се
козыри?  Имея дело с такими людьми, как ты, Наджиб и парни из Интерпола? Как
и  ты,  О'Дауда,  я  не  доверяю  почте.  Тот  сверток в Эвьене был липой. Я
специально  послал  его  туда, чтобы при неудачном развитии событий получить
небольшую  передышку...  а  они,  признаюсь,  развивались там на озере почти
неудачно.  Ты  слушаешь? Слушай хорошо. У тебя нет того, что ты думаешь, что
у  тебя  есть, О'Дауда. Если сейф внутри, открой его и проверь... а потом мы
поговорим.
     Я  сел  на кресло времен Французской империи, стоящее у двери, выпустил
дым  и начал молиться. Очень усердно. Чтобы его сейф оказался не в банкетном
зале. Если же он был там, мой блеф очень скоро закончится.
     Я  сидел,  убеждая  себя,  что  я  спокоен, зная, что бегуны выходят на
последний  барьер  и  я  - впереди, зная, что на последнем барьере все может
случиться  -  и  обычно  бывает  так,  что то, о чем ты молишь, как раз и не
случается.  Я  выпустил  кольцо и стал смотреть, как оно, вращаясь, плывет в
сторону динамика над дверями и медленно растворяется подобно серой мечте.
     Неожиданно  большие двери загудели и не спеша открылись. У порога стоял
Кермод и держал нацеленный на меня пистолет.
     - Входи медленно и держи руки перед собой, - сказал он.
     Я  расплылся в улыбке. А почему нет? Я выиграл первый раунд. Чувствовал
я себя прекрасно, но следил, чтобы не проявлять излишней самоуверенности.
     Я  вошел,  и он остановил меня. Держа пистолет у моего пупка, он ощупал
мои  карманы.  Я  подумал,  что  Аристид или Наджиб, посчитали бы его работу
дилетантской.  Пневматический  пистолет был засунут стволом вниз в мою левую
замшевую  туфлю  и  спадающие  брюки  надежно  закрывали  его.  Пистолет был
сантиметров   двадцать   пять   длиной,   сантиметров  восемь-десять  ствола
находились   в  моей  туфле,  а  рукоятка  была  над  самой  моей  лодыжкой.
Единственное,  чего  мне  приходилось  опасаться,  так  это резких движений,
потому  что  весил  он граммов семьсот и мог легко выскользнуть. Но меня это
не  особо  волновало.  Я не собирался делать никаких резких движений до того
момента,  когда  пистолет будет в моей руке. Рука Кермода пошла вниз по моей
ноге  и  остановилась  сантиметрах  в  пяти  над пистолетом. Кермод отступил
назад  и сказал, показывая на диван, который стоял напротив каирского купца,
или кто он там был, который надул О'Дауду с алмазами:
     - Сядь туда.
     Я  прошел  к  дивану и осторожно сел, скрестив ноги и прижав внутреннюю
сторону левой туфли к дивану.
     Оглядев восковые фигуры, я сказал:
     - Все те же люди, я смотрю. Пора завести новых врагов.
     О'Дауда   сидел   в   дальнем  конце  комнаты,  перед  своим  огромным,
окруженным  канделябрами  подобием.  На  нем  был свободный восточный халат,
черные  туфли  из  искусственной  кожи и белая футболка. Халат был черный, с
серебряными  павлинами.  Он удобно расположился в кресле у стола, на котором
стояли  бокалы  и  бутылка  шампанского  и  лежал микрофон, шнур от которого
тянулся к нише на дальней стене.
     Он  уставился  на  меня  своими маленькими голубыми глазками - его лицо
было ярко-красного цвета - и сказал:
     - Не беспокойся... ты скоро к ним присоединишься, ублюдок.
     - Если  ты  хочешь  иметь со мной дело, ты, накаченная жаба, тогда будь
вежливым, хорошо?
     Я  был  внутри и наслаждался в полный рост, и меня переполняла приятная
ненависть  к  нему  -  теплое,  дурманящее  желание  посмотреть, как из него
полетит  его  спесь  и  эгоизм.  Я рискнул и у меня получилось. Я чувствовал
себя замечательно, был полон оптимизма и готовности ко всему.
     О'Дауда  дотянулся  до  бокала  с  шампанским на столе, нагнул голову и
сделал  глоток, наблюдая за мной поверх бокала. В двух метрах от него стояло
другое  кресло и другой стол, уставленный бутылками и бокалами. Им нравилось
вот   так.   Сидеть  здесь,  пить,  постепенно  накачиваясь,  и  выкрикивать
ругательства в адрес их гостей. Очень весело.
     - Ты  дурак,  - сказал О'Дауда. - Ты думаешь, я поверил в эту басню про
сверток?  Ты  блефуешь. Если бы у тебя был настоящий сверток, ты бы не сунул
свой нос сюда.
     Я дружески улыбнулся ему.
     - Если  бы  ты  действительно  думал,  что  я  блефую, ты бы никогда не
открыл  дверь. Ведь лично я тебя совершенно не волную. Так же, как и Джулия.
Кстати  о  Джулии,  я решил, что мне не стоит влезать в это дело. Да, у меня
есть  слабость  к  хорошеньким  женщинам, но она никогда не поднимается выше
отметки  в  пять  тысяч  долларов.  Моя цена, исключая мое жалование, - пять
тысяч фунтов.
     - Если  сверток ненастоящий, хозяин, - сказал Кермод, - то нам остается
только уговорить его, как мы это уже делали.
     - Попробуйте,  -  сказал  я.  -  Но  это  вам  ничего  не даст. Сверток
находится  у  моего друга в Женеве. Если я не позвоню ей в течение часа, она
просто  позвонит  в Интерпол и скажет им, что я здесь. Они прибудут сюда, не
теряя ни минуты.
     - Ей? Что за женщина? - спросил О'Дауда.
     - Ради  Бога,  а  о какой женщине вы думаете? - сказал я раздраженно. -
Как  вы  думаете  мне  удалось  оторваться  от  Наджиба и попасть сюда? Мисс
Панда,   конечно.   Мы,  можно  сказать,  сошлись,  финансово  и  по  другим
соображениям,  чтобы  немного помочь себе. - Я полез в карман за сигаретами,
увидел,  что  Кермод напрягся, покачал головой, успокаивая его, и закурил. -
Ну, давайте же, проверьте сверток и мы покончим с этим делом.
     Я  играл  хорошо. Они были у меня в руках. Я приказал себе расслабиться
и  не  поддаваться  чрезмерной  самоуверенности.  Самое трудное было все еще
впереди. Мне нужно было, чтобы сверток для проверки принесли в эту комнату.
     Шампанское  помогло мне. О'Дауда очень удобно сидел в кресле; к тому же
он привык, чтобы его обслуживали.
     - Сходи  и  принеси  его,  -  сказал  он  Кермоду.  - Но сперва дай мне
пистолет.
     Кермод отдал ему пистолет и вышел из комнаты.
     Одной  рукой О'Дауда держал нацеленный на меня пистолет, а другой тянул
к  себе  через  стол  новую  бутылку  шампанского.  Он попытался одной рукой
разделаться  с  проволокой, удерживающей пробку, понял, что это очень сложно
и  неудобно,  и  сдался.  Кермод  сделает это, когда вернется. За его спиной
помаргивали, слегка коптили свечи, окружавшие его восковую копию.
     - Ты мог бы получить деньги с Наджиба, - сказал он.
     - Да, - согласился я.
     - Или с Интерпола.
     - Да.
     - Тогда почему ты пришел ко мне?
     Я пожал плечами.
     - Ты  тупой,  парень.  Черт,  очень  тупой,  тупее,  чем  старый  осел,
нагруженный мешками с торфом.
     Ему это не понравилось, и я был счастлив. Я продолжил:
     - Я  хочу  поиметь  тебя. Хочу показать тебе, что есть человек, который
может  заставить  тебя  выглядеть  ощипанным карнавальным великаном. Ты ведь
любишь  делать с людьми то же самое, да? Утирать им носы. И я тоже люблю это
дело.
     Очень медленно он произнес:
     - Я  обещаю  себе,  что  в  один  прекрасный  день  я  получу  огромное
удовольствие, убивая тебя сантиметр за сантиметром.
     - И  еще  один  момент,  -  сказал  я, не обращая на него внимания. - Я
хочу,  чтобы  ты  получил  сверток.  И когда ты его получишь, я дам указание
своему   маклеру  купить  для  меня  толстую  пачку  акций  "Юнайтед  Африка
Корпорейшн".  И  я  буду  получать  с них приличный доход, когда после ухода
Гонваллы ты начнешь использовать свои монопольные права.
     На  мгновение  его  лицо  искривилось,  словно  ему в рот попало что-то
очень неприятное на вкус. Затем он сказал:
     - Ты  такой же, как и все остальные. Ты ненавидишь меня, потому что я -
миллионер,  но  тем не менее сам ты хочешь стать им. Но запомни, Карвер, что
бы  ни  случилось,  я  достану тебя. Тогда ты пожалеешь, что родился на этот
свет.
     - Посмотрим,  -  сказал я. - Если у меня будет достаточно денег, я даже
смогу  завести собственный музей восковых фигур. Я могу назвать массу людей,
которых я хотел бы там видеть.
     Я  медленно  обвел  взглядом  восковое собрание. Да, я мог бы выставить
многих  людей  в  своем  музее.  Я  закончил  свой обзор на стальных дверях.
Кермод  оставил их открытыми. Когда он вернется, он, безусловно, закроет их,
чтобы,  если я блефую, я не смог быстро откланяться. Я хотел посмотреть, как
работают  двери.  Затем  я  подумал  о том, насколько быстро и точно я смогу
действовать  своим  пневматическим пистолетом. Насколько я помнил из занятий
с  Миггзом,  этот  тип  пистолета давал с семи-восьми метров разброс пуль не
более двух сантиметров. Он должен был сделать то, что было у меня в голове.
     Снаружи,  из дальнего конца галереи с мраморным полом послышались шаги.
Возвращался Кермод.
     Я взглянул на О'Дауду и сказал:
     - Запомни,  никаких торгов. Пять тысяч плюс мое жалованье и мои рабочие
расходы, и я хочу получить все это наличными при прямом обмене.
     Он  промолчал.  Набычив  свою  большую  голову, он смотрел на меня и на
дверь  за  моей  спиной.  Сразу  за  мной  какая-то  восковая аристократка с
небольшой  короной на соломенного цвета волосах не мигая смотрела на большую
фигуру короля О'Дауды, восседающего на приподнятом троне.
     В  галерее  показался Кермод, прижимающий к груди мой сверток. Он вошел
в  двери,  подошел  к  стене  справа  от  них  и нажал на одну из двух белых
кнопок,  вделанных  в  стену  -  одна  для открывания, другая для закрывания
дверей.  Он  нажал  на ближнюю к дверям кнопку. Мне, чтобы открыть их, нужно
будет нажать на дальнюю.
     Двери  мягко  закрылись,  и  Кермод  прошел  мимо  меня,  направляясь к
О'Дауде.  Я точно знал, какого момента я жду - когда Кермод передаст сверток
О'Дауде,  чтобы  тот  открыл  его, а О'Дауда передаст ему пистолет, чтобы он
держал  меня  на прицеле. Мне придется стрелять быстро и двигаться быстро. Я
уронил  правую  руку  и  коснулся  внутренней  стороны  левой  ноги,  плавно
подбираясь к краю широкой штанины, чтобы потом быстро выхватить пистолет.
     Кермод  остановился  у  стола  О'Дауды. Тот не обратил на него никакого
внимания и продолжал смотреть на меня, держа в руке пистолет.
     - Нервничаешь,  парень?  -  сказал он. - Ты думаешь, я тебя не знаю? Ты
блефуешь   до   самого   последнего   момента,   надеясь  извлечь  из  этого
какую-нибудь  выгоду. Ты мне даже где-то нравишься за это. Да, в тебе что-то
есть. Ты сидишь улыбаешься, а сам потеешь внутри.
     - Нервничаешь-то  ты,  - сказал я. - Ты знаешь, что тебя переиграли, но
боишься  убедиться  в этом. Давай, открывай. Я хочу увидеть твое лицо, когда
ты сделаешь это.
     О'Дауда   постучал  по  столу,  указывая  Кермоду,  чтобы  тот  положил
сверток. Когда Кермод сделал это, О'Дауда протянул ему пистолет.
     - Держи этого англо-саксонского ублюдка на мушке, - сказал он.
     Но  было уже поздно. Как только пистолет оказался между ними, рукояткой
к  Кермоду,  я выхватил свой и открыл стрельбу прямо от пола. Я метил в ноги
Кермода,  надеясь  уронить  его.  Продолжая  стрелять, я бросился к ним. Моя
цель  заставила  бы  Миггза  презрительно  сплюнуть. Я видел, как от дальней
ножки  стола отлетают щепки после ударов пуль, видел, как бросился в сторону
Кермод,  размахивая  пистолетом, видел, как О'Дауда поднял свою жирную руку,
защищая  лицо  от  летящих щепок, и тут бог войны - который зачастую слишком
долго  думает  и  в итоге уже ничем не может помочь - выступил очень удачно.
Не  переставая  стрелять,  я перевел пистолет левее, продолжая метить в ноги
Кермода  и  вследствие  этого  взял  немного  выше. Пули попали в стоящие на
столе  бутылки  шампанского  и  они взорвались подобно бомбам. Пена фонтаном
устремилась  вверх, орошая Кермода и О'Дауду. Зловеще загудели разлетающиеся
во  все  стороны  осколки  стекла.  Я  увидел,  как  на  щеке  Кермода вдруг
появилась  красная полоска. Инстинктивно он поднял к щеке руку с пистолетом.
В  этот  момент  я уже был среди них. Я ухватился за пистолет Кермода и стал
выворачивать  его,  пока  тот, наконец, не отпустил его, спасая свою руку от
перелома.  Овладев пистолетом, я подсек его, и он рухнул на стол, отправив в
полет бокалы, разбитые бутылки и сверток.
     Когда  они  пришли  в  себя,  я  уже  стоял  в  десяти метрах от них, с
пневматическим  пистолетом  в кармане, свертком в одной руке и их пистолетом
в фугой.
     О'Дауда,  который упал вместе с креслом, поднялся и стал трясти головой
и  тереть  глаза.  Кермод  сидел  на  полу  с  перекошенным  от боли лицом и
держался  за  ногу - в последнюю секунду пара шальных пуль, должно быть, все
же настигла его. По его лицу текла отвратительная струйка крови.
     Неожиданно  О'Дауда  проснулся.  Он  посмотрел на меня, его лицо начало
багроветь и он зарычал:
     - Ублюдок! Клянусь богом...
     Он  двинулся  ко мне, пробираясь через обломки стола. Я выстрелил в пол
рядом  с  его  ногами.  Пуля  рикошетом  попала в живот фигуры полицейского.
Пройдя насквозь, она упала на пол.
     О'Дауда резко остановился.
     - Еще  один  шаг,  О'Дауда,  -  сказал я, - и ты получишь пулю туда же,
куда ее только что получил страж порядка.
     Он  стоял  вне себя от поражения, и я не был уверен, что он не двинется
дальше.  Затем  к  нему вернулся разум и он немного отошел назад и посмотрел
на Кермода.
     - Ты - бесполезное дерьмо. Я же сказал тебе держать его на прицеле.
     Кермод  промолчал. Какими бы закадычными друзьями они ни были, он четко
знал, когда не стоит спорить со своим хозяином.
     - Не  суетись,  Кермод, - сказал я. - Позже ты сможешь извлечь пульки с
помощью  обычного  пинцета. А сейчас поднимайся и сядь где-нибудь на виду. К
тебе  это  тоже  относится, О'Дауда. Сядьте куда-нибудь и держите руки перед
собой.
     Они выполнили мое указание, медленно и с явной неохотой, но выполнили.
     Я  стоял,  смотрел на них и мне было хорошо. О'Дауда получил удар туда,
куда  я и хотел. Я был человеком. Я должен был сказать ему об этом. Жаль, но
что  поделаешь.  Я  должен был это сделать. Было бы лучше, если бы я проявил
великодушие   победителя   и  просто  удалился.  Мне  следовало  бы  всецело
посвятить себя действию и оставить чтение проповедей другим.
     Я поднял сверток.
     - Ты  был  прав  О'Дауда.  Я  блефовал.  Этот  сверток - настоящий. Две
непристойные  пленки  и прекрасная магнитофонная лента - просто политический
динамит.  Как ты себя чувствуешь, выдающийся ум? Короля О'Дауду переигрывает
один  из  дворцовых  слуг.  О'Дауду,  в распоряжении которого люди и деньги;
О'Дауду,  который, если ему нужно что-нибудь сделать именно так, а не иначе,
получает  все сделанным именно так, не скупясь на расходы... Как это, вообще
- сидеть и чувствовать, как почва уходит из-под ног?
     Мне  бы  не  следовало  этого делать. Это было чистой воды ребячеством.
Простым  злорадством. Когда ты получаешь то, что тебе нужно, быстро сматывай
удочки  -  вот  девиз. Мне нужно бы было последовать ему, но мне очень редко
выпадает  возможность  сыграть  роль  мальчика  Давида  или Джека-победителя
великанов, добавив немного сэра Блахада.
     Я начал отступать к двери, держа их на мушке.
     - Знаешь,  что  я  сделаю со свертком? Я передам его Наджибу в обмен на
Джулию.  Никаких денег, чистый обмен. Это значит, что ты никогда не залезешь
пальцем  в  пирог  Гонваллы.  Это также значит, что я не получу с тебя моего
жалованья,  но  дело  того стоит. Да, оно того стоит. Всякий раз, когда твое
имя  всплывет  в  поле моего зрения, я посмеюсь про себя, вспоминая великана
О'Дауду,  которого  я  усадил  на  горячий  стул  и  подрастопил до обычного
человеческого размера.
     Он  сидел  и  смотрел  на  меня.  Молча. Но я знал, что его переполняет
масса  чувств  и  желаний.  Рядом с ним сидел все еще подрагивающий Кермод и
промокал  щеку  носовым  платком. Позади них, в высоких подсвечниках мерцали
свечи  и  гигантская фигура короля О'Дауды на троне сурово смотрела на своих
однажды  взбунтовавшихся вассалов, людей, которые вымогали у него деньги или
пытались обмануть его, прежде, чем он обманет их.
     Затем он сказал:
     - Очень скоро я достану тебя, Карвер.
     Я прислонился к стене у дверей:
     - Нет,  не достанешь. Как только я уйду, ты сразу захочешь забыть меня.
И  ты  сделаешь  это  хорошо,  в своем стиле. Ты подкупишь свою память и она
выбросит все, что тебе неугодно. Но это будет все равно возвращаться.
     - Убирайся к черту! - заорал он мне.
     - С радостью, О'Дауда.
     Я  засунул  сверток  под  ту  руку,  в которой был пистолет, нащупал за
спиной кнопки и нажал на ближнюю к дверям.
     Ничего не произошло.
     Я  нажал снова и снова ничего. Я нажал на вторую кнопку, надеясь, что я
перепутал. Ничего.
     - Чертова дверь не открывается, - тупо сказал я.
     - Это  твоя  проблема,  парень,  -  сказал  О'Дауда  со вспышкой нового
интереса.
     Обращаясь к Кермоду, я спросил:
     - Эти ведь кнопки, да?
     - Эти, - сказал О'Дауда.
     Я попробовал еще раз. Снова ничего.
     В  тот же самый момент в динамике над дверью раздался треск и в комнате
загудел  голос  Денфорда.  Его  голос  звучал  очень бодро, когда он посылал
последнее прощание слуги ненавистному хозяину.
     - Будьте  счастливы  там, ублюдки! Я рад, что больше не увижу ни одного
из вас. Прощайте... и отправляйтесь все в ад!
     - Денфорд! - заорал я.
     Динамик щелкнул и затих.
     - Как, черт возьми, он смог это сделать? - спросил я.
     - Он вывернул предохранители снаружи, - ответил Кермод.
     - Двери  сделаны  из  двухсантиметрового стального листа. Ты не сможешь
их  выломать,  Карвер.  Ты в западне. - В голосе О'Дауды появились радостные
нотки.
     - Человек сошел с ума.
     - Я  склонен  согласиться.  К  чему,  черт  побери,  он думает, это все
приведет?  Мне  лично наплевать. - О'Дауда улыбнулся. - Меня устраивает, что
ты все еще здесь, Карвер.
     Никогда  не  читай  проповедей  после обеда. Меня бы уже здесь не было,
если бы я не раскрывал рта.
     Я стал отходить от двери, не сводя с них пистолета.
     - Если кто-либо из вас двинется, я очень сильно занервничаю.
     Я  медленно обошел комнату. Все окна были закрыты и зарешечены снаружи.
Стекло,   конечно,  можно  разбить,  но  протиснуться  между  прутьев  будет
невозможно.  Держа  их  в поле зрения, я подошел к трону и заглянул за него.
Другой двери из комнаты не было. Я вернулся к дверям и сел.
     - Ты  тут  много  болтал  о  выдающихся умах, Карвер. Посмотрим, как ты
справишься с этой задачей. - О'Дауда встал и направился к разбитому столу.
     - Сядь на место, - сказал я.
     - Иди  ты  к  черту, - сказал он. - Оставайся там. Эта половина комнаты
наша. И меня мучает жажда.
     Он  поднял  бутылку и бокал и налил шампанского, а затем сел у подножия
трона под своей восковой копией.
     - Кермод,  -  сказал  я. - Подойди к одному из окон, разбей его и когда
увидишь кого-нибудь, кричи им.
     Кермод посмотрел на О'Дауду.
     - Делай, что говорит выдающийся ум, - сказал О'Дауда.
     Кермод  подошел к окну, разбил его ножкой кресла, поставил кресло рядом
с окном и сел.
     О'Дауда потуже завернул вокруг себя халат и сказал, указывая рукой:
     - Видишь того приятного лондонца?
     Он  показывал на выглядевшего пожилым мужчину в брюках в тонкую полоску
и  черном  плаще,  мужчину  с честным квадратным лицом и приятно поседевшими
волосами.
     - Работал  с  ним  как-то  в  паре. Он был умен. Очень умен. И он довел
меня  до  точки,  когда  как  он  считал,  он  легко снимет с меня приличное
количество  тысяч.  Черт,  он был очень близок к этому. Также близок, как ты
сейчас.  Знаешь,  где  он теперь? Мотает срок, восемь лет, за мошенничество.
Ему,  должно  быть, очень обидно, потому что мошенничество было чисто мое. Я
слышал,  его  жена  покончила собой. К счастью, детей нет. Я не люблю, когда
детям  причиняют  неприятности,  пока  им  еще  нет  восемнадцати. - О'Дауда
по