ты,  -  ответил  ей
художник,  которого звали Жан и который  был  при  ближайшем
рассмотрении  еще хуже, чем издали. - Я приехал  в  Германию
рисовать  свои  замечательные картины, но  не  нарисовал  ни
одной и уехал с сердцем, уязвленным любовью.
     - О господи, - тихо простонала Аня.
      - Я смог прожить без Михаэля всего пять дней, потом  я
примчался к нему и упросил его ехать со мной. И с тех пор мы
счастливы и путешествуем по всей Европе, оставляя  за  собой
лучший  номер  в  этом  отеле. Это наше  брачное  гнездышко.
Только здесь я по-настоящему чувствую себя дома.
      - А в Мюнхен вы не заезжали во время ваших странствий?
- спросила Мариша.
      -  Что  нам  там делать? - с брезгливой миной  ответил
Михаэль. - Я там бывал несколько раз и видел все, что  может
предложить  этот  город.  К тому же  там  живет  моя  родня,
которую  я  ненавижу  всем сердцем,  и  даже  одна  мысль  о
случайном  столкновении с ними приводит меня в дрожь.  Зачем
портить себе настроение именно сейчас, когда я так счастлив?
     - Они тебя обидели чем-то? - участливо спросила Мариша.
      - Просто они не умеют жить, - покачал головой Михаэль.
-  Все  время  думают о деньгах, опасаясь  потратить  лишнюю
марку, чтобы не пойти по миру. С ними ужасно скучно.
      -  Не  сказала  бы, - пробормотала Аня,  уткнувшись  в
очередной бокал красного "Ротшильда".
      -  Мы  путешествовали под солнцем Испании и Италии,  -
заговорил  Жан. - Я написал там две замечательные картины  и
портрет  Михаэля, который поистине станет всемирно известным
шедевром.
      - Так ты не слышал, что Моника умерла? - оторвалась от
своего бокала Аня.
      - Тетя Моника? - удивился Михаэль. - Я не видел ее лет
десять.  Но  она всегда казалась мне на редкость крепкой.  А
откуда вы про нее знаете?
     - Курт сказал, - соврала Мариша.
      - Жаль старушку, но на похороны все равно не поеду,  -
равнодушно  сказал Михаэль. - На редкость  неприятные  люди;
Подобные им жили в прошлые века. Сейчас так жить нельзя.
     - Все ясно, - сказала Мариша Ане после окончания ужина,
когда  девушки  покинули счастливых супругов  и  отправились
побродить по ночному Парижу. - Михаэль никого не убивал.
       -  Почему?  -  рассеянно  спросила  Анна,  наконец-то
захваченная красотой ночных улиц центра Парижа.
     - Ради тебя он стараться не стал бы, ведь он теперь так
ag  ab+(" в новом браке да еще к тому же поменял ориентацию,
-  пояснила ей Мариша. - Выходит, что у тебя есть  еще  один
доброжелатель. Думай, кто это может быть!
      -  Почему  еще  один? - все так же рассеянно  спросила
Анна,  думая о том, как чудно было бы продать дом в  скучном
Хайденгейме   и   переселиться   в   Париж,   желательно   в
исторический центр, чтобы ходить по той же мостовой,  что  и
Бонапарт,  Людовик-Солнце  и все  остальные  пронумерованные
Людовики,  а также Карлы и Филиппы. И как жаль,  что  они  с
Вернером  посетили  Париж всего раз  и  пробыли  в  нем  так
недолго. Впрочем, Канны тоже были неплохи.
      -  Ты о чем размечталась? - разозлилась Мариша.  -  Ты
соображаешь, что денег у нас хватит только на обратный билет
до Мюнхена! Мы же не можем остаться тут навсегда.
      -  Почему?  - неожиданно оживилась Анна.  -  Мы  можем
работать  переводчицами или... подрабатывать  натурщицами  у
художников. Знаешь, сколько в Париже художников? Больше, чем
во всем остальном мире.
     - И ты готова оставить все наследство Вернера этой змее
- его старшей дочери? - поразилась Мариша. - Надо немедленно
ехать  обратно  в  рассудительную Германию.  Пусть  тамошний
воздух  отрезвит тебя. Хочешь выколачивать тут из  французов
их  поганые  франки, когда в Германии тебя ждет  целая  куча
марок?  В  таком случае предупреждаю: французы  еще  большие
скупердяи, чем финны. Тебе это о чем-нибудь говорит?
      Ане  это говорило о многом. Ее университетская подруга
сваляла  дурака  и вышла замуж за финна, который  горячо  ее
любил,   но   тем   не   менее  летом  подруге   приходилось
подрабатывать   на  уборке  гороха.  Представив   себе   все
последствия  брака  по-французски, Анна немедленно  выразила
желание вернуться в Германию и требовать причитающееся ей по
праву наследство.
      - А кто еще может желать, чтобы ты получила наследство
Вернера? - строго спросила подругу Мариша.
     - Мама, - немедленно отозвалась Аня.
     Представив, как хотя еще и энергичная, но уже убеленная
сединами  Анина мама прокрадывается за дочерью в Германию  и
последовательно  приканчивает  нескольких  человек,   Мариша
немедленно отвергла эту версию.
      - Я тоже думаю, что мама тут ни при чем, - согласилась
с  ней  Аня. - К тому же мы с ней разговариваем по  телефону
почти  каждый  день. Не может же она так часто летать  туда-
сюда.
      Чувствовалось,  что  именно этот довод  сильнее  всего
убедил дочь в непричастности мамы к убийствам ее соперниц.
     - Тогда остается папа, - тяжело вздохнув, сказала Анна.
      - Он же умер десять лет назад! - поразилась Мариша.  -
Может  быть, есть еще какой-нибудь немецкий парень,  который
по сию пору считает себя твоим женихом?
      - Маркус? - нерешительно предположила Аня. - Но у него
ничего бы не вышло. Он даже картошку не может поджарить  без
того,   чтобы  чего-нибудь  не  спалить.  А  уж   когда   он
принимается за более серьезные домашние дела, то все  просто
разбегаются  от  него  в разные стороны.  В  итоге  он  один
.*   'k"   %bao  в  больнице  с  множественными  ожогами   и
переломами. Нечего и думать, что он мог убить трех человек и
ни  разу  не  попасться. Да он бы влип в тот же  миг,  когда
решил купить "вальтер", из которого застрелили Кати.
      -  Тогда  следует всерьез подумать о  Еве,  -  сказала
Мариша.
     - Чтобы дочь убила мать, а потом и сестру? - ужаснулась
Аня. - И все это из-за денег? Не верю!
     - Мне тоже показалось, что она души не чаяла в матери и
любила сестру, несмотря на сварливый характер Кати, - нехотя
согласилась  Мариша. - Может быть, мы не в  том  направлении
думаем? И причина не в деньгах, а в мести или ревности.
      Тогда на свет снова появляются двенадцать испарившихся
невест  Вернера.  Если они не уехали обратно  в  Россию,  то
болтаются где-то в Германии. Ты же сама говорила, что  девки
просто  телефон  оборвали, а уж их письма  ты  из  почтового
ящика  просто кучами выгребала. Да я и сама застала еще  это
зрелище.
      -  Одна  истеричка  даже  угрожала  разлучить  меня  с
Вернером, - добавила Аня. - Такая наглая тварь.
      -  А  я  что  говорю?! - обрадовалась Мариша.  -  Одна
угрожала, а другая привела угрозу в исполнение. Да что  там,
вполне  возможно,  что  их  было несколько.  Например,  одна
прикончила Монику, которую ненавидела сильнее всего и винила
в  своем разрыве с Вернером. А потом приехала вторая девушка
и  прикончила уже Кати, потому что ту ненавидела  больше,  а
может, просто потому, что опоздала и Монику уже хлопнули  до
нее. Но не напрасно же она тащилась в этот Хайденгейм, вот и
прикончила Кати, чтобы недаром ездить. Выгоды, конечно, им с
этого никакой, зато как приятно!
     - Значит, придется искать этих девиц? - упавшим голосом
спросила  Аня.  - Честно говоря, у меня сердце  к  этому  не
лежит.  Вряд  ли они будут рады поговорить со мной.  Знаешь,
какие люди завистливые.
       -  Не  обязательно  им  сразу  же  представляться,  -
рассудительно заметила Мариша. - Зачем говорить, так, мол, и
так,  позвольте  представиться - ваша  удачливая  соперница.
Вернер  оставил  мне  все свои деньги,  а  кто-то  заботливо
убирает  с  моей  дороги  остальных  претенденток.   Не   вы
случайно?..
     - А что говорить?
      -  Скажем, что приехали в гости к Вернеру в тот  день,
как его убили.
      Теперь нас не выпускают из страны, думают, что это  мы
сделали.  А  все  деньги достались какой-то  девке,  которая
прикончила  уже трех человек, и все равно деньги  достанутся
ей,  так  как немецкая полиция работает еще хуже,  чем  наши
менты.  Или  скажем,  что  приехали  к...  ну,  например,  к
Густаву.
     - Что, обе разом? - съехидничала Аня.
      -  К  Вернеру можно, а к Густаву что, нельзя? Он, мол,
взял  пример  со  своего  друга, но  когда  того  убили,  то
испугался и отказался нас принимать.
      Теперь  вот  возвращаемся домой, несолоно  хлебавши  и
,%gb  o  хоть как-нибудь отомстить этому трусливому типу,  -
продолжила Мариша.
      -  Кстати,  а  ведь  Густав  единственный,  кто  может
рассказать   что-то   полезное  про   невест   Вернера.   Он
единственный остался в живых из тех людей, кто тесно с  ними
общался.  Во всяком случае, единственный, до кого  мы  можем
легко  добраться. Давай прикинем: Моника и Кати мертвы,  Ева
была в Канаде и невест не видела. Ганс бывал в доме Вернера,
но  от  него толку мало, он ведь с ними не разговаривал,  не
смел, Моника бы его за это со света сжила.
       -  Не  густо,  -  заключила  Мариша.  -  Один  старый
маразматик. Но делать нечего, придется работать с ним.
      К  схожему выводу пришла и полиция. Франц вернулся  из
Бремена  мрачнее тучи. Ему не удалось побеседовать с Куртом,
поэтому  о том, что Михаэль отправился жить именно в  Париж,
ему  было  неизвестно.  А  раз так,  то  полиция  продолжала
подозревать  Михаэля в убийстве Моники и Кати. Том,  Ганс  и
прочие  родственники отпадали, так как имели  алиби  на  оба
убийства.  Даже Ева, поняв, что дело для нее  может  скверно
обернуться, призналась, что в момент убийства Кати она  была
у  юриста.  А  пыталась она это скрыть по той  причине,  что
боялась, как бы юрист не проболтался в полиции, какого  рода
требовалась консультация его клиентке.
      Дело,  с  которым  пришла Ева к  юристу,  было  весьма
щекотливым. Ева желала немного подправить закон  и  получить
долю   сестры.  А  для  этого  надлежало  каким-то   образом
дискредитировать  новоиспеченного  вдовца  -  Санджая.   Ева
полагала,  что  двоеженство вполне основательный  для  этого
повод.   Конечно,  юрист  растолковал  женщине,  что   иметь
любовницу или даже трех это вовсе не значит быть двоеженцем,
и  свою  долю  наследства  Санджай, скорее  всего,  получит,
несмотря на то, что пробыл мужем всего неполный день. Но это
было так, для затравки. На самом деле Ева желала узнать,  не
может  ли  она каким-либо образом избавиться от Тома,  чтобы
единолично  распоряжаться  деньгами,  доставшимися   ей   от
матери,  и деньгами, которые она сама зарабатывает. А  также
всеми теми деньгами, которые она, вероятно, получит от своих
тетушек,  так  как дамы уже находятся в том возрасте,  когда
пора готовиться к большим переменам в жизни.
      Разумеется,  Ева не хотела, чтобы об этих  переговорах
стало  известно  Тому. Но в конце концов Ева рассудила  так:
пусть  лучше  Том узнает про ее поездку и  о  том,  что  она
думает про его способности финансиста, чем провести ночь,  а
может  быть,  и  несколько за решеткой.  Таким  образом,  на
подозрении  у  полиции  оставались  неуловимый   Михаэль   и
пропавшие  невесты  Вернера. Поскольку  девушек  было  целых
двенадцать и все они - русские, а комиссар с той ночи, когда
он   увидел  Аню,  сидящую  на  трубе  дома  Вернера,   стал
испытывать стойкое предубеждение ко всем славянским народам,
Михаэль  же  был  только  один и  являлся  немцем,  комиссар
разрешил начать поиск невест.
      К  тому  .же  ему  надоело вздрагивать  из-за  каждого
телефонного  звонка,  так  как  с  некоторых  пор  его  стал
постоянно  беспокоить  представитель  русского  консульства,
&%+  "h()  знать,  куда могли подеваться двенадцать  русских
девушек, которые в течение двух лет ездили в гости к убитому
ныне господину Вернеру.
      -  Спохватились, - злорадно прокомментировал  комиссар
звонок, когда он раздался в первый раз.
      Его даже порадовало, что есть люди, которые еще меньше
соответствуют  занимаемой должности, чем он  сам.  Но  после
того как ему в пятый раз пришлось объяснять, что девушек нет
и   в   ближайшее   время  не  предвидится,  комиссар   стал
нервничать.
      -  Найди  ты  ему этих чертовых девок, -  попросил  он
Франца,  вытирая носовым платком в огромную  красную  клетку
пот  со  лба. - Расспроси старика Густава, возьми  в  помощь
ребят,   чтобы   они  побродили  по  округе  с  фотографиями
пропавших  девиц  в  руках. И пусть этот русский  парень,  о
котором ты говорил, поможет тебе. И самое главное, проследи,
пожалуйста,  чтобы  не исчезли хотя бы те девчонки,  которые
сейчас  живут  в  доме Вернера. А то с  меня  вообще  голову
снимут.
      Франц  открыл было рот, чтобы сообщить комиссару,  что
его  предупреждение запоздало, так как девушки  исчезли  еще
две ночи назад, угнав из гаража Вернера его старую колымагу.
Но   посмотрев  на  несчастного  и  вспотевшего  начальника,
пожалел старика и промолчал. Комиссар принял его молчание за
согласие и отпустил.
      Зная, что Сергей уехал куда-то по своим делам и обещал
вернуться  не  раньше сегодняшнего вечера, а Аня  с  Маришей
вообще  ничего  не  обещали, а уж о том,  когда  вернутся  и
вернутся  ли  когда-нибудь, - и подавно,  Франц  начал  свое
расследование с Густава. По счастью, старик был дома. Но  на
этом  везение  Франца и закончилось. Густав  проявил  редкое
непонимание того, чего от него хотят.
      -  Какие девушки? - недоуменно твердил он. - У Вернера
есть девушки помимо Моники? И она про это не знает?
      - Девушки, которые приезжали к нему в гости, - пытался
втолковать  старику Франц, показывая фотографии  в  надежде,
что они освежат его память.
      Густав  с интересом просмотрел все фотографии, которые
Францу  передали  Мариша с Аней. При этом он  удовлетворенно
кивал головой, и Франц уже начал надеяться, что старик  что-
то вспомнил, но тот неожиданно открыл рот и спросил:
     - Кто эти девушки?
      Франц подавил стон и вырвал фотографии из рук Густава.
После  этого  он схватил альбом, лежащий на столе,  и  сунул
Густаву  фотографию, где он сидел чуть ли  не  в  обнимку  с
одной из девушек.
     - Это я! - удивился Густав. - А кто эти люди?
      Франц  подавил в себе вполне понятное желание задушить
такого свидетелями попытался подобраться с другой стороны.
      -  Господин  Густав,  - сделал он  коварный  заход.  -
Сколько я вас знаю, вы всегда один. Неужели вы не подумывали
о женитьбе на женщине, которая принесла бы уют и тепло в ваш
дом?
      -  Отчего же, - пробормотал Густав, довольный тем, что
-  h%+ao слушатель, которому можно рассказать про дела давно
минувших  дней, сохранившиеся в его памяти куда  лучше,  чем
события полугодичной давности.
      -  А  еще  соседи! - радостно воскликнула  Аня,  когда
девушки, сойдя с электрички, подходили к дому Вернера. - Мои
милые старушки, которые воровали у нас стремянку, а мы у них
зелень  для  салата. Они наверняка знали про невест  Вернера
даже больше, чем он сам.
     - Старушки - это замечательно! - обрадовалась Мариша. -
Старушки  всегда  в  курсе  дела. Иногда  они  даже  слишком
усердствуют, и соседям от этого тяжко. А старушки-то хоть  в
своем уме?
      - Вполне, - заверила Аня. - К тому же говорят, что они
служили  в  гестапо во время войны. Так что  из  них  должны
получиться толковые свидетели.
      - А может быть, на их заднем дворе и надо искать следы
исчезнувших девушек? - тихо спросила Мариша.
     Аня остановилась и оторопело уставилась на подругу.
      -  Да что ты! - возмущенно воскликнула она. - Они были
ко мне очень добры. Даже приглашали заходить.
      -  Вот именно! - подняла палец Мариша. - Ты бы  к  ним
зашла и больше никогда не вышла. И все сходится.
      -  Что  там у тебя сходится? - не сводя глаз с  садика
вдруг ставших такими жуткими старушек, спросила у нее Анна.
      - Девушки просто перебрались через низенькую оградку в
домик  соседок и остались там навечно, поэтому  никто  и  не
видел, как они сбегали из дома Вернера. Ни на вокзале их  не
помнят,  ни на автостанции, ни в пункте проката автомобилей.
Даже с вещами их никто не встретил. Куда они подевались?  Не
по воздуху же упорхнули.
      -  Но  зачем бабкам понадобилось связываться с  нашими
девчонками? - решилась спросить Аня. - Им что за выгода? Или
бабки  сами на Вернера глаз положили? Но они все  же  старше
его лет на тридцать.
     - Сразу видно, что ты историей не слишком увлекалась, -
снисходительно  попеняла ей Мариша. - А  знаешь,  как  немцы
ненавидели  нашу страну во время войны? Мы ведь  практически
единственные,  кто  оказал  им  сопротивление.  Это   сейчас
американцы  и англичане кричат о своем участии. А  на  самом
деле  американцы  рискнули заслать в нашу  страну  банки  со
своими тушеными мустангами да послать несколько тысяч  своих
наемников.  Англичане,  правда,  воевали,  но  их  вряд   ли
набралось  на  полноценный батальон. А  французы  те  вообще
превратили  свое  Сопротивление,  которым  они  так   теперь
гордятся,  в какой-то загородный пикник с вином, ветчиной  и
девочками.
     - Но при чем тут наши тихие старушки? - спросила Аня.
     - А вдруг они и в самом деле поклонялись своему фюреру?
Тогда  они должны люто ненавидеть русских, которые раздавили
его. Всех русских, понимаешь?
      Они потерпели поражение один раз, но теперь оправились
и  меньше  всего  желают на старости  лет  пережить  русскую
экспансию.
     - Это что? - спросила Аня.
      -  Это  когда  в соседнем дворе будут  бегать  дети  с
игрушечными автоматами, палить в них и кричать по-русски.
      -  Подумаешь!  - фыркнула Аня. - Мне тоже  много  чего
пришлось вытерпеть от этих немцев, которые смотрели на  меня
как на существо ниже второго сорта.
     - Но ты боролась и победила и теперь будешь жить здесь,
а  старухам  вовсе  не  улыбалось провести  остаток  дней  в
окружении русских теток, которые развешивают сушиться  белье
на их веревках, воровать в соседских садах черенки смородины
и   черенки  роз,  а  потом  напекут  пирогов  и  пойдут  их
продавать. Для этих старух такое хуже смерти, хуже, чем если
бы  рядом  с  ними  поселилась целая баскетбольная  команда,
сплошь состоящая из негров.
       Баскетбольная  команда  окончательно  убедила  Аню  в
справедливости подозрений Мариши.
     - Боже мой, какой опасности я подвергалась, когда зашла
к  ним  в  гости  на  следующий же  день  после  приезда!  -
ужаснулась   она.  -  Они  ведь  запросто  могли   со   мной
разделаться. Вернер бы и не знал, где я.
      -  Думаю, что в первый день они бы тебя не тронули,  -
свеликодушничала  Мариша. - Больно  подозрительно  выглядело
бы. Только что приехала и сразу исчезла.
     - Так ты подозреваешь, что они их прямо у себя во дворе
закопали?  - с дрожью в голосе спросила Аня. - И как  же  мы
будем  искать этих девушек? Весь двор перекопаем? Или  лучше
обратиться в полицию?
      -  И что мы им там скажем? - высмеяла ее Мариша. - Что
нам   кажется,   будто  две  наши  старые   соседки   как-то
подозрительно себя ведут? Да эти бабки прожили  здесь  почти
всю  свою  жизнь.  Их все знают и любят, они  вроде  местной
достопримечательности. А про нас скажут, что мы две  русские
аферистки  и  нечего нас слушать. И потом  просто  никто  не
поверит,  что две ветхие старушки могли справиться  пусть  с
одной, но молодой и здоровой девкой.
      -  А  в  самом  деле,  как же они  это  проворачивали?
Подсыпали  девушкам  что-нибудь в  кофе?  Мне  старушки,  во
всяком случае, кофе предложили, только я пить не стала.
      -  Вполне возможно, что. этим ты спасла себе жизнь,  -
мрачно  заключила  Мариша, входя в дом,  а  задумчивая  Анна
последовала за ней.
      Первым делом девушки увидели Сергея. Впрочем, он  тоже
их  заметил, и нельзя сказать, что это зрелище оставило  его
равнодушным. При виде их парень прямо затрясся от злости.
     - Вы! - только и смог он выпалить.
     - Мы, - подтвердили девушки.
     - Где вы таскались? - завопил Сергей. - Вас полиция уже
два дня разыски