-за
зеленых  кустов  появится староста и  учинит  с  нами  нечто
жуткое.   По  прихоти  судьбы  водитель  провез   нас   мимо
автовокзала, который показался нам милым и родным.  Мы  даже
/.c$("+o+(al все вместе, почему он так раздражал нас днем.
      Ночевать надо было идти к родным Иры, об этом мы еще с
утра торжественно поклялись следователю. Ничего хорошего нас
там  ждать не могло, это понятно с самого начала.  И  точно,
стоило  нам  войти,  как действительность переплюнула  самые
худшие наши ожидания. Нам навстречу вышел Никитин да  еще  в
паре с Игорем.
      Если уж день не задался, то до ночи добра не жди. Но у
нас  что-то слишком уж давно дни перестали задаваться. Кого-
нибудь одного мы еще выдержали бы, но двое - это перебор. Мы
сделали  попытку  сбежать,  но ее  пресекли  коварные  Ирины
родственники,  успевшие зайти нам в тыл и перекрыть  путь  к
отступлению собственными телами.
      Квартирка была малогабаритная, коридоры узкие, так что
деваться  нам  было  некуда.  Пришлось  идти  на   кухню   и
выслушивать  от Никитина все, что он думает о  нас  и  наших
похождениях.  Уму  непостижимо, где он  выучился  всем  этим
выражениям, которые с готовностью выложил нам.
      -  Думали,  сумеете от меня скрыться? -  злорадствовал
майор.
      Отрицать  было  бесполезно, любой каторжник,  планируя
побег, думает именно так. Иначе в чем смысл побега?
      -  Не  надо было впутываться здесь в историю, тогда  и
удалось бы сбежать, - продолжал Никитин.
     Это мы знали и без него, но вежливо молчали и слушали.
      - Насиделись по тюрьмам, уголовницы? - не успокаивался
Никитин.
      -  Лучше  бы ты убийц ловил, - не выдержала Мариша.  -
Чего ты к нам пристал?
      Мы  тебе ничего не сделали. А что касается ключей,  то
твой племянник сам нам их принес и умолял забрать.
     О том, что мы шантажом вынудили его сделать это, Мариша
не стала упоминать.
      -  Ключи у меня, - радостно сказал Никитин. -  Мне  их
вернули.  И это очень кстати, потому что я намерен доставить
вас  обратно и посадить под замок до тех пор, пока не станет
ясно, кто убийца.
      -  А  если вы это так и не сможете выяснить?  -  робко
осведомилась  я.  - Тогда как? Сколько нам  сидеть?  У  нас,
между прочим, отпуск заканчивается.
      Но  Никитину  было ровным счетом плевать  на  это.  Он
жаждал  мести.  Посадив  всех троих на  заднее  сиденье,  он
потребовал от Игоря немедленно отправляться в обратный путь.
С  самого  начала в манере Игоря вести машину проскальзывало
нечто  неуловимо странное. Создавалось впечатление,  что  он
ориентируется скорей по памяти и она частенько подводит его,
чем по знакам.
      Но  из  города мы еще худо-бедно выбрались, всего  раз
увернувшись  из-под  колес самосвала и  чудом  не  передавив
выводок гусят, попавшийся нам уже на окраине. Но после того,
как  кончились относительно хорошо освещенные  места,  Игорь
начал  вытворять  вовсе  уж несуразные  вещи.  Через  каждые
несколько  километров съезжал в канаву, а если не в  канаву,
то  на  обочину  или не вписывался в поворот и  потом  долго
"k`c+("  +  обратно.  Хорошо еще, что  дорога  проходила  по
равнинной местности и вдоль ленты шоссе практически не росли
деревья,   в  которые  мы  могли  бы  врезаться.   Опасность
представляли только телеграфные столбы, но их было  немного,
и  мы  успевали  предупредить Игоря заранее.  Со  встречными
машинами  тоже проблем не возникало, водители видели,  какие
кренделя  выписывает  Игорь по дороге,  и  сами  скромненько
сворачивали к обочине, не доводя дело до беды.
     - Ты нормально себя чувствуешь? - с тревогой обратилась
к нему Ира.
      Беспокойство ее было понятно, ведь от его самочувствия
зависели наши жизни.
      - Какое там нормально, - с досадой отозвался Игорь,  в
последний  момент огибая указатель поворота и  сворачивая  в
сторону, противоположную той, куда он предписывал повернуть.
-  Не вижу ничего. С глазами что-то случилось. Как из города
выехали, так и не вижу.
     Мы онемели, потом Мариша уточнила:
     - Совсем ничего не видишь?
      -  Ага,  - беззаботно подтвердил Игорь. - Фары  только
вижу, но и то не всегда.
     Мне захотелось выбраться наружу и пойти пешком. Никитин
был удивлен открывшимся свойством своего друга еще в большей
степени, чем мы. Он ведь и знал его дольше.
     - А как ты ориентируешься? - поинтересовался он.
     - Чего тут ориентироваться, дорога-то одна.
     Тут он ошибался, дорог как раз было много. Но все они в
темноте  выглядели совершенно одинаково, так что можно  было
считать, что Игорь прав.
     - Давай-ка я сяду за руль, - предложил Никитин.
     Мы хором горячо одобрили его намерение, но Игорь уперся
как баран.
      В итоге мы заехали в такую глушь, где не было ни одной
дороги,  ни другой дороги, ни даже узкой тропинки.  Ночевать
пришлось  в  машине, которую мужчины заперли  на  замок.  Но
заблокировать снаружи окна у них не получилось, поэтому ночь
они провели в тревоге за нашу сохранность. К тому же в стоге
сена, где они ночевали, было колко и душно, поэтому не  было
ничего  удивительного  в  том,  что  возле  машины  ежечасно
возникал кто-нибудь из них и, пересчитав нас, успокаивался и
удалялся.  Определить промежутки этих  появлений  так  и  не
удалось, поэтому идею с побегом мы оставили на потом. К тому
же  для  этого нам пришлось бы выкрасть паспорта, а как  это
сделать   у   бодрствующего  с  нерегулярными   промежутками
Никитина, оставалось непонятным.
     - Прозрел? - с этого вопроса, заданного Ма-ришей Игорю,
началось  наше  утро.  Так как ответ  по  понятным  причинам
волновал  всех  нас,  то мы впились  в  лицо  Игоря  цепкими
взглядами, чтобы уличить во лжи, если он к ней прибегнет.
     - Отстань, - попросил ее голодный и потому злой Игорь и
уселся за руль.
      С  некоторым трепетом мы забились на заднее сиденье  и
принялись  утешать себя общепринятой версией, что  в  случае
аварии это самое безопасное в машине место.
     - Где мы оказались? - волновался Никитин.
      Если уж он не узнавал места, то что спрашивать с  нас?
Тем  не  менее  довольно скоро Игорь  вывез  нас  к  поселку
Бригинцы,  где  мы  перекусили на  молочной  ферме  молоком,
которое  было настолько жирным и густым, что больше походило
на  сливки,  и  вчерашними  бутербродами  с  загнувшимся  от
времени сыром.
      Трасса  до  Чернигова начиналась вскоре  за  поселком,
около часа мы ехали не торопясь, но так было только до моста
через  Остер.  Дальше Игорь окончательно  пришел  в  себя  и
погнал  машину  с более привычной скоростью. Немногие  могли
похвастаться,  что обогнали нас. Но серый "Форд"  с  черными
тонированными стеклами все-таки обошел нашу "Ауди" где-то на
полдороге.  Не  узнать его было невозможно.  Особенно  после
того, как вчера мы потратили немало нервов, опасаясь увидеть
его  на  дороге преследующим нас. Теперь мы могли отыграться
за пережитый ужас.
     Мы переглянулись, и я, как особа, вызывающая наименьшее
раздражение у Никитина, сказала как бы между прочим:
     - В той машине едет староста Киянки. Не его ли мы вчера
совершенно  случайно  встретили  на  даче  у  одного  нашего
знакомого?
      И, не дождавшись ни от кого ответной реакции, сама  же
подтвердила:
      -  Конечно,  это его "Форд". Он так хвалился  им,  так
крутился  возле  своего красавца, что мы поневоле  запомнили
машину. Это она обогнала нас, ошибки быть не может.
     Никитин беспокойно заерзал на сиденье и сказал Игорю:
     - По-моему, мы могли бы немного прибавить газу.
       Это  была  единственная  просьба,  на  которую  Игорь
неизменно отвечал согласием. Так получилось и в этот раз. Он
надавил  на  педаль газа, и "девочка", как он  называл  свою
машину,  послушно  рванула вперед. Староста  укатил  за  это
время  далеко,  но с помощью Игоря нам удалось  нагнать  его
всего через несколько минут.
      -  Никитин, - нерешительно обратилась Мариша, - спрячь
голову, а?
      -  Что?  - одновременно удивился и возмутился  тот.  -
Зачем это?
      -  Ну  как  ты  не понимаешь, - досадливо  поморщилась
Мариша.   -  Не  надо,  чтобы  он  тебя  узнал.   Он   может
заподозрить, что за ним следят.
     Никитин смерил Маришу взглядом, в котором читалось все,
что  угодно,  кроме  восхищения ее предусмотрительностью,  и
спрятать  голову  не пожелал. И зря он так поступил,  потому
что уже через пару десятков километров, которые мы пролетели
за   считанные  минуты,  староста  начал  проявлять   первые
признаки   беспокойства:  какого   черта   за   ним   кто-то
пристроился.
      Он  начал плавно наращивать скорость, но Никитин насел
на Игоря, и тот тоже прибавил газу, правда, не столь плавно,
а  скорей  рывком. Но на хвост старосте он сел, и оторваться
"Форду"  уже не удалось. Машина Игоря, невзирая на  зачухан-
ный вид, мчалась словно птица. Должно быть, у нее начинка не
a..b"%bab"."   +    внешности.  Видя,  что   оторваться   не
получается,  староста сменил тактику и стал  притормаживать.
Этим  он добился лишь того, что полностью утвердился в своих
подозрениях, что за ним следят.
      Уверившись в этом, он словно бы смирился и  больше  не
делал  попыток оторваться от нас. Следить за ним стало сущим
удовольствием, он исправно держал ровную дистанцию  в  50-60
метров и скорость в 100-110 километров и к тому же не рвался
свернуть с автомагистрали и уйти куда-нибудь в поля. Но  эта
идиллия  продолжалась только до Красиловки. В этом  местечке
нашему  старосте  приспичило пообедать, будто  не  мог  пару
часов подождать до дома.
      Он  вышел  из машины и направился в сторону маленького
импровизированного    рыночка,   где   старушки    продавали
разнообразную   снедь.   Мы  остановились   неподалеку   под
развесистой акацией. Купив все, что ему было нужно, староста
неожиданно  изменил траекторию своего движения и  вприпрыжку
направился к нашей машине.
      Бежать  было  поздно, да Никитин  и  не  позволил  бы,
поэтому  нам  с  девочками оставалось только  придать  своим
лицам максимально независимый и бесстрастный вид. Удалось ли
нам   это,   сказать  трудно,  во  всяком  случае,  староста
оторопел, увидев нас в компании Никитина.
      -  Снова вы? - непроизвольно вырвался у него  стон,  и
булочки  в его руках задрожали. - Как же они мне надоели,  -
это  он  уже,  с трудом оторвав от нас взгляд, обратился  за
сочувствием к Никитину.
      Подлый  предатель Никитин вместо того, чтобы броситься
грудью на нашу защиту, согласно покивал головой и дружелюбно
спросил у старосты:
      -  Так  это  ваша  машина? Мне так  и  показалось,  но
хотелось  проверить  свою догадку. Очень  рад  встретить  на
дороге  соседа.  Вместе дорога кажется  короче,  так  поедем
вместе?
      Староста  не  очень  обрадовался его  предложению,  он
смущенно затряс животом и сделал несколько шагов от машины.
      -  Это не совсем удобно, - начал бормотать он, -  дамы
могут  обидеться  на вас, если вы их оставите.  Но  я  бы  с
удовольствием пригласил их к себе.
     Но это предложение уже не понравилось Игорю, он сказал:
     - Нет уж, они поедут со мной.
     "Ого, - подумала я. - Наш рейтинг растет".
     - Но все же я хотел бы поговорить с вами об одном деле,
- настаивал на своем Никитин.
      -  Обязательно поговорим, - обещал староста, продолжая
отступление к своему "Форду". - Я сам к вам заеду. Сразу  же
после праздника.
      -  Нет,  зачем  такие  сложности,  -  не  успокаивался
Никитин.  -Я  сяду к вам в машину, и мы отлично  сможем  все
обсудить.
      Где-то в середине его фразы староста пустился в  бега.
Он  мчался  прочь, вздрагивая объемистым задом,  прижимая  к
груди  свертки  с  продуктами и испуганно оглядываясь  через
плечо  на  нас, чтобы проверить, не пришло ли нам  в  голову
/`%a+%$." bl его.
      -  У  него в машине кто-то сидит, - убежденно произнес
Никитин.  - Я видел, что он покупает. Он брал две  ватрушки,
два  стаканчика  мороженого, две  бутылки  лимонада,  четыре
яблока  и два пирожка с неустановленной начинкой. Зачем  ему
одному все в двойном комплекте?
      Староста,  пока  Никитин говорил, добежал  до  машины,
дверца  которой предупредительно распахнулась ему навстречу.
Как  бы ни был привязан человек к своей машине, и даже  если
она  отвечала  ему  взаимностью,  все  равно  самостоятельно
открыть  дверь  она  не смогла бы. Это подтверждало  диагноз
Никитина.
      "Форд"  рывком  тронулся  с  места,  мы,  естественно,
поехали за ним. Теперь староста вел себя несколько иначе, он
не  старался удрать, но и приблизиться к себе вплотную  тоже
не давал.
     - Странный человек, - недоумевал Никитин, когда в ответ
на  приветливые  помигивания наших  фар  староста  прибавлял
скорость.
      В  этом состоянии перманентного удивления ему пришлось
пробыть  всю дорогу, только при подъезде к Ульяновке  он,  к
возмущению Мариши, отпустил старосту с миром.
     - Почему бы тебе не поехать за ним? - негодовала Мариша
на заднем сиденье.
      -  Я  и  так  знаю, что он поедет к  себе.  Елизара  в
Ульяновке  нет,  стало быть, делать ему там тоже  нечего,  -
невозмутимо ответил Никитин.
     - Сережа, сколько тебе лет? - сладким голосом, который,
я  по  опыту знала, не предвещал ничего доброго собеседнику,
спросила его Мариша.
      -  А  что? - удивился тот. - Что это ты моим возрастом
заинтересовалась?
      -  А  то, - рявкнула Мариша, - что теперь мне понятно,
почему ты в свои годы все еще майор. И останови быстро перед
тем  кустом,  мне надо выйти, а то я прямо в  машине  устрою
потоп.
      Никитин  опасливо покосился на нее,  но  не  осмелился
противиться.  Мариша  выскочила  из  машины  и  исчезла   за
кустами, оставив Никитина в тупиковом положении, он никак не
мог решиться, идти за ней самому или послать кого-нибудь  из
нас.  Мариша  задерживалась, Никитин нервничал и  подозревал
худое.
     - Надо бы посмотреть, что с ней, - предложил Игорь.
     - Сам знаю, а кто пойдет?
     - Я могу, - вызвались мы с Ирой хором.
     Но пошел Игорь, он сказал, что и не такое видел, все мы
люди,  поэтому смущаться тут нечему. Он ушел и тоже  пропал.
Определенно  место  мы  выбрали не  самое  удачное.  Наконец
послышался шум и из кустов выбрался Игорь. Он был один и чем-
то сильно сконфужен.
     - Она удрала, - только и счел нужным пояснить он.
      На  Никитина  жалко было смотреть. Он завел  машину  и
поехал в город.
      Разговаривать  мы с ним не решались, поэтому  о  своей
$  +l-%)h%)  судьбе могли только догадываться. Наши  догадки
недалеко ушли от действительности. Он доставил нас  прямо  к
городской больнице и отвел в уютную комнатку, про которую мы
подумали, что она и есть та самая, обещанная нам с Маришей в
самом  начале  этой заварушки. Но оказалось, что  это  всего
лишь  приемный  покой.  Нас  с Ирой  отвели  в  шестиместную
палату, окна в которой были основательно зарешечены.
      Данная  мера  предосторожности была вызвана  не  нашей
социальной опасностью, а лишь тем, что палата находилась  на
первом этаже.
      -  Посидите здесь, - посоветовал Никитин. - Это  самое
безопасное  место в городе. Тут вам ничего не грозит,  и  вы
никому не помешаете.
      - Пришлось из-за них выписать четырех больных, двое из
которых  настолько были плохи, что просто  удивительно,  как
еще живы, - пожаловалась ему женщина - врач. - Неужели из-за
двух человек остальные четверо должны страдать?
      -  Ничего, - утешил ее Никитин. - Скоро я приведу  еще
одну пациентку.
      И  они  ушли,  а  мы  с  Ирой  остались.  Делать  было
совершенно нечего, постели застланы, окна вымыты, а пол сиял
девственной  чистотой. Ужасно хотелось  есть,  мы  с  тоской
вспоминали   про  ватрушки,  которые  покупал  в  Красиловке
староста, и завидовали Марише, которая сейчас находилась  на
вольных  хлебах.  Вещи  Никитин у нас забрал,  поэтому  наше
положение от Маришиного отличали только решетки на окнах.
       День  прошел  грустно,  поесть  нам  в  конце  концов
принесли, но рацион тут, похоже, зиждился на одних таблетках
и  капсулах, их общий объем значительно превышал объем  каши
на  пластмассовых тарелках. Повинуясь врожденному  недоверию
ко  всякого  рода  врачебным трюкам и  природной  страсти  к
накопительству,   лекарства   мы   не   ели,   а   запасливо
распределяли  их по карманам. Каждый раз, когда  в  коридоре
раздавался  шум,  мы  поднимали  головы,  ожидая   появления
торжествующего Никитина и плененной Мариши,  но  их  все  не
было. Я с точностью до нескольких метров могла предположить,
где  следует  искать Маришу, но что толку от  этого  знания,
если мы с Ирой были надежно заперты и отправиться к старосте
не могли при всем желании?
      Стемнело, и, так как делать все равно было нечего,  мы
легли  спать.  Долго  устраивались,  потом  не  менее  долго
засыпали,  но  стоило мне заснуть, как из-под  моей  кровати
раздался подозрительный шорох. Я взвилась кверху, будто меня
подбросило пружиной, и метнулась к Ирке.
     - Там кто-то есть, - вращая глазами от страха, твердила
я ей. - У меня под кроватью появился кто-то.
      -  Не  может  быть, - не поверила Ира.  -  Мы  же  все
осмотрели.
     Однако шорохи продолжались и к тому же с каждой минутой
становились  все  громче  и ближе. Окаменев  от  страха,  мы
сидели  на Иркиной кровати и пялились под свисающее  с  моей
постели одеяло. Оно колыхалось так, словно снизу на него дул
воздух.  В  больнице  все было хорошо,  но  электричество  в
палатах  отключали после одиннадцати ночи,  оставляя  гореть
b.+l*.  маленький ночничок, тусклого света которого как  раз
хватило  на  то,  чтобы  увидеть, как  из-под  моей  кровати
вылезает что-то темное и большое.
     Мы с Ирой, не сговариваясь, открыли рот и завизжали.
     - Вы что, сдурели? - раздался сердитый мужской голос. -
Чего орете? Сейчас всех сестер перебудите. Это же мы, вы что
- пьяные?
     Мы продолжали визжать, но уже несколько тише.
      - Танюша, да ты что? Это же я, - раздался снизу второй
голос, тоже принадлежащий мужику. - И Костик с нами.
      Единственный Костик, который пришел мне на память, был
Бородатый,  и делать ему было совершенно нечего, поэтому  я,
уже  начав  несколько приходить в себя, снова заволновалась.
Это  ска