тебя с собой. Ну да
ладно поправляйся. Здоровье тебе еще понадобится. И тебе, и твоей подружке.
В лагере хилые не выживают. И еще учти - никуда вы с ней не денетесь. Рано
или поздно выловим. Только тогда и разговор другой будет. Без слабины. И
без фальши. Ясно? Последний раз спрашиваю - где она?!

- Не знаю.

- Тогда надеюсь, ты скоро поправишься. Благодаря мне и детскому панадолу.

Паша поднялся с дивана. На секунду замешкался.

- О дочке подумай. С собой, на зону, ее не возьмешь.

Ольга вздрогнула.

- При чем здесь дочка?

- Детям нужны родители. С кем она, кстати?

- Какое ваше дело?

- Слушай, - Гончаров немного растерялся, - не подумай, что я тебя прикупить
хочу подешевле... Может, навестить ее? Поверь, я искренне... Она ведь
болеет.

- У вас своих дел нет?

- Да не понтуй ты... Есть у меня дела, есть. Ольга подняла глаза. Гончаров
без прежней злобы смотрел на нее.

- Она у соседки, - тихо произнесла она. - Если можете, принесите
какие-нибудь теплые вещи. Вы говорили, что ключи от квартиры у вас. Вещи в
шкафу.

- Хорошо. Еще что-нибудь?

- Не надо. Я скоро вернусь. Подождите... Еще. Скажите, Куколка
действительно может сесть?

- Куколка?

- Ну, Женька...

- Запросто. Это тоже не понты. Так что думай.

Паша, хлопая по карманам в поисках номерка направился к выходу.

Ольга плакала.

Музыкант дернул за ручку. Примерзшие льдинки покатились к ногам.

- Мамаша, склад давно на замке?

- С месяц, наверное. И слава Богу, что прикрыли. Устроили тут помойку и
приют крысиный.

- Это вы зря. Без складов нынче никуда.

- В исполкоме свои ящики не хранят, а в жилом доме - нате.

Серега поднялся по ступенькам на тротуар, достал свою записную книжку.

- Погоди, мамаша. Я из милиции. На, держи мандат. Позвонить можно? Вы ж из
этого дома?

Женщина вернула Викулову удостоверение и кивнула:

- Пойдемте.

В квартире старушка указала на телефон. Серега кивком поблагодарил. Набрал
номер.

- Алло, Виктора Ивановича можно?

Женский голос низких тонов настороженно спросил:

- А кто его спрашивает?

- А из милиции. Викулов моя фамилия. Виктор Иванович полгода назад
обращался ко мне по поводу кражи куртки. Он, наверное, рассказывал?

- Ах да, да. Что вы хотели?

- Как что? С ним поговорить!

- Это невозможно. Виктор Иванович убит месяц назад.

Телефонная трубка чуть не выскользнула у Музыканта из ладони.

- Как убит?

- Его ограбили в подъезде. Ударили по голове сзади. Вывернули карманы, а
самого столкнули в подвал И забрали-то всего - часы да бумажник...

- Глухарь?

- Не поняла.

- Убийц нашли?

- Нет, не нашли.

- А вы кто ему будете?

- Жена.

- Я отвлеку вас ненадолго. Вы не спешите?

Я давно никуда не спешу.

Музыкант немного помолчал, прикидывая тактику телефонного допроса.

- Вы были в курсе дел супруга?

- Частично.

- Он не опасался покушений? Если более конкретно, покушений в связи со
своим складским бизнесом?

- Нет. Витя же закрыл предприятие. Оно было абсолютно нерентабельно,
фактически не работало. Да и жильцы жалобами замучили.

- Он не упоминал про консервы из Приблудска? Большая партия.

Нет, таких подробностей я не знаю.

Серега жестом уговорил хозяйку не прогонять его из квартиры еще пару минут.

- А фирма "Рикошет" - про такую не слышали?

- Да, знакомая фирма. Они арендовали у Вити склад. Целый месяц. Мы с Витей
на Канары ездили, потом к его родителям во Псков. Бархатный сезон.

- То есть он оставил склад в ведении этого "Рикошета"? Отдав и ключи и
документацию?

- Конечно. Он не в первый раз таким образом доверял склад. Это удобно, Витя
не несет ответственности за товар.

- Понятненько. Он работал один? Без компаньонов?

- Фактически всем руководил Витя. Были, конечно, грузчики, охрана, уборщица.

- А бухгалтер там, секретарь?..

- Нет, нет, Витя справлялся сам. Поэтому достаточно легко и отказался от
предприятия.

- Вы видели кого-нибудь из "Рикошета"? Или, может, знаете?

- Откуда? Я на складе-то раза два была всего. Простите, вы что-нибудь
выяснили по поводу его гибели? Ваши вопросы имеют отношение к его смерти?

- Если мне не изменяет память, то про убийство я узнал две минуты назад от
вас. Выяснить что-либо за это время физически невозможно. Но если я выясню,
то позвоню. Извините за беспокойство, до свидания.

Музыкант положил трубку и повернулся к хозяйке.

- Мать, я с районным начальством беседовал. Склад у вас снова открывают.
Чеченцы. Радуйтесь.

На улице Серега в задумчивости остановился возле подвальной двери бывшего
предприятия Виктора Ивановича. Обернувшись на шаги, увидел идущего к
студенческой общаге негра.

- Эй, земляк, закурить не будет?

Негр остановился и угостил Серегу "Беломором".

Викулов затянулся и, поправив "петушок", зашагал по направлению к отделу.

Телефон, с которого отправлялись факсы в Приблудск, был установлен в
помещении склада на Беспросветной улице.


- Этот пункт, Сережа, мне решительно не нравится. - Александр Зелинский
жирной чертой маркера обвел параграф в тексте. - Надо заменить.

- Да нормальный пункт, Шура! Ты учти, это всего лишь программа. Вовсе не
обязательно ее после выполнять. А борьба с преступностью очень сейчас
актуальна. Без этого в политику шагу не ступишь.

- Я не спорю, я говорю насчет этого пункта. Пусть другой придумают. За что
им только бабки платят? Дипломами и грамотами обвешались, а сочинять не
могут. Надо ж: "Повысить сотрудникам милиции денежное содержание". А братва
что скажет?

- Умная братва поймет.

- А обморозки? Зачем мне лишняя головная боль? Вот этот пункт ничего -
"Улучшить условия содержания заключенных в следственных изоляторах, довести
их до уровня мировых стандартов". Отлично! Тоже ведь борьба с
преступностью, но все по понятиям. Зачем милиции деньги? Потом взятки брать
перестанет... Четвертая позиция тоже не в масть. "Улучшить
материально-техническую базу органов внутренних дел". К черту! Перебьются.
А то завтра на "мерсы" сядут. Чем они тогда от нормальных людей отличаться
будут, сам подумай. Так, а это что за статья?

- Здесь говорится, что тебя преследуют и травят мафия и власти.

- Очень преследуют?

- Только шорох стоит, едва дышишь.

- Тогда пойдет. Так, а эта?

- О свободном ношении огнестрельного оружия. Тоже в рамках борьбы с
преступностью. На улицах беспредел, народ должен самообороняться.

- Мудро. Законный "ствол" в кармане никогда не помешает. Погоди, а
название? Почему такое название у материала?

- Да что ты придираешься, Шура? Шикарное название. "Дружной семьей к
всеобщему братству!" Глубинный философский смысл. Звучит благородно, но
расплывчато.

- Больше всего на свете, Сережа, я не люблю, когда глубинной философией
прикрывают очевидную тупость. Семья, братство... Если завтра все пойдут в
братву, кто вкалывать-то будет?

- Вкалывать найдется кому, а слово "братство" Здесь несет совсем другой
смысл.

- Ты, Сережа, не рассчитывай на умных людей. Большинство истолкует это
название именно как призыв бросать работу и идти в бандиты.

- Да у нас любой призыв сразу истолковывают к "бросай работу"!

- Все равно. Никакой философии мне здесь не надо. Тем более каких-то
двусмысленных понятий. Замените название статьи.

- Шура, уже поздно. Сегодня газета идет в набор. Зелинский опустил
позолоченную оправу на нос и глянул на Сережу поверх линз.

- Друг мой, что значит "поздно"? Когда тебе привозят валютную блядь, за
которую ты отстегнул сотню баксов, а она тебе вдруг заявляет, что сегодня,
милый, поздно, давай как-нибудь потом, как ты реагируешь? Ты требуешь
немедленного удовольствия, потому что выложил деньги из своего кошелька.
Поэтому давай не будем спорить об очевидном. Я - заплатил. Этим сказано
все. Замени.

- Хорошо, я постараюсь...

Зелинский снял очки, бросил на макет завтрашней рекламно-избирательной
газеты маркер и крутанулся в кресле.

- И фотографий побольше. Что-нибудь послезливей. С детишками там, с
ветеранами. Кандидат гладит жену, кандидат гладит кошку, кандидат делится с
нищим последним рублем...

- Ты ж не женат.

- Ой, ради Бога...

- Хорошо. - Сережа сделал пометку в блокноте. Зелинский поднялся с кресла,
сделал несколько вращательных движений головой - профилактика остеохондроза
- и, пройдясь по мягкому офисному паласу, замер у окна.

Нева бушевала, яростно вырываясь из гранитных берегов. Последняя отчаянная
попытка перед длительным зимним заточением, последний шанс остаться
свободной и непокоренной. Изначально проигранный бой. И тем не менее...

Под окном промчалась машина, исполнив клаксоном ламбаду. Александр
Михайлович очнулся и повернулся к Сергею.

- Что у нас с Похмелецким комбинатом? Ты говорил, какие-то проблемы?

- Нет, нет, все улажено. Бензин прибудет вовремя.

- Кстати, вот что. Желательно ограничить круг дилеров комбината. Похмелецк
- золотая жила.

- Я тоже размышлял об этом. Месяца через три у нас будет контрольный пакет
акций. Вернее, у наших людей. Соответственно, вопросы сбыта будем
регулировать мы.

- Хотелось бы пораньше.

- Я понимаю, Шура. Но к сожалению, мы не одни видим в Похмелецке нефтяную
жилу.

- Разумеется. Но... Все достается победителю. А победы без боя не бывает.
Ты уже просчитывал возможные варианты?

- Конечно.

- Ну и?..

- Силовой момент не исключен. Зелинский вновь стал рассматривать осенний
пейзаж.

Естественно, силовой момент не исключен. Где сейчас можно обойтись без
силового момента? Нигде нельзя.

Шериф очень не вовремя ушел со сцены, но... Загниет ягода - погибнет лоза,
а на месте сорванной ягоды вырастет новая. Маленькая жертва фигуры,
прополка грядок...

- Сережа, что слышно от Спикера?

- Спикер явно крутит. Такие милые повороты сюжета - мечта беллетриста.

- Что такое?

- Менты взяли бабу. С его слов. Сунули в изолятор, а она в первую же ночь
оттуда сдернула. Удрать из изолятора все равно что удрать из "Крестов".
Поэтому я и сомневаюсь в искренности Спикера. Скорее всего, он просто
проворонил бабу, либо...

- Либо?

- Нашел ее и поговорил.

- Это ж элементарно проверить, Сережа. Побег из изолятора совсем не рядовой
случай.

- Согласен. Я займусь.

- Что Спикер собирается предпринять в связи с этим?

- Данные бабы у него есть, адрес, кое-какие связи. Будет искать через них.
Главное, теперь имеется простор для деятельности.

- Я уже говорил, что терпеть не могу дураков, которые выдают себя за умных,
а ты помнишь, чего еще я больше всего не люблю?

- Конечно. Ты не любишь, когда твои партнеры крутят делишки у тебя за
спиной.

- Пользуясь при этом моей дружбой. До сих пор я ни разу не промахнулся - и
это потому, что все время оглядывался через плечо и вовремя замечал подвох.
И избавлялся от "добрых" друзей.

- Ты думаешь, стоит избавиться от Спикера?

- Нет, нет... Пусть будет. Хотя бы для прояснения этой истории с бабой и
кассетой. Просто контролируй ситуацию, не бросай на самотек.

- Хорошо.

Зелинский вернулся за рабочий стол. Сергей захлопнул блокнот.

- Шура, я откланиваюсь. Бригада бьется за почетное звание -
коммунистической. Пора к станку.

- Да, ступай.

Сняв с вешалки плащ, Сергей направился к двери.

- Сережа, еще один вопрос... Зелинский опять смотрел поверх очков.

- Я слышал, что ты собираешься прикупить недвижимость в Испании и на
Мальте. И даже открыть за бугром несколько фирм. Ты получил наследство,
Сережа?

Сергей на мгновение смутился, потом изумленно пожал плечами.

- Недвижимость, фирмы? Шура, это полная чепуха. Ты ж знаешь, у нас сейчас
каждая копейка на счету. На личные я могу, конечно, прикупить домик
где-нибудь в Каталонии, но мне это абсолютно не надо. А брать из общака?..

- Недокладывать в казну, Сережа, это все равно что брать из казны.
Понимаешь?

- Я когда-нибудь был уличен в крысятничестве? Зелинский не ответил,
склонившись над бумагами. - Ступай, - спустя некоторое время буркнул он. -
и помни про то, чего я не терплю больше всего на свете...

Сергей хлопнул дверью.

Александр Михайлович запрокинул голову назад закрыл глаза.

Отправляясь в плавание, глупый капитан в первую очередь выбирает судно.
Самое быстрое, самое надежное, самое легкое. А когда, разбитое ураганом,
оно начинает путь ко дну, глупый капитан понимает свою ошибку. Он забыл
выбрать команду. Он просто купил команду. Купил людей, которым нельзя
верить, которые бросили его, потому что их всего лишь купили. И глупый
капитан остается один на один с беспощадной стихией. Без веры - никуда.

Зелинскому очень не хотелось в это верить, но постепенно он приходил к
мысли, что оказался тем самым глупым капитаном. Что просчитался в главном.
Не выбрал людей, а всего лишь купил их. Как инструмент.

Веры нет. Никому.

Тень смущения, мелькнувшая налицо Сергея, лишь еще раз подтверждала ошибку
Зелинского. К сожалению...

Глава 9

Стук в дверь.

Музыкант очнулся от легкой полудремы, убрал ноги со стола и крикнул:

- Заходите.

На лице вошедшего мужчины легко читались признаки ранней стадии алкоголизма
- это когда внутренняя сущность еще протестует, а попавший в зависимость
организм вовсю клянчит новой дозы. И как бы молодой человек ни пытался
обмануть окружающих приличной, еще не вышедшей из моды одеждой, лицо подло
выдавало его основной инстинкт.

- Здравствуйте, я Каланчевский Игорь. Вы мне звонили.

- Все верно, прошу. - Музыкант кивнул на стул и сдул грязь, оставленную на
столе "ленвестовской" обувью.

- Я пока так и не знаю причины вызова, - извиняющимся тоном начал
Каланчевский.

- Не переживайте. Вас ни в чем не обвиняют. Это первое. Второе - я вызвал
вас для разговора, который не должен покинуть этих стен. Разумеется, все
неофициально. Впрочем, я не исключаю, что вам нечего скрывать и мы
побеседуем дружески и откровенно. Я по телефону упомянул фирму "Рикошет",
если помните.

- Да, конечно. До недавнего времени я действительно владел этой фирмой. А
если не секрет, кто дал вам мой телефон?

- Не секрет. Наш компьютер. В информационном центре имеются юридические
адреса всех городских фирм, а также домашние адреса их владельцев. В Питере
несколько "Рикошетов", но в нашем районе всего один - ваш.

- Уже не мой.

- Давайте начнем сначала, Игорь Дмитриевич. С момента появления на свет
вашего "Рикошета".

- - Хорошо. Шесть лет назад я закончил институт, далее трубил в НИИ, откуда
еще три года спустя был Успешно сокращен. Решил попробовать силы в бизнесе.
По профилю полученного диплома. Я радиоинженер. Сначала перебивался
перепродажей еще дефицитных в то время деталей, затем, когда дефицит в этой
области исчерпался, занялся программным обеспечением - оптовые закупки
дискет, картриджей, лазерных дисков. Встав на ноги, зарегистрировал фирму,
расширил перечень продукции, нанял небольшой штат.

- И что же помешало достойной деятельности?

- Много факторов. Конкуренция, насыщение рынка, налоги, рэкет... Отсутствие
чутья, может быть. Очень жалею, что не получил экономического образования.

Каланчевский скромно опустил главный фактор - этиловый спирт в различных
видах.

- И что стало с фирмой?

- Я продал ее по объявлению в газете, - простодушно ответил экс-бизнесмен.

- И как выглядела эта продажа? Фирма же не телевизор, с рук не продашь.

- Почему? Все примерно так и выглядело. С рук на руки. Я дал объявление,
через неделю мне позвонили, встретились, поторговались, ударили по рукам.

- За сколько продали?

- За пятьсот баксов.

- И что отдали взамен?

- Штамп, устав и пару канцелярских книг. У меня больше ничего и не было.

- Замечательно. Надо же, действительно элементарно, как "Собачий вальс". Ну
и самый главный вопрос, из-за которого я вас вытащил. Кому мы продали
"рикошет" за пятьсот баксов?

- А откуда ж я знаю? Мне по большому счету до фонаря, что там у покупателя
в паспорте. Главное - деньги не фальшивые.

Серега понял, что поспешил с выводом о первостепенном влиянии спиртного на
течение жизни собеседника.

- Погодите-ка, вы продали фирму первому встречному, не заботясь о том, что
завтра этот встречный воспользуется вашими печатями-уставами и вас же
выставит крайним? Бред полный!

- Я сказал, что не спрашивал паспорта. Но на упомянутый вами случай я
подстраховался. Мы составили акт приема-передачи. Один экземпляр забрал
себе покупатель, второй остался у меня. Конечно, я не идиот - продавать
фирму без какой-либо бумажки. А так - пожалуйста.

- И где ваша бумаженция?

- Пожалуйста. Я предвидел примерную причину вызова и захватил. Вот.

Каланчевский протянул сложенный вчетверо листок.

Викулов забрал бумагу.

- А почему мокрая? - Извините, слякоть. - У вас что, карманов нет?
Собеседник виновато стушевался. - Понимаете ли... Я не хочу вас обидеть,
но... У меня карманы зашиты.

Музыкант потер авторучкой висок.

- Нет, нет... Дело в том... В общем, я слышал, что в милиции провокации
устраивают. Наркотики могут в карманы подсунуть или патроны. Вот я на
всякий случай и... В газетах пишут. От греха подальше.

Серега хихикнул.

- Да вы бы в таком случае лучше голым пришли Это вернее. Тогда бы точно
никуда не засунули. А так... У вас и ботинки, и носки, и шарфик. Но если
честно, я ничего подкидывать не планировал, я вас за неповиновение
собирался...

- А-а-а?

Опер вернулся к документу, предъявленному предусмотрительным Каланчевским,
и прочитал:

"Акт. Составлен настоящий в том, что г-н Каланчевский И.Д. передает г-ну
Леонову С.П. в полное владение фирму "Рикошет", зарегистрированную там-то
сям-то, расчетный счет такой-то. Подписи. Каланчевский - слева, Леонов -
справа. Дата. Точка".

- Что, и это все?

- Вполне достаточно. Случись что, все вопросы к этому Леонову.

- Да, но где его найти?

- Откуда я знаю?

- Так может, он и не Леонов?

- Какая разница?

- А почему передал, а не продал?

- Налоги.

Серега недовольно хмыкнул. Затем достал из стола папочку с документами
приблудских мясозаготовителей. Сравнил подписи. Леоновской не было.

- Слышь, Каланчевский, а ты меня в блуду, часом, не вводишь? Стремный ты
бизнесмен... - Музыкант, не спрашивая разрешения, перешел на "ты".

- А зачем мне вас в блуду вводить? Я за собой криминала не знаю.

- И Леонова не знаешь?

- Не знаю. Первый и последний раз видел.

- Где вы встречались?

- Пересеклись у метро. Он на тачке был. "Мерс", кажется, черный. За рулем
водила сидел, здоровый такой хлопец. А Леонов этот сзади. Я подсел, на
"дипломате" акты нарисовал, деньги пересчитал, имущество отдал, и
разбежались. Я - в метро, они - на проспект.

- Они обращались друг к другу по именам?

- Водитель вообще ни слова не сказал. А этот, кажется, Сергеем
представился. Или Стасом. Я не запомнил.

- Номер тачки, конечно, не записал...

- Естественно. Зачем?

- Ну, хоть в лицо-то их узнаешь? Не совсем память-то пропил?

- Я не пью, - гордо огрызнулся Каланчевский. - Узнаю.

- Особые приметы были? Шрамы там, наколки?

- У Леонова ничего такого. Перстень на пальце, чђрного камня. У водителя
какая-то наколка была, но я не разглядел.

- Молодые мужики?

- Леонову лет тридцать пять, второй - помладше.

Музыкант еще раз взглянул на акт. Подпись Леонова была размашистой, хорошо
поставленной, выводившая ее рука не дрожала и не фальшивила. Видно, что
человек начертил свой персональный автограф. Только подпись эта чуть-чуть
не совпадала с фамилией, поскольку начиналась с буквы "Б".

- Значит, ничего? Никаких разговоров, никаких имен? Даже сделку не обмыли?

- Послушайте, ваши не относящиеся к делу намеки на мое пьянство... Как все
произошло, я уже объяснил. Никаких разговоров я не вел. Водила все время
молчал и лузгал фисташки, а Леонов рассматривал мои книги! Все! Что вы от
меня хотите?

...Бывают моменты, когда ни в коем случае нельзя опоздать. Поэтому, ложась
в кроватку, заводи будильничек. Чтобы не проспать. Понял, Сережа? Понял?

- Момент, Игорь Дмитриевич.

Фотография еще живого, улыбающегося Шерифа на