ходился Майлс.
   - Я здесь, доктор Фелл! На мосту!
   - О, а! - выдохнул доктор Фелл.
   Он величественно двинулся вперед, поигрывая тростью, и, вступив на  мост,
доски которого содрогнулись от его шагов, напоминавших раскаты грома,  навис
над Майлсом.
   - Сэр, - произнес он нараспев, поправляя очки и глядя  на  Майлса  сверху
вниз, подобно очень большому джинну, возникшему  невесть  откуда,  -  добрый
вечер. От двух представителей университетской элиты, - он прочистил горло, -
уже достигших зрелого возраста,  всегда  можно  ожидать  самых  безрассудных
поступков. Я имею в виду, разумеется...
   Доски моста снова затряслись.
   Риго, словно маленький терьер, умудрился обойти громаду доктора Фелла. Он
стоял, вцепившись в перила моста, и пристально смотрел на  Майлса,  сохраняя
на лице выражение живейшего любопытства.
   - Профессор Риго, - сказал Майлс, - я должен  извиниться  перед  вами.  Я
намеревался позвонить вам сегодня утром, честное слово. Но я не знал, где вы
остановились в Лондоне, и...
   Профессор Риго часто дышал.
   - Молодой человек, - ответил он, - вам не за что передо мною  извиняться.
Нет, нет и нет! Это я должен извиниться перед вами.
   - Как это?
   - Justement! <Именно так! (фр.).>
   - сказал  профессор  Риго,  очень  быстро  кивая.  -  Прошлым  вечером  я
забавлялся. Я дразнил и мучил вас и мисс Морелл до самого  конца.  Разве  не
так?
   - Да. Думаю, так и было. Но...
   - Молодой человек, даже когда вы вскользь заметили, что подыскиваете себе
библиотекаря, меня всего лишь позабавило такое совпадение. Я не  сомневался,
что эта женщина находится в пятистах милях от  нас!  Я  понятия  не  имел  -
никакого понятия, - что эта леди в Англии!
   - Вы имеете в виду Фей Ситон?
   - Да.
   Майлс облизнул губы.
   - Но сегодня утром, - продолжал  профессор  Риго,  -  я  разговаривал  по
телефону с мисс Морелл, которая действительно позвонила мне и дала путаные и
бессвязные  объяснения  относительно  прошлого  вечера.  Потом  мисс  Морелл
сообщила мне, что знает о возвращении Фей Ситон в Англию, знает ее  адрес  и
предвидит,  что  эту  леди  направят  к  вам  как  кандидата  на   должность
библиотекаря. Я тактично навел справки в отеле "Беркли" и выяснил,  что  она
оказалась права. - Он кивнул через плечо. - Видите этот автомобиль?
   - Что в нем особенного?
   - Мне одолжил его мой друг, правительственный чиновник, у  которого  есть
бензин. Я нарушил закон ради того, чтобы приехать сюда и поговорить с  вами.
Вы должны под каким-нибудь вежливым предлогом немедленно удалить эту леди из
вашего дома.
   Лицо профессора Риго, освещенное луной, стало  чрезвычайно  серьезным,  и
даже щеточка усов уже не казалась забавной. На  левой  руке  у  него  висела
толстая  желтая  шпага-трость,  которой  был  заколот  Говард  Брук.  Майлсу
Хэммонду надолго  запомнились  журчание  воды  в  ручье,  неясные  очертания
огромной  фигуры  доктора   Фелла,   маленький   толстый   француз,   крепко
ухватившийся правой рукой за перила моста. Майлс отпрянул:
   - И вы тоже?
   Профессор Риго удивленно поднял брови:
   - Я вас не понимаю.
   - Откровенно говоря, профессор Риго, все  без  исключения  предостерегали
меня в отношении Фей Ситон. Мне это надоело, просто осточертело!
   - Но я ведь прав, да? Вы наняли эту леди?
   - Да! Почему бы нет?
   Быстрый  взгляд  профессора  Риго  скользнул   через   плечо   Майлса   к
находившемуся позади него дому.
   - Кто, кроме вас, ночует там сегодня?
   - Моя сестра Марион.
   - Там нет слуг? Или кого-нибудь еще?
   - Сегодня ночью никого больше нет. Но какое это  имеет  значение?  В  чем
дело? Почему я не имею права пригласить мисс Ситон в мой дом и  предоставить
ей возможность оставаться здесь столько, сколько она пожелает?
   - Потому что тогда вы умрете, - просто ответил профессор  Риго.  -  Вы  с
вашей сестрой умрете.

Глава 9

   Лицо профессора Риго стало совсем белым от лунных лучей, уже  коснувшихся
воды ручья.
   - Прошу вас, пойдемте со мной, - отрывисто сказал Майлс.
   Он  повернулся  и  повел  их  к  дому.  Западнее  Грейвуда  располагалась
небольшая плоская лужайка  с  коротко  подстриженной  травой  -  словно  она
предназначалась для игры в шары, - и на ней можно было  с  трудом  различить
плетеные стулья, столик  и  качели  под  ярким  навесом.  Майлс  смотрел  на
западную стену дома. Нигде не горел свет, хотя отведенная Фей Ситон  комната
находилась именно здесь, на первом этаже. Должно быть, Фей уже легла спать.
   Обогнув восточную часть дома, Майлс провел своих гостей через  просторную
гостиную,  в  которой  была  размещена  коллекция   средневекового   оружия,
собранная его дядей, в небольшую гостиную, узкую и длинную. Это была  уютная
комната с обитыми гобеленовой тканью креслами, низкими, выкрашенными в белый
цвет полками и маленькой, написанной  маслом  копией  картины  Леонардо  над
каминной полкой. Здесь горела  всего  одна  лампа,  служившая  ночником;  ее
крошечное пламя почти не освещало  комнату,  но  зато  отбрасывало  огромные
тени, однако у Майлса не возникло желания прибавить света.
   Он повернулся, и его голос нарушил ночную тишину Нью-Фореста.
   - Думаю, я должен сообщить вам, - заявил он громче,  чем  того  требовали
обстоятельства, - о нашей долгой беседе с мисс Ситон...
   Профессор Риго прервал его:
   - Она рассказала вам ?
   Спокойно! Нет никаких причин для того, чтобы в горле у тебя застрял  ком,
а сердце так бешено заколотилось!
   - Да, она рассказала мне все, что ей известно  о  смерти  мистера  Брука.
Полиция в конце концов пришла к заключению, что это самоубийство,  поскольку
на ручке шпаги-трости были отпечатки пальцев только  самого  мистера  Брука.
Это правда?
   - Да.
   - И во  время..,  смерти...  Фей  Ситон  купалась  в  реке  на  некотором
расстоянии от башни. Это правда?
   - До известной степени, - кивнул профессор Риго, - да. Но  рассказала  ли
она вам о молодом человеке, Пьере Фреснаке? Сыне Жюля Фреснака?
   - Должны ли мы, - Майлс почти кричал, -  должны  ли  мы  судить  с  такой
дьявольской строгостью - и это в наше-то время? В конце концов! Если  что-то
и было между юным Фреснаком и Фей Ситон...
   -  Англичане...  -  тихо  проговорил  профессор  Риго,  и  в  голосе  его
послышался благоговейный ужас. И после паузы добавил:
   - Господи, эти англичане!
   Он стоял, пристально глядя на Майлса - в тусклом свете лампы нельзя  было
различить выражение его лица, - а за ним высилась громада доктора Фелла.  Он
прислонил желтую трость-шпагу к подлокотнику кресла, обтянутого гобеленом, и
снял шляпу. Что-то в его голосе, хотя француз и  говорил  негромко,  ударило
Майлса по нервам.
   - Вы похожи на Говарда Брука, - тихо сказал профессор Риго. - Я  произнес
всего одну фразу, и вы тотчас же решили, что я могу иметь в виду только... -
Он снова помолчал. - Неужели вы думаете, молодой  человек,  -  продолжал  он
несколько ворчливо, - что крестьянина в междуречье Юра и Луары может хотя бы
в малейшей степени, хотя бы в такой вот степени, - он  щелкнул  пальцами,  -
взволновать небольшая интрижка его сына с живущей неподалеку леди?  Его  это
только позабавило бы, если бы он вообще что-либо заметил. Уверяю вас, не это
вызвало бурю и повергло местных крестьян  в  ужас.  Не  это  заставило  Жюля
Фреснака швырнуть в женщину камень на проезжей дороге.
   - Тогда что же?
   -  Вы  можете  мысленно  вернуться  в  прошлое,  к  тем   дням,   которые
предшествовали смерти Говарда Брука?
   - Могу.
   - Этот юноша, Пьер Фреснак, жил с родителями в каменном  доме  на  ферме,
расположенной неподалеку от дороги, соединяющей Шартр и Ле-Ман. Его  спальня
находилась на верхнем этаже - необходимо обратить на это особое внимание,  -
и, для того чтобы попасть в нее, надо было одолеть три лестничных марша.
   - И что же?
   - В течение нескольких дней Пьер Фреснак был болен, слаб  и  находился  в
каком-то оцепенении. Он ничего никому не говорил - отчасти из-за  того,  что
не отваживался на признание, отчасти же потому, что счел происходившее с ним
ночным кошмаром. Подобно всем очень молодым людям, он боялся получить трепку
просто так, за здорово живешь. И он повязал вокруг горла шарф  и  не  сказал
никому ни слова.
   Он считал, что видит сон, когда  каждую  ночь  за  окном  верхнего  этажа
появлялось белое лицо. Он считал, что видит сон, когда в  нескольких  метрах
над землей в воздухе парила  человеческая  фигура,  и  его  мозг  и  мускулы
начинали отключаться - так слабеет свет лампы, если прикручивают фитиль.  Но
вскоре отец сорвал с его шеи повязку. И на шее открылись следы укусов острых
зубов в тех местах, где из мальчика высасывали кровь.
   Последовала пауза, Майлс  не  нарушал  ее,  от  всей  души  надеясь,  что
кто-нибудь вот-вот рассмеется.
   Он надеялся, что это повисшее в воздухе молчание будет вот-вот  нарушено.
Он  надеялся,  что  Риго  откинет  голову  и  зальется  кудахтающим  смехом,
выставляя напоказ золотую коронку. Он  ожидал  раскатистого  хохота  доктора
Фелла, заставлявшего вспомнить  о  Гаргантюа.  Однако  ничего  подобного  не
случилось. Никто даже не улыбнулся, никто не спросил, понравилась ли ему эта
шутка. Но  больше  всего  его  ошеломила  и  повергла  в  какой-то  столбняк
невыразительная, словно взятая из полицейского протокола фраза "следы укусов
острых зубов в тех местах, где из мальчика высасывали кровь".
   Майлс  услышал  собственный  голос,  доносившийся,  казалось,   откуда-то
издалека:
   - Вы сошли с ума?
   - Нет.
   - Вы имеете в виду?..
   - Да, - подтвердил профессор Риго. - Я имею в виду вампира. Я имею в виду
существо, которое нельзя причислить ни к живым, ни к мертвым. Я имею в  виду
того, кто сосет кровь и губит души.
   Белое лицо за окном верхнего этажа.
   Белое лицо за окном верхнего этажа...
   При всем желании Майлс никак не, мог  засмеяться.  Он  попытался  сделать
это, но смех застрял у него в горле.
   - Этот  славный,  лишенный  воображения  мистер  Говард  Брук,  -  сказал
профессор Риго, - ничего не понял. Он увидел во  всем  этом  лишь  заурядную
интрижку деревенского паренька с женщиной, которая была  значительно  старше
мальчика. Он был возмущен до  глубины  своей  честной  английской  души.  Он
простодушно полагал, что от любой безнравственной женщины можно  откупиться.
А потом...
   - Что потом?
   - Он умер. Вот и все.
   Профессор  Риго  неистово  тряхнул  лысой  головой,  сохраняя   на   лице
чрезвычайно серьезное выражение. Он взял шпагу-трость и зажал ее под мышкой.
   - Прошлым вечером я старался.., увы, идя на  поводу  у  своего  дурацкого
чувства юмора.., заставить вас поломать голову над этой загадкой.  Я  честно
изложил вам все факты, но подал их несколько двусмысленно. Я сказал вам, что
в общепринятом смысле этого слова Фей  Ситон  не  является  преступницей.  Я
сказал вам - и это правда, - что в повседневной  жизни  она  добрая  и  даже
излишне скромная женщина.
   Но это не имеет никакого отношения к ее внутренней  сущности,  с  которой
она не может бороться, как человек не в  силах  совладать  с  алчностью  или
любопытством. Это имеет отношение к душе,  которая  способна  покинуть  тело
человека, находящегося в состоянии транса или погруженного в сон, и  принять
видимую глазу форму. Эта душа питается человеческой кровью.
   Расскажи мне Говард Брук хоть что-нибудь, я мог бы ему  помочь.  Но  нет,
нет и нет! Эта женщина безнравственна - а значит, следует  все  сохранить  в
тайне. Возможно, я должен был обо всем догадаться сам по  некоторым  внешним
признакам, по той истории,  которую  я  вам  рассказал.  В  фольклоре  рыжие
волосы, стройная фигура, голубые глаза считаются эротическими  признаками  и
всегда ассоциируются с вампирами. Но я, по своему  обыкновению,  не  заметил
того, что происходило у меня под носом.  Мне  предстояло  узнать  это  после
смерти Говарда Брука, когда толпа крестьян хотела совершить над ней самосуд.
   Майлс поднял руку и крепко прижал ко лбу:
   - Но вы не можете думать так на самом деле! Вы  не  можете  считать,  что
эта.., это...
   - Это существо, - подсказал ему профессор Риго.
   - Лучше скажем: "Эта особа". Вы утверждаете, что Говарда Брука убила  Фей
Ситон?
   - Его убил вампир. Потому что вампир  ненавидел  его!  -  Было  совершено
заурядное убийство при помощи острой шпаги-трости. Для него  не  требовалось
участие сверхъестественных сил!
   - В таком случае каким образом, - с невозмутимым видом спросил  профессор
Риго, - убийце удалось добраться до своей жертвы, а потом скрыться?
   И снова воцарилось долгое молчание.
   - Послушайте, мой добрый друг! - закричал Майлс. - Повторяю: вы не можете
думать так на самом деле! Вы, разумный человек, не можете  предложить  такое
фантастическое объяснение...
   - Нет, нет и нет! - сказал профессор Риго, эти три слова  прозвучали  как
удары молота, и внезапно щелкнул пальцами.
   - Что вы хотите сказать своим "нет"?
   - Я хочу сказать, - ответил профессор Риго, - что мне  часто  приходилось
спорить с моими учеными-коллегами о значении слова "сверхъестественное".  Вы
можете оспаривать представленные мною факты?
   - По всей видимости, нет.
   - Минуточку! Давайте предположим - я говорю: предположим! -  что  вампиры
действительно существуют. Согласны ли вы, что это  объясняет  поведение  Фей
Ситон во время всего ее пребывания в доме Бруков?
   - Но послушайте!..
   - Я говорю вам!  -  В  маленьких  глазках  профессора  Риго  горел  огонь
безумия, но безумия, не лишенного определенной логики. - Я говорю вам:  "Вот
факты, будьте добры объяснить их". Факты, факты, факты! Вы отвечаете, что не
способны объяснить их, но что я не должен - не должен, не должен! - говорить
подобные  фантастические  глупости,  поскольку  мое  предположение  угрожает
вашему привычному миропорядку и пугает вас. Возможно, вы правы, говоря  это.
Возможно, нет. Но в данном случае я веду себя как разумный человек, а  вы  -
как человек, подверженный суевериям. - Он взглянул на доктора Фелла:
   - А вы с этим согласны, дорогой доктор?
   Доктор Фелл стоял напротив ряда низко расположенных, выкрашенных в  белый
цвет книжных полок, скрестив руки под длинным, ниспадавшим складками  плащом
и рассеянно глядя на тусклое  пламя  лампы.  О  присутствии  доктора  Майлсу
напоминал лишь легкий присвист его  дыхания  -  иногда  он  начинал  пыхтеть
громче, словно сбрасывал с себя сонное оцепенение, -  и  трепетание  широкой
черной ленточки, на которой  держались  очки.  Его  лицо  с  ярким  румянцем
излучало сердечность, заставляя вспомнить о старом  короле  Коле,  и,  когда
доктор Фелл возвышался над вами, это, как правило, действовало  ободряюще  и
успокаивающе. Майлс знал, что Гидеон Фелл - очень добрый, в  высшей  степени
порядочный, страшно рассеянный и  легкомысленный  человек  и  своими  самыми
большими удачами наполовину обязан именно рассеянности. В этот момент на его
лице с выпяченной нижней губой и повисшими усами начало появляться  свирепое
выражение.
   - А вы с этим согласны, дорогой доктор? - упорствовал Риго.
   - Сэр... - начал было доктор Фелл  очень  торжественно,  в  духе  доктора
Джонсона. Потом, видимо передумав, он умолк и поскреб нос.
   - Мсье? - поощрил его Риго все тем же официальным тоном.
   - Я не отрицаю, - сказал доктор Фелл и  выбросил  вперед  руку,  едва  не
смахнув бронзовую статуэтку на книжной полке, -  я  не  отрицаю  возможности
существования в нашем мире сверхъестественных сил. На самом деле  я  уверен,
что они действительно существуют.
   - Вампиры! - воскликнул Майлс Хэммонд.
   - Да, - абсолютно серьезно подтвердил доктор Фелл, и от этой  серьезности
у Майлса упало сердце. - Возможно, даже вампиры.
   Палка доктора Фелла в форме костыля была прислонена к книжным полкам.  Но
сейчас его взгляд, уже совершенно отрешенный, был  прикован  к  зажатой  под
мышкой у профессора Риго толстой желтой шпаге-трости.  Тяжело  дыша,  доктор
Фелл неуклюже наклонился и взял трость у Риго. Он повертел вещицу. Все с тем
же рассеянным видом, держа ее в  руке,  он  прошелся  по  комнате  и  весьма
неловко плюхнулся в большое, обтянутое гобеленовой тканью  кресло,  стоявшее
возле неразожженного камина. От этого комната на мгновение  словно  заходила
ходуном, хотя дом был добротный, выстроенный на совесть.
   - Но я, - продолжал доктор  Фелл,  -  как  любой  честный  исследователь,
больше всего верю фактам.
   - Мсье, - вскричал профессор Риго, - я же и предоставляю вам факты!
   - Сэр, - ответил доктор Фелл, - в этом нет никакого сомнения.
   Он сердито посмотрел на  шпагу-трость.  Затем  медленно  открутил  ручку,
вынул шпагу из ножен и начал изучать ее.  Он  поднес  ножны  к  своим  криво
сидящим очкам и попытался в них заглянуть. Когда этот ученый муж поднялся  и
заговорил, то в его голосе были интонации, присущие скорее школьнику.
   - Ну и ну! Есть ли у кого-нибудь лупа?
   - Здесь в доме есть одна, - ответил Майлс, пытаясь переключиться. - Но  я
что-то не могу вспомнить, где видел ее последний раз. Вы хотите, чтобы я?..
   - Откровенно говоря, - виновато признался доктор Фелл, - я не уверен, что
она мне так уж нужна. Но человек с лупой производит потрясающее  впечатление
и сам проникается чудесным сознанием собственной значимости. - Он  прочистил
горло. Потом произнес уже другим тоном:
   - По-моему, кто-то сказал, что внутри этих ножен были пятна крови?
   Профессор Риго чуть не подскочил.
   - Внутри ножен действительно  есть  пятна  крови!  Я  рассказал  об  этом
прошлым вечером мисс Морелл и мистеру Хэммонду. Я повторил это  вам  сегодня
утром. - В его голосе звучал вызов. - И что же?
   - Да, - сказал доктор Фелл и медленно тряхнул  своей  львиной  гривой,  -
остается еще один момент.
   Он неловко извлек из внутреннего кармана жилета свернутую рукопись. Майлс
без труда узнал ее. Это был отчет о деле Брука, написанный профессором  Риго
для архива  "Клуба  убийств",  который  Барбара  Морелл  похитила,  а  Майлс
возвратил. Доктор Фелл держал листы в руке с таким видом, словно прикидывал,
сколько они весят.
   - Когда Риго сегодня принес мне эту рукопись, - сказал он, и в его голосе
звучало настоящее благоговение, - я прочел ее взахлеб  и  не  могу  описать,
насколько она  очаровала  меня.  Боже  мой!  О  Бахус!  Эта  история  просто
предназначена для нашего клуба! Но возникает очень существенный вопрос. - Он
не сводил глаз с Майлса. - Кто такая Барбара Морелл  и  почему  она  сорвала
обед "Клуба убийств"?
   - А! - тихо  произнес  профессор  Риго,  быстро-быстро  кивая  головой  и
потирая руки. - Меня это тоже очень интересует! Кто такая Барбара Морелл?
   - Черт возьми, не смотрите на меня так! Мне это неизвестно! -  воскликнул
Майлс.
   Брови профессора Риго поползли вверх.
   - Однако, как мне помнится, вы провожали ее домой.
   - Только до станции метро.
   - Следовательно, вы не обсуждали этот вопрос?
   - Нет. Вот именно.., нет.
   Толстый коротышка профессор казался весьма обескураженным.
   - Вчера вечером, - сказал профессор Риго доктору Феллу  после  того,  как
долго изучал лицо Майлса, - маленькая мисс Морелл  несколько  раз  выглядела
чрезвычайно расстроенной. Да! Нет никакого сомнения, что  ее  очень  волнует
все, связанное с Фей Ситон, и что она прекрасно знает Фей.
   - Напротив, -  сказал  Майлс.  -  Мисс  Ситон  отрицает,  что  когда-либо
встречалась с Барбарой Морелл или слышала о ней.
   Эти слова прозвучали как  удар  гонга,  призывающий  к  тишине.  На  лице
профессора Риго отразилось чуть ли не злорадство.
   - Она так сказала?
   - Да.
   - Когда?
   - Сегодня вечером, в библиотеке.., я задал ей несколько вопросов.
   - Значит, вот оно что! - тихо сказал  профессор  Риго  с  новой  вспышкой
интереса. - Вы, в отличие от других ее жертв, - у Майлса было чувство, будто
ему дали пощечину, - вы, в отличие от  других  ее  жертв,  по  крайней  мере
обладаете мужеством! Вы  заговорили