никогда не одобряла визиты в дом отца всех
этих  девушек, - закивал головой Густав. - Помню, она как-то
заявилась ко мне и попросила постонать и покашлять,  а  сама
записала все на пленку.
      Мариша представила, как должна была звучать запись,  и
ее передернуло.
     - Но этого ей показалось мало, - продолжал рассказывать
Густав.  -  Она потребовала, чтобы я произнес  нечто  вроде:
"Берегись,  смертная! Убирайся, пока жива!"  Это  надо  было
a* ' bl с завываниями, перемежая слова диким хохотом и шагая
по  рассыпанному на полу крупному песку. Сама Кати при  этом
колотила  палкой по батарее и булькала водой в горле.  Смело
могу сказать, что запись получилась совершенно жуткой,  и  я
страшно  устал.  Мы  записывали целый вечер  и  извели  кучу
кассет.  Не  знаю,  зачем  я вам  это  рассказываю,  но  мне
показалось,  что Кати собирается использовать  эту  кассету,
чтобы напугать невесту Вернера.
      -  А  какую невесту по счету? - живо спросила  у  него
Мариша.
      -  Не  помню, но точно не первую, - сказал  Густав.  -
Первую   я  очень  хорошо  помню.  Она  была  особой   очень
энергичной  и  вспыльчивой. Вернер просто из сил  выбивался,
стараясь  поспеть за ней. Но так и не поспел. Она удрала  от
него  и  пошла  работать в Мюнхене в  какой-то  ночной  клуб
танцовщицей. Понимаете, что я имею в виду? Понимаете, какого
рода  танцовщица? И я все хотел спросить у вас, а зачем  вам
эти девушки?
     - Нам они совершенно не нужны, но приехал брат одной из
них  и уверяет, что девушка пропала, - ответила Анна. -  Вот
мы и хотели разузнать, куда она могла деться.
       -   Если  это  та  самая,  о  которой  я  только  что
рассказывал, то ищите ее сами, - забрюзжал Густав. - Я вчера
ради  вас отправился искать ее в Мюнхен и натерпелся  такого
стыда от бестактных намеков разных молодых наглецов, что мне
там  больше  делать  нечего. Побывал в таких  отвратительных
пристанищах разврата, что даже вспоминать противно. Число их
перевалило  за  пятнадцать. А обошел  я  только  центральную
часть  города.  Куда мы катимся, хотел бы я  знать?  Столько
веселых заведений я видел только во время войны.
     - Вы видели их всех? - спросила Мариша. - Я имею в виду
невест Вернера.
      - Всех, - заверил ее Густав, перестав громить нынешние
свободные нравы.
      -  Я  часто заходил к Вернеру в гости, поэтому он меня
знакомил с каждой. Сначала я думал, что все это пройдет,  но
с  каждой новой девушкой убеждался, что эта дурь у  него  из
головы не выветривается.
     - Какая дурь? - заинтересованно спросила Аня.
      -  Каждый раз, когда к нему приезжала новая девушка  и
начинала  устанавливать в доме свои  порядки,  он  стонал  и
уверял,  что  вернется к жене. Что будет валяться  у  святой
Моники  в ногах, но вымолит у нее прощение. Но дальше стонов
дело  не  шло. И когда девушки исчезали одна за  другой,  он
каждый раз клялся, что больше ни одной не будет в его доме и
он идет каяться к Монике.
      - А мне показалось, что Моника сама сбежала от Вернера
и была вполне счастлива с Гансом, - вмешалась Мариша.
      -  Это  иллюзия,  - сказал Густав. -  Моника  ушла  от
Вернера  после того, как обнаружила у него на столе  брачное
объявление. Представляете, какой шок она пережила!  Конечно,
она немедленно покинула его дом, хотя Вернер уверял, что  не
давал  такого объявления. Оно было кем-то подброшено, и  это
глупая шутка, а он не имеет к объявлению никакого отношения.
Mо   Моника  была  неумолима  и  ушла,  а  вскоре   и   Ганс
подвернулся.  И  все же она любила Вернера и  была  бы  рада
вернуться  к  мужу, но как вернешься, если в доме  постоянно
толкутся какие-то наглые девки.
      Последнюю  фразу он произнес таким тоном, что  девушки
невольно подумали, а незадержались ли они в гостях.
      - Ну а Вернер, оставшись один, пустился во все тяжкие.
Весь  город осуждал его за аморальное поведение. Кати  очень
сердилась  на  отца. А больше всех переживала  Моника.  -  И
Густав  ненадолго умолк. Потом без всякой связи с предыдущим
разговором вдруг сказал:
      -  Кстати,  мне  перед вашим приходом  звонила  Ева  и
рассказала, что они с сестрой подают в суд жалобу,  уверяют,
что  их  отец в последнее время был не в себе, и просят  его
завещание  считать  недействительным, - закончил  Густав.  -
Правда, она просила держать это в секрете, но не думаю,  что
такую вещь можно долго держать в тайне.
     - Думаете, у них получится? - с трепетом спросила Аня.
      -  Трудно  сказать,  но  то,  что  дело  затянется  на
несколько месяцев, - это уж точно, - ответил Густав. - Вот я
помню, моя бабушка тоже...
      -  Но мы не можем столько времени тут жить, - перебила
его Мариша. - У меня виза заканчивается, а оставить Аню одну
я не могу, ведь ее просто разорвут эти мегеры.
      - Тогда не уезжай, - рассеянно сказал Густав, думая  о
чем-то своем. - Хотите посмотреть фотографии?
      Так  как уходить сразу же после того, как они  слопали
угощение  и допили последние капли вина, показалось подругам
не  слишком приличным, то они согласились. Хозяин достал  из
шкафа  несколько альбомов различной степени  запыленности  и
передал  их  девушкам.  Очень  скоро  они  разобрались,  что
возраст  фотографий в альбомах прямо пропорционален  толщине
слоя  пыли  на  обложке.  Было впечатление,  что  фотографии
Густав   старательно  складывал  в  альбом,   а   когда   он
заполнялся,  откладывал  в  его  шкаф  и  больше  о  нем  не
вспоминал.
     - Вы их что, никому не показываете? - спросила Мариша.
     - Почему? - удивился Густав. - Вы же смотрите.
       Мариша   прикусила  язык  и  принялась  рассматривать
пожелтевшие  от  времени снимки, на которых были  изображены
мужчины  в  военной  форме и миловидные девушки  в  костюмах
сестер  милосердия. Потом на фотографиях  люди  снова  стали
одеваться в штатское, и стало ясно, что Первая мировая война
закончилась.  До начала Второй мировой войны  семья  Густава
успела обзавестись кучей симпатичных ребятишек, но узнать  в
них   младенца   Густава  было  трудно.  Девушки   чуть   не
поссорились,  а  обратившись за помощью  к  самому  Густаву,
выяснили,  что он и сам совершенно не знает, как выглядел  в
детстве.  Потому  что несколько раз ткнул  пальцем  в  явную
девочку и заверил, что этот крепыш - он и есть.
      Девушки  деликатно  не  стали с  ним  спорить.  Альбом
закончился  вместе  с  началом  Второй  мировой  войны.   На
фотографиях стали появляться свастики и люди в черной  коже.
На  этом альбом закончился, а в следующем уже лежали  снимки
m/.e(   раздела   и  восстановления  страны.   Детей   стало
существенно меньше. Теперь в альбоме фигурировал  один  лишь
Густав в обществе своей пожилой мамы. Потом мама исчезла,  а
вместо  нее  появились  девушки и женщины.  Густав  собрался
жениться.  Но  в  предпоследнем альбоме  не  было  свадебных
фотографий,   и  стало  ясно,  что  Густав  решил   остаться
холостяком.
      Снимки  из последнего альбома были уже совсем свежими.
На  них  Густав  был  запечатлен  всегда  в  обществе  семьи
Вернера.  Маленькие  Кати  и Ева сидят  у  дяди  Густава  на
коленях,  Моника принимает из его рук букет цветов на  своем
дне  рождения. Вернер обнимает Густава на фоне  своей  новой
машины.  И  куча фотографий семейных праздников, на  которых
сняты   многочисленные  родственники  Вернера  и  Моники   с
вездесущим Густавом на переднем плане.
     - Черт! - внезапно воскликнула Мариша.
       -  Что  случилось?  -  обеспокоенно  спросил  Густав,
пробуждаясь от приятной дремоты, в которую погрузился  после
нескольких бокалов коньяка, выпитых им за обедом.
      -  Я  вспомнила, что у нас на сегодня  намечено  очень
важное  дело,  которое  никак  нельзя  отложить  до  завтра.
Знаете,   бывают  такие  дела.  Густав,  можно  мы   возьмем
последний  альбом с собой и рассмотрим его на досуге?  Очень
уж  он  интересный,  я просто не в силах с  ним  расстаться.
Особенно с некоторыми фотографиями.
      -  Что ты несешь? - прошептала ей Аня на ухо. -  Какое
дело?
      -  Молчи, просто мне надоело тут сидеть, того и  гляди
усну. Прихватим альбом с собой для конспирации и уйдем.
      Девушки уже распрощались с Густавом и стояли в дверях.
Мариша  считала, что они уже достаточно выстрадали, и  никто
не  сможет сказать, что они повели себя недостаточно вежливо
и,  наевшись, сразу же смылись. На улице их поджидал мрачный
Сергей.
     - Звонили из полиции и спрашивали, где вы пропадаете. Я
сразу  же  помчался  за вами, - сообщил  он.  -  Зря  вы  не
остались дома со мной и Францем.
      Особенно  с  Францем, тогда у вас было бы  безупречное
алиби. А так даже не знаю, что и делать.
     - В чем дело? - забеспокоилась Аня.
      -  Убита  Кати, - хмуро ответил Сергей. -  Только  что
звонил  Франц  и  спрашивал, не вернулись  ли  вы.  Дескать,
комиссар хочет с вами побеседовать.
     Просил зайти за вами.
     - Мы готовы, - мужественно сказала Мариша.
      - Готовы, - значительно более кисло подтвердила Аня. -
Они за нами приедут на машине?
     - Ждите, - захихикал Сергей. - Вы только подозреваемые.
А у комиссара и без вас подозреваемых выше головы. Тома ведь
он  выпустил  всего пару часов назад, да и Ева вполне  могла
отомстить сестре за то, что она пыталась подставить ее мужа.
     - Как это? - удивились девушки.
      -  Утром Кати заявилась в полицию и заявила, что ночью
Том  пытался  задушить  ее.  В качестве  доказательства  она
/`%$jo"(+   волосы  с  его  головы, которые  якобы  выдрала,
сражаясь за свою жизнь, - начал рассказывать Сергей.
     - Волосы были не его? - догадалась Аня.
      -  Его. Но выдраны они были значительно позднее  и  не
Кати,  а  самим Томом. И никакого отношения к  покушению  на
Кати  не  имеют. Дело в том, что буквально накануне  ареста,
утром, Том решил опробовать новое красящее средство, которое
обещало навсегда избавить его от рыжего цвета волос.  Но  то
ли он неточно последовал инструкции, то ли краску сделали  у
нас  в  Одессе, но только волосы бедного Тома  краситься  не
пожелали, но зато слиплись, и расчесать их удалось далеко не
сразу. Он метался по всему дому и безжалостно драл слипшуюся
копну  расческой.  Вот  эти клочки и подобрала  Кати,  когда
пришла  в  гости  к сестре. Потом отнесла  их  в  полицию  и
заявила,  что  выдрала у Тома ночью. Она  же  не  знала  про
утреннее приключение Тома.
      -  Но  экспертиза же должна была установить,  его  это
волосы или нет.
       -   Она   и  установила,  что  волосы  его  и   точно
соответствуют  имеющемуся в данный момент у него  на  голове
волосяному покрову. Но дело в том, что от краски, а также от
растворителя,  которым  ее смывали, волосы  на  голове  Тома
значительно  посветлели. Это подтвердил даже  сам  комиссар,
когда  взял на себя труд повнимательнее приглядеться к Тому.
Пришлось отпустить парня, а он, конечно, все рассказал жене.
И Ева ужасно разозлилась на сестру, пытавшуюся обвинить Тома
в  преступлении, которого он не совершал. То есть  ужасно  -
это не то слово. Она была просто в бешенстве и примчалась  в
полицию  требовать,  чтобы Кати взяли под  стражу.  Комиссар
отказался,  тогда  Ева  пригрозила, что  сама  разберется  с
сестрой и пусть комиссар пеняет на себя.
      -  От  этой  Евы  всего можно ожидать,  -  подтвердила
Мариша. - В тихом омуте черти водятся.
      -  А  зачем Кати-то понадобилось подставлять  Тома?  -
спросила Аня. - Вроде бы она к нему неплохо относилась.
     - Из-за денег, конечно, - ответил Сергей. - Она решила,
что раз Тома уже один раз заподозрили в покушении на нее, то
во  второй раз ему точно уже не отмазаться. А Еву обвинят  в
сообщничестве, и вполне возможно, что деньги Моники перейдут
к ней, Кати то есть, в личное пользование.
      - Так кто же в результате убил бедную Кати? - спросила
Аня.
      - Это мы сейчас и узнаем в участке, - сказал Сергей. -
Я вас провожу.
     Время настало какое-то неспокойное.
      -  Какой ты милый, - прощебетала Аня. - Вернер обо мне
никогда так не заботился. Я у него вечно в синяках и вывихах
ходила. То лестница упадет, то я с лестницы слечу.
      - Я обладаю еще массой других достоинств, - заверил ее
Сергей.   -   У  меня  ты  уж  точно  будешь  в  целости   и
невредимости.
      За  приятными  разговорами, от  которых  у  Мариши  от
зависти сводило зубы, они добрались до полицейского участка.
Тут  вся  приятность  вечера испарилась.  В  участке  царила
#-%bci  o  атмосфера.  Комиссар сидел  мрачнее  тучи.  Франц
обеспокоенным взглядом встретил вошедших девушек. Ева  сразу
бы  набросилась  на  Анну, но Сергей был  начеку  и  отразил
атаку.  Том  тоже был здесь и на правах старожила чувствовал
себя  значительно увереннее остальных задержанных,  в  число
которых попали почему-то и Ганс с Санджаем.
     - Не беспокойтесь, - утешал Том своих родных, - они нас
подержат  и  выпустят.  У них тут развлечений  мало,  вот  и
хватают честных граждан.
      -  Молчал бы уж про свою честность. Знаем мы про  твои
художества,  - возмутился Франц. - Ты нам лучше скажи,  куда
отправился сразу после того, как мы тебя отпустили?
      -  Домой,  - нагло ухмыльнувшись, ответил Том.  -  Это
человек десять подтвердить могут. Правда, Ганс?
      -  Господин  несостоявшийся тесть не может подтвердить
ваши  слова, поскольку сам подозревается в убийстве Кати,  -
пробурчал комиссар.
     - А он с какой стати? - удивился Том.
      -  С такой, что те же десять свидетелей, которые могут
подтвердить ваше присутствие в доме всю вторую половину дня,
могут   подтвердить   также,  что  Ганс   очень   болезненно
реагировал на присутствие в своем доме кучи гостей. Он  и  в
самом  деле угрожал наложить на себя руки или на кого-нибудь
из гостей, потому что жить в доме из-за жуткой тесноты стало
невозможно.
      - Это случилось после того, как наш двоюродный дедушка
случайно положил в его кружку с успокоительным отваром  трав
свою  вставную челюсть, - шепнула Ева мужу. -  Но  никто  не
принял его слова всерьез. Но между нами, Ганс и в самом деле
в последние дни ходил сам не свой.
      -  Еще  бы,  если  по утрам приходится  простаивать  в
очереди в туалет по два часа, а потом оказывается, что  этот
самый  туалет забился, так как тетушка Ильзе уронила в  него
свой  парик  -  есть от чего взбеситься, -  подтвердил  Том,
начиная  подозрительно поглядывать на Ганса,  словно  ожидая
увидеть на его лице явные признаки безумия.
      -  А так как Кати собралась переехать жить к нему,  да
еще  не одна, а вместе со своим женихом, то это окончательно
могло  вывести  Ганса  из  себя, и  он  убил  ее,  чтобы  не
принимать у себя, - закончил свою мысль Франц.
      -  Большей чуши в жизни не слышал, - фыркнул  Ганс.  -
Понятно,  я не был в восторге от наплыва гостей, но  убивать
их  не  стал бы. А если бы и стал, то начал не с Кати,  а  с
одной мерзкой старухи, которая вам и наплела тут про меня  с
три короба.
     - Не смейте так отзываться о тете Ильзе, - рассердилась
Ева.
      -  А вы сами, - оживился Франц, обращаясь к Еве, -  вы
сами где были во второй половине дня?
      -  Уж не хотите ли вы сказать, что я могла убить  свою
сестру?
     - Хочу, - подтвердил Франц, но тут же спохватился:
       -   То  есть  не  я  хочу,  а  все  те  же  свидетели
подтверждают, что вы грозились убить ее.
     - Мерзкая старуха! - теперь уже разозлилась Ева. - Ее и
в  самом деле давно следовало пристукнуть. Сразу после того,
как она уронила свой парик в унитаз. Стало бы легче жить.
      -  Потише,  -  остерег Еву муж. - Они  тут  записывают
каждое наше слово.
      Вдруг  кто-нибудь  и в самом деле  тюкнет  нашу  лысую
тетку,   а   они  тебе  сразу  же  предъявят   обвинение   в
предумышленном убийстве.
      -  Уж  коли зашел разговор об угрозах, то не стоит  ли
начать выяснение с тех двух писем-, которые получила я и моя
бедная  погибшая сестренка. Письма-то были с ошибками,  а  в
нашем  обществе  присутствуют две иностранные  гражданки,  -
сказала Ева, бросив взгляд в сторону онемевших от возмущения
Мариши с Аней.
      -  Держите  меня,  не то я действительно  придушу  эту
наглую  особу!  - закричала Аня. - И не для  того  я  больше
двадцати   лет   изучала   немецкий   язык   и   заканчивала
университет,  чтобы  какая-то баба с  незаконченным  средним
образованием  прилюдно намекала, что  я  пишу  по-немецки  с
ошибками.   Да   вы  предложите  ей  самой  написать   самое
простенькое предложение - и увидите, что она наляпает в  нем
не  меньше  десяти ошибок. Они с сестрицей  и  накатали  эти
письма, чтобы свалить вину на меня и мою подругу. Хотя бы  в
орфографический  словарь заглянули! Да  это  не  семейка,  а
настоящее змеиное гнездо.
      -  А  почему здесь Санджай? - спросила тем временем  у
Франца  Мариша.  -  Он-то здесь при чем?  Ему  ведь  никакой
выгоды от смерти Кати нет.
      -  Не было, - поправил ее Франц, - до сегодняшнего дня
не было.
     - А что случилось сегодня?
      -  Они  поженились, - коротко ответил Франц. - Хорошо,
что  Сергей  вас проводил, по правде говоря,  я  не  верю  в
виновность ни одного из задержанных.
      Дело в том, что пуля, которая убила Кати, выпущена все
из  того же злополучного девятимиллиметрового "вальтера", из
которого  в  нее  стреляли в первый раз и из  которого  была
убита ее мать.
     - Но ведь при первом покушении на Кати тоже подозревали
Тома, - напомнила ему Мариша.
      -  Подозревали, но дело в том, что на том  месте,  где
стоял   убийца,   земля  была  сырая,  и  отпечатков   обуви
сохранилось  достаточно. Но все они на  два  размера  больше
ботинок Тома. Такие же следы мы обнаружили и сейчас. Так что
вряд  ли  в  первый  раз стрелял он. Ведь удирал  убийца  на
редкость  шустро,  а  в  ботинках,  которые  велики  на  два
размера, не больно-то побегаешь. Да и Гай не проявил к  Тому
никакого  интереса. Хотя мы дважды давали ему обнюхать  его.
Нет,  тогда в Хайденгейме стрелял кто-то другой. Думаю,  что
он  же  написал угрожающие записки и он же убил  Кати  после
того, как она не прислушалась к его угрозам.
      Поэтому я хотел бы, чтобы вы не ходили в темное  время
суток  одни  по  улицам,  а  еще  лучше  вообще  бы  там  не
показывались.
      - Но пока этот преступник не причинил нам ни малейшего
вреда,  -  сказала  Мариша. - Наоборот,  убрал  конкурентку,
которая готовилась отсудить у Ани ее наследство.
     Комиссар тем временем пытался установить очередность, с
которой  будут  допрошены  задержанные.  Все  возмущались  и
кричали,  что  у  них у всех алиби и нечего,  мол,  отнимать
время.  Все - кроме Евы, у которой алиби не было, и  Мариши,
которая   тихо   сидела  в  уголке  и  внимательно   изучала
фотографии  из  альбома,  прихваченного  из  дома   Густава.
Поэтому их за хорошее поведение допросили первыми. С Маришей
разобрались быстро. Убийство произошло три часа назад, когда
Кати подходила к дому Ганса с двумя чемоданами в руках.  Так
как  в  это время Мариша и Анна сидели у себя дома, что  мог
подтвердить  Франц, а его словам комиссар пока  что  доверял
полностью,  ее отпустили вместе с Аней, взяв с  них  честное
слово,  что  они пойдут прямо домой и никуда  не  выйдут  до
завтрашнего утра.
       Мариша,  зажав  тяжелый  альбом  под  мышкой,   резво
припустила  бежать,  не  обращая внимания  на  вопли  Ани  и
Сергея, которые с трудом поспевали за ней.
      Догнали они ее только возле дома Густава, когда Мариша
уже вовсю трезвонила в дверь.
      -  Что  ты здесь забыла? - спросила у нее запыхавшаяся
Аня.  -  Если снова будем пить кофе и беседовать, то я  пас.
Развлекайся с этим дедом сама. С меня хватит стариков  с  их
причудами.
      -  Молчи, я знаю, что делаю, - ответила ей Мариша  как
раз в тот момент, когда на пороге возник Густав.
      При  виде  девушек  и  Сергея он,  вместо  того  чтобы
выразить досаду, неожиданно обрадовался.
      -  М