Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Детективы. Боевики. Триллеры
   Детектив
      Карре Джон Ле. В одном немецком городке -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  -
девать глаза. Потом он подошел и сделал попытку меня обнять, но я сказала, что мне пора домой. Он проводил меня до машины. Держался очень корректно. По счастью, впереди было еще два дня праздников, и я имела возможность решить, что делать. Он дважды звонил мне, приглашал поужинать, я отказалась. В последний день праздников решение мое было принято. Я написала ему письмо и возвратила подарок. Я чувствовала, что не могу поступить иначе. Я приехала в посольство пораньше и оставила сверток у дежурного аппарата советников. Я много думала над его словами, написала я в письме, и пришла к убеждению, что никогда не смогу ответить ему таким же чувством. А значит, я не должна поощрять его, и, поскольку мы с ним коллеги и нам предстоит постоянно встречаться друг с другом, простая порядочность требует, чтобы я сразу же, не откладывая, откровенно объяснилась с ним, прежде чем... - Прежде чем - что? - Прежде чем пойдут сплетни,- сказала она с внезапной горячностью.- В жизни не видала таких сплетников, как здесь. Шагу нельзя ступить, чтобы про тебя не наплели каких-нибудь мерзких небылиц. - Что же они про вас наплели? - А бог их знает,- сказала она беспомощно.- Бог их знает. - Кому из дежурных передали вы этот сверток? - Уолту-младшему. Сыну. - Он рассказал об этом кому-нибудь? - Я специально предупредила его, чтобы он не болтал. - Это, несомненно, должно было произвести на него впечатление,- сказал Тернер. Она сердито уставилась на него, щеки ее пылали от смущения. - Ладно. Значит, вы возвратили ему эту штуку. Что он по этому поводу сделал? - В тот же день мы встретились с ним, как обычно, на совещании, и он поздоровался со мной так, словно ничего не произошло. Я улыбнулась ему, и только. Он был бледен, но спокоен - хоть и грустен, но вполне владел собой. Я поняла, что самое неприятное позади... К тому же как раз тогда ему поручили новую работу в архиве, и я на деялась, что это отвлечет его. Недели две мне почти не пришлось с ним разговаривать. Время от времени мы встречались в посольстве или на каких-нибудь приемах, и он выглядел вполне счастливым. Ни разу ни словом не обмолвился про тот рождественский вечер или про подарок. Иногда на коктейлях он вдруг подходил и останавливался возле меня, и я понимала, что он... хочет ощутить мою близость. Я постоянно чувствовала на себе его взгляд. От женского чутья такие вещи не могут укрыться: я понимала, что он еще надеется. Порой он так на меня глядел... этот взгляд не оставлял сомнений. Я до сих пор не понимаю, как я могла не замечать этого прежде. Тем не менее я ни в чем не поощряла его. Мое решение было принято, и какие бы ни возникали у меня соблазны, как бы мне ни хотелось утешить его, я понимала, что в конечном счете это ни к чему... нет смысла поощрять его. К тому же все произошло так внезапно, так... иррационально, что мне казалось, так же быстро должно и пройти. - И прошло? Так продолжалось еще недели две и мало-помалу стало действовать мне на нервы. Я не могла никуда пойти, не могла принять ни одного приглашения - всюду я встречала его. И он даже не пытался больше завязывать со мной беседу. Просто глядел на меня. У него темные глаза, и взгляд проникает в самую душу. Темно-карие глаза, и какие-то поразительно преданные. В конце концов я уже просто боялась появляться где-нибудь. Стыдно сказать, но в те дни у меня даже мелькала одна недостойная мысль. Я подумала, не читает ли он мою корреспонденцию. Теперь вы отказались от этой мысли? - У каждого из нас есть свой почтовый ящик в канцелярии. Для писем и телеграмм, И все мы помогаем сортировать почту. А приглашения здесь, как и в Англии, принято, разумеется, посылать в незапечатанных конвертах. Ему ничего не стоило заглянуть в мои конверты. - Почему же вы считаете свою мысль недостойной? - Потому что это неправда, вот почему! - вспыхнула она.- Я высказала ему свои подозрения, и он заверил меня, что я абсолютно не права. - Понятно. Она заговорила еще более категорично и наставительно, отметая всякие возражения; в голосе ее зазвучали резкие нотки. - Он никогда бы себе этого не позволил. Это совершенно не в его характере. Ему такая вещь и в голову не могла бы прийти. Он самым решительным образом заверил меня, что ни одной минуты не намеревался... "меня преследовать". Он сказал, что если это меня хоть сколько-нибудь раздражает, то он готов в дальнейшем отклонять все приглашения до тех пор, пока я не сниму свой запрет. Меньше всего на свете хотел бы он обременять меня своим присутствием. - И после этого вы снова стали друзьями, так, что ли? Он видел, как она подыскивает лживые слова, чтобы не сказать правды, видел, как она колеблется на грани признания и неуклюже отступает. - После двадцать третьего января он не перекинулся со мной ни словом,- пробормотала она. Даже при этом тусклом освещении Тернер не мог не увидеть, как слезы покатились по ее побледневшим щекам, хотя она быстро наклонила голову и закрыла лицо руками.- Я ничего не могу поделать с собой. Я думаю о нем беспрестанно, день и ночь. Тернер встал, распахнул дверцу кабинетного бара и налил полстакана виски. - Ну-ка,- сказал он мягко,- вы же предпочитаете это. Бросьте прикидываться и выпейте. - Это от переутомления.- Она взяла стакан.- Брэдфилд не дает ни минуты покоя. Он не любит женщин. Ненавидит их. Он с радостью загнал бы нас всех в гроб. - А теперь расскажите мне, что произошло двадцать третьего января. Она съежилась в кресле, повернувшись к Тернеру спиной; голос ее временами помимо воли начинал звенеть. - Он перестал меня замечать. Делал вид, будто поглощен работой. Я заходила в архив за бумагами, а он даже не поднимал глаз. Не глядел в мою сторону. Никогда. Всех других он замечал, но только не меня. О нет! Прежде он не проявлял особого интереса к работе - достаточно было понаблюдать за ним во время наших совещаний: это сразу бросалось в глаза. В глубине души он был совершенно равнодушен. Не честолюбив. Но стоило мне появиться, он делал вид, будто с головой ушел в работу. Даже когда я здоровалась с ним, он смотрел на меня так, словно перед ним неодушевленный предмет. Даже когда я лицом к лицу сталкивалась с ним в коридоре, он не замечал меня. Я для него больше не существовала. Мне казалось, что я сойду с ума. Такому поведению нет названия. В конце концов, он, как вам известно, всего-навсего сотрудник категории "Б", и к тому же временный; он, в сущности, никто. У него же нет никакого веса - вы бы только послушали, как они все говорят о нем. Вот что он такое в их глазах: сметливый малый, но полагаться на него нельзя.- На какую-то минуту она явно почувствовала свое превосходство над ним.- Я писала ему письмо. Я звонила ему по телефону в Кенигсвинтер. - И все замечали, что с вами творится? Вы не сумели скрыть свои чувства? - Да ведь это он сначала преследовал меня! Она совсем скорчилась в кресле, уронив голову на согнутый локоть, и тихонько всхлипывала: плечи ее вздрагивали. - Вы должны все рассказать мне.- Тернер подошел к ней, тронул ее за руку.- Слышите? Вы должны рассказать мне, что произошло в конце январи. Произошло что-то важное, не так ли? Он попросил вас что-то для него сделать. Что-то имеющее политическую подкладку. Что-то такое, из-за чего вы теперь очень напуганы. Сначала он обхаживал вас, задурил вам голову. Затем получил то, что ему было нужно. Что-нибудь совсем простое, но чего он не мог добыть сам. А когда получил, вы ему стали не нужны. Всхлипывания утихли. - Вы сообщили ему то, что ему надо было выведать. Вы оказали ему услугу и тем облегчили его задачу. Ну что ж, это не такая уж редкость. Немало людей делают то же самое в различных обстоятельствах. Так что же это было? - Тернер опустился на колени возле ее кресла.- В чем вы перешли границу? И почему вы говорили про третьих лиц? Как они здесь замешаны? Расскажите мне! Вы чем-то смертельно напуганы. Расскажите мне, в чем дело! - О господи! - пробормотала она.- Я дала ему ключи! Дала ключи... - Дальше. - Ключи дежурного. Всю связку. Он пришел и попросил меня... Нет. Он даже не просил, нет. Она выпрямилась в кресле, лицо ее побелело. Тернер подлил в стакан виски, сунул стакан ей в руку. - Я дежурила. Была ответственной ночной дежурной. В четверг, двадцать третьего января. Лео до дежурств не допускали. Есть вещи, к которым временным сотрудникам не положено иметь доступа: специальные инструкции, планы чрезвычайных мероприятий. Было часов восемь, может быть, половина восьмого, я разбирала телеграммы. Я вышла из шифровальной, чтобы пойти в канцелярию, и увидела, что он стоит в коридоре. Стоит, словно кого-то ждет. И улыбается. "Дженни,- сказал он.- Какая приятная неожиданность!" Я почувствовала себя такой счастливой. Она снова расплакалась. - Я была безумно обрадована. Я так мечтала, чтобы он опять заговорил со мной, как прежде. Он ждал меня. Я это сразу поняла; он только делал вид, будто эта встреча - простая случайность. И я сказала: Лео! Я никогда не называла его так до этой минуты. Лео. Мы поговорили, стоя в коридоре. Какая приятная неожиданность, повторял он снова и снова. Может быть, поужинаем вместе? Я же на дежурстве, напомнила я ему - на случай, если это вы летело у него из головы. Жаль, сказал он, ничуть не смутившись, тогда, может быть, завтра вечером? А как насчет уик-энда? Он позвонит мне. Он позвонит мне в субботу утром, идет? Это будет очень мило, сказала я, меня это вполне устраивает. Сначала мы немного погуляем, сказал он, по холмам, за футбольным полем, хорошо? Я была счастлива. В руках у меня была пачка телеграмм, и я сказала: отлично, а сейчас мне надо передать эти телеграммы Медоузу. Он хотел отнести их вместо меня, но я сказала: нет, не утруждайте себя, я отнесу сама. Я уже повернулась к нему спиной, понимаете, не хотела, чтобы он ушел первый, но не успела сделать и двух шагов, как он вдруг сказал - в этой своей обычной, вкрадчивой манере: "Да, Дженни, послушайте, вот какое дело... Нелепая получилась история: весь наш хор собрался внизу, на лестнице, и никто не может отпереть дверь конференц-зала. Кто-то ее запер, а ключа нет, и мы подумали, что, наверно, у вас он должен быть". Все это показалось мне довольно странным, по правде говоря. Прежде всего я не представляла себе, кому это могло прийти в голову запереть дверь зала. Ну, я сказала: хорошо, я сейчас спущусь вниз и отопру дверь, только мне сначала надо разделаться с телеграммами. Он, конечно, знал, что у меня есть ключ: у дежурного всегда должны быть запасные ключи от всех комнат посольства. "Зачем вам утруждать себя и спускаться вниз,- сказал он.- Дайте мне ключ, я все сделаю сам. В две минуты". И тут он заметил, что я колеблюсь. Она закрыла глаза. - Он был такой... жалкий. Его так легко было обидеть. И я уже однажды оскорбила его - заподозрила, что он заглядывает в мои письма. Я любила его... Клянусь вам, я никогда никого не любила прежде... Мало-помалу ее рыдания утихли. - И вы дали ему ключи? Всю связку? Ключи от комнат, от сейфов... - Да, и от всех столов и несгораемых шкафов, от парадного входа, и от черного, и от сигнала тревоги в архиве аппарата советников. - И ключ от лифта? - Лифт тогда еще не был на ремонте. Его заперли только в конце следующей недели. - И долго он держал ключи? - Минут пять. Может быть, даже меньше. Это ведь недолго, верно? - Она умоляюще вцепилась в его рукав.- Скажите, что это недолго. - Чтобы снять отпечаток? За это время он мог снять пятьдесят отпечатков, если у него был навык. - Но ему нужен был бы воск, или пластилин, или еще что-нибудь... Я потом проверяла - смотрела в справочнике. - Он мог держать все это наготове у себя в комнате,- равнодушно заметил Тернер.- Она ведь на первом этаже. Не растраивайтесь,- сочувственно добавил он.- Может быть, он и в самом деле просто хотел впустить хор. Может быть, у вас слишком разыгралось воображение. Она перестала плакать. Ровным, монотонным голосом она продолжала свои признания: - Хор не репетирует в эти дни. Только по пятницам. А это был четверг. - Вы это выяснили? Справились у охраны? - Я знала это с самого начала. Знала, когда давала ему ключи. Делала вид, будто не знаю, но знала. Просто не могла отказать ему в доверии. Это был акт самопожертвования, неужели вы не понимаете? Акт самопожертвования, акт любви. Но разве мужчина может это понять! - И после того, как вы отдали ему ключи,- сказал Тернер, поднимаясь с колен,- он не захотел вас больше знать? - Все мужчины таковы. Разве нет? - Позвонил он вам в субботу? - Вы же понимаете, что не позвонил.- Она снова уронила голову на руку. Он захлопнул свою записную книжечку. - Вы слушаете меня? - Да. - Упоминал он когда-нибудь о женщине, которую зовут Маргарет Айкман? Он был помолвлен с нею. Она знала и Гарри Прашко. - Нет. - А о какой-нибудь другой женщине? - Нет. - Говорил он с вами о политике? - Нет. - Были у вас основания предполагать, что он человек крайне левых убеждений? - Нет. - Случалось вам видеть его в компании каких-либо подозрительных личностей? - Нет. - Говорил он с вами когда-нибудь о своем детстве? О своем дядюшке, который жил в Хэмпстеде? Дяде-коммунисте, воспитавшем его? - Нет. - О дяде Отто? - Нет. - Упоминал он когда-нибудь о Прашко? Упоминал или нет? Вы слышите? Упоминал он о Прашко? - Он говорил, что Прашко был его единственным другом на всей земле.- Она снова разрыдалась, и он снова ждал, пока она успокоится. - Говорил он о политических взглядах Прашко? - Нет. - Говорил, что они по-прежнему дружны? Она отрицательно покачала головой. - Гартинг обедал с кем-то в четверг. Накануне своего исчезновения. В "Матернусе". Это были вы? - Я же вам говорила! Клянусь, я не видела его больше! - Признайтесь, это были вы? - Нет! - Он сделал пометку в своей записной книжке, которая указывает на вас. Буква "П". И в других случаях он делал такие же пометки, имея в виду вас. - Это была не я! - Значит, это был Прашко, так, что ли? - Откуда я могу знать? - Потому что вы были его любовницей! Вы признались мне только наполовину, не рассказали всего! И вы продолжали спать с ним до последнего дня, пока он не скрылся! - Это неправда! - Почему Брэдфилд покровительствовал ему? Лео был ему глубоко антипатичен, почему же Брэдфилд так опекал его? Поручал ему всевозможные дела? Держал на жалованье? - Будьте добры, оставьте меня,- сказала она.- Пожалуйста, уходите. И никогда больше не появляйтесь. - Почему? Она выпрямилась. - Уйдите,- сказала она. - В пятницу вечером вы ужинали с ним. В тот вечер, когда он исчез. Вы были его любовницей, но не хотите в этом признаться! - Неправда! - Он расспрашивал вас о Зеленой папке! И заставил вас передать ему спецсумку, в которой она хранилась! - Неправда! Неправда! Убирайтесь вон! - Мне нужна машина. Тернер спокойно ждал, пока она звонила по телефону. - Sofort! (Немедленно ( н е м . )) -сказала она.- Sofort. Сейчас же приезжайте и заберите этого господина отсюда. Он направился к двери. - Что вы с ним сделаете, когда разыщете его? - спросила она упавшим голосом: волнение истощило ее силы. - Это уж не моя забота. - А вам, значит, все равно? - Мы его не найдем, так что это не имеет значения. - Зачем же тогда искать? - А почему бы и нет? Разве не в этом проходит наша жизнь? Все мы ищем людей, которых нам не суждено найти. Он не спеша спустился по лестнице в вестибюль. Из соседней квартиры доносился гомон - там веселились. Компания арабов, сильно на взводе, пробежала мимо него вверх по лестнице; они громко переговаривались, сбрасывая на ходу плащи. Тернер остановился в подъезде. По ту сторону реки неяркая цепочка огней висела в теплом полумраке, словно ожерелье, опоясывая чемберленовский Петерсберг. На противоположной стороне улицы высилось новое здание. Оно производило странное впечатление, словно было построено сверху вниз - сначала кран навесил крышу, потом подвели все остальное. У Тернера мелькнула мысль, что прежде он видел это здание в другом ракурсе. Улицу пересекала эстакада железнодорожного моста. Когда по ней с грохотом промчался поезд, в окнах вагона-ресторана промелькнули безмолвные силуэты людей, уткнувшихся в свои тарелки. - В посольство,- сказал Тернер.- В британское посольство. - Englische Botschaft? (В английское? ( н е м . )) - Не английское - британское. И побыстрей. Шофер выругался, буркнув что-то по адресу дипломатов. Машина понеслась с головокружительной быстротой, на одном из поворотов они чуть не столкнулись с трамваем. - Вы что, черт побери, не умеете водить машину? Тернер потребовал квитанцию. Шофер порылся в отделении для перчаток, достал квитанционную книжку и резиновую печать. Он хлопнул печатью с такой силой, что квитанция смялась. Посольство выплыло из-за угла, словно корабль, сверкая всеми своими окнами. Темные силуэты пар двигались в гостиной, слитые воедино медленным ритмом бального танца. Стоянка была забита машинами. Тернер выбросил квитанцию: Ламли не станет оплачивать проезд на такси. Согласно новому распоряжению об очередном сокращении расходов. И взыскивать не с кого. Разве что с Гартинга, который и так, кажется, уже по уши в долгах. Брэдфилд на совещании, сказала мисс Пит. Возможно, сегодня же ночью он улетит вместе с послом в Брюссель. Она отложила в сторону свои бумаги и вертела в руках синий кожаный овал, на котором в надлежащем порядке раскладывала именные карточки для предстоящего официального ужина; с Тернером она говорила таким тоном, словно ей вменялось в обязанность бесить его. А де Лилл - в бундестаге, слушает дебаты о чрезвычайных законах. - Я хочу поглядеть на ключи, которые хранятся у дежурного. - Очень сожалею, но вы можете получить эти ключи только с разрешения мистера Брэдфилда. Он сцепился с ней, а она только этого и ждала. Он одолел ее в перебранке, а ей только этого и надо было. Она выдала ему бланк допуска, подписанный хозяйственным отделом и завизированный старшим советником (политическим). Он отнес бланк на контрольный пост, где дежурным оказался Макмаллен. Крупного телосложения, медлительный в движениях, он был когда-то сержантом полиции в Эдинбурге, и все, что ему довелось слышать о Тернере, никак не располагало его в пользу последнего. - И ночной регистрационный журнал,- потребовал Тернер.- Начиная с января. - Пожалуйста,- сказал Макмаллен, продолжая маячить рядом, пока Тернер просматривал журнал, словно боясь, как бы тот его не унес. Было уже половина девятого, и посольство заметно опустело. Фамилия Гартинга нигде не значилась. - Отметьте меня,- сказал Тернер, протягивая журнал Макмаллену.- Я пробуду здесь всю ночь. "Как Лео",- подумал он. "9. РОКОВОЙ ЧЕТВЕРГ" П о н е д е л ь н и к . В е ч е р В связке было не

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору