Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Детективы. Боевики. Триллеры
   Детектив
      Карре Джон Ле. В одном немецком городке -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  -
что он сказал? Что именно он сказал? - Именно это - что он не может встретиться со мной вечером. Причины он не объяснил. Истинной причины. Ужасно огорчен, неотложные дела. Крайне неотложные. Этаким официальным тоном: "Мне очень жаль, Хейзел". - И это все? - Я сказала: "Хорошо".- Она явно не хотела разыгрывать перед Тернером трагедию.- "Желаю удачи".- Она опять пожала плечами.- Больше я его не видела и не слышала. Он исчез, и я встревожилась не на шутку. Я звонила к нему домой день и ночь. Вот почему вы были приглашены к нам на обед. Я подумала, что вы можете кое-что знать. Но вы ничего не знали. Любому дураку это было ясно. Хозяйка выписывала счет. Тернер подозвал ее, попросил подать еще воды, и она вышла. - Видели когда-нибудь вы этот ключ? Он неуклюже извлек его из служебного конверта и положил перед ней на скатерть. Она взяла ключ, внимательно поглядела на него, держа на ладони. - Где вы его взяли? - В Кенигсвинтере. В кармане синего костюма. - Этот костюм он надевал по четвергам,- сказала она, продолжая рассматривать ключ. - Вы дали ему этот ключ? - спросил Тернер с неприкрытым осуждением.- Это ключ от вашего дома? - Вероятно, это единственный ключ, который я бы ему не дала,- помолчав, проговорила она наконец.- Единственная вещь, которую я бы для него не сделала. - Продолжайте. - Мне кажется, он этого добивался от Парджитер. Эта сучка Мэри Краб сказала мне, что у него была интрижка с Парджитер.- Она поглядела на набережную, туда, где в затененном месте, куда не падал свет фонарей, застыл в ожидании "оппель", потом ее взгляд перекинулся за реку - туда, где стоял дом Лео.- Он говорил, что посольство завладело чем-то, что по праву принадлежит ему. Чем-то из давно прошедших лет. "Они в долгу передо мной, Хей зел!" Он не хотел сказать, что это за долг. Воспоминания, сказал он. Дела давно минувших дней. И я должна раз добыть ключ, чтобы он мог взять то, что принадлежит ему по праву. Я сказала: "Поговори с ними. Поговори с Роули - он человек гуманный". Но он сказал - нет, Роули последний человек на свете, с которым он станет об этом говорить. И ведь то, что ему нужно, не представляет собой ни какой ценности. Это хранится у них где-то под замком, и они даже сами об этом не подозревают. Вы хотите меня прервать? Не надо. Молчите и слушайте. Я сообщаю вам больше, чем вы заслуживаете. Она отпила немного виски. - Это была, кажется, наша третья встреча... у н а с в д о м е . Он лежал в постели и вдруг принялся говорить об этом: "Пойми, в этом нет ничего дурного, это не имеет отношения к политике - просто мне кое-что принадлежит по праву". И все было бы просто, если бы он мог нести дежурство, но по рангу ему этого не положено. А там у них в связке есть один ключ; они даже никогда не заметят его отсутствия; они и не помнят, сколько там всего ключей. Ему нужен один-единственный ключ.- Внезапно она заговорила о другом.- Личность Роули как-то притягивала его к себе. Туалетная комната Роули завораживала его. Все эти мелочи, без которых не обходится ни один джентльмен. Ему нравилось рассматривать их. И временами все это как бы олицетворялось для него во мне: жена Роули - вот чем я была для него порой, и только. Ему хотелось знать все особенности нашего домашнего обихода: кто чистит Роули ботинки, у кого он шьет костюмы. И вот так, как бы мимоходом, одеваясь, он начал выкладывать на стол свои карты. Сделал вид, будто внезапно припомнил, о чем мы толковали всю ночь: "Да, послушай, Хейзел, ты же можешь раздобыть мне этот ключ? Когда-нибудь, когда Роули засидится допоздна у себя в кабинете. Позвони ему, скажи, что ты забыла что-нибудь в конференц-зале. Это же проще простого. А ключ этот - особенный,- сказал он.- Совсем непохожий на остальные, ты его сразу отличишь, Хейзел". Вот он, этот ключ,- сказала она бесстрастно, возвращая его Тернеру.- "Ты найдешь способ сделать это сам,- сказала я.- У тебя хватит на это сообразительности", - Этот разговор происходил до рождества? - Да. - Боже милостивый, какой же я дурак! - прошептал Тернер. - Почему? В чем дело? - Ни в чем.- Глаза его сияли, он внезапно воспрянул духом.- Я же не подумал о том, что он мог его украсть. Я думал, что он снял с ключа слепок, а он просто стянул. Стянул, и все! - Он не вор! Он настоящий мужчина. Он стоит десятка таких, как вы! - О, еще бы, еще бы! Вы же не простые, вы оба избранные! Я не раз слышал всю эту галиматью, можете не сомневаться. Вы живете особой, недоступной для простых смертных, высокой духовной жизнью! Не так ли? Вы - творцы жизни, а Роули - жалкий несчастный поденщик. Вы - избранные личности, вы двое, вы отмечены свыше, а Роули питается крохами с барского стола, потому что любит вас. А я-то все время думал, что они хихикают и перешептываются по адресу Дженни Парджитер. Бог ты мой! Ну и бедняга! - сказал он и поглядел в окно.- Жаль мне его. Брэдфилд всегда был и будет мне крепко не по нутру, что уж тут кривить душой, но, черт подери, я сочувствую ему от всего сердца. Бросив несколько монет на стол, он спустился вместе с ней по каменным ступенькам отеля. Она казалась испуганной. - Он вряд ли рассказывал вам про некую Маргарет Айкман? Он собирался жениться на ней, да будет вам известно. Это была единственная женщина, которую он любил. - Он никогда не любил никого, кроме меня. - Но он никогда и не упоминал о ней в разговоре с вами? А другим, между прочим, он рассказывал про нее. Всем, кроме вас. Это была его большая, настоящая любовь! - Я вам не верю... никогда не поверю! Отворив дверцу машины, он наклонился к Хейзел. - Вас не выбьешь из седла, верно? Вы достигли своего. Он любил вас. Весь мир может катиться к чертям собачьим, к войне, только бы ваш любовник был с вами! - Да. Я достигла своего. Он снова обрел себя со мной. Я помогла ему обрести себя. И что бы он сейчас ни делал, теперь он уже такой, каким должен быть, настоящий. Мы взяли от жизни свое, и я не позволю вам разрушить то, что принадлежит нам, не позволю - ни вам, ни кому-либо другому. Он нашел меня. - А кроме вас, что он нашел еще? Каким-то чудом ей вдруг удалось завести мотор. - Он нашел меня, и это вернуло его к жизни, и все остальное - то, что он нашел там, внизу,- тоже помогло ему вернуться к жизни. - В н и з у ! Где внизу? Куда он скрылся? Отвечайте! Вы знаете! Что он вам сказал? Даже не поглядев назад, она медленно тронула машину и поехала вдоль набережной навстречу вечернему сумраку и тусклым отблескам огней. Черный "оппель" отделился от тротуара и двинулся следом за ней. Тернер дал ему проехать, перебежал через улицу и вскочил в такси. На стоянке в посольстве было полно машин, у ворот - двойной караул. "Роллс-ройс" посла снова стоял у подъезда, точно старое испытанное судно, готовое грудью встретить шторм. Тернер вихрем взлетел по лестнице, полы его плаща развевались как паруса, ключ был зажат в кулаке. "15. "СВЯТАЯ СВЯТЫХ"" Ч е т в е р г . В е ч е р Два дипкурьера стояли возле контрольного поста; черные кожаные сумки, надетые поверх форменных курток, придавали им вид парашютистов. - Кто сегодня дежурный? - с ходу спросил Тернер. - Я думал, что вы отбыли,- сказал Гонт.- Еще вчера, в семь часов вечера, так мне... Дипкурьеры поспешно посторонились, заскрипев кожей. - Мне нужны ключи. Гонт заметил, что лицо у Тернера рассечено и заклеено пластырем, и глаза у него округлились. Тернер схватил телефонную трубку, протянул ее Гонту и распорядился: - Вызовите дежурного. Скажите ему, чтобы он спустился вниз с ключами. Немедленно. Гонт запротестовал. На секунду вестибюль качнулся, и все поплыло куда-то, потом стало на свое место. Тернер услышал глупое валлийское блеяние Гонта, жалобное и льстивое, и, грубо схватив его за руку, оттащил в сторону в темный коридор. - Если вы не сделаете, как я вам сказал, вас вышвырнут отсюда к свиньям собачьим, и вы будете помнить меня до конца своей жизни. - Я же объясняю вам: ключей не брали. Так где они? - Здесь. У меня. В сейфе. Но вы не можете их получить, надо взять разрешение - вы же сами знаете! - Они мне не нужны. Мне нужно только, чтобы вы их пересчитали, вот и все. Пересчитайте эти ключи, к чертовой матери. Дипкурьеры смущенно переговаривались, понизив голос, с подчеркнуто незаинтересованным видом, но выкрики Тернера кромсали их диалог, рубили его, словно топором. - Сколько должно быть ключей? - Сорок семь. Подозвав младшего охранника, Гонт отпер сейф, встроенный в обшитую панелью стену, и достал знакомую связку блестящих медных ключей. Оба дипкурьера, уже не в силах преодолеть любопытство, смотрели, как квадратные пальцы вахтера перебирают один ключ за другим, словно четки. Тернер пересчитал их раз, затем тут же - второй и протянул парню из охраны, который пересчитал их снова. - Ну? - Сорок шесть,- недовольно проворчал Гонт.- Действительно. - Сорок шесть,- как эхо повторил охранник.- Одного не хватает. - Когда их пересчитывали в последний раз? - Это едва ли можно установить,- пробормотал Гонт.- Каждую неделю их брали, уносили, приносили. Тернер указал на блестящую новую решетку, преграждавшую доступ к лестнице, ведущей в подвал. - Как мне туда попасть? - Я же вам объяснил. Ключ у Брэдфилда. Это запас ной аварийный выход, понимаете? Охрана не имеет к нему доступа. - Как же попадают туда технические служащие? Уборщики, например, истопники? - В котельную теперь, после Бремена, сделан отдельный ход, ясно? И там внизу тоже поставлены решетки. Истопники пользуются наружной лестницей, но проникнуть они могут только в котельную, не дальше.- У Гонта был уже порядком испуганный вид. - Должна же существовать пожарная лестница... служебный лифт? - Есть черный ход, но он тоже на запоре. Понимаете, на запоре. - А у кого ключи? - У Брэдфилда. И от лифта тоже. - А куда доходит лифт? - До верхнего этажа. - И там, кажется, находится ваша квартира? - Ну и что из этого? - Лифт доходит до самой вашей квартиры, доходит или нет? - Почти. - Покажите мне. Гонт опустил глаза, поглядел себе под ноги, потом на охранника, потом на Тернера и снова на охранника. С явной неохотой он протянул охраннику ключи и, ни слова не сказав курьерам, начал быстро подниматься по лестнице; Тернер последовал за ним. Здесь, казалось, день был еще в разгаре. Все комнаты ярко освещены, двери распахнуты. Дипломаты, секретарши, различные служащие торопливо сновали по коридорам; на Тернера и Гонта никто не обращал внимания. Все говорили только о Брюсселе. Название этого города передавалось шепотом из уст в уста, словно пароль. Оно было у всех на языке, его отстукивали все пишущие машинки, оно звучало во всех телефонных трубках, кричало со всех телеграфных лент. Они поднялись еще на один пролет лестницы и попали в недлинный коридор, где пахло сыростью, словно в бассейне. Откуда-то слева сильно тянуло сквозняком. Перед ними была дверь с табличкой: "Помещение охраны аппарата советников, посторонним вход воспрещен" и ниже еще одна табличка: "Мистер и миссис Дж. Гонт. Британское посольство. Бонн". - Нам не обязательно входить внутрь, как вы считаете? - Вот сюда он приходил и встречался с вами? И так повторялось каждый вечер в пятницу после спевки? Он поднимался сюда? Гонт кивнул. - А когда он уходил, вы провожали его? Выходили за ним следом? - Он мне не позволял: "Сидите, сидите, дружище, смотрите ваш телевизор... Я сумею найти дорогу обратно". - А это та самая дверь - на черный ход? Тернер указал налево, откуда тянуло сквозняком. - Но она заперта, вы видите? Не отворялась бог знает сколько лет. - Это единственный доступ туда, вниз? - Лестница ведет прямо в подвал. Здесь сначала предполагалось сделать еще мусоропровод, но не хватило средств и построили только лестницу. Дверь казалась крепкой, очень надежной, с двумя основательными запорами, которые, по-видимому, очень давно не отпирались. Острый луч карманного фонарика обшарил закраину двери, затем пальцы Тернера тщательно ощупали деревянную обшивку и крепко обхватили дверную ручку. - Подите-ка сюда. Вы примерно одного с ним роста. Ну-ка попробуйте сами. Возьмитесь за ручку. Не поворачивайте ее. Толкайте. Толкайте сильней. Дверь поддалась и распахнулась совершенно бесшумно. На них повеяло холодом, затхлой сыростью. Они остановились на лестничной площадке. Ступеньки круто вели вниз. В небольшое окошко виднелось спортивное поле, прилегавшее к зданию Красного Креста. Внизу из-под колпака дымовой трубы посольской кухни вылетали мерцающие клубы дыма и таяли во мраке. Штукатурка на стенах надулась пузырями. Слышно было, как где-то каплет вода. Кусок дверной притолоки был аккуратно выпилен. Они начали спускаться вниз, освещая ступеньки карманным фонариком. Лестница была каменная, устланная посередине узкой циновкой. Остатки старого плаката на стене возвещали: "Милости просим всех вниз - в клуб посольства". Слышно было, как у кого-то что-то варится на плите, и тут же до них донесся женский голос, повторявший продиктованный текст телеграммы: "...в то время как официальные круги федерального правительства утверждают, что уход с совещания был вызван чисто техническими причинами, по мнению даже наиболее трезвых комментаторов...", и оба инстинктивно остановились и замерли, прислушиваясь,- каждое слово звучало с поразительной отчетливостью в лестничном пролете. - Это через вентиляцию,- прошептал Гонт.- Она вы ходит на лестничную клетку. - Молчите. Они услышали неторопливый голос де Лилла, вносившего поправку. - Объективных. О б ъ е к т и в н ы х будет звучать значительно лучше,- произнес де Лилл.- Будьте так добры, моя дорогая, замените "трезвых" на "объективных". Нам не следует давать им повод думать, что мы пытаемся утопить наши неудачи в вине. Девушка хихикнула. Они, по-видимому, спустились уже до подвального этажа, так как увидели перед собой кирпичные своды длинного коридора; куски штукатурки валялись на покрытом линолеумом полу. Сколоченная на скорую руку доска для объявлений напоминала о былых увеселениях: "Любительский театральный кружок посольства приглашает посетить рождественский спектакль. Будет представлена пьеса Гоголя "Ревизор". Кроме того, состоится большой детский праздник. Списки гостей, а также специальные пожелания по части меню и диетических блюд просим направлять в канцелярию до десятого декабря". Под этим стояла подпись: Лео Гартинг. И дата: 1957 год. На мгновение Тернер утратил реальное ощущение времени и места; он пытался совладать с собой и не мог. Он снова слышал звон стекла, шорох сажи в камине, скрип снастей, пыхтенье барж на реке. Опять все та же дрожь, все то же пульсирование жизни где-то за пределами доступных слуху звуков. - Что вы сказали? - спросил Гонт. - Ничего. Двигаясь словно в тумане и все еще испытывая дурноту, он наобум свернул в первый попавшийся коридор; в висках у него стучало. - Вам, я вижу, нездоровится,- сказал Гонт.- Кто же это все-таки так вас отделал? Они прошли в следующее помещение; здесь не было ничего, кроме старого токарного станка, на полу ржавели стружки. В противоположной стене они увидели дверь. Тернер распахнул ее - на секунду самообладание покинуло его, и он отпрянул назад с возгласом испуга и отвращения. Однако перед ним были лишь металлические прутья еще одной решетки во всю высоту помещения от пола до потолка, да мокрый комбинезон свисал с проволоки, и капли воды с глухим стуком падали на цементный пол. Противно пахло стиркой и угаром; на кирпичной стене дрожал красный отблеск пламени, на стальных прутьях решетки танцевали огоньки. Это еще не Страшный суд, сказал себе Тернер, осторожно направляясь к двери напротив,- просто ночь, поезд, война, переполненный вагон, и все мы спим вповалку. Дверь была стальная, она сверкала среди штукатурки; рама двери уже была тронута ржавчиной, и на поперечной перекладине виднелась полустершаяся казенная надпись: "Входа нет". Стена слева была когда-то покрашена белой краской, и Тернер заметил на ней царапины, оставленные тележкой. Под потолком горела лампочка в металлической сетке, отбрасывая на лица темный узор решетки. Тернер отчаянно старался вернуть себя к действительности. Под потолком, в обшитых изоляцией трубах, журчала и булькала вода, и горящий котел за стальной решеткой выплевывал белые искры, превращавшиеся на лету в мелькание крошечных черных точек. Черт подери, думал Тернер, такой котел бы в топку "Куин Элизабет"; тут хватило бы жару, чтоб отправить на тот свет целую армию заключенных, а он обогревает эту фабрику призраков! Ему пришлось основательно повозиться с ключом, прежде чем он повернулся в замке. Внезапно замок щелкнул так громко, что казалось, его звук отозвался эхом где-то в самых отдаленных углах здания. Под дверь, видимо, набилось много шлака, потому что раздался скрежет и ее заело; Тернеру пришлось навалиться на дверь всем телом, а Гонт, валлиец, стоял позади, весь напрягшись от желания помочь и не решаясь сдвинуться с места. Сначала, шаря по стене в поисках выключателя, Тернер ничего не различал в темноте, затем тускло проглянуло единственное окошко, затянутое паутиной, и Тернера охватил страх, потому что это было слишком похоже на ненавистное - на тюрьму: сводчатое окошко было расположено высоко под потолком и заделано для надежности решеткой. Сквозь верхнюю часть окна был виден мокрый гравий стоянки для машин, и пока Тернер, чуть покачиваясь от головокружения, вглядывался в темноту, яркий луч фар медленно прополз по потолку, словно луч тюремного прожектора, вылавливающий беглецов, и рев мотора отъезжающей машины заполнил все уголки этого каземата. На подоконнике лежало солдатское одеяло, и Тернер подумал: "Ты не забыл, что надо затемнить окно, ты еще помнишь лондонские бомбежки". Его пальцы нащупали выключатель, он показался ему похожим по форме на женскую грудь, и, когда он нажал кнопку, глухой щелчок отозвался громким ударом в его сердце, а поднявшаяся в воздух пыль ласково овеяла его лицо, оседая на черный цементный пол. - У нас прозвали этот подвал "святая святых",- прошептал Гонт. Тележка стояла в нише позади письменного стола. Сверху лежали папки, внизу - канцелярские принадлежности; все было разложено по формату, аккуратно, крест-накрест, часть - в больших, часть - в обычных конвертах, все было приготовлено так, чтобы быть под рукой. На столе, поближе к свету, стояла на своей квадратной фетровой подстилке пропавшая пишущая машинка в сером футляре, а рядом с ней - три-четыре жестяные коробки голландских сигар. Отдельно на небольшом столике - термос, несколько чашек, чайник со свистком, на полу - небольшой электрический вентилятор из двухцветной пластмассы, повернутый к письменному столу под таким углом, чтобы струя воздуха разгоняла сырость, на новом стуле с мягким сиденьем, обитым синтетической

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору