и в ЗАГС. Договорился с органистом вместо него
Мендельсона сбацать. Зря, что ль, в консерватории учился? Ребята
входы-выходы перекрыли. В одиннадцать молодожены пожаловали. Это надо
видеть, Паш. Словами не передать. Невеста - толстуха крашеная в фате, жених
- чудик потный в зеленом пиджаке. Гости - сплошные спортсмены в униформе
"Адидас" и "Рибок". Папашка невесты - сухарь, перстнями исколотый. Все на
тачках. Цветы, шампанское, шарики воздушные. Ангелочки, одним словом.

Я по клавишам вдарил. Тетенька в парчовом платье заныла: "Сегодня рождается
еще одна российская семья, является ли ваше решение добровольным,
распишитесь, теперь уважаемые свидетели, молодые, объявляю вас мужем и
женой, поздравьте друг друга, для вас открывается новая страница жизни,
теперь вы пойдете бок о бок, деля радость и беду, даря счастье не только
себе, но, и своим будущим детям..."

Я Мендельсона наяриваю, глаза к потолку закатил, как в экстазе. Все ж люди
счастье нашли. А потом - "Мурку на органе. Тетенька стушевалась: "В чем
дело?" А я ей: "Сделай паузу, скушай "Твикс"!" А молодых от лица
государства поздравит уголовный розыск. Руки вверх, молодые!" И автомат из
вазы напольной.

Что тут началось! "Адидасы" - к дверям, невеста - в крик, жених - в
обморок. Да не тут-то было. Наши быстренько порядок навели, разложили всех
по коврам, по стенкам расставили, "ласты" завернули. Пару "стволов" изъяли.
Свидетелей - в понятые. Молодых "браслетами" одарили, вместо обручальных
колец. Умора. Жених стонет: "Я ничего не знаю, меня попросили, я ничего не
знаю". Невеста слюной брызжет, глаза норовит поцарапать, фату потеряла.

Когда на улицу выводить стали да в автобус сажать, весь народ обалдел.
Хороша свадьбы, у всех гостей руки за головами.

За час всю картину прояснили. Неделю назад Леху-алкаша вывезли из хаты в
соседний район, придушили удавкой, а труп спрятали в подвале. Потом вклеили
в его паспорт фотку этого педика и в ЗАГС отправились. Если б мы не
вмешались, еще через недельку-другую невеста оказалась бы прописанной в
квартире мужа, а еще через пару дней притащилась бы в ментовку с заявлением
о потерявшемся супруге. Очень простая схема. Невеста - веселая тетка, две
ходки за мошенничество. Пара гостей в розыске. Обломали мы ребяткам
вечеринку. Самый стрем, что ресторан даже снят был - "свадьбу" гулять.
Жалко, столько продуктов в помойку. Водку мы, конечно, конфисковали, чтобы
не пропала.

Час назад я соседям позвонил. Труп Лехин уже нашли. Первая брачная ночь
молодых пройдет в изоляторе временного содержания. Жаль, что лежать они
будут в разных камерах и без простыней. Круто, да?

- Ничего, - улыбнулся Паша, допивая кофе.

- Ваши-то где?

- В адрес поехали, куда убиенный Медведев звонил.

- Что-нибудь наковыряли?

- Ага. Козявку из носа. Тут наковыряешь. Я сегодня в этот "Прилив" мотался,
где Шериф рекламным агентом подъедался.

- Шериф?

- Это Медведева погоняло. Приезжаю, директор - толстячок-оптовичок,
трясется весь, как боров перед бойней. "Да, да, Витенька работал, хороший
мальчик, бегал по городу - рекламу развозил". Я на весь его офис заржал.
"Да ты, уважаемый, сам у него бегал. Как хорек по клетке - из угла в угол!"
Он опять ныть: "Что вы, что вы, ничего подобного". А ты говоришь
"наковыряли". Из этой публики каждое слово дубиной выбивать надо.

- А что за контора?

- А-а. - Паша метнул окурок в угол, но в урну не попал. - Обычная
посредническая шарага. Торговля жратвой. Есть пара мелких магазинов, склад
где-то на Гороховой. Шериф, должно быть, "крыша". Тебе-то, в принципе,
какое дело? Это наша головная боль.

- Все ж моя земля. Вдруг что тоже проскочит. Разговор прервал влетевший
Казанова. Пританцовывая и потирая руки, он брякнулся за свой стол.

- Привет, Серега, - кивнул он Музыканту.

- Ты чего такой улыбчивый? Хозяин "Чаппи" угостил?

- Мужики, нам прет. В масть. Погодите-ка. Костик закончил накручивать диск
телефона.

- Алло, прокуратурка? Семеныч? Что-то я тебя не признал. Значит, переживу.
Медведев у тебя в производстве? Есть халтура. Хапнули бабу. Похоже, ту
самую. Клофелинчик изъяли. Да, да, протоколом выемки. Вещичек пока не
нашли, но еще не время. Поищем получше. Ты как насчет задержания по
"соточке[6]". Мне чтоб перспективу знать... О'кей. От твоего имени? Вопрос
улажен, бывай.

Казанова положил трубку.

- Прокуратурка дает добро. За дело, господа. Семеныч сам не подъедет,
футбол сегодня, но разрешил выписать бумажки от своего имени. Чем мы и
воспользуемся.

Костик махнул рукой в окно. Белкин вывел Женьку из машины и указал на дверь
вытрезвителя.

Музыкант поднялся с дивана.

- Черт, остаться бы с вами, девку поколоть, да дежурю сегодня, пора в
отдел. Паша, перезвони, если колонете. Если не колонете, тоже перезвони.
Интересно, бляха.

Белкин ввел в кабинет Женьку.

- Мы с Тамарой ходим парой, крокодилы мы с Тамарой. Садитесь, мадам. А это
наши чудо-опера. Когда им врут, начинают чудачить. Имей в виду.

Женька села на стул, бегло окинув взглядом комнату.

- Ладно, пока, - попрощался Музыкант со всеми присутствующими.

- Серега, ты к метро? - Белкин тоже помнил о трансляции сегодняшнего матча
и, как фанатичный футболист, не мог пропустить игру.

- Да.

- Пойдем вместе. Мужики, если что - я дома. После футбола можете звонить.

Паша передвинул стул поближе к Женьке, Казанова сел верхом на свой стол.

- Ну-с, мы немного успокоились, собрались с мыслями и можем смело отдаться
в руки закона. Готовы отдаться?

Женька не отвечала, глядя на квадратики линоле-умного пола.

Паша дотянулся до брошенного Казанцевым паспорта.

- Евгения Евгеньевна. Женечка. Любовь - мука, но без нее скука. Правда?
Константин Сергеевич, какое-то у нас одностороннее общение. Насколько я
помню, мужчина любит глазами, а женщина - ушами...

- Ничего страшного, Паша. Женечка не знает, с чего начать. Но мы, как
всегда, рядом, на то и поставлены. Мадам, очнитесь наконец. Медведева
знаем? Виктора Михайловича, бандита по профессии?

Женька отрицательно покачала головой, хотя давно догадалась, о ком идет
речь.

- А я ведь, Паша, так и думал. Что ж... Паша вопросительно взглянул на
коллегу. Он давно изучил повадки Казанцева и методику его допросов лиц
противоположного пола.

Обычно Костя налетал на жертву коршуном, вкладывая в психологический удар
весь свой матерный запас. И при этом частенько поминал строчки Высоцкого:
"Я женщин не бил до семнадцати лет, в семнадцать ударил впервые..." Затем,
не давая опомниться, радовал парой-тройкой доказанных фактов, иногда
сопровождая их легкими подзатыльниками. Этого, как правило, хватало.
Дамочки плыли. Если не плыли, беседа принимала затяжной характер.
Вцепившись клещом, Казанцев выворачивал дамочку наизнанку, как перчатку, и
рано или поздно допрашиваемая сдавалась.

Сейчас он почему-то игнорировал свой знаменитый психологический удар.
Костик и сам не мог понять, в чем дело. Может, его сдерживала явная
беззащитность задержанной, может, то, что она не борзела, как это делают
другие. А может, его останавливал ее вид, никак не вяжущийся с тяжестью
содеянного там, на квартире Шерифа. Непонятно. Какое-то глубинное чувство
подсказывало не прибегать в данную секунду к шоковой терапии.

- Хорошо. Я напомню. Точечный дом, "Черная смерть", клофелин. Видик,
кассеты. Пальчики на рюмках. Зайка моя, тебя может скушать волк. Так ты
знакома с Медведевым?

Женька сглотнула и, не узнавая собственный голос, прошептала:

- Да... Вернее, я не знала его. Тогда познакомилась. Случайно.

- Возможно, возможно. Дальше. Женька поняла, что вилять хвостом бесполезно.
Раз еђ так быстро вычислили, значит, знают и все остальное.

- Скажите, а если все вернуть? Может, я уговорю его... забрать заявление. Я
постараюсь все вернуть. Казанова хмыкнул:

- Давай так. Ты нам сейчас все рассказываешь, а после прикинем. Вместе. Я
вижу, ты девчонка неглупая, соображаешь правильно.

Костик всегда делал подобный комплимент в момент, предшествующий раскаянию.
Маленький толчок дружеской рукой. Ап!

Женька зажала ладони коленями:

- Сейчас... Нужны были деньги, очень нужны, понимаете? Шла по Невскому,
часов в десять вечера. Тут этот, Витька, кажется. На "мерее" черном. То-се,
могу подкинуть. Кривой был. Предложил выпить. Я согласилась. В ларьке взял
водки... Приехали к нему, выпили, посидели. Он полез, я не хотела. Потом он
уснул...

Женька оттягивала самый неудобный момент. Казанцев покачал головой:

- Тю-тю-тю. Сам уснул? Устал, что ли?

- Ну, в общем, я водку разбавила...

- Естественно. Дальше.

- Дальше... Мне нужны были деньги.

- Мадам, не повторяйтесь. К тому же мне тоже почему-то всегда нужны деньги.
И Паше. Все ясно? Что взяла?

- Видик, кассет штук пять.

- ?!

- Деньги. Баксов пятьсот и немного русских. Цепочку еще. Честно, больше
ничего не брала. Пожалуйста, дайте мне поговорить с ним. Я все верну!

- Где вещи?

Женька потерла лоб. Жар.

- Видик я продала. Борьке. Он скупает вещички по ларькам. Там, в нашем
районе. А кассеты в ларьке. Деньги дома.

- Ну и как же ты собираешься возвращать? Видика-то нет.

- Деньгами попробую. - Женька хваталась за любую соломинку.

Казанова с Пашей пересеклись взглядами.

- Да, но есть еще одна заминка. Кому ты собираешься возвращать деньги?

- Как кому? Этому... Витьке.

- Знаешь, Евгения Евгеньевна, кажется, я рано обозвал тебя правильной.
Обещала правду, ничего, кроме правды...

Женька посмотрела на Казанцева:

- Подождите, но я все сказала. Я ничего больше не взяла. Вы мне не верите?
Почему?

- Потому что за углом помидоры продают! Почему... Мы и не говорим, что ты
взяла еще что-то. Может, и не брала. Но глотку-то на фига резать? Или без
головы ему больше идет?

- К-какую глотку?

Костик кинул на стол фотографию.

- Вот эту! От уха до уха. Красота! Легким движением руки брюки превращаются
в элегантные шорты! Ах, еб, извините, маленькая техническая негладка... И
похоронили Шерифа у синей реки на высоком холме. Плывут пароходы - привет
Шерифу! Летят самолеты - привет Шерифу! А пройдут пионеры - только нагадят.

Женька взяла фото, как оголенный электрический провод, находящийся под
напряжением. Глянец играл искорками-отражениями кабинетной лампы, и она не
сразу рассмотрела фотку... Да, это его комната. Картинка на стене, диван...
Боже мой! Что это за пятна? А он сам?..

- Ну как? Ты в детстве кошек не потрошила? Еще не догадалась, где
находишься? Со знакомством - это отделение по раскрытию убийств. И только
убийств.

- Это... Это не я... Он спал... Я взяла вещи... Это потом.

- Как раз тогда. К несчастью. Время смерти - полночь. Как в страшных
книжках. Так что, девочка, похождения твои прервались. Лет на десять -
пятнадцать. Все. Единственное, чем я могу тебе помочь, - это предложить
лист бумаги. Будем считать, что ты пришла сама. Добровольно. Пару годиков
глядишь и скинут. Верно, Паша?

Молчавший до сих пор Гончаров добавил:

- Можем дать еще одну бесплатную идею. Мужичок этот говном порядочным был,
поэтому, в принципе, мы тебе руку должны пожать, но лучше идею подкинем. Он
напился, полез, ты испугалась, нечаянно схватила ножик, ну и...

- Я не убивала его. Он уснул... Это кто-то...

- О-о-о! У моей сестренки серьезная проблема - прыщи. Так рожу мыть надо...
Хорошо, значит, с тобой кто-то был. Стоял за дверью и ждал. А чтоб Витенька
не бросился искать правду, проснувшись солнечным утром, устроил "вжик" по
горлу. Как мысль? Мне нравится.

Женька задрожала. Жар сменился ознобом. Что случилось? Почему такая полоса?
Сначала Ольга, теперь она. А что дальше?

Она зажмурила что есть силы глаза, надеясь открыть их в Ольгиной теплой
комнате, услышать тиканье будильника и смешное сопенье Катьки. Нет, она не
спит. Фотография выпала из рук и, спланировав, исчезла под столом.

- Мадам, не спать. Еще не время. В камере выспишься.

В настоящую секунду Паша с Костиком искренне верили в свою правоту. Они
нормальные люди, они живут не в книжно-киношном фантастическом мире.
Расскажи сейчас десяти случайным прохожим обстоятельства смерти Шерифа, и
вся десятка дружно завопит: "Ребята, душите ее, душите! Убила мужика за
сраный видик, а теперь юлит хвостом!"

Паше вспомнилось одно летнее убийство. Два обморозка познакомились на
дискотеке с девушкой-студенткой, напросились в гости. Предков дома не было
- на даче отдыхали. Хата не то чтоб крутизна, так, средней руки, но для
этих - предел. Смотри-ка, "Фунай" и телик цветной. Ишь ты! Будем брать.
Взяли. Попытались задушить девчонку - не получилось, отбивалась сильно.
Тогда они опустили ей на голову отцовскую гирю. Озноб. Обоим едва стукнуло
по восемнадцать. Как и этой. Тинейджеры-пейджеры...

Паша резко поднялся со стула:

- - Что тебе еще не ясно, дура? Ты до пятнахи допрыгаешь! Сто два, пункт
"а". Прыг, ласточка, прыг! "Радио Балтика", русский канал! Чем ты его?

- Ничем - Женька открыла глаза. Папиросная дымка висела в комнате. - Ничем.
Это не я.

- Значит, это был гражданин Дракула, душегуб и кровопивец! Улучил-таки
моментик. Дождался, когда Женечка усыпит Витькину бдительность. Семейный
подряд... Последний раз предупреждаю, кончай блудить! Разозлимся!

Женька вдруг подняла покрасневшие глаза на Казанцева. Костик, несмотря на
то что сейчас все его мысли были об убийстве, все же отметил, что девчонка
весьма красива и соблазнительна. "А что? Я что, не мужик? Я прежде всего
мужик! Я живу не только по законам права, но и по законам природы!"

- Вы знаете... Только выслушайте. Ему, ну, этому Витьке, кто-то позвонил.
Часов в одиннадцать. И сказал, что через час приедет. Я поэтому и
боялась... Ну, что он не уснет...

- Правильно! И ускорила процесс, - сказал Паша, давая понять, что он не
верит.

Женька, не обратив внимания на реплику, продолжала, объясняя не столько
присутствующим, сколько себе:

- Как же он его назвал? Такое интересное прозвище... Как у члена
правительства... Министр? Нет, нет, сейчас. Стикер? Нет, Спикер! Точно,
точно. Спикер! Правда! Поверьте мне! Витька ждал его...

- Все, ша! - Костя переместился со стола на стул. - Паша, вон "браслеты".
Хотя и жаль. Веди девчушку в изолятор, я сейчас нарисую протокол, поднесу.
Мне надоело. Врубаем форсаж. На всю катушку.

Кольцо наручников щелкнуло на запястье правой пуки Куколки. Второе - на
запястье Гончарова. Это тоже был чисто психологический трюк. Никуда бы
Женька не делась. Но видишь, девочка, нянчиться с тобой никто не собирается.

- Будет базар? Нормальный базар?!

Женька вытерла слезу закованной в наручники рукой.

- Я не убивала... Правда. Костик кивнул Паше.

- Пошли.

До изолятора временного содержания было минут пять хода - миновать пару
дворов и пройтись по переулку. Убойщики считали, что хоть в этом отношении
им повезло. Задержанных можно водить пешком, не используя дефицитный
транспорт, - изолятор располагался в одном здании с дежурной частью, имея
отдельный вход сбоку.

Костик достал бланк протокола задержания и стал заполнять его от имени
следователя прокуратуры. Он не хотел сегодня затевать долгий "раскол",
через полчаса его ждала у себя дома проходящая по другому делу симпатичная
свидетельница. Ее тоже надо успеть допросить, пока она одна, без мужа. А
эта симпатяжка никуда не денется. Стены камеры и запах параши действуют
порой лучше любых аргументов. Пусть оттянется здесь. А завтра приведем ее и
продолжим. Не торопясь, не метясь, все раскладывая по полочкам. Поплывет.
Это перспективный вариант.

Изобразив закорючку, отдаленно напоминающую подпись Семеныча, Казанцев
бросил бумаги в папку, закрыл металлическую дверь и помчался догонять Пашу.

Спикер подкатил к тротуару, притормозил и протянул руку, подняв кнопочку
правой двери. Мельком взглянул на часы. Половина десятого. Он не терпел
опозданий. Однако ждать ему не пришлось. Севший в машину человек не опоздал.

- Баба у них.

- Точно?

- Точно. По этому делу. По Шерифу.

- Как выглядит?

- Маленькая, блондинистая. Лет восемнадцать. Стрижка короткая.

- Да, похожа. Как они на нее вышли?

- Через телефон. Она прокололась, позвонила от Шерифа по его "Моторолле"
домой. Дальше дело техники.

Спикер недовольно цокнул языком. Как он сам не дотумкал проверить звонки?
Обидно.

- Где она сейчас?

- В изоляторе. Часов в восемь отвели. Я проследил.

- Ее можно оттуда достать? Сегодня?

- Нереально.

- А если за бабки?

- Все равно. Охране, что ли, давать? Выпустить может только тот, кто ее
запустил. Изолятор - это же маленькие "Кресты". Районного масштаба.

Спикер мрачно смотрел на идущую по улице пьяную компанию. Молодые соски,
перебравшие шампанского в соседнем кабаке, висли на таких же сопливых
кавалерах, дружно и беззаботно матерились, не платя при этом никаких
штрафов. Снять бы с кавалеров. А девок пропустить по разу для ума. Мажоры
херовы.

Мимо дребезжа проехал старенький "Москвич". Откуда-то сзади резанули сирены
патрульных машин. Два "форда", играя красно-синими стробоскопами на крышах,
промчались следом и метров через сто красиво поджали "Москвича" к тротуару.
Водитель и пассажир мгновенно оказались на улице, демонстрируя стражам
порядка поднятые вверх пустые руки. Стражи в касках и жилетках, выскочив из
"фордов", не доверяли искренности чувств задержанных, а поэтому быстро
поставили их в полураковую стойку и принялись производить шмон. Достаточно
аккуратно и вежливо.

- Что-то они сегодня культурные. Даже дубинками не работают. Обалдеть. -
Спикер прищурил глаз.

- Репетируют.

- Чего?

- Министр завтра приезжает. Хочет посмотреть показательное задержание
угонщиков. Они сейчас тренируются, пока тачек на улице мало. Чтобы не
сшибить никого ненароком.

Владельцы "Москвича" уже весело переговаривались с группой захвата, потом
все расселись по машинам и, развернувшись, двинулись назад, на исходную
позицию.

- Сейчас снова погонят. В РУВД сегодня пьяницы наждачкой все ручки и перила
надраивали. До блеска. Вместо штрафа. Чудеса на виражах.

- Ничего. Когда мы придем к власти, обойдемся без всех этих декораций. Тебя
сделаем начальником рувд. Или главка. Хочешь быть начальником главка?

- Спасибо.

- Что она говорит? - Спикер жестко вернулся к больной теме.

- Ну, извини, сквозь стены я не слышу.

- Ладно. Куда они ее потом денут? На Лебедева в женскую?

- Не знаю. Либо туда, либо на подписку, либо на свободу. Если ничего не
докажут. Но здесь скорее всего первое.

- Черт!

Спикер должен достать ее. И достать быстро. Пока она не развязала язык.
Если уже не развязала, сучка. В крайнем случае придется... Хороший
свидетель - дохлый свидетель. Но где?

- Она все время будет в изоляторе? С ней там беседуют?

- Не обязательно. Убойщики обычно к себе, в вытрезвитель водят. Тут, рядом,
минут пять хода. В изоляторе один кабинет, всегда очередь, время чуть ли не
по минутам расписано.

- Они разве не на машине возят?

- А зачем? "Браслетами" прикуют и через двор.

- Сколько человек?

- Двое. Иначе в изоляторе не отдадут. Инструкция.

- С "пушками"?

- Да. Тоже инструкция.

- Даже если баба?

- А какая разница? Бабу "браслетами", может, не будут цеплять. Бабы не
бегают.

Спикер завел двигатель и крутанул руль.

- Где двор?

- А что ты хочешь?

- Договориться, когда поведут. Может, дадут перебазарить с бабой. Баксов по
пятьсот на рыло хватит?

Где двор?

- Сейчас налево и до упора. Там арка. Через минуту Спикер затормозил.

- Эта?

- Да, вон тропинка. Наискосок.

- Во сколько ее поведут?

- Откуда мне знать? С утра, наверное. Но не раньше одиннадцати. Пока
сходки-разводки...

- Понял. Где тебя выкинуть?

- Возле метро. Дальше пешком дойду.

Машина развернулась на пустынной осенней улице и, шурша шипованной резиной,
рванула к проспекту.

В начале второго Спикер был дома. По пути застрял на железнодорожном
переезде. Из машины звонить не стал - хотя никто не прослушает, но... Один
прокол уже сделан, береженого