Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
выходящих из Аббатства мальчиков в черном, видел эти групповые
праздные позы, от которых веет Англией XVIII столетия. И видел другую школу
- городскую среднюю, пестренькое зданьице сбоку управления полиции,
напоминающее сторожку на пустом кладбище, - школу, столь же далекую от
атмосферы Карна, сколь далеки ее кирпич и песчаник от шафранных зубцов
главного корпуса.
Да, подумал он, дальний, длинный путь проделал Стэнли Роуд от
Брэнксомской классической школы. И если это он убил, тогда - уверен Смайли -
объяснение мотивов и даже способа убийства следует искать на этом трудном
пути в Карн.
- Очень любезно с вашей стороны, - сказал Гластон. - И со стороны мисс
Бримли. Хорошие люди у них в журнале. Всегда отличались добротой. - Он
сказал это так, словно говорил о добротности, о качестве, беспримесном и
хорошо ему знакомом.
- Прочтите прежде эти письма, мистер Гластон. Боюсь, что второе письмо
поразит вас. Но я уверен, что не вправе был бы утаить его от вас.
Они сидели в диванной, и гигантские кактусы возвышались по бокам, как
часовые. Смайли подал Гластону оба письма. Старик принял их твердой рукой и
стал читать, держа на удалении от глаз, откинув назад крепкий затылок,
прищурив веки, сжав губы в линию, жестко загнутую вниз по углам. Наконец он
сказал:
- Вы служили с мисс Бримли во время войны, не так ли?
- Да, я работал с Джоном Лэндсбери.
- Понятно. И поэтому она к вам обратилась?
- Да.
- Вы баптист?
- Нет.
Гластон помолчал, положив письма на стол перед собой, сложив руки на
коленях.
- Стэнли был баптистом, когда они поженились. Потом переменил веру. Вам
это известно?
- Да.
- У нас на Севере так не поступают. Веру свою мы отстаивали и отстояли.
Это как право голоса примерно.
- Я понимаю.
Спина старика была по-солдатски прямая. Вид у него был не скорбный, а
строгий. Совершенно неожиданно он перевел глаза на Смайли и вгляделся
длинным и пристальным взглядом.
- Вы учитель? - спросил он, и Смайли подумал, что в свое время Сэмюель
Гластон явно был делец не промах.
- Нет... Я теперь вроде бы в отставке.
- Женаты?
- Был женат.
Гластон опять погрузился в молчание, и Смайли пожалел в душе, что
потревожил старика.
- Стрекотунья была, стрекотунья, - промолвил Гластон наконец.
Смайли ничего на это не сказал.
- Вы полиции сообщили про письма? - спросил Гластон.
- Да, но там и так знали. Знали то есть о страхах Стеллы, будто муж
хочет ее убить. Она пожаловалась было мистеру Кардью...
- Священнику?
- Да. Но он подумал, это у нее переутомление... нервное расстройство.
- А вы иначе думаете?
- Я не знаю. Просто-напросто не знаю. Но, исходя из того, как
отзываются о вашей дочери, я не верю, чтобы она была душевно неуравновешена.
Что-то реальное вызвало в ней опасения, сильнейший страх. Я думаю, нам
нельзя отмахнуться от этого. Ее страхи и постигшую ее затем смерть я не
считаю простым совпадением. И поэтому не верю, что ее убила нищенка.
Сэмюель Гластон медленно кивнул. Смайли казалось, что старик силится
выказать интерес отчасти из вежливости, отчасти же, чтобы скрыть потерю
интереса к самой жизни.
Затем, после длинной паузы, Гластон аккуратно сложил и возвратил
письма. Смайли подождал, не скажет ли он что-нибудь еще, но Гластон молчал.
Помедлив, Смайли встал и тихо вышел из диванной.
Глава 1 0
"ДАМОЧКИ"
Шейн Хект улыбнулась, опять отпила из бокала.
- Херес недурен, - сказала она Смайли. - Вы, должно быть, ужасно важная
персона, если Д'Арси так расщедрился. Вы что, принц инкогнито?
- Увы, нет. В субботу вечером я и Д'Арси обедали оба у Теренса
Филдинга, и Д'Арси пригласил меня на рюмку хересу.
- Теренс такой злой - не правда ли? Чарльз не выносит его. Боюсь, что
они совершенно по-разному понимают спартанский идеал... Бедный Теренс. Это
его последний семестр, знаете ли.
- Я знаю.
- Вы так мило сделали, что пришли вчера на похороны. Ненавижу похороны,
а вы? Черный цвет так антисанитарен. Мне навсегда запомнились похороны
короля Георга V. В те времена лорд Солей состоял при дворе и был так
любезен, дав Чарльзу два пригласительных билета. Боюсь, что это нас
развратило, мы утратили вкус к обычным похоронам. Но я вообще с подозрением
отношусь к похоронам, а вы? По-моему, они, в сущности, род увеселения для
низших классов, с вишневым ликером и тминным тортом в гостиной. В нашей
среде теперь отдают предпочтение т и х и м похоронам: никаких цветов, лишь
краткое прощальное слово и заупокойная служба потом.
Маленькие глазки Шейн маслились от удовольствия. Она допила вино и
протянула Смайли пустой бокал.
- Если вам нетрудно, голубчик. Ненавижу херес, но Феликс такой скаред.
Смайли налил ей из стоящего на столе графина.
- Ужасная история это убийство, не правда ли? Эта ни щенка, видимо,
буйнопомешанная. Я всегда считала - Стелла Роуд такая милая... и такая
необычная. Так искусно умела обновить старое платье... Но какие курьезные у
нее были знакомства. Пристрастие к Гансам-дровосекам, фигурально вы ражаясь,
и к Педро-рыбакам.
- Ее любили здесь, в Карне? Шейн Хект нежно засмеялась.
- В Карне никого не любят... а ее и вовсе мудрено было любить... По
воскресеньям она носила черный креп... Простите, но неужели это у низших
классов так заведено? Горожанам, думаю, она нравилась. Они обожают
перебежчиков из Карна. Но чего же ожидать - она ведь была сектантка
какая-то.
- Баптистка, по-моему, - недолго думая сказал Смайли. Шейн с
непритворным любопытством поглядела на него.
- Как мило, - проворковала она. - Скажите-ка мне, кто вы такой?
Смайли отшутился - безработный, мол, - беспокойно подумав, что
чуть-чуть не стал рапортовать ей, как маленький мальчик большой тете. Сама
уже ее безобразная внешность, размеры, голос в сочетании с даром изощренного
злословия имели опасное свойство подчинять собеседника. Смайли невольно
пришло на ум сравнение с Филдингом. Но для Фиддинга окружающие почти не
существуют, а для Шейн Хект они существуют - существуют затем, чтоб их
подвергнуть тщательным пробам на светскость, уличить, осмеять, отсеять,
уничтожить.
- Я прочла в газете, что отец ее весьма состоятелен. Северные нувориши,
второе поколение. Просто замечательно, как неразвращена она была... как
естественна... Ведь вовсе же не обязательно ей было ходить в прачечную или
водиться с нищими... Хотя, конечно, у северян свои обычаи, неправда ли? На
всем пространстве от Ипсвича до Ньюкасла вы не наберете трех приемлемых
семейств. Вы откуда сами, вы сказали?
- Из Лондона.
- Как прелестно. Я однажды была на чае у Стеллы. Сразу же молоко... в
индийский чай. Все так по-другому. - И, быстро взглянув на Смайли, Шейн
проговорила: - Знаете ли, что я вам скажу? Она вызывала во мне восхищение -
так нестерпима мне она была. Стелла была из тех утомительных, куцых снобов,
для которых одни только убогие праведны. - И, улыбнувшись, Шейн добавила: -
Я даже согласна была с Чарльзом относительно Стеллы Роуд - а это уже кое о
чем говорит. Если вас занимают наблюдения над родом человеческим, то
пойдите-ка понаблюдайте Чарльза. Контраст между нами разителен.
Но в этот момент к ним подошла сестра Д'Арси - костистая, мужеподобная,
с неопрятно взбитой седой прической и надменным, хищнозубым ртом.
- Доротея, милочка, - проворковала Шейн, - какой чудесный у вас прием.
Как вы добры. И так увлекательно встретиться с лондонцем, вы не находите? Мы
разговаривали о похоронах бедной миссис Роуд.
- Что ж, пусть у Стеллы манеры ни к черту не годились, но зато
беженцам, Шейн, она сделала много добра.
- Беженцам? - невинно переспросил Смайли.
- Да. Она собирала для них одежду, мебель, деньги. Одна из тех немногих
преподавательских жен, что не на словах лишь помогают мне. - Доротея колюче
покосилась на Шейн Хект, но та глядела мимо нее, улыбалась милостиво мужу. -
Деловитая была, как пчелка. Не боялась засучить рукава, не гнушалась ходить
от дома к дому. И единоверок своих впрягла в дело, и массу всего собрали.
Этого, знаете ли, у них не отнимешь - духом они крепки. Феликс, еще хересу!
В обеих комнатах насчитывалось десятка два гостей. Но Смайли, слегка
опоздавший, застрял в группе из восьми человек, вставших поближе к дверям;
здесь стояли Д'Арси с сестрой, Чарльз и Шейн Хекты, молодой математик Сноу с
женой, викарий из Аббатства и сам Смайли, смущенно-подслеповатый в своих
очках. Войдя, Смайли быстро огляделся по комнатам, но Филдинга нигде не было
и следа.
- ...Да, - продолжала Доротея Д'Арси, - деятельная была на диво...
вплоть до самого конца. В пятницу я вместе с этим попом из крытой жестью
молельни - с Кардью - зашла туда домой прибрать неотосланные вещи для
беженцев. Ни вещички не валялось - все запаковано в бумажный мешок, увязано,
и адрес написан; нам оставалось только отправить на почту. Чертовски дельная
работница она была, скажу вам. И на благотворительном базаре отлично
поработала.
- Да, да, милочка, - сладко сказала Шейн Хект. - Помню хорошо. В тот
день я представила Стеллу леди Солей. На Стелле была премиленькая шляпка -
та, что она по воскресеньям надевала. И такая Стелла была почтительная. К
леди Солей обращалась: "миледи". Как в средние века, - выдохнула Шейн,
повернувшись к Смайли, - вы не находите, голубчик? Мне эта вассальность
всегда так нравится: так мало нас осталось.
В углу математик и жена его разговаривали с Чарльзом Хектом, и спустя
несколько минут Смайли, отманеврировав от Доротеи, присоединился к ним.
У юной Энн Сноу было курносое, несколько прямоугольное, миловидное
лицо. Муж ее был высок и худ, с приятной сутулиной. Бокал с хересом он
держал в своих тонких прямых пальцах, как химическую реторту, а когда
говорил, то обращался, казалось, к этому бокалу, а не к слушателю. Смайли
приметил чету Сноу еще с похорон. Хект стоял румяный и насупленный и
посасывал трубку. Разговор шел о том о сем; его заглушал шумный обмен
мнениями по соседству. Немного погодя Хект отошел и, по-прежнему сердито и
отчужденно хмурясь, встал в нарочитом одиночестве у двери.
- Бедная Стелла, - сказала Энн Сноу, помолчав. - Прошу прощения, -
прибавила она. - Но все еще нейдет из головы. Безумие, как подумаешь, просто
безумие. Ну зачем, ну для чего эта Джейни убила ее?
- Вы любили Стеллу? - спросил Смайли.
- Конечно же. Она была хорошая. Мы в Карне вот уже четыре семестра но
за все это время она единственная сердечно к нам отнеслась. - Муж ничего не
сказал, лишь кивнул своему бокалу. - Саймон, видите ли, не питомец Карна, а
здешние преподаватели в большинстве карнианцы, так что старых знакомых у нас
здесь нет и никто нами, в сущности, не интересуется. Все они, конечно,
делают вид, что ужасно рады нам, но одна только Стелла действительно...
Тут на них хищно налетела Доротея Д'Арси.
- Миссис Сноу, - сказала она жестко. - У меня к вам дело. Хочу, чтобы
вы взяли на себя беженскую работу Стеллы Роуд. - Доротея бросила испытующий
взгляд на Саймона Сноу. - Ректора чрезвычайно занимает помощь иммигрантам.
- О господи! - простонала в ужасе Энн Сноу.- Я никак не могу, мисс
Д'Арси, я...
- Не можете? Как так не можете? Вы ведь помогали миссис Роуд торговать
с лотка на благотворительном базаре?
- Так вот откуда Стеллины платья и шляпки, - прошелестела Шейн Хект за
спиной у них.
- Но... у меня, ну как бы это сказать, нет той смелости, что у Стеллы,
- лепетала Энн. - И потом, она была баптистка, я горожане помогали ей, вещи
жертвовали, они все любили ее. А у меня совсем не то будет.
- Вздор и чушь, - изрекла мисс Д'Арси, говорившая со всеми, кто моложе
ее, как с прислугой или озорными детишками.
- Баптисты - это те, что против семейных скамей, не правда ли? -
сказала Шейн Хект. - Я с ними всецело согласна - ведь если за скамью
заплачено, то уже волей-неволей приходится ходить в церковь.
Викарий, толковавший в углу о крикете, встрепенулся и кратко
запротестовал:
- Право же, миссис Хект, у приватных скамей было немало преимуществ...
И он пустился в пространное восхваление древних обычаев. Шейн наружно
вся была внимание и интерес. Наконец викарий кончил, ока сказала:
- Благодарю вас, голубчик Уильям, это так мило, - обратилась к нему
спиной и звучным шепотом сообщила Смайли:
- Уильям Трампер - из бывших учеников Чарльза, такое было ликование,
когда он выдержал выпускные экзамены.
Смайли, вовсе не желая быть соучастником мести, вершимой над викарием,
повернулся было к Энн Сноу, но ту все еще терзала мисс Д'Арси своими
благотворительными замыслами, а Шейн между тем продолжала ему говорить:
- Я про одного-единственного только Смайли слышала, Он женился на леди
Энн Серком в конце войны. Она, понятно, вскоре ушла от него. Престранная
была пара. Как я слышала, он совершенно неприемлем. Она же как-никак родня
лорду Солею. Род Солеев вот уже четыреста лет связан с Карном. Молодой
Солей, наследник, учится сейчас у Чарльза; мы часто обедаем в замке. Я так и
не знаю, что сталось с Энн Серком... уехала в Африку... или же в Индию? Нет,
в Америку. В замке об этом не принято говорить.
На мгновение шум разговоров схлынул. На мгновение, не более, Смайли
перестал воспринимать все, кроме упорного взгляда Шейн Хект; и он знал, что
она ожидает ответа. Но вот она отвела взгляд, как бы говоря: "Видите, я
могла бы раздавить вас. Но так и быть, живите", - отвернулась и отошла.
Он словчил - простился и вышел в одно время с Энн и Саймоном Сноу. Их
ожидал старенький автомобиль, и Сноу настояли, чтобы и Смайли сел - они
подбросят его в отель. Дорогой он сказал:
- Если перед вами нет сегодня лучшей перспективы, то я счастлив буду
пригласить вас отобедать со мной сейчас в отеле. Догадываюсь, что обеды там
отвратные.
Поотнекивавшись, Сноу приняли приглашение, и четверть часа спустя вес
трое сидели в углу громадной обеденной залы "Герба Солеев", к великому
прискорбию троих официантов и доброго десятка поколений Солеев-предков -
напыщенных и шелушащихся портретов.
- Мы по-настоящему узнали се только с год назад, - стала досказывать
Энн Сноу. - Стелла мало общалась с женами других преподавателей - к тому
времени она уже обожглась и поумнела. Она не посещала чаепитий и тому
подобное, и это просто счастливый случай нас свел. Когда мы приехали в Карн,
для нас не нашлось школьного дома, и мы вынуждены были первый семестр
прожить в гостинице. В конце второго семестра мы въехали в домик на
Брэд-стрит. Переезд наш был кошмар. Саймон занят был с выпускниками, а у нас
как раз полнейшее безденежье, и пришлось все самим ухитряться. Переезжали в
четверг утром. Лил дождь, хлестал как из ведра. А вся, какая была у нас,
хорошая мебель не пролезала в дверь дома, и грузчики просто-напросто
сгрузили меня на порог, и делай что хочешь. - Она рассмеялась, и Смайли
подумал, какое она, в сущности, милое дитя. - Они вели себя просто
возмутительно. У них бы, я думаю, хватило совести уехать, да им с места не
сходя потребовалась оплата. А счет на целых несколько фунтов превысил
первоначальную оценку. Чековой книжки у меня, конечно, не оказалось.
Осталась у Саймона. Грузчики даже грозились увезти все обратно. Прямо
чудовищно. Я чуть не расплакалась. (Она вот уже и сейчас чуть не плачет,
подумал Смайли.) Но тут как с неба упала к нам Стелла. Не представляю, как
она узнала о нашем переезде - другие-то никто, конечно, и не знали. Принесла
рабочий халатик, туфли старые - пришла помогать. А увидела, что тут
творится, и не стала даже разговаривать с грузчиками, просто прошла к
телефону и позвонила их хозяину мистеру Маллигану. Не знаю, что она ему
сказала, но потом подозвала старшего, и Маллиган ему по телефону приказал, и
с этой минуты все пошло гладко. Стелла была ужасно рада - рада помочь. Такой
она была человек. Грузчики сняли двери с петель и все-все внесли. Стелла
оказалась чудесная помощница - не распорядительница, а помощница. Остальные
преподавательские жены, - прибавила Энн горько,- ужасно как ловки
распоряжаться, но и руки не приложат помочь.
Смайли кивнул, скромно налил коньяку в рюмки.
- Саймон увольняется, - вдруг поделилась Энн секретом. - Мы
возвращаемся в Оксфорд, ему предоставили там докторантскую стипендию.
Получит докторскую степень и будет преподавать в котором-нибудь из
университетов.
Выпили за успех Саймона, поговорили о разных разностях, затем Смайли
спросил:
- А что представляет собой Стэнли Роуд - как работник и коллега?
- Учитель он неплохой, - сказал Саймон медленно, - но в общении
тягостен.
- Это не Стелла, он совсем-совсем иной, - сказала Энн. - Ужасно
"карнианский". Д'Арси его взял под опеку, и Роуд совсем помешался на Карне.
Саймон говорит, они все таковы - питомцы классических школ. Усердие
новообращенного. Противно смотреть. Он даже веру переменил здесь, в Карне.
Он, но не Стелла - Стелле бы и не прибредилось такое.
- У англиканской церкви есть чем прельстить Карн, - заметил Саймон, и
Смайли понравилась сухая точность фразировки.
- Стелла, очевидно, не слишком дружна была с Шейн Хект, - слегка копнул
Смайли.
- Какое там! - с сердцем воскликнула Энн. - Шейн относилась к Стелле
гадко, вечно над ней насмехалась за то, что та была честных и простых нравов
и душой не кривила. Оттого, по-моему, и ненавидела Шейн Стеллу, что Стелла
не желала корчить светскую даму, а предпочитала быть такой, какая есть. Вот
что не давало Шейн покоя. Шейн любит, когда другие пыжатся, состязаются в
светскости, а она может вдосталь над ними глумиться.
- Шейн это любит, и Карн это любит, - негромко прибавил Саймон.
- Она ужасно как хорошо вела работу с иммигрантами. С ними у нее и
связаны первые серьезные неприятности, - сказала Энн Сноу, слегка покачивая
коньячную рюмку узкой рукой,
- Неприятности?
- Да, перед самой ее смертью. Вам не рассказывали? О ее крупной ссоре с
мисс Д'Арси?
- Нет.
- Ну, понятно, что Д'Арси не стали рассказывать. А Стелла сплетнями не
занималась.
- Дайте-ка я изложу, - сказал Саймон. - Историйка занятная. Когда
начался шум с Годом беженцев, Доротея Д'Арси зажглась благотворительным
энтузиазмом, каковым возгорелся и ректор. Доротеины вспышки энтузиазма
всегда синхронизированы с ректорскими. Она занялась сбором средств и
отсылкой вещей в Лондон. Все это весьма похвально, однако в городе уже
проходила, и вполне успешно, кампания помощи иммигрантам, объявленная мэром.
Но нет, это Доротее не подходит: Карну и благотворительность нужна своя,
отдельная; с плебсом ни компанию водить, ни кампанию проводить. Думаю, что
вдохновлял Доротею ее брат. Как бы ни было, но по прошествии нескольких
месяцев из Лондонского центра пришел, видимо, Доротее письменный запрос - не
приютит ли в Карне кто-либо двоих иммигрантов, мужа с женой. Вместо того
чтобы огласить это письмо, Доротея тут же написала в Лондон, что сама даст
им приют у себя. Что ж, ладно. Эти двое приехали, Доротея и Феликс встали в
гордую позу благодетелей, и местная печ