мистер  Роуд собирается ее убить. Когда долгие ночи наступят. У
нее это  вроде навязчивой  идеи: с приходом  долгих ночей ее  убьют.  Сперва
Кардью  не  слишком принял дело всерьез,  но потом, подумав, решил  сообщить
мне. Смайли сощурился на него.
     - Кардью ошарашили  ее слова.  Он  подумал, она  бредит. Он, видите ли,
человек трезвой складки, хотя и священник. Пожалуй, он чуть строговато с ней
обошелся. Спросил, откуда в ней  такая мерзостная мысль, а она в слезы. Не в
истерику  причем,  а тихо так,  про  себя  как бы заплакала.  Он пытался  ее
успокоить, обещал помочь,  чем только сможет, и опять спросил, что подало ей
эту  мысль. Но она  только головой  покачала,  встала,  пошла к дверям и все
качала  безнадежно  головой. Обернулась к  нему от дверей,  он подумал,  она
хочет что-то сказать. Но ничего не сказала и ушла.
     - Удивительное  дело,- проговорил  Смайли,- ведь она солгала  в письме.
Там специально упомянуто, что Кардью она не говорила.
     Ригби пожал своими широченными плечами.
     - Я, извините, в  чертовски неуклюжем  положении,- сказал он.-  Шеф наш
скорей  повесится,   чем  призовет  на   помощь  Скотланд-ярд.  Подавай  ему
арествиновного, причем незамедлительно. У  нас тут столько данных, что можно
елку украсить,- следы ног,  время  убийства, указание на одежду убийцы, даже
само орудие убийства.
     Смайли удивленно взглянул на инспектора.
     - Орудие, выходит, найдено? Ригби помялся.
     - Да,  найдено.  Об этом ни  одна  почти душа  не знает, сэр,  и  я вас
попрошу  учесть  это.  Мы нашли его наутро -  лежало  брошенное  в кювете, в
четырех  милях к  северу от  Карна, по  Оукфордской  дороге.  Отрезок кабеля
длиной  полтора  фута.  Вы  в курсе  дела, что такое коаксиальный кабель? Он
бывает  разного сечения,  этот имеет дюйма два в диаметре.  Медный стержень,
одетый  пластиковой изоляцией  и  сверху оболочкой.  На кабеле кровь той  же
группы, что  у Стеллы Роуд, и на кровь налипли волосы с ее головы. Мы держим
это в строжайшем секрете. Еще слава богу, что нашел один из наших ребят.  Мы
тем самым получили точное направление, в котором скрылся убийца.
     - И это действительно орудие убийства? - неловко усомнился Смайли.
     - В ранах на теле мы нашли частицы меди.
     -  Странно  ведь, -  размышлял Смайли  вслух,- чтобы убийца  так далеко
занес  орудие.  Особенно  если  он  шел  пешком.  Казалось  бы,  он  захочет
освободиться от улики как можно
     скорее.
     - Еще бы. Очень  странно. Из этих четырех миль  Оукфордская дорога мили
две идет вдоль канала;  он в любом месте мог бы зашвырнуть кабель в канал, и
концы в воду, иди дознавайся.
     - А кабель какой, старый?
     - Да не очень. Обычный,  стандартного образца.  Достать такой можно где
угодно. - Тут Ригби помялся с минуту,  затем его  словно прорвало: -  Я ведь
что  хочу  сказать сэр.  Обстоятельства  данного дела  требуют  развернутого
расследования:  широкий  розыск  нужен,   детальные  лабораторные   анализы,
массовый опрос. Того  и  шеф требует, и он прав. Против  мужа  обвинение нам
строить не на чем и, прямо говоря, нам от него проку как от козла молока. Он
как-то  потерян,  заговаривается слегка, противоречит  самому  себе в разных
неважных для нас мелочах - скажем, с какого времени женат или у какого врача
лечится. Это  у него, конечно, от шока,  мне  такие вещи приходилось видеть.
Письмо ее - чертовски странное письмо, знаю и согласен.  Ну а вы можете  мне
объяснить,  сэр,  каким  это  он волшебством  сперва  оказался  в  резиновых
сапогах, а потом от них  избавился, как это смог замолотить жену до смерти и
кровью не забрызгаться, кроме  там  немногих  пятен, и  как сумел  забросить
орудие  убийства  за четыре  мили  от  места  преступления,  причем  все это
проделал  в течение  десяти ми  нут  с момента ухода от Филдинга? Разъясните
мне, и я вам буду благодарен. Мы разыскиваем неизвестного шести футов роста,
в мало ношенных резиновых сапогах размера 15, в кожаных перчатках и в старом
синем пальто, заляпанном кровью.  Пешего бродягу,  который в  ночь убийства,
между  11.10  и  11.45  находился  в  районе  Северных  полей  и  скрылся  в
оукфордском  направлении, унеся  с собой  полтора фута кабеля, нитку зеленых
бус  и брошку с камешком  под  бриллиант  ценой двадцать три  шиллинга шесть
пенсов.  Разыскиваем  маньяка,   убивающего   ради   удовольствия  или  ради
нескольких шиллингов на  жратву; - Ригби помолчал  и, грустно  усмехнувшись,
прибавил: - И способного пролететь пятьдесят  футов по воз духу. Но  что нам
остается еще делать при такого рода сведениях? Кого еще разыскивать? Не могу
же я отвлекать людей на поиски каких-то призраков, когда надо развернуть всю
эту работу.
     - Понимаю вас.
     -  Но  я  служу не первый  год,  мистер Смайли,  и действовать люблю не
наобум. Разыскивать  маньяков,  в  которых не  верю, я не люблю, и не люблю,
когда  нет   доступа  к  свидетелям.  Я   люблю  с   людьми  посталкиваться,
порасспросить  их,  поразнюхать  там  и  тут,  обстановку  поразведать.  А в
Карнской школе этого  нельзя  мне. К  чему я клоню,  вы улавливаете?  Вот  и
приходится  нам  полагаться  на  анализы,  на  собак-ищеек  и на  розыски  в
масштабах  всей  страны,  но  я нутром  чую,  что  данное дело  немного иной
категории.
     - Я прочел в газете о какой-то Юродивой Джейни...
     - Скажу  сейчас  и  о  ней. Миссис  Роуд была  женщина  добросердечная,
всякому с  ней можно  было  заговорить.  По  край ней  мере это мое  обычное
впечатление.  Тут кое-кто из прихожанок  косо на нее глядел, но сами знаете,
каковы женщины. Так вот, миссис Роуд приязненно отнеслась к Джейни. Та ходит
по дворам, побирается, зелья  продает и  привороты.  Помешанная,  с птичками
разговаривает  и тому подобное. Живет в заброшенной нормандской церквушке  в
Пилле. Стелла Роуд ей, бывало, из  одежды  кое-что даст, покормит -  бедняга
вечно голодает. А теперь Джейни исчезла. Ее видели вечером в среду на дороге
к Северным полям - и  с тех пор поминай как  звали. Но это  мало что значит.
Побирушкам закон не  писан. Годами могут околачиваться вокруг, а потом раз -
и растаяла,  как  снег на  огне.  Умерла  в канаве, скажем, или  захворала и
спряталась, как больная кошка. Джейни не одна тут такая  ходит. Весь сыр-бор
потому, что мы и еще  обнаружили  следы ног - по краю рощицы, в конце  сада.
Следы на вид  женские и в одном месте подходят вплотную к теплице. Возможно,
что  цыганка или  нищенка. Возможно что  угодно,  но сдается мне, что  это в
самом деле Джейни. А как бы хорошо, сэр, очевидица нам бы не помешала, пусть
даже полоумная.
     Смайли встал. Обменялись рукопожатием, и Ригби сказал:
     - До свидания, сэр. Звоните в любое время, когда вам заблагорассудится.
- Черкнул в блокноте,  лежащем на  столе, вырвал листок, подал Смайли. - Вот
мой домашний телефон. - Проводил Смайли к дверям и, помешкав, сказал:
     - Вы случайно сами не Карн кончали, сэр?
     - О нет.
     Ригби опять помялся.
     - Шеф  наш - карнианец. Командовал армейской бригадой в Индии. Бригадир
Хэвлок.  Ему  у   нас   год   осталось  дослужить.  Он  этим   делом  сильно
заинтересовался. Не хочет, чтобы я зря тормошил Карн. Не желает.
     - Понимаю.
     - Требует незамедлительного ареста.
     - И чтобы арест Карна не касался?
     - До свидания, мистер  Смайли, Не забывайте звонить.  Да, еще одно надо
бы упомянуть. Насчет этого кабеля...
     - Да-да.
     -  Мистер  Роуд брал отрезок такого  же кабеля  на уроки для опытов  по
элементарной электронике. А недели три тому назад кабель затерялся куда-то.
     Смайли не спеша пошел к себе в отель.


     "Дорогая Брим,
     Сразу  же по  приезде передал письмо  человеку  из местного  уголовного
розыска, которому  поручено  дело.  А  поручено оно, как Бен  и предполагал,
инспектору  Ригби. Это  дядя низенький  и  кряжистый  - помесь корнуэльского
лешего с неваляшкой,- и пальца ему в рот класть никому не советую.
     Начну с середины:  письмо наше  возымело  несколько не тот  эффект,  на
который  мы   рассчитывали,-   Стелла   Роуд  две   недели  назад  сообщила,
оказывается,  Кардью, здешнему баптистскому священнику, что  муж намерен  ее
убить с наступленим долгих ночей  (что за ночи такие, не знаю). Что касается
обстоятельств дела, то в отчете "Гардиан" они изложены в основном верно.
     Собственно,  чем  больше  Ригби  посвящал   меня   в  детали,  тем  все
маловероятней  становилось,  что  убил  муж.  Против этого говорит почти все
(помимо самого уже мотива преступления) и место,  где нашли орудие убийства,
и  отпечатки ног  на  снегу,  указывающие  на  рослого мужчину  в  резиновых
сапогах,  и  следы перчаток, неизвестно  чьих,  в теплице.  Прибавьте сюда и
самый весомый довод  - "убийца  был  наверняка  захлестан кровью": по словам
Ригби, теплица представляла зрелище  ужасное. Конечно, и на Роуде была кровь
-  как удостоверил  выбежавший к  нему  на  дорогу коллега,- но лишь  в  той
скудной мере, в  какой Роуд мог  вымазаться,  наткнувшись в темноте на тело.
Между прочим, следы сапог ведут к дому, уходящих же следов нет.
     В данный момент, как указывает Ригби, наличные  по делу факты допускают
лишь  одно истолкование:  убил неизвестный бродяга - возможно, сумасшедший,-
убил из удовольствия или польстясь на ее драгоценности  (которым грош цена),
и скрылся по Оукфордской дороге, а орудие убийства бросил в кювет. (Но зачем
он пронес  его четыре мили и зачем в кювет бросил, а не утопил в канале, тут
же,  У дороги?  Дорога  на  Оукфорд идет  болотистой равниной,  которая  вся
исполосована осушительными каналами.) Если толкование Ригби верно, тогда нам
остается  объяснить  письмо Стеллы и  ее  разговор с  Кардью  тем,  что  она
страдала  манией  преследования,  или  же  (если мы  суеверны)  тем,  что  .
предчувствовала свою  смерть. Но тогда  это  самое  чудовищное совпадение из
всех, о  каких мне приходилось слышать. В  связи с  чем и хочу еще прибавить
следующее.
     Из  умолчаний Ригби я  мог  вывести,  что начальник полиции нажимает на
него, велит  прочесывать округу  с целью изъятия бродяг в запятнанных кровью
синих пальто (помните - пояс). У Ригби, конечно, нет иного выбора, кроме как
действовать согласно фактам дела и велению начальства, но Ригби явно неуютно
от чего-то, что он либо знает молча, либо же смутно ощущает. Думаю,  что  он
был искренен, когда просил сообщать ему все добытые мною школьные сведения -
о самих  Роудах, пришлись ли они ко  двору здесь  и т. д. Монастырские стены
Карна, чувствует Ригби, еще довольно-таки высоки...
     Так  что я, пожалуй,  попринюхаюсь тут немного,  огляжусь, как  и  что.
Придя  из  полиции, я позвонил Филдингу и был им приглашен к  ужину сегодня.
Как только будут новости, сразу же напишу.

     Д ж о р д ж " .


     Смайли  тщательно  заклеил  конверт, прижав  большими пальцами  уголки.
Запер на ключ дверь номера и спустился по широкой мраморной лестнице, ступая
аккуратно на тощую кокосовую циновку, постланную посередине.
     Внизу  в  холле  был  красный  деревянный почтовый  ящик  для  удобства
проживающих  в  отеле,  но  Смайли,  как  человек  осмотрительный,  не  стал
пользоваться этим  удобством. Он  прошел  к почтовому  ящику на  углу улицы,
опустил  письмо и стал решать, где бы поесть. Разумеется, имелись бутерброды
и  кофе  -  дар  мисс  Бримли.  Нехотя  он  вернулся  в  отель.  Там  кишело
журналистами, а журналистов Смайли не выносил. И холодно  там было, а Смайли
и  холода  не  терпел.  И  так  до оскомины это ему  знакомо  - бутерброды в
гостиничной комнате.


     Глава 5

        "КОШКА С СОБАКОЙ"


     Вечером  того  же  дня, в  самом начале  восьмого,  Смайли  поднялся по
ступеням,  ведущим  в  дом  мистера Теренса Фил-динга. У парадных дверей  он
позвонил, и ему открыла толстушка  лет пятидесяти пяти.  В тускло освещенном
холле по  правую  руку  пылали  поленья в камине на груде  золы, а над собой
Смайли  различил  небольшую антресоль  и  винтовую красного дерева лестницу,
ведущую  на  верхний этаж.  В отсветах камина видно было,  что  стены вокруг
увешаны картинами  разных  стилей и  периодов,  а каминная  полка  уставлена
всевозможными  художественными безделушками.  Но  Смайли  отметил,  невольно
поежившись, что ни  камину,  ни  картинам  не  удалось  полностью  заглушить
школьный   запашок  -  слабый  аромат  какао,  пасты  для  паркетов,   оптом
закупаемой, и школьной кухни. В стороны из холла шли коридоры, и видно было,
что все стены понизу окрашены темно-коричневой или зеленой  масляной краской
согласно  незыблемому  правилу  школьных  маляров. В  устье одного  из  этих
коридоров огромно замаячила фигура мистера Теренса Филдинга.
     Он надвинулся  на Смайли своей радушной массой;  буйная седая его грива
роняла пряди на лоб, а мантия живописно волновалась позади.
     - Смайли? О-о! Вы знакомы с Тру? Мисс  Трубоди, моя  домоправительница.
Снег восхитителен,  не правда  ли?  Чистейший  Брейгель!  Вы видали  катание
мальчиков  на  льду? Бесподобное  зрелище!  Черные  костюмы, цветные  шарфы,
бледное солнце, как две капли  воды, буквально как две капли, натуральнейший
Брейгель. Восхитительно!
     Он взял  у Смайли пальто,  бросил  на ветхий сосновый стул  с камышовым
сиденьем, стоящий в углу холла.
     - А как вам этот стул - узнаете?
     - Боюсь, что нет, - сконфуженно ответил Смайли.
     - Напрасно, напрасно! Привезен мной из  Прованса до войны. У столяришки
тамошнего делан.  Ну-ка определите,  чье  он точное  подобие. Копия "Желтого
стула" Ван-Гога!  Некоторые  тут  же  узнают.  - И,  шагая впереди,  Филдинг
коридором  повел  гостя  в  большой  комфортабельный  кабинет,  украшен  ный
изразцами,  статуэтками  эпохи  Возрождения,  бронзой  не  ясно каких  эпох,
фарфоровыми  собачками,  терракотовыми вазами;  и посреди всего  великолепно
высился сам Филдинг.
     Как  старший  корпусной  наставник,  Филдинг  носил не  обычную  ученую
мантию,   а  нечто   тяжко  ниспадающее,  длиннополо-черное,  с  крахмальным
судейским  жабо  - нечто вроде  вечернего монашеского  платья.  От облачения
этого веяло монастырской суровостью - в заметном  контрасте с нарочито ярким
обликом  самого  Филдинга.  Явно сознавая  это, стремясь  оттенить  чинность
униформы и придать ей что-то  от своей натуры,  он носил  в  петлице лацкана
тщательно подобранный цветок из своего сада. Он так и требовал от портного -
шить  с петелькой,  чем шокировал карнских  портных,  у которых  на  матовых
стеклах витрин красуются эмблемы королевских  династий. Цветок он выбирал по
настроению - от гвоздики до гиацинта. Сегодня у него в петлице была  роза, и
по се свежести Смайли определил, что вдел ее Филдинг минуту назад, а срезать
велел точно к приходу гостя.
     - Вам хересу или мадеры?
     - Благодарю вас, хересу.
     - Мадера - напиток блудниц,- возгласил Филдинг, наливая из графика,- но
мальчики  ее  любят.   Быть  может,   именно  поэтому.  Они  ведь  отчаянные
греховодники. - Он  передал Смайли бокал  и  прибавил,  драматически понизив
голос:
     -  Мы  все теперь  под гнетущим  впечатлением  этого  ужасного события.
Ничего,  знаете, подобного у  нас  никогда  не бывало. Вы  читали  вечерние,
газеты?
     -   Нет,  не  читал.   Но   "Герб  Солеев",  разумеется,  битком  набит
репортерами.
     -  Настоящее  нашествие на  город.  По всему  Гэмпширу военные  рыщут с
миноискателями. А что хотят найти, бог их знает.
     - А как на мальчикрв подействовало все это?
     - Они-то в восторге!  Моему же корпусу  повезло особенно - ведь Роуды у
меня обедали в  тот вечер. Какой-то  кретин  из  полиции хотел  даже учинить
допрос одному из моих мальчиков.
     - Вот как,- сказал Смайли с невинным видом.- А о чем бы это стал он его
допрашивать?
     -  Аллах его ведает,- отмахнулся  Филдинг  и, меняя тему, спросил: - Вы
знавали брата, не так ли? Он мне говорил о вас, представьте.
     - Да, Адриана я знал очень хорошо. Мы были близкими друзьями.
     - И на войне тоже?
     - Да.
     - Вы, значит, принадлежали к его шатии?
     - Какой шатии?
     - Ну, Стид-Эспри, Джибди, Все эти люди.
     - Да.
     - Мы с  Адрианом редко  видались  в зрелые  годы.  Будучи  жульнической
подделкой, я принужден  избегать  встреч  и  сопоставлений  с подлинниками,-
соткровенничал  Филдинг  в  прежней  своей  эффектной  манере.  Как  на  это
отвечать,  Смайли не знал,  но его  выручил тихий стук в  дверь;  в  кабинет
несмело вошел высокий рыжий мальчик.
     - Я уже кончил перекличку, сэр. Если вы готовы, сэр...
     -  О  черт,-  сказал Филдинг, осушая бокал.  -  На молитву зовут. -  Он
повернулся  к  Смайли. -  Знакомьтесь - Перкинс, мой  староста.  В музыке  -
гений, но в классе - отнюдь. Так ведь, Тим? Вы подождите здесь или идемте со
мной, как желаете. Это займет всего десять минут.
     -  И  того  меньше,  сэр,-  сказал  Перкинс.  -  Сегодня  у  нас  "Ныне
отпущаеши".
     - Восхвалим  господа за малые благодеяния,-  возгласил Филдинг, одернув
свое  жабо, и  резко повел Смайли  по  коридору  и  через  холл,  а  Перкинс
голенасто зашагал следом. На  ходу Филдинг без умолку кидал через  плечо:  -
Рад, что вы выбрали пятницу для приезда. У меня правило - по субботам не при
нимать  уже  потому,  что  по субботам все другие  наши принимают-  Хотя чем
занимать  гостей в данный печальный  момент, всем нам не слишком известно. У
меня  сегодня  будет  Феликс  Д'Арси,   но  это  вряд  ли  занимательно.  Он
профессионал-карнианец.  Между прочим,  мы к вечерним трапезам одеваемся, но
это не суть важно.
     У Смайли упало сердце. Повернули за угол, пошли другим коридором.
     - У  нас молитвы по часам.  Ректор восстановил семь канонических часов:
приму,  терцию,  сексту  и  так  далее.  В  течение  семестра  -  молитвы до
пресыщения, а на каникулах -  полное от  них  воздержание.  То  же  касается
занятий спортом. Такова система. Впрочем, удобно для перекличек.
     Он провел Смайли  еще  и  третьим коридором и  в  конце  его  распахнул
толчком  двухстворчатую  дверь.  Картинно  паруся своей  мантией, размашисто
вошел в столовую, где ожидали ученики.
     - Налить вам хересу еще? Ну,  как молитва? Поют  весьма мило, не правда
ли?  Один-два  тенора  недурных.  Мы в прошлом семестре  пробовали унисонное
пение - весьма неплохо выхо дило, совсем даже неплохо. Сейчас явится Д'Арси.
Он  жаба  страшенная.  Вылитый  типаж  Сиккерта  пятьдесят лет  спустя, весь
состоящий из брюк и воротничка. Вам еще, однако, повез ло,  что явится он не
в сопровождении сестры своей. Та хуже!
     -  Он  какой  предмет  преподает?  -  Разговор шел уже снова  в  кабине
Филдинга.
     - Предмет? Боюсь,  что здесь у  нас  предметов  нет.  Никто из  нас  ни
строчки не прочел ни по какому предмету с момента окончания  университета. -
Понизив  зловеще  голос, он  прибавил: - То есть если мы там вообще учились.
Д'Арси преподает французский. Д'Арси  - старший тутор  по избранию, холостяк
по  профессии,  сублимированный  пед... агог по  склонности,-  Филдинг стоял
теперь в позе, откинув голову назад, а правую руку простерши  к Смайли,-...а
предмет  его  -  изъяны  ближних.  По  главной  же  своей   должности  он  -
самоназначенный  верховный  блюститель  карнского этикета.  Если вы в мантии
прокатились на велосипеде, не так сформулировали ответ на приглашение, не по
ранжиру разместили гостей за столом, употребили  "мистер", когда  речь шла о
коллеге, Д'Арси вас выведет на чистую воду и сделает внушение.
     - А  каковы обязанности старшего тутора? - спросил Смайли, просто чтобы
поддержать разговор.
     - Это арбитр между классиками и природоведами, он составляет расписание
и утверждает результаты экзаменов.  Но главная  его, горемыки, обязанность -
мирить искусства с на уками. - Филдинг с мудрой грустью покачал головой. - А
для этого требуется человек помозговитей, чем Д'Арси. А впрочем,- добавил он
устало,- какая разница,