хом, да и вообще, вы же видели, артистов не так уж много,
каждый номер на счету.
   А из-за съемок ребята пропускают  утреннее  представление,  и  доходы
Карабаса падают.
   - Все, видите ли, желают видеть, как я дважды  в  день  рискую  своей
жизнью, - усмехнулась Алина. - Они были бы жестоко разочарованы, если бы
узнали, что опасности никакой нет.
   - Как это? - хором удивились мы.
   - Тес, - заговорщицки подмигнул нам Андрей. - Это тайна. Если вы  обе
будете хорошими девочками, то я, так и быть, открою ее вам.
   - Никакой тайны,  -  пожала  плечами  Алина.  -  В  щит  вмонтировано
несколько электромагнитов. И ножи, естественно, прилипают к ним. Так что
Никита, даже если бы очень захотел, не смог бы в меня попасть.
   - Как печально разочаровываться в своих иллюзиях, - сказала Мариша. -
Что, и остальные аттракционы такое  же  надувательство?  Вот,  например,
бородатая дама...?
   - Ах, бедняжка, - вздохнула Алина.  -  У  нее  с  Эльвирой  чудовищно
сложная и беспокойная жизнь.
   Но в это время ее отвлек кто-то из гостей, и мы  так  и  не  услышали
продолжения, - Андрей, - обратилась Мариша  к  своему  приятелю,  -  кто
такой Кеша?
   - Девчонки, давайте отдыхать, -  нетерпеливо  сказал  Андрей.  -  Все
вопросы потом. Страсть не люблю, когда весь кайф ломают.
   И он увлек нас на середину поляны, где  уже  стоял  накрытый  длинный
стол, освещенный  гирляндами  электрических  фонариков,  вокруг  которых
роились тучи ночных  насекомых.  Там  уже  сидели  почти  все  участники
сегодняшнего шоу. Андрей посадил нас  по  правую  руку.  Таким  образом,
рядом со мной оказался симпатичный, хоть  и  абсолютно  лысый  старикан,
который оказался клоуном.
   У  него  был  номер  с  дрессированной  собачкой,  которая  неизменно
оказывалась умней своего незадачливого и забывчивого хозяина.
   - Вы, наверное, тут всех знаете, - мило улыбаясь, сказала я.
   Старичок удовлетворенно кивнул.
   - А кто такой Кеша, то есть Иннокентий? - поправилась я.
   - Клоун с обезьяной, - сказал старичок. - Жуткая скотина.
   Я не вполне поняла, к кому относится последняя фраза, но уточнять  не
стала.
   - Спроси у него, кто тот красивый мужчина напротив меня? - прошептала
Мариша мне на ухо.
   Я послушно спросила.
   - Ростислав Клико, - уважительно произнес старичок.
   - А кто он? - нетерпеливо спросила я.
   - Вы не знаете кто он? - удивился старичок. - Это же наша звезда. Его
еще называют Великим Иллюзионистом.
   - Фокусник? - обрадовалась я.
   Кажется,  этим  я  оскорбила  какие-то  тонкие  струны   души   моего
собеседника. Во всяком случае он надулся, словно индюк, и замолчал.  Так
до конца вечера и сидел рядом, не пожелав обменяться со мной  больше  ни
единым словом.
   А праздник набирал размах. Вино и прочее спиртное лилось рекой, тосты
становились все отвлеченней и отвлеченней. И уже через два часа никто  и
не вспоминал, из-за чего собрались. Алину это явно не устраивало. Но  не
будешь же все время орать гостям: "Эй, вы, это  между  прочим  мой  день
рождения!"
   Поэтому она выбрала на редкость оригинальный способ, решив станцевать
на столе среди полупустых тарелок и еще полных стаканов и  рюмок.  Алина
вспрыгнула на стол и прошлась по нему  из  конца  в  конец,  разумеется,
овладев вниманием собравшихся. Своего она  добилась,  все  взгляды  были
прикованы к  ней.  Тут  же  откуда-то  возник  саксофон,  бубен  и  даже
небольшой тамтам. Под их звуки Алина начала  грациозно  приплясывать  на
столе, ловко огибая препятствия в виде заливного из судака и  лоханьи  с
зеленым салатом.
   Катастрофа случилась возле блюда со  злосчастным  окороком.  Какой-то
остряк посыпал его солеными фисташками, многие из которых упали с  блюда
и раскатились по скатерти. Увлекшись  танцем,  Алина  поскользнулась  на
кругляшках и с грохотом, которого трудно было ожидать от  такой  хрупкой
девушки, скатилась со стола.
   Какое-то время музыканты еще продолжали играть, затем музыка  смолкла
и все гости с  присущей  людям  искусства  импульсивностью  бросились  к
пострадавшей, чудом не затоптав ее насмерть. Никите  удалось  растолкать
суетящихся без толку коллег и усадить Алину на стул. Изрядно набравшийся
к этому времени Андрей метался взад  и  вперед  и  звал  дурным  голосом
врача.
   Между тем Алина ощупала свою ногу и поморщилась.
   - Растяжение и ушиб, - сказала она. -  Ничего  страшного.  Успокойся,
Андрей, не нужно никакого врача. Я сама себе  лучший  врач.  Продолжайте
праздновать.
   Гости послушно вернулись к столу.  А  Алина,  обратившись  к  Никите,
сказала:
   - Боюсь, что завтра мне не удастся выступить в шоу.
   Карабас совсем озвереет. Если с киношниками  можно  договориться,  то
как быть с ним, ума не  приложу.  И  как  на  зло  все  заняты  в  своих
аттракционах. Разве что Эльвиру попросить.
   - Ни за что, - вскинулся Никита. - Это же пародия получится.  Зритель
меня не поймет.  Когда  опасность  угрожает  жизни  молодой  и  красивой
девушки, зал сочувствует,  а  если  поставить  эту  уродину,  все  будут
возмущены, какого черта я в нее не попал.  Нужна  красивая,  а  главное,
отважная девушка.
   И он посмотрел в нашу сторону. Мне, честно говоря, его  взгляд  очень
не понравился.
   - Мариша! - затрясла я ничего не подозревающую подругу  за  рукав.  -
Мариша!
   Но я не успела. Никита меня опередил. И не успела я  оглянуться,  как
обаянная  этим  красавцем  Мариша  дала  согласие  участвовать   в   его
аттракционе.
   - Ничего опасного нет, -  авторитетно  говорила  она  мне,  когда  мы
возвращались с жонглером и его подружкой в город на  машине  этой  самой
подружки. - Алина с ним выступает уже почти два месяца.
   - А где та девушка, которая была перед ней? - мрачно спросила я.
   - Ты мне просто завидуешь, - сказала Мариша и надулась. - Что не тебя
первую пригласили.
   - Ничего, долго ждать не придется, - мрачно сказала я.  -  Завтра  он
воткнет в тебя пару ножичков, и наступит моя очередь.
   Мариша окончательно  надулась,  и  до  города  мы  больше  с  ней  не
разговаривали и вообще старались не обращать друг на друга внимания.

***

   Маленький  человечек,  довольно  потирая  ручки,  опустил  письмо   в
почтовый ящик. Для того чтобы добраться до  этого  ящика,  ему  пришлось
проехать приличное расстояние на поезде. И поездка эта  была  отнюдь  не
первой и, как он подозревал, не последней. Его  накопления,  которые  он
сделал на старость, стремительно таяли. Но не это угнетало мужчину,  его
беспокоило, а ответит ли в конце  концов  на  его  чувства  предмет  его
страсти? Ведь до сих пор он еще  так  и  не  решился  открыться.  Это  и
понятно, он боялся показаться смешным. Ведь он был далеко не  молод,  не
богат, и все, что он мог предложить, - это преданность и честность.
   Но все-таки конец близился. У мужчины были  довольно  крепкие  нервы,
закаленные многолетней битвой с подрастающим поколением, но он  полагал,
что такого эпистолярного натиска не выдержит  никто.  И  тогда  наступит
развязка. Какой она  будет,  мужчина  еще  не  знал.  Но  с  облегчением
вздохнул, потому что об этом должен думать не он.
   И еще было одно приятное обстоятельство: сегодня не нужно спешить  на
поезд и, как обычно, трястись в душном вагоне. То дело, ради которого он
приехал в этот город, еще не выполнено. Перед  отъездом  предстояло  еще
дважды опустить письма, но главное даже не это. Самое главное - ждать. А
в этом мужчине не было равных.

***

   Взрыв прогремел в три часа ночи.  На  воздух  взлетел  склад  готовой
продукции небольшого химического заводика. В  последнее  время  все  его
цеха,  за  исключением  одного,  который  почти  полностью  перешел   на
изготовление растворителей и красок, бездействовали. Зато  в  оставшемся
работа кипела в две смены. Было закуплено  австрийское  оборудование,  и
дело пошло.
   Из-за взрывоопасное™ хранившейся на складе  готовой  продукции  столб
огня поднялся до  неба  и  довольно  быстро  перекинулся  на  сам  завод
Несмотря на позднее время, пожарные приехали в рекордно быстрый срок, но
они мало что могли сделать с разбушевавшейся стихией.  К  тому  времени,
когда пожар погасили, приехали директор завода и все члены правления.  С
немым отчаянием они прошли по пепелищу, густо залитому пеной.
   Обломки   железных   балок,   обгоревшие   остатки    перекрытий    и
полурасплавленные стекла окон - вот все, что осталось  от  процветающего
предприятия. Что  говорить,  убыток,  даже  по  предварительной  оценке,
составлял огромную сумму. Конечно, завод был застрахован,  но  удар  все
равно ощутимый, не говоря уж о том, что на ближайшие месяцы  -  прощайте
доходы.
   - Надо было заплатить, - мрачно  сказал  как-то  враз  постаревший  и
сгорбившийся директор завода  своему  более  молодому  по  возрасту,  но
сейчас выглядевшему ровесником шефа заместителю. - Верно говорят: скупой
платит дважды.
   Заместитель с тоской огляделся по сторонам и согласно кивнул.
   - Может, ФСБ поможет? - высказал он робкое предположение.
   -  Что  они  могут?  -  махнул  рукой  директор.  -  Кому  предъявишь
обвинения? Уверен: преступника никогда не найдут. Тут орудовала  группа.
Всех арестовать невозможно, а  если  хоть  один  останется  на  свободе,
смерть нам будет обеспечена. Впредь умней будем. И никуда мы не пойдем.
   Мы ничего не знаем, взрыв - это случайность. Усвоил?
   - Усвоил, - уныло согласился заместитель.
   - У тебя жена и ребенок, - добавил директор. - А у меня дети и внуки.
Завод - это полбеды. Отстроимся и снова начнем работать. А вот  потерять
семью - не дай бог.
   И оба мужчины, оскальзываясь на мокрых обломках, направились к  своим
машинам, стоящим поодаль.

***

   Несмотря  на  то,  что  я   была   чертовски   недовольна   очередным
легкомысленным выбрыком подруги, я не смогла бы пропустить  ее  дебют  в
качестве артистки на арене цирка ни за что в жизни. Я уселась  в  первом
ряду, справедливости ради надо сказать, что под куполом было  всего  два
ряда  скамей,  причем  второй  ряд  во  время  утреннего   представления
пустовал. На Марише был умопомрачительный купальник с золотом и бисером.
Выглядела подруга в нем потрясающе, а могла бы еще лучше, если бы он был
хотя бы  на  пару  размеров  побольше.  А  так  публика,  почти  целиком
состоящая из детей и их бабушек, была откровенно  шокирована  прелестями
Мариши, вылезающими из купальника, словно забродившее тесто  из  слишком
тесной миски.
   Тем не менее Никита мужественно пошвырял свои ножи и раскланялся  под
жидкие аплодисменты зала. Мне лично к концу номера было уже плевать,  во
что там вырядилась моя подруга. Я так перетрухнула, что сидела  ни  жива
ни мертва.
   - Ну как? - осведомилась Мариша, когда я вышла за ней из шатра.
   - Потрясающе, - выдохнула я.
   - Сама знаю, - вздохнула подруга. - Нужен другой  купальник.  В  этом
стыда не оберешься. Но  кто  же  знал,  что  у  них  тут  такой  скудный
гардероб? Я была уверена, что для меня найдется  что-нибудь  подходящее.
Но они тут все такие тщедушные. Придется ехать в город, но боюсь, что не
успею к вечеру. У меня есть еще несколько дел.
   И она многозначительно замолчала, а я похолодела.
   - Ты заменишь меня, если я  задержусь?  -  нерешительно  осведомилась
Мариша.
   - Ни за что, - решительно сказала я.
   Я всегда так говорю, а потом, не успею оглянуться, как уже делаю  то,
чего от меня ждет Мариша. Черт знает что!
   Мариша опоздала, и этим вечером я как  миленькая  стояла  в  трико  и
белой шелковой шали, одолженной мне Алиной,  валявшейся  с  повязкой  на
ноге у себя в фургончике возле кулис, и тряслась от страха.
   - Наш выход! - сказал Никита и буквально выволок меня к публике.
   О том, чтобы самой подойти к щиту, не могло быть и речи. От страха  я
ничего не  видела.  Кто-то  приковал  меня  к  щиту,  и  тут  зарокотали
барабаны. Первый же нож стукнулся о дерево прямо у меня над левым  ухом,
срезав прядь волос. Такого я раньше  что-то  не  припоминала.  Выражение
лица  Никиты  меня  тоже  не  порадовало,  казалось,  он  тоже   удивлен
результатом своего броска. В ужасе дернув головой в сторону, я сохранила
себе правый глаз. Нож воткнулся как раз в то место, где  он  только  что
находился.
   Окончательно перестав соображать что-либо, я в  ужасе  заверещала  на
весь шатер. Публика, решившая, что так и  нужно  по  сценарию,  довольно
загоготала. Мои  руки  и  ноги  были  прикованы,  так  что  особенно  не
подергаешься,  но  я  старалась.  Покрывшийся  потом  Никита   продолжал
трудолюбиво швырять ножи, а я дергаться в разные стороны.
   Благодаря  своей  ловкости,  я  избежала  еще  трех  ударов,  но  вот
четвертый все же задел мою левую руку  чуть  повыше  локтя.  Белый  шелк
немедленно окрасился  кровью,  а  публика,  состоящая  нынче  сплошь  из
молодых и не очень молодых мужчин, довольно взревела. Боль  помогла  мне
собраться с мыслями.
   - Хватит! - завопила я. - Я на тебя в суд подам!
   Публика покатывалась от хохота, а подручные  бледного  словно  смерть
Никиты поспешно  освобождали  меня  от  оков.  Проковыляв  к  выходу,  я
дождалась Никиту и влепила ему здоровой рукой смачную затрещину.
   - Халтурщик, - сообщила я ему. - Тебе на бойне работать. Убийца.
   Тем временем весть о случившемся уже облетела весь городок.  К  шатру
спешили артисты и бледная Мариша с каким-то свертком в руках, а шоу  тем
временем продолжалось. Первым подоспел к нам с Никитой коренастый дядька
с густой черной бородой и пронзительными глазками под нависшими бровями.
   "Карабас!" - догадалась я и оказалась права.
   - Что случилось? - набросился Карабас на Никиту. - Ты снова пьян?
   - Не понимаю, - растерянно замотал головой парень. - Ножи летели  как
на душу придется. Ни один не вошел в цель. Ничего не понимаю.
   - А  тут  и  понимать  нечего,  -  сказал  один  из  мужчин  в  серой
спецодежде, осматривавших щит. - Проводка повреждена, магнит не работал.
Конечно, ножи летели туда, куда ты их бросал. Просто  чудо,  что  ты  не
убил девчонку.
   После этого окружающий мир для меня как-то поблек, лица закачались  и
уплыли в туман. Очнулась я на койке рядом с Алиной. Вернее, она сидела у
моей постели на стуле.
   - Слава богу, все обошлось, -  сказала  она  мне.  -  Рана  на  плече
пустяковая. Даже не рана, а порез.  Я  его  уже  залепила  пластырем.  А
волосы отрастут. Никиту убить мало, сколько раз я ему говорила проверять
оборудование перед выступлением. Всегда  самой  следить  приходилось.  А
сегодня он мне клятвенно пообещал, что проверит, и вот. Так ему и  надо.
Даже жаль, что он только плечо оцарапал. Убил бы,  так  впредь  была  бы
наука.
   "Интересная логика", - только и  успела  я  подумать  про  себя,  как
ворвалась Мариша и еще одна девушка.
   - Господи, ты жива! - завопила Мариша  прямо  с  порога.  -  Я  этого
Никиту чуть своими руками не задушила.
   Остолоп, не мог свою проводку проверить. А врет  как  нагло!  Смотрит
мне в лицо и говорит, что все самолично проверил.
   - Проверил? - удивилась Алина. - Конечно,  врет.  Ему  просто  стыдно
признаться, что он такой остолоп. И  надо  же  такому  случиться  именно
сейчас! Теперь никого не допросишься завтра выступить. Карабас  будет  в
ярости и запросто может Никиту выгнать, а  куда  тогда  я  денусь.  Кому
нужна танцовщица с вывихнутой ногой? И больничный лист он  мне  вряд  ли
оплатит.
   - Об этом не думай, - сказала девушка из цирка, - я выступлю за тебя.
   - Так тебе Ростислав и  позволит,  -  хмыкнула  Алина.  -  Он  жуткий
собственник, и с Никитой у них вражда. Только  рад  будет,  если  Никиту
выгонят из шоу. Нет, Оля, не получится.
   - И не надо! О чем тут спорить,  даром,  что  ли,  я  раздобыла  себе
умопомрачительный костюм? Куда я его еще надену, кроме как на  арену?  -
подала голос Мариша. - Никаких конкуренток не пущу, завтра выступаю я, и
точка.
   - И тебя не  пугает  то,  что  случилось  сегодня?  -  удивились  обе
циркачки.
   - Мой дедушка говорил, что два раза в одну воронку бомба не падает, -
сказала Мариша. - Так что завтра на арене под ножами  Никиты  мне  будет
безопасней, чем в собственной кровати у себя дома.
   Алина с Олей начали так бурно выражать восторг  Маришиной  отвагой  и
так громко благодарить ее, что мне с моим тихим здравомыслием к  подруге
оказалось не пробиться.
   На следующий день Мариша снова была на арене, а я вместе  с  веселым,
но малость хлипким и каким-то влажно-помятым парнишкой, выполнявшим тут,
как он сказал, функции электрика, следила  за  тем,  чтобы  все  было  в
порядке с электромагнитом.
   - Сволочь этот Никита, - сказала я. - Что ему  стоило  вчера  бросить
один взгляд и удостовериться, что все в порядке?
   - А может, он и бросил,  -  загадочно  ответил  электрик,  пристально
глядя в небо.
   - Как это? - оторопела я. - Магнит был неисправен.
   Ты же сам сказал, что провода повреждены.
   - Вот именно,  -  кивнул  электрик.  -  А  каким  образом  это  могло
произойти?
   - Ты хочешь сказать, что кто-то нарочно их повредил? - ужаснулась я.
   - Это ты сказала, - ответил электрик. - Но  одно  я  могу  утверждать
точно - провода были перерезаны. А  значит,  кто-то  сознательно  хотел,
чтобы номер Никиты сорвался.
   - Номер! - задохнулась я. - Он между прочим не тарелки  крутит,  а  в
живого человека ножи мечет. А ты - номер!
   - Ну, сегодня-то все в порядке, - заверил  меня  электрик.  -  А  вот
вчера номер чудом не сорвался.
   - И кому это было нужно?
   - Спроси чего полегче, - посоветовал мне электрик. - По-хорошему, так
милицию нужно было бы. Но наш Карабас  легавых  тут  не  потерпит.  Пока
кого-нибудь не пришьют, он не почешется.
   - А что, уже было нечто в этом роде? - затаив дыхание, спросила я.
   - Да точно такого, конечно, не было, но  вот  канаты  рвались,  звери
дохли и анонимки приходили.
   - Какие звери? Какие анонимки? При чем тут они? -  допытывалась  я  у
впавшего в ступор электрика.
   - Это как поглядеть, - наконец произнес он. - Может быть,  оно  и  из
другой оперы, а может быть, и в точку. Вот к чему я это говорю - сдохли,
к примеру, дрессированные медведи  Машка  и  Глашка,  и  номер  пришлось
закрыть. Не ждать же пока там дрессировщик  новых  зверей  найдет.  А  в
программу взяли дрессированных собачек. Надо же чем-то объем  заполнить.
А оборвался трос и акробат сломал ногу, кого взяли в программу? Никиту с
его ножами, а раньше он Ростиславу с его имуществом помогал  управиться.
Одно дело быть подручным у фокусника, ах, простите, иллюзиониста, хоть и
знаменитого, а другое - иметь свой собственный номер.
   - Ясно, а анонимки?
   - И анонимки! - обрадовался электрик. - Я к чему, раз  все  тут  друг
другу вредят, так, может быть, и анонимки  написал  кто-то  из  желающих
занять место в программе.
   А уж после вчерашней аварии я в этом точно уверен.
   - Да что за анонимки-то? - допытывалась я.
   - Присылают такую бумагу без подписи, а в  ней  всякие  гадости:  кто
чего сказал да кто чего сделал. Чаще всего  директору,  но  и  остальным
попадались. Из-за этих писулек тут все друг  на  друга  волком  смотрят.
Автора ведь не нашли. Да вы у Алины узнайте, она  ведь  больше  всех  от
этих анонимок страдает.
   К этому времени номер Никиты закончился, и мы с Маришей  вернулись  в
фургончик Алины. Пока Мариша переодевалась, я  деланно  небрежным  тоном
поинтересовалась:
   - Алина, а что это за слухи бродят насчет анонимных писем, которые ты
получала?
   Алина покрылась густой краской и пробормотала:
   - Вот люди, ничего не утаишь.
   - Письма? - оживилась Мариша. - От поклонников?
   Может быть, и мне пришлют? Как думаешь?
   - Не дай бог тебе таких поклонников. Письма очень  мерзкие.  Дескать,
если я не перестану играть с жизнью и смертью на потеху толпе, то смерть
меня настигнет. В общем, бред сумасшедшего, но я расстраивалась.  Оно  и
понятно, бред не бред, а приятного в таких письмах мало, -  пробормотала
Алина. Затем