всех действующих  лиц,
вплоть до  третьестепенных  персонажей,  которых  не  запомнил  бы  ни  один
читатель.  Не  могло  также  и  речи  быть  о  том,  чтобы  добро   осталось
невознагражденным, а зло ненаказанным. Отмечалось, что верный слуга, который
подавал лошадей, теперь держит процветающий трактир.  Если  какой-то  злодей
появлялся на двух страницах шестой главы, с тем чтобы в  упор  выстрелить  в
героя, то впоследствии этот  мерзавец  падал  с  Хаммерсмитского  моста  или
каким-либо иным способом благополучно отправлялся в мир иной.
   Нынче такая практика признана антихудожественной или,  по  меньшей  мере,
сопряженной  с  излишним  трудом.  Большинство  историй   заканчивается   на
полуслове, многоточием - дабы,  как  кто-то  заметил,  показать,  что  жизнь
продолжается. Но иногда бывает - как, надо признаться, и в  этом  случае,  -
что автор очень привязывается к своим героям.  И  если  величайший  из  ныне
живущих драматургов  может  поступить  так,  в  конце  пьесы  недвусмысленно
показав, как в дальнейшем проявит себя каждый из его  персонажей,  и  облить
презрением невежд, берущих под сомнение их дальнейшую  судьбу,  то  подобную
практику можно распространить и на эту ничем не примечательную хронику.
   Так вот, почти через год после описанных происшествий состоялась  свадьба
Бренды Уайт и Хью Роуленда. Некоторые из предшествовавших ей событий связаны
с неприятными воспоминаниями, например, хмурое ноябрьское  утро,  когда  Ник
встретил свой конец. Ник  всех  удивил,  признав  себя  виновным,  хотя  его
адвокатом выступал сэр Эдвард Гордон-Бейтс; вследствие чего  процесс  вызвал
относительно небольшой интерес.
   Да и домашние неурядицы  шли  своим  чередом.  Матушка  Хью  удалилась  в
частную лечебницу с  приступом  мигрени.  Роуленд-старший  сразу  отправился
убедиться в том, что финансовые дела Бренды в полном порядке, провел в банке
два часа, одобрил деятельность управляющего, наставил его в  том,  что  пенс
фунт бережет, и на прощанье уверил его жену,  что  все  хорошо,  что  хорошо
кончается.
   И  действительно,  у  Бренды  не  было  более  стойкого  защитника,   чем
Роуленд-старший. Из всех присутствовавших  на  свадебной  церемонии  он  был
самой популярной и выдающейся фигурой. Когда Бренда и Хью шли по  церковному
приделу навстречу общеизвестным тяготам супружеской жизни, его  лицо  сияло,
подобно лампе в тысячу ватт, и во всем соборе Святого Иуды не было  цилиндра
более гладкого и блестящего. В  качестве  свадебного  подарка  он  преподнес
молодым красивую серебряную сигарницу, полное собрание  сочинений  Шекспира,
оплаченный счет на сумму в  сорок  шесть  фунтов  восемнадцать  шиллингов  и
значок Английского клуба лаун-тенниса. Затем состоялся  банкет,  на  котором
даже Шеппи изрядно набрался. Роуленд-старший Произнес речь,  и  его  партнер
мистер Гардслив в качестве  ее  основных  достоинств  отметил  то,  что  она
длилась пятьдесят две минуты и в ней не было ни  одного  личного  наблюдения
оратора. Донельзя счастливые  и  немного  охмелевшие,  молодожены  отбыли  в
Париж; они и по сей день (все  это  произошло  два  года  назад)  умудряются
пребывать в том же состоянии безоблачного счастья.
   Суперинтендент Хедли прислал письмо, выражая сожаление в связи с тем, что
не может присутствовать на свадьбе,  поскольку  в  Путни  кто-то  занимается
распространением фальшивых банкнотов. Но доктор Фелл там был и говорил почти
так же много, как Роуленд-старший. Слуги бились об заклад, что ни одно живое
существо не может выпить столько пива; и посыльный из магазина,  поставивший
на  Фелла,  сорвал  изрядный  куш.  Китти  Бэнкрофт  рыдала  во  время  всей
церемонии, но  потом  развеселилась.  Поговаривают,  что  сейчас  она  часто
встречается с одним молодым австралийцем и вообще вполне довольна жизнью.
   Бренда до сих пор  не  притронулась  к  пятидесяти  тысячам  фунтов,  что
является единственной причиной огорчений Роуленда-старшего. Часть этой суммы
ушла на оплату долгов Ника и покупку салона красоты для Мэдж Стерджес.
   В качестве последнего аккорда можно  упомянуть,  что  только  две  недели
назад Бренда и Хью посетили  театр  "Орфеум".  На  афише  они  с  удивлением
увидели знакомое имя. Какова бы ни  была  причина  поразительного,  поистине
магического впечатления,  которое  Бренда  всегда  производила  на  Кларенса
Ланнигана, необходимо заметить, что он увидел ее в четвертом  ряду  партера,
узнал и совершенно обезумел. К невероятному восторгу публики,  он  станцевал
"Цыпленка на подносе"; вырвал хлыстом палочку из руки дирижера  и  изрешетил
барабан  настоящими  пулями.  Его  экспромт  имел  такой  успех,   что,   за
исключением простреленного барабана, целиком вошел в программу.
   Легко представить себе  комментарий  Роуленда-старшего  касательно  всего
этого дела. Начинался он так: "Злой ветер..." Но до того он уже изрек  некую
остроту. Получив  сообщение  о  том,  что  его  ванна  готова,  он  произнес
замогильным голосом: "Стирка так стирка" -  и  пришел  в  такой  восторг  от
собственных слов, что его вполне можно извинить за известное  несоответствие
его обычной форме.