салась в глаза широта не знавшей ни в чем отказа натуры.
Разгуляево.

После морозного воздуха запах перегара резко ударил в нос. В салоне было
жарко, как в сауне, герметичный кузов не позволял вездесущему холоду
пробраться внутрь.

Радио не вещало. Водитель выжал газ, "кабан", крутанув колесами, выкатил на
центр проспекта.

- Куда едем? - Парень скосил глаза на Женьку.

- Домой. :

- К маме?

- К маме.

- А чего кислая? Тоска, что ль?

- Да нет, нормально.

- Кислая, кислая... У меня вот тоже тоска. Раз - тоска, два - тоска,
посредине гвоздик. Все осточертело, веришь?

Женька кивнула.

Машина прошла на красный. Мерзнущий гаишник даже не пошевельнулся.

- Ссыт , - прокомментировал парень и провел ладонью по шершавому "ежику" на
голове. Затем выдохнул на Женьку аромат коктейля "Даблминт и джусиф-рут со
спиртом".

- Звать как?

- Женей.

- А я вот Витька-Витек. Ты расслабься, я не самоубийца, катаюсь хорошо.
Нравится тачка?

- Ничего.

- Ничего... Смотри сейчас.

Парень выжал педаль газа. Машину бросило вперед. Редкие вечерние машины как
будто замерли на правой полосе. Женька вжалась в кресло. Зря она села к
этому сумасшедшему.

- Не боись, если что, сдохнем на месте.

- Успокойтесь, я верю, что машина хорошая. Витька сбросил газ.

- Может, вмазать хочешь? Да расслабься ты, не обижу. Давай вмажем, а?
Женька робко кивнула.

- Не понял, будешь, нет?

Женька вдруг осознала, что ради этого момента она и колесит по городу,
тратя деньги, а когда "клиент" сам собой нарисовался, явно растерялась.
Поэтому она еще раз утвердительно кивнула, но уже с большим оттенком
уверенности:

- Да буду, буду. Только где? Здесь, прямо в тачке?

- Какой базар! Где скажешь, там и вмажем. Хоть в приемной мэра. Чего взять?

- Все равно. Лучше водки. У меня аллергия от остального.

- Базара ноль. А ты ничего. Не боишься одна-то по ночам?

- Ну, еще не ночь...

Парень, перебив ее, начал рассказывать пошлые старые анекдоты и сам же над
ними ржать. Женька тоже смеялась, хотя слышала эти шутки еще в детдоме. Она
уже поняла, что этот Витек из той части населения, которая может позволить
себе все, что угодно, и вследствие этого не терпит каких-либо возражений.
Сказал "смешно" - смейся, сказал "пить" - пей, сказал "в койку" - ложись.
Без базара.

У одинокого ларька он притормозил:

- Погоди, сейчас возьмем...

Дверь осталась незапертой. Качающийся из стороны в сторону Витька,
перешагнув сугроб у обочины, добрел до торговой точки. Молодой продавец в
очках приоткрыл стеклянное окошечко, ожидая заказ.

- Дай чего-нибудь, - грубо потребовал Витька, - чтоб не сдохнуть. "Черная
смерть" не подвальная? И на зуб. Во - конфеты. И фисташки.

Продавец снял с витрины "Вишню в шоколаде", пакетик с орехами, извлек из
коробки бутылку водки и поставил перед собой в ожидании денег.

- Давай сюда, четырехглазый, чего вылупился.

- Пятьдесят пять тысяч с вас.

Женька через открытую дверь слышала разговор - До ларька было метров пять.
Она сама часто попадала в ситуации, когда подвыпивший покупатель начинал
борзеть и забирал с прилавка товар, не заплатив. Охраны не имелось, хозяин
- жмот, поэтому ущерб возмещался из Женькиного тощего кошелька. Как
недостача. Поди докажи, что козел покупатель не заплатил.

Витька прогремел на монгольско-русском языке несколько фраз. С выражением.
Затем уже чисто русским ударом локтя разбил витрину, оттолкнул продавца и
забрал свои "покупки". Продавец жалобно заверещал:

- Чего ты, в натуре, крутой, да?

- В натуре у лягушки член зеленый. - Зажав под мышкой конфеты и держа в
руке, как гранату, "Черную смерть", Витька вернулся к машине.

"Кабан" рванул с места. Витька, будто ничего не случилось, опять принялся
за "бородатые" анекдоты. Уловив Женькин испуг, он нагло стукнул ей по
колену:

- Расслабься, подруга, скоро будем.

Через десять минут "мерседес" причалил к огромному точечному дому,
уходящему своими этажами в черное небо.

- Прибыли, вылазь.

Женька толкнула тяжелую дверь и вышла из машины. Хозяин пиликнул
"сигналкой". На восьмом этаже, повозившись с замком, Витька открыл
металлическую дверь одной из квартир и махнул головой.

- Заходь. Вот ведь, бля, замок. Как я на стакане, так открываться не хочет.
Чувствует, что ли, блин?

Хозяин с порога ринулся в туалет, указав Женьке вход в комнату. Женька
сняла полушубок и прошла внутрь.

Было время, когда квартира несла на себе печать мастерства хорошего
дизайнера. Даже цвет мебели соответствовал колеру дорогих обоев. Но сейчас,
ввиду обычного бардака-беспорядка, все утратило первоначальный лоск. Под
ногами захрустели, защелкали скорлупки от фисташек, в изобилии разбросанные
по давно не метенному ковру. При малейшем движении воздуха с тяжелых
портьер взлетала и щекотала ноздри пыль. Надеемся, крысок нет? Нет, нет,
это пустые бутылочки. Облик жилища вполне соответствовал облику хозяина.
Каков поп... Зачем подметать коврик? Купим новый. Пыль на мебели? Сменим
мебель, фиг ли...

Женька опустилась в такое же пыльное кресло. Впрочем, Бог с ними, с пылью и
скорлупками. Мы сюда не с этим, в смысле не с уборкой заглянули. Убрать,
конечно, можем, если что. Заодно.

В соседней комнатке, должно быть, спальня. Спаленка. Значит, все, что
нажито непосильным трудом, присутствует здесь, в бардаке. Женька пробежала
взглядом по мебельной стенке, заметила двухкассетник, кубик-телевизор,
видик, рядок кассет. Остальные более-менее ценные вещи стенка скрывала за
многочисленными дверцами. И наверняка скрывала деньги. Ребятки,
разъезжающие на "кабанах", всегда имеют скромные сбережения "на черный
день". Главное - их найти.

Хозяин объявился на пороге, оценил Женькину внешность довольным
похрюкиванием и исчез на кухне.

Женька потрогала воротник платья. Две ампулы с клофелином, вставленные в
небольшие прорези на подкладке, несли боевое дежурство. Достаточно надавить
на кончик воротника, и они выпадут в подставленную ладошку. Фокус должен
проделываться непринужденно, незаметно и, главное, быстро. Это непросто,
Ольга специально тренировалась, упражняя пальцы.

Интересно, кто этот Витька? К коммерции явно не склонен - интеллект так и
прет, "блин" через слово.

Для быка слишком хорошо упакован: "мере", отдельная хата, хотя повадки явно
бычьи. Ларечника опустил на пузырь и конфеты, словно сигарету выкурил. Так,
между прочим. Бабок наверняка во всех карманах понапихано, а все равно
быкует.

Витька вернулся в комнату уже без своего длинного черного пальто, скинул
такой же черный просторный пиджак, поставил на столик водку, конфеты, две
хрустальные рюмочки, бросил фисташки. Затем опустился в кресло, расстегнул
пуговичку-цепочку на рубашке и блаженно вытянул ноги, благоухающие ароматом
промокших туфель. Он был крепко сложен, это чувствовалось и без
приталенной, подчеркивающей достоинства фигуры фирменной рубахи.

- Давай за знакомство.

Витька свернул пробку и наполнил рюмки. Затем быстро, не чокаясь, опрокинул
свою в рот, с хрустом откинув голову.

- Дерьмо полное. Неохота возвращаться, а то я б ему устроил, говнюку. Вот
ведь...

Легкая трель не дала развить мысль о недоброкачественном товаре водочных
королей.

Протянув руку к брошенному на диван пиджаку и по ходу щелкнув орешек,
Витька извлек из внутреннего кармана телефонную трубку.

- Да. Спикер? Слышно херово, базарь громче. Чего в шесть не зарулил?..
Ладно, херня там все, не бери в башку, плюнь. Подгребешь? Давай позже,
через часок. Я тут занят сейчас. Да не пой ты, я говорю, перебазарим после.
Там чисто сработано, без промашки, можешь отдыхать спокойно... Короче,
через часок подгребай, занят я...

Витька нажал отбой и поставил трубку перед собой на столик.

- Везде достанут. Надоели все, веришь? Женька кивнула на трубку.

- Это радио, да?

- Ага.

- И можно позвонить куда угодно?

- Можно. Япония, мать их. Сотовая связь. Радио-няня.

Женька вдруг вспомнила про Ольгу. Как она там? А Катька? Может, все-таки
нужен врач?

- Я позвоню? Маме...

- Звони, - хорошо поставленным жестом руки Витька дал разрешение. - Верхнюю
слева кнопочку надави, потом номер.

Кнопочки давились с приятным щелканьем. Пик-пик-пик...

Уходя от Ольги, она перенесла аппарат на тумбочку, Ольга могла не вставая
снять трубку.

- Алло, Олюнь? Как ты?

- Ничего. Ты откуда?

- Так, от знакомого. Постараюсь пораньше. Катька спит?

- Да. Ты у мужика?

- Да.

- Есть что-нибудь?

- Не знаю. Ладно, пока, я скоро буду.

Женька отключила связь.

- Мама?

- Нет, сестра. Мать уже спит. Витька вновь наполнил свою рюмку.

- Ты чего не пьешь? Просила ведь. Для кого я водку покупал?

Женьке не хотелось глотать эту горькую отраву. Что такое ларечная водка,
даже в очень презентабельной бутылке, она прекрасно знала по собственному
торговому опыту. Каждое утро она получала от хозяина пачку акцизных марок и
старательно наклеивала их на горлышки бутылок. Некоторые пробки были до
того халтурно закреплены, что акцизная марка служила обычным средством
предохранения от протечки.

Женька взяла рюмку и пригубила. Горечь обожгла язык. Она надкусила конфетку.

- Нет, подруга, так не пьют. Ты чего сюда приехала, телик смотреть?
Давай-ка до дна.

Женька зажмурилась, опрокинула рюмку, помахала ладонью перед ртом и
проглотила конфетку целиком.

- Во, нормалек, блин.

Витек заметно одурел. К прежнему багажу добавился груз "Черной смерти". Его
маленькие узкие глазки сильно покраснели, а мясистый нос приобрел оттенок
малинового ликера. Еще пара рюмок, и ручки потянутся к ножкам. Витькины
ручки - к Женькиньш ножкам. И вправду, он же не телик притащил ее смотреть.

- Пей! - скомандовал он, сунув в рот сигарету. Запах туфель смешался с
запахом пота и сигаретного дыма. Женька брезгливо поморщилась. Зазвонили
настенные часы. Одиннадцать. Кто-то приедет через сорок минут. Какой-то
Спикер. Тогда облом. А Витек? Он ведь тоже должен уложиться в сорок минут.
И клофелин не сразу валит с ног - тоже надо времечко. Черт!

Он окончательно слетел. Но цель видит четко, снайпер.

- Ты че, че не пьешь, дура?! Давай живо, бляха... Он едва попал в рюмку
струђй "Черной смерти", сделав лужу на столике.

- Я не могу так. Воды нет запить? Или лимонада?

- Там, в холодильнике. Ладно, сиди... Я сам.

Пошатываясь, джентльмен исчез за стеклянной дверью, но, судя по звукам,
оказался не на кухне, а снова в туалете. Прямо туалетный утенок.
"Уничтожает микробов даже за ободком унитаза". Реклама - двигатель торговли.

Женька быстро вытащила ампулу. Другой возможности не будет. Сжав маленький
баллончик, она выда-вила прозрачную жидкость в рюмку и добавила водки.
Услышав шаги, бросила пустую тару под диван.

Витек забыл, что ходил за лимонадом. Увидев наполненную рюмку, он еще раз
запрокинул голову и рухнул уже не в кресло, а на диван.

- Иди с-сюда.

- Зачем? - прикидываясь дурочкой, спросила Женька.

Витек рванул рубашку, пуговицы отлетели, как искорки бенгальского огня.

- Иди, говорю... Поцелумся-ся-ся. Разок-другой. Он стянул рубашку через
голову. Шею украшала

Тяжелая золотая цепь, а грудь - живописная наколка и несколько
рубцов-шрамов.

- Я... я не хочу...

- Че? Ты че, дура, лепишь? Тебе че, любви захотелось? Целочка, что ли? Щас
сделаем. Иди сюда, бля...

Жилистая рука схватила Женьку за плечо и потащила на диван.

- Отстань, ну пожалуйста... Мне домой пора.

- Не звезди, подруга. Нехера по ночам шляться.

- Ну, подожди, подожди, я сама... Хватка ослабла.

- Ну, давай, шкурка, - рухнув прямо на ковер, промычал Витек.

Женька дотянулась до замочка молнии и несколько раз дернула вниз.

- Ну че?

- Погоди, молния заедает...

- Какая еще, на хер, молния?! Правой рукой он схватил Женьку за шею, а
левой рванул воротник. Платье треснуло по шву.

- Вот так.

Прыщавый щетинистый подбородок мелькнул перед Женькиными глазами, тупая
тяжесть придавила ее к дивану, животный хрип человеко-быка заглушил все
остальные звуки, тошнотворный запах перегара ударил в лицо.

- Ну пожалуйста, ну не надо...

Бык зарычал.

Женька начала задыхаться. Она уже не думала о деньгах - даже об Ольге
забыла. Господи, зачем она села в эту тачку? Он же псих, он просто задушит
ее.

Рука, отпустив горло, нырнула под платье. Любое Женькино противодействие
усиливало натиск огромной массы. Женька попробовала упереться в расписную
грудь, но резкий удар ладони тут же обжег щеку.

- Тихо, шкурка, удавлю.

Женька попыталась закричать, но из горла вылетел жалкий писк.

"Если вас насилуют, расслабьтесь и получите удовольствие".

...Сволочь, гадина вонючая... Женька вывернула голову. Серебряный скелет в
шляпе на черной этикетке с довольной ухмылкой взирал на происходящее. Ну
что, девочка, доигралась в куколки? "Давай вечером умрем весело..."

Левой рукой она дотянулась до бутылки, схватив ее за горлышко. "Водка
изготовлена по старинному русскому рецепту в подвале ‘ 5 из отборного
технического спирта и невской воды". Удар получился безжизненно слабым -
бутылка даже не разбилась. Женька сжала зубы, ожидая ответного припадка
ярости "возлюбленного"... Все...

Бритая голова не поднималась с ее груди, руки, терзавшие ее тело,
соскользнули на диван, жесткая туша быка превратилась в студень. Лишь
прерывистый, булькающий храп нарушал неожиданно повисшую в комнате тишину.

Женька отпустила бутылку, выбралась из-под туши и рухнула в кресло. Витька
лежал уткнувшись в диван подбородком. Спокойной ночи, малыш. Утром с мамой
в садик. Не проспи.

До полуночи осталось десять минут. Женька вскочила с кресла, поправила
разорванное платье и метнулась в прихожую. К черту! Хорошенькое
приключение, унести бы ножки... Нет! Что, все напрасно?

Резаное Ольгино лицо неожиданно мелькнуло перед Женькой, спящая на своей
кроватке Катька... Деньги! С этого бычка не убудет, еще набомбит.

Она вернулась в комнату, бегло огляделась. Из брошенного пиджака выудила
толстый бумажник. Пальцы не слушались. Быстрее, быстрее, сейчас к этому
уроду придут.

В "лопатнике" было баксов пятьсот и немного русскими. Наличность
переместилась в шубку. Маловато будет. Через секунду к деньгам
присоединилась цепь с крестом, снятая с шеи храпящего тела. Тянет баксов на
двести, если, конечно, не левый самопал. Черт, еще что? Посуда, картинки,
шмотки? Дешево и опасно. Наверняка есть золото, но пока найдешь...

Видак. Фирма. Это еще баксов двести, если не больше.

В прихожей валялась спортивная сумка. Есть тара! Отсоединив шнуры, Женька
опустила видик в сумку. Осталось немного свободного места. Кассеты! Как раз.

Заполнив сумку до отказа, Женька застегнула молнию, в прихожей влезла в
сапоги и кинулась к двери. Все! Теперь отваливать. Вряд ли кто ее увидит,
дом спит.

Дверь не захлопывалась. Женька не стала искать ключи. Ничего страшного,
свежий воздух не повредит пьяному организму хозяина. Дольше будет спать
мужичок.

Табличка призывала изучить правила пользования лифтом. Надпись синим
маркером вопила об оказании срочной половой помощи какому-то Вадику...

Глаза в глаза. Какой жуткий взгляд. Женька даже не успела рассмотреть всего
остального. Мужик поменялся с ней местами и немного подождал, прежде чем
нажать кнопку. Женька не оборачивалась. Когда она переступила порог
подъезда, лифт захлопнул двери и пополз вверх.

Переводя дух, Женька прислонилась к стене и, глотнув порцию освежающего
холодного воздуха, быстро пошла к сверкающему неоновыми фонарями проспекту.

Глава 3

Первое. Это была Ким Бэссинджер. Второе. Она была мокрой. Может, от дождя,
может, от слез. Локоны слипшихся волос падали на обнаженные плечи, чуть
приоткрытый чувственный рот дразнил кукольной улыбкой. Облегающее платье,
тоже, разумеется, мокрое до прозрачности, дразнило еще сильнее. Ох, Ким
стояла на пороге, протягивая руки.

- Здравствуй, Костик...

- Здравствуй, Ким.

- Я хочу тебя, Костик...

- Спасибо, Ким.

Она оказалась прозрачной, как и платье. Но мягкой и теплой.

- Сейчас, Ким, сейчас... Не на пороге же. У нас Диван есть, пойдем.

- Нет, нет, неси меня на руках. ~ Да, конечно. Лег-ко!

Он подхватил ее невесомое тело и понес, прижимая к груди.

- А почему ты мокрая? Сейчас же холодно.

- Поливочная машина, там во дворе...

- А, пустяки, высохнет.

- Конечно, пустяки, милый. Давай же, давай скорее. Я хочу тебя. Финиш, как
хочу.

- Погоди, может, о кино поговорим, о жизни...

- К черту кино, к черту жизнь... Он начал осыпать поцелуями ее лоб, глаза,
губы, шею, потом переполз ниже.

- А, а... Боже, я сейчас умру, Костик... Мокрое платье никак не снималось,
прилипло, словно фантик к влажной ириске.

- Ну кто ж так шьет, руки бы обломал.

- Карден, Костик.

- Оно и чувствуется. А, плевать. Ким запрокинула голову и закатила в
изнеможении глаза. Костик начал целовать платье.

- Милый, а-а-а...

...Пронзительный, сумасшедший звонок рубанул по перепонкам.

- Черт, мать их. Белкина, наверное, принесло, и чего ему не спится? Погоди,
я сейчас.

...Он стоял в центре кабинета и лихорадочно крутил головой. Что это, а?
Скомканное ватное одеяло валялось перед диваном, рядом с ботинками.
Одинокий фонарь за зарешеченным стеклом разряжал темноту жидким светом. Ким
на диване не было. Ушла.

- Ну, Вовчик, сейчас я тебе. За все легавым отомщу. Ишь как звонит.

Стоп! У нас же нет дверного звонка. Костик окончательно проснулся.

До телефона было метра три. Костик не стал влезать в ботинки и допрыгал до
стола в носках.

- Да, алло!

- Казанцев? Дежурный Королев. Подъем. Хватит с Ким Бэссинджер шалить, у нас
труп криминальный. Я к тебе машину охраны направил, они тебя подкинут в
адрес.

- А назад?

- Моя задача доставить тебя на место происшествия, а назад - твои проблемы.
И чего это ты назад собрался? Там надолго.

- Ну, вдруг чего перепутали...

- Ага, рубанули от уха до уха, вместе с позвоночником. Так что вряд ли
перепутали. Группу уже заказали. Действуйте.

Костик положил трубку, нажал кнопочку настольной лампы и повернул часы к
свету. Без десяти шесть. Ну, какой идиот в такую рань обнаруживает трупы,
тем более криминальные? Лунатики хреновы.

Бедная Ким. Как она хотела! А он как! Попадалово. Интересно, как Королев
про нее просек? Впрочем, он дежурный, должен знать все. Профи.

Старший оперуполномоченный отделения по раскрытию убийств Константин
Сергеевич Казанцев по прозвищу "Казанова" тяжело вздохнул, на цыпочках
пропрыгал обратно к дивану, поднял одеяло и обулся. Потом извлек из стола
дежурную папку и пистолет.

На улице заскрипели тормоза "Жигулей", и двойной гудок дал понять, что
транспорт подан.

- Сейчас, сейчас, - пробубнил Костик самому себе, - не убежит.

Через минуту он трясся в тесном салоне, слушая шум рации и болтовню
сержантов.

Перед двадцатиэтажным точечным домом урчал застуженным движком "УАЗик"
местного отдела. Казанова выгрузился, и "Жигули" тут же умчались по
сработавшей где-то тревоге.

Водитель "УАЗика" кемарил, сидя за рулем. Костик открыл салон:

- Здоров, Иваныч. Все дрыхнешь? Гляди, "пушку" уведут.

Водитель вздрогнул и проснулся:

- А, Костя, тоже выдернули?

- Да куда ж без меня? Квартира какая?

- Две восьмерки.

- Кто из наших там?

- Музыкант и Степанов. Участковый.

- Лады, дрыхни дальше.

Костик определил этаж и зашел в дом, автоматически вспоминая, что убийства
в многонаселенных домах "удобны" и "неудобны" одновременно. Вроде больше
возможных свидетелей, но с. другой стороны, обходить столько квартир
малоприятное удовольствие.

Серега Викулов, опер местного отдела по кличке "Музыкант", сидел перед
восемьдесят восьмой квартирой на корточках и смолил сигарету. Вход
перекрывала ярко-желтая широкая лента, прилепленная к косякам.

- Здоров, Музыкант. Чтой-то за сопля желтая?

- Здоров, Казанова. Эксперты подарили. Чтоб до их прибытия никто не лазал.
А то пройдетесь, как стадо слонов, потом никаких следов не найти.

Костик достал сигареты.

- Ты чег