на Пискаревской овощной  базе,
а тут словно вымерли. Куда они  все  подевались-то?  За  своей  возлюбленной
свеклой потащились? Тоже мне - нашли время. Пропустили такое зрелище, им  бы
на несколько дней хватило для обсуждений".
   После этого они поехали на какую-то мрачную свалку, где Инку оставили  до
вечера в связанном состоянии в  каком-то  жутком  сарайчике  под  присмотром
бомжа, переставшего соображать, что к чему, еще несколько лет назад. Сначала
Инка опасалась его на предмет сексуальных посягательств на нее, беспомощную.
Но вместе с мозгами бомж явно пропил и все  остальное,  поэтому  на  нее  он
поглядывал без всякого интереса, исключительно как на объект охраны -  вроде
деревянных ящиков.
   Время до вечера прошло скучно, бомж Инку развлекал, как мог, но Инка была
не в настроении восторгаться  его  жизнеописанием.  К  тому  же  в  сторожке
изрядно воняло,  связанные  руки  болели,  а  бомж  оказался  отвратительным
рассказчиком, постоянно сбивался, возвращался к уже  рассказанному  и  путал
себя с другими действующими лицами. Временами он засыпал, но,  к  сожалению,
ненадолго, поэтому освободиться за это время Инка не успевала. Развязать  ее
бомж отказывался, так как выглядел значительно более  щуплым,  чем  Инка,  и
получил по этому поводу строгое указание от Инкиных пленителей.
   Инка подумала о своей сестре и впервые поймала себя на мысли, что  сейчас
с удовольствием приготовила бы для ребенка нормальный обед и проверила бы ее
уроки тоже с удовольствием. Вот до чего дошло. К  середине  ночи  пожаловали
мрачные типы, которые, перемежая свою речь отборным  матом,  сообщили  Инке,
что в городе с  киллерами  нечисто.  Непрофессионалы  берутся  за  работу  и
портят, а потом проверенные "старики" попадаются в  ловушки,  которые  менты
ставят на тех молодых и наглых.
   - Суются в дело, в котором  ни  уха  ни  рыла  не  смыслят,  -  посетовал
старший. - Таких наказывать  надо.  А  тебя,  подруга,  мы  отвезем  в  одно
местечко, где и поговорим на досуге. Времени у нас будет много, вот ты нам и
расскажешь, как же все получилось.
   Инка совсем расстроилась, но так как рот у нее по-прежнему  был  заклеен,
то все переживания остались ее личным делом. Ее снова погрузили в машину, но
сделали это уже более небрежно. То ли надоело возиться, то ли узнали  что-то
такое про нее, что позволяло с ней не церемониться. Инка предположила  самое
худшее и, видимо, окончательно ударилась в панику. Результатом этого, как ни
странно, оказался подъем физических сил. Инка поняла,  что  рассчитывать  ей
особо не на кого, стало быть, надо самой приниматься  за  дело.  Чем  она  и
занялась.
   К сожалению, заднее сиденье "Фордов" мало приспособлено для перепиливания
веревок. Из него совершенно не  торчало  никаких  острых  предметов,  просто
безобразие какое-то. Инка сто раз успела пожалеть о том, что  денежные  люди
теперь стараются больше не пользоваться отечественными  автомобилями,  да  и
автомобили, признаться, уже не те. То ли дело "копейка", из  дверей  которой
во все стороны торчат острые предметы, не поддающиеся  классификации,  но  о
которые так было бы удобно перетереть веревку. Увы, и здесь Инке приходилось
рассчитывать только на  свои  силы.  Хорошо  еще,  что  она  начала  на  них
рассчитывать еще несколько часов назад и несколько ослабила  узлы,  которыми
ее спеленали. Теперь оставалось только окончательно избавиться от веревок  и
решить, когда бежать.
   - Ты, Инка, нас пойми, - обратился к ней старший. - Нам тебя мучить охоты
нет, но ты желала нанять человека, и мы тебе помогли. А теперь этот  человек
загремел в ментовку. И еще тебе не каждый подходил, а именно узкоглазый. Что
за интерес, спросишь, у нас к узкоглазым? А я тебе отвечу. Один  молодой  да
ранний  дерьма  наворотил,  что   не   расхлебать.   Свидетеля,   а   вернее
свидетельницу, которая его видела, не убрал, теперь  заказчику  либо  самого
парня убивать, либо просить людей сделать так, чтобы парня  не  нашли,  либо
девчонку-свидетельницу заказывать. И к тому же горе-киллер вообще от  страха
потерялся и начал плести, что и бабу ту не он прикончил. Что он выстрелил  и
промазал, а кто-то другой за него работу сделал и денег не потребовал. Парню
сутки дали, чтобы одумался, а тут еще ты, Инна, со своими просьбами. Мы тебе
помогли, а что вышло? Зачем же ты нас подставила? Теперь нам с тобой  решать
придется.
   Если они надеялись  таким  образом  Инку  успокоить,  то  достигли  прямо
противоположного эффекта. Инка  решилась  бежать  немедленно,  не  дожидаясь
какой-то там остановки. Что ей скорость под сто пятьдесят, если  надежды  на
спасение все равно нет.  Пользуясь  тем,  что  бандиты  сидели  на  переднем
сиденье и так были уверены в себе, что не потрудились  заблокировать  двери,
Инка перекатилась к двери, открыла ее и выпрыгнула в ночь. Полет был бы даже
приятен,  если  бы  не  мысль  о  скором  приземлении,  которое   вскоре   и
последовало; Инка же получила возможность передохнуть от всех треволнений.
 
*** 
 
   Я, в отличие от Инки, проводившей утро  в  хлопотах,  проснулась,  только
когда ко мне заглянула мама, чтобы пообщаться перед уходом на работу.
   - Пока тебя не было, - сообщила она мне, - звонила Зоя,  рассказала,  что
милиция наконец-то пришла к выводу, что убийство и в  самом  деле  заказное.
Теперь, прикинув материальные возможности всех подозреваемых,  они  перевели
Зою в разряд свидетелей.
   - А кого они теперь подозревают? - поинтересовалась я.
   - Вериных деловых знакомых, с  которыми  та  крутила  деньги.  Курица  на
сковородке, рис в холодильнике, а грушу я тебе вымыла и оставила  на  столе,
поешь обязательно, - проинструктировала меня мама. - И закрой за мной дверь.
   Дверь я закрыла и снова легла спать. Надо было  восстановить  силы  после
двух беспокойных ночей. Мне показалось, что я  только  прилегла,  как  возле
двери раздался скрежет:  кто-то  ковырялся  в  замке.  Не  успела  я  толком
испугаться, как выяснилось, что мама передумала  и  сейчас  меня  отвезут  к
бабушке. Там я буду под присмотром, и ей (моей маме,  а  не  бабушке)  будет
спокойнее. Для этой цели  мама  уже  и  такси  поймала.  Пришлось  вставать,
одеваться - и все второпях, так как шофер, которого мама  притащила  к  нам,
очень нервничал и торопился. Хорошо еще, что он был маленький,  кругленький,
белобрысый и с круглыми голубенькими глазками, то есть ни капли не напоминал
убийцу.
   До бабушки мы доехали благополучно, тетка  буквально  за  минуту  до  нас
выехала в Миньково, куда ее неожиданно вызвали, даже свой любимый кофе  пить
не стала. В Миньково у них институтское хозяйство, они там опыты  ставят,  а
те не ставятся, если над ними день и ночь не стоять. Вот и приходится  всему
институту по очереди  мотаться  в  Миньково,  чтобы  следить  за  капризными
опытами. Бабушка сказала, что выйдет на пять минут  в  магазин,  пусть  мама
посидит со мной. Но стоило ей уйти, как мама вспомнила, что  у  них  сегодня
совещание, на котором ей предстоит делать  доклад.  Вспомнив  про  это,  она
помчалась догонять нашего таксиста, а я наконец смогла лечь спать. Но только
я вытянулась на диване и немножко заснула, как послышался шорох возле двери.
Решив, что это мама что-то забыла,  я  помчалась  открывать.  Даже  когда  я
справилась с замками на первой двери и распахнула ее, меня так и не  осенило
спросить, кто там. Однако звуки, доносившиеся из-за двери,  были  достаточно
подозрительными, чтобы я не стала  открывать  и  вторую  дверь,  за  которой
молчали и только пыхтели. Даже когда  такое  слышишь  в  телефонную  трубку,
дрожь пробирает, а  тут  я  себя  почувствовала  так,  словно  меня  целиком
засунули в морозильную камеру. И тут меня все же осенило: ведь в двери  есть
глазок и в него можно посмотреть, а не дожидаться,  когда  мне  из  коридора
соизволят ответить. Однако это в голове все было так просто, на деле же  мои
конечности отказывались шевелиться, и на то, чтобы с  ними  договориться,  у
меня  ушло  почти  полминуты.  В  тот  момент,  когда  я,  повинуясь  вполне
простительной  человеческой  слабости  -  любопытству,  подтянулась-таки   к
глазку, раздался  щелчок  и  прозрачное  стеклышко  вылетело  вон,  засев  в
противоположной от меня стене.
   Я взвизгнула и отпрыгнула от двери подальше. Решив,  что  этого  мало,  я
поспешно захлопнула и  вторую  дверь,  и  сделала  это  очень  вовремя  -  в
следующее мгновение она содрогнулась от чего-то в нее  ударившего.  Я  снова
заперла все замки и призадумалась.
   - Там явно не мама, - пробормотала я, похлопывая себя ладонью по щекам.
   Падать в обморок сейчас - некстати. Поухаживать за мной  все  равно  было
некому. И нечего пугаться, и так едва  соображаешь  от  страха,  говорила  я
себе. Наружную дверь несколько раз сильно дернули, и я завопила:
   - Убирайтесь, а то я милицию вызываю, у меня тут рация.
   Никакой рации у меня и в помине не было, а если бы и была, я все равно не
знала, как ею пользоваться, но  мой  вопль  подействовал.  Дверь  больше  не
трогали, и через некоторое время я смогла собраться  с  силами  и  осмотреть
ущерб, нанесенный квартире. Первым делом я обследовала стену, в которую,  по
моим расчетам, должно было вонзиться стеклышко из дверного глазка.  К  моему
удивлению, оно валялось тут же, возле двери.
   - Что же тогда в стене? - спросила я у самой себя и направилась к стене.
   Там была аккуратная дырочка от пули. Сама же пуля сидела глубоко в стене,
и выковыривать я ее не стала. Какое мне до нее дело? Я не эксперт,  чтобы  в
пулях разбираться. Мне вполне  достаточно  того,  что  она  там  есть  и  со
временем появятся люди, которым она, возможно, доставит  немало  радости.  Я
ничуть не сомневалась: вторая засела в нашей второй двери, но ее  я  трогать
тоже не стала - из скромности и по  той  причине,  что  стрелявший  мог  еще
торчать под дверью.  Последнее  соображение  заставило  меня  проковылять  к
телефону и набрать номер отделения милиции. Мне даже не пришлось  звонить  в
справочное или лезть в "Желтые страницы": номер нашего телефона отличался от
номера милиции всего на одну цифру, и уж ее-то я смогла запомнить. Тот факт,
что у бабушкиного отделения милиции, куда и следовало позвонить, был  другой
номер, меня не смутил.
   - У меня за дверью стреляют, - пожаловалась я в трубку.
   Они сразу же стали спрашивать адрес и мою фамилию, как будто это было так
важно. Никакого сочувствия в их голосе я не услышала.
   - Давно стреляют? - поинтересовались. Я  прикинула  и  сказала,  что  уже
минут пять, но сейчас  вроде  угомонились.  Потом  добавила:  если  они  еще
немного провозятся, то приезжать  уже  не  потребуется,  потому  что  убийца
уйдет; а приезжать только ради того,  чтобы  убедиться  в  правдивости  моих
слов, не стоит. Попутно я радовалась, что бабушкино отделение милиции и  мое
собственное - это  два  разных  отделения,  значит,  толстый  майор  мне  не
страшен. Радовалась я недолго, только до их приезда. Потому что оказалось: в
моем отделении служит его брат-близнец. Открывать им я  сначала  отказалась,
так как приехали они, на мой взгляд, слишком быстро и вполне могли оказаться
никакими не милиционерами, а пособниками того самого типа, который палил  по
моей двери. Для того чтобы проникнуть в квартиру, они могли измыслить  такой
хитрый план и даже переодеться в милицейскую форму.
   - Гляньте в окно и увидите, что там стоит наша машина, - посоветовал  мне
один из приехавших.
   Но к этому времени моя паранойя разыгралась со страшной силой,  и  на  их
предложение я ответила: вполне вероятно,  это  машина  милиционера,  который
приехал в гости к подруге или к своей маме на завтрак, а к ним она,  машина,
не имеет ни малейшего отношения. Переговоры зашли в тупик, пришлось  звонить
соседке и просить ее выйти и удостовериться в том, что это  -  действительно
милиция. Соседка была бравой теткой, работала хирургом и  потому  ничего  не
боялась,  даже  преступников,  переодетых  в   милиционеров,   даже   просто
милиционеров. Пока я дышала под дверью, она проверила у них удостоверения  и
нашла, что все в порядке. Только после этого я решилась открыть дверь, да  и
то сама же еще поражалась своей отваге.
   - Что у вас случилось? - проворчал один из  визитеров,  оказавшийся  и  в
самом деле милиционером.
   - Здесь стреляли, - с гордостью сообщила я. - Сначала в меня, правда,  не
сегодня, зато несколько раз. А сегодня - в дверь. И тоже не один раз.
   Милиционер присвистнул и повертел головой,  словно  воротничок  форменной
рубашки вдруг стал ему тесен. Лицо у него при  этом  покраснело,  и  вообще,
создавалось впечатление, что он с трудом удерживается от хохота.
   - Значит, стреляли? - уточнил  он.  Видя,  что  мне  не  верят,  я  очень
обиделась.
   - Зайдите и посмотрите, - пригласила я всю компанию в квартиру, чтобы они
смогли насладиться зрелищем.
   Они зашли и уставились на стену. Интересно, что они там ожидали  увидеть?
Может быть, пятно от взбитых сливок или орехового крема? Во  всяком  случае,
мой собеседник как-то странно дернулся и снова присвистнул.
   - И давно это у вас тут?
   Более глупого вопроса он, на мой взгляд, задать не мог. Я и так закипала,
а тут и вовсе почувствовала себя забытым на плите чайником,  полным  крутого
кипятка.
   - Да говорю же, - взвыла я,  -  в  меня  только  что  стреляли.  И  через
несколько минут я вызвала вас.
   - Вы же говорили, что стреляли в дверь?
   - В дверь, -  подтвердила  я  тоном,  каким  разговаривают  с  совсем  уж
безнадежными кретинами. - Но попасть хотели  в  меня.  Потому  что  вряд  ли
кому-то настолько досадила моя дверь, чтобы в нее палить.
   - И кто? - снова поинтересовался мой собеседник.
   Я посмотрела на его погоны, оказалось -  старший  лейтенант.  Как  он  до
этого звания дослужился, ума не приложу. Дают же всяким тупицам должности, а
потом честные люди страдать должны.
   - Не знаю, - смирившись с неизбежным, ответила я. -  Правда,  несколькими
днями раньше в меня тоже стреляли, но и тогда не попали. А через час  в  том
же месте убили совсем другую женщину. Но  я  не  могу  поручиться,  что  мой
убийца и ее убийца - это одно и то же лицо. Может быть, в нее стрелял другой
человек, потому что мой все время мазал. Поэтому я и осталась жива.
   - А вашего можете описать? - спросил старший лейтенант.
   - Могу, - покорно кивнула я и приступила к описанию.
   - Да... - протянул милиционер, - такого надолго запомнишь. Что-то похожее
я уже слышал, и совсем недавно. Не помнишь, кто нам эту хохму рассказывал? -
обратился он к своему коллеге -  тот  в  это  время  деятельно  расковыривал
стенку, пытаясь извлечь пулю.
   - Так из двадцатого Петрович, он  и  рассказывал,  -  ни  на  секунду  не
отрываясь от своей вредительской деятельности, отозвался коллега.
   - Точно! - обрадовался мой лейтенантик. - Вы, девушка, со своим рассказом
опоздали. Этот киллер в названный вами вечер уже стрелял в  одну  девушку  и
пристрелил  какую-то  тетку,  которая  еще  оказалась  подругой  тетки  этой
девушки. Так что в вас он стрелять не мог, занят был. Придумайте кого-нибудь
другого.
   - Никого я вам в угоду придумывать не стану, - возмутилась я. - Тоже  мне
- нашли сказочницу. Я говорю, что на самом деле  было.  А  та  девушка,  про
которую вам рассказывали, я и есть.
   Лейтенант уставился на меня и еще раз протяжно свистнул. Должно быть, ему
про меня еще что-то рассказали, потому что интереса в его глазах значительно
прибавилось, а вот служебного рвения я там не обнаружила.
   - Вы меня охранять будете? - напрямую спросила я. - Видите же,  что  этот
придурок не унимается. Самой мне с ним не справиться.
   Я не стала распространяться по поводу того, что я  пыталась,  но  у  меня
ничего не получилось, хоть мы и спасли Инкиного  папашу.  Я  рассудила:  мой
лейтенантик с Инкой, скорее всего, не  знаком,  а  значит,  и  ее  папа  ему
глубоко безразличен.  Поэтому  и  нечего  похваляться.  Пусть  считает  меня
беспомощной и беззащитной, может, сердце у него (или что у него  там  вместо
сердца) дрогнет, и он выделит мне охрану.
   - Кто же вас охранять будет? - искренне поразился мой  лейтенантик.  -  У
нас людей нет. И потом, вам выгодней посидеть дома, а для  этого  охрана  не
требуется. Потому что на улице вам никто все  равно  стопроцентную  гарантию
безопасности не даст,  даже  если  вы  целый  полк  телохранителей  наймете.
Поэтому сидите дома, здесь вы в полной безопасности.
   - Как же в безопасности, если он по двери палит? - удивилась я.
   - А вы уверены, что это был он? - с глубокомысленным  видом  почесал  лоб
лейтенант.
   Я в ответ покачала головой, не вполне улавливая суть вопроса.
   - То-то и оно, - наставительно сказал лейтенант.
   - Да какая разница!? - взвилась я.  -  Какая  мне  разница,  кто  в  меня
стрелял? В меня стреляли в садике, потом на рынке, а сегодня - вообще  дома.
Я теперь и дома не в безопасности, ясно вам?
   - Тогда вам надо  куда-нибудь  уехать,  -  миролюбивым  тоном  проговорил
лейтенант. - Ну все, пули мы у вас изымаем. Надеюсь,  они  вам  ни  к  чему?
Показания ваши  я  записал,  будем  работать.  Если  надумаете  уезжать,  то
сообщите мне или майору Жиркову, чтобы мы были в курсе. Но лучше  сидели  бы
дома. Поставьте себе железную дверь или поменяйте замок и сидите себе  дома.
Для вас это - самое лучшее.
   "Лучшее? - размышляла я, когда они убрались. - О себе беспокоишься, чтобы
свидетель под рукой всегда был".
   Таким размышлениям я предавалась несколько часов кряду и в  конце  концов
довела себя до того, что твердо  решила  насолить  противному  лейтенанту  и
назло ему куда-нибудь уехать, разумеется, не поставив его в известность. Мне
казалось, что это будет вполне достойной для него карой.  Оставалось  только
придумать, куда уехать. С этим возникли трудности.  Родственников  в  других
городах было не так уж много, и вряд ли они с восторгом  отнесутся  к  тому,
что я поселюсь у них на несколько недель -  и  то  при  самом  благоприятном
раскладе. А моего киллера могут ловить все лето.  Так  что  -  мне  все  три
месяца терзать ни в чем не  повинных  родственников  своим  присутствием?  И
потом, в городах жизнь дорогая, а за границей - и того дороже. Зарплату  нам
выдали недавно, и я ее как-то очень быстро умудрилась  потратить.  Я  же  не
рассчитывала, что моя жизнь так круто переменится и мне  придется  ехать  на
край света, чтобы только остаться в живых.
   Итак, столицы отпадали. А жаль, я  всегда  считала,  что  надежнее  всего
спрятать дерево в лесу, книгу в библиотеке, а нитку в платье. Ищите хоть  до
старости, а нужной не найдете. Но денег  на  столицы  не  хватало,  пришлось
подумать о деревнях, желательно спрятанных поглубже. Родственников в таковых
я вообще не смогла вспомнить.
   Продолжая ломать голову над тем, куда бы поехать, я стала набирать  Инкин
номер в надежде, что она меня чем-нибудь порадует.
   - А Инны нет дома, - жалобным тоном сказала Наташка. - А я еще не обедала
и почти не завтракала.
   - Свари пельмени, - посоветовала  я.  -  Открой  на  всякий  случай  окна
пошире,  чтобы  на  помощь  звать,  если  придется,  и  смело  приступай   к
эксперименту. А куда делась твоя сестра?
   - В записке написано, что ей позвонили и она ушла, - по-прежнему жалобным
голосом сообщила Наташка; судя по всему, идея с пельменями пришлась ей не по
душе.
   - Скажи, чтобы позвонила  мне,  как  только  вернется.  У  меня  для  нее
новости, - строго сказала я Наташке.
   Промаявшись  еще   немного,   я   принялась   звонить   своим   ближайшим
родственникам в надежде на  то,  что  у  них  найдется  пара-тройка  хороших
знакомых или, наоборот, не очень хороших знакомых, но к которым я  могла  бы
поехать. Или они вспомнят кого-нибудь из наших  дальних  родственников,  про
которых я сама забыла. Бабушка, до которой я  добралась  первой,  ничем  мне
помочь не смогла. Все ее знакомые уже переселил