Ладно, ты от меня что хотела-то?

Леночка открыла сейф, на котором стоял большой зелено-голубой глобус, и
достала пухлый журнал.

- Мне надо данные твоих родителей или ближайших родственников.

- Зачем? - не понял Андрей.

- Приказ пришел. У каждого начальника отдела должны быть данные родителей
сотрудников.

- Зачем? - вновь спросил Андрей.

- Ну, вдруг ты провинишься? Материал просрочишь, напьешься на службе, еще
что-нибудь. Тогда предков твоих вызовут и потолкуют. В воспитательных целях.

До Андрея наконец стало доходить.

- А-а-а...

Родители жили в провинции, откуда Андрей приехал искать счастья сюда, в
большой, по его представлениям, город. Из ближайших родственников здесь
имелась бывшая жена, сын семи лет, ну и, пожалуй, любовница. (Кстати, давно
не заходил, навестить бы.)

- Ладно, записывай. - Андрей продиктовал данные своих стариков. Леночка
убрала журнал.

- Где купила? - Андрей ткнул пальцем в глобус.

- Места надо знать хлебные... Это китайский. У меня подруга челноком
катается. Я заказала.

- А еще нельзя?

- Извини, Андрюша... Мне и так перед ней, неудобно. Он столько места в
багаже занимает. Вот еще, там материалы за тобой заявительские, срок скоро,
не забыл?

- Помню, - буркнул Андрей и вышел из канцелярии.

"Айзер... Азерб... Азрей... Тьфу ты, блин. А действительно, как?"


Сосед по кабинету, Антон Михайлович Грицук, или просто Тоха, почти
обрусевший хохол из-под Харькова, барабанил на машинке, сурово сдвинув
брови и беззвучно двигая губами. "Вот у кого с русским просто беда", -
подумал Андрей, снимая куртку.

К явно страдающей грамматике Тохи добавлялся его жуткий хохляцкий акцент.
Тоха не просто "гыкал", он вообще букву "г" проглатывал. Вместо "гастроном"
- "'астроном", "гангрена" - "'ан'рена", ну и так далее.

- Ну, че'о там? - Антон оторвался от машинки и поднял глаза на Андрея.

- Глухарек. Кража через форточку.

- Я не про то. В ханцтовары заезжал?

- Да, был. Нет глобусов.

- Ну, черт! Может, шарик воздушный расхрасим или презик? У меня хак раз
есть один. Будет маленький 'лобус.

- Я что, Репин, шарики красить? - Андрей сел за свой стол.- А ты, халява,
шел бы тоже в магазин. Я бегаю, как шестерка, а ты сидишь целый день и на
машинке стучишь, Кобзарь.

- Хто-хто?

- В магазин канай! Хватит халявить.

- А хто чужое 'авно раз'ребать будет? Я этому 'андону Херувимову 'лаз набью
х-хо'да-нибудь. Фи' ли подставляет, в натуре? Принял заявочку, а Х-хрицук
списывай.

Антон щелкнул пальцем по заряженному в машинку листу.

Валерка Херувимов (ну, дал Бог фамилию!) работал опером в их отделе. Про
него говорили, что он фанат и служебный долг ставит превыше естественных
потребностей. Если за рабочий день ничего не раскроет, будет терпеть. А
когда уж совсем прижмет, уестествится втихаря, с оглядкой, под благовидным
предлогом или отделенческим забором.

- Что он там натворил?

- 'Алиматья хакая-то. Два пацана в подъезде в войну и'рались с баллончиками
'азовыми. Ну, брыз'ались! Чо тахо'о, а? Тут мужик с "дипломатом". Домой
шлепал с работы. В "дипломате" бабки, лимонов десять, не так мно'о. Ну и
попал под 'азовую струю случайно! "Дипломат" выронил, давай бельма
протирать. Пока протирал, чемодан хто-то подобрал как бесхозный.
Естественно! Ты бы прошел мимо ничейно'о "дипломата"?

- Нет, наверное.

- И я бы не прошел! Да и никто бы не прошел, хроме это'о 'андураса
Херувимова! 'ра-беж, 'рабеж! Какой к дьяволу 'рабеж?! Пацаны и'рались, а он
сразу - 'рабеж!

- Сколько пацанам-то?

- Да малолетки! Лет по семнадцать-двадцать! Не больше. А мне теперь эту
лабуду отказывать. 'ад! Натуральный 'ад!

Андрей, не ответив, пожал плечами и раскрыл папку со своими несписанными
материалами. Появился упомянутый опер Валерка Херувимов.

- Мужики, дежурствами махнемся на субботу? Очень надо. Козу склеил, у нее
хата пустая будет. А?

- А может, козой махнемся? - скривил губы в усмешке Грицук.

- У меня с ней серьезно.

- Это как? Под классическую музыку? Уважаю. 'рамотно.

- Смеяться можно?

- Дело твое.

- Я отдежурю, - сказал Андрей. - А ты за меня через неделю.

- Ладушки, Андрюха. - Довольный Валерка упал на диван. - Во, гляньте,
сегодняшние "Вести". Интервью с нашим новым патроном.

Херувимов развернул мятую газету.

- Эх, везет нам на начальство. Так... Ага, вот: "Во главу угла я поставлю
кадровую политику с учетом требований времени. Во-первых, подбор грамотных
сотрудников, излагающих свои мысли без орфографических и стилистических
ошибок, четко, ясно и коротко. Не секрет, что добрая половина нашего
управления пишет через пень-колоду, ужасным почерком и не зная элементарных
правил грамматики. Теперь при приеме на службу, помимо прочего, кандидаты
будут писать обязательный диктант, а аттестованные сотрудники уже пишут. С
написавшими на "двойку" и меньше будем расставаться без всякой жалости.
Пусть земля горит под ногами неучей! Вы посмотрите преступный мир
совершенствуется, растет, ишет новые пути, а мы как писали "ча-ща" через
"я", так и пишем! Я уже не говорю о "лисапедах", "колидорах" и прочем. И
какое после этого отношение у рядовых граждан к милиции? Человек приходит
за помощью, а чем его встречают? "Салафановым" пакетом? "Малатком"? Неужели
после такого человек уверует в милицию?

Да, соглашусь, что на первых порах раскрываемость преступлений несколько
снизится. Но мы и не гонимся за липовыми показателями! Пора изживать
порочную практику! Хватит морочить людям головы! Я вам так скажу - будет
успеваемость, будет и раскрываемость! Сыщики царских времен знали по два
языка, были образованными, культурными людьми! И соответственно,
преступления раскрывали на высоком уровне. Это факты, а с фактами не
поспоришь!.."

Валерка прервался.

- В общем, дальше в том же духе. Изучение основ классической литературы,
личный контроль со стороны руководства, война преступному невежеству...

- Сегодня Михалыч диктант в Главке строчит. Как бы не слили мужика. У него
тоже расхождения со словарем бывают. Жалко, если сольют.

- Да, Михалыч наш человек. Не наград ради...

Пимкнул местный телефон. Андрей снял трубку.

- Воронов, на заявку. Кража пальто из магазина. Продавцы человека на
контроле задержали. Давай, машина ждет.

- Один - один,- подвел черту Андрей, вешая трубку.- Это не кража, это
"палочка". Через "а".

Проходя по коридору, он увидел, как два сержанта-постовых снимают стенд с
фотографиями лучших сотрудников отдела. Внизу стоял новый. "Правописание
безударных гласных в корне слова".


Марина оказалась дома. Андрей не стал предварительно звонить и
предупреждать, что заскочит. Вообще-то Марина никогда этого и не требовала,
она всегда была рада Андрею. Сама тоже никогда не звонила и специально в
гости не приглашала. И не упрекала в том, что его визиты становились все
реже и реже.

Наверное, сейчас они были больше друзьями, чем любовниками. Марине стукнуло
двадцать четыре, она, как и Андрей, была разведена, детей не имела и жила
одна на двенадцати метрах коммунальной квартиры.

С Андреем они пересеклись пару лет назад, когда он работал в другом районе.
Пересеклись, как это обычно бывает у сыщиков, по служебной необходимости. У
Марины в автобусе вытащили кошелек с документами. Андрей, только что
расставшийся со своей супружницей и нуждающийся в душевной поддержке, решил
закадрить Марину - так, без всяких серьезных перспектив. Но эта легкая
связь оказалась довольно прочной. Через неделю они стали настоящими,
всамделищними любовниками, и в течение двух последующих лет Андрей и не
помышлял о другой женщине. Как, впрочем, и Марина - о другом мужчине.

Трудилась Марина бухгалтером в небольшой фирме, посещала курсы иностранных
языков и занятия шейпингом. Разговоров о том, чтобы скрепить их отношения
прямоугольной печатью, никогда не возникало, они жили сегодняшним днем, не
строя никаких планов.

- Проходи. - Марина достала из тумбочки шлепанцы. - Ужинать будешь?

- Да, я с дежурства.

Андрей прошел в комнату, снял трубку телефона и набрал номер, звоня домой,
сыну.

- Паша? Это я, как дела? Молоток. Во сколько? Завтра? Ладно, постараюсь
вырваться. Там, в морозильнике, пельмени, отвари. Я понимаю, что надоели. В
воскресенье что-нибудь сготовлю. Нет, в субботу я дежурю, поменялся. Ну
давай, я через часик вернусь.

- Все в порядке? - Марина задернула штору.

- Да, в общем. Завтра родительское собрание, а у нас рейд. Придется
свинтить. У тебя-то как?

- Нормально. Все по-старому.

Разговор перешел на будничную колею. В обычное для последних встреч русло.
Пара страшилок из жизни преступного мира, газетные сплетни, обсуждение
"Поля чудес" и "Что, где, когда". Потом ужин, потом поцелуи на диване.

- Да, вот что, - неожиданно вспомнил Андрей. - У тебя в канцтоварах никого
знакомых нет?

- А что?

- Глобус надо достать.

- Кому, Пашке?

- Нет, мне в кабинет.

- Зачем?

- Телеграмма из Главка пришла. Дежурные части, служебные кабинеты, опорные
пункты оснастить глобусами. Распоряжение нового начальника.

- Зачем? - еще больше удивилась Марина.

"А действительно, зачем?"

- Не знаю. Там написано, что никакие рассуждения приниматься не будут.
Оснастить, и все.

- Странно. У меня есть подружка в магазине. Правда, не в канцелярском, но
поговорить можно. Погоди, у вас же недавно начальник сменился. Который
стены заставлял красить, прораб бывший.

"Как давно я здесь не был".

- Его уже сняли. Он краску, выделенную на ремонт, налево стал пускать да
водой разбавлять. Сейчас под статьей ходит. А у нас уже новый командир.
Бывший учитель русского языка и литературы. Откуда появился - никто не
знает. Может, чей блатной родственник или приятель. Без мохнатой лапы не
обошлось, факт. В общем, где-то даже правильно. Хоть писать без ошибок
научимся, а то действительно, что ни протокол, то анекдот. Да ладно, хватит
об этом. Глобус если достанешь, брякни.

- Хорошо, хотя непонятно, почему глобус, если он литератор?

Марина включила свою маленькую магнитолу и погасила большой свет.

- Ну а вы? - не успокаивалась Марина.

- В смысле?

- Это ж бред пьяный. Глобус, русский язык... Надо ведь как-то протестовать.

- От слова "протест" несет тухлой демагогией. Марши протеста, гимны
протеста, ноты протеста... Любимое занятие дураков и бездельников. Завтра
бросим ловить ворюг и пойдем с плакатами на площадь - протестовать. И что
дальше? Испугаются?

- Мне кажется, вы просто не хотите. Или сами боитесь. Завтра вам скажут
ходить на работу в юбках. Пойдете?

- Не в этом дело... Обидно и противно. И не хочется "за так" вылететь,
из-за чьей-то блажи. Кому я нужен, что умею? Ничего не умею, кроме как... А
насчет юбок? Да хоть в шортах полосатых, хоть вообще без штанов, дело я
свое делать буду. Начальников-фантиков я уже столько насмотрелся, в глазах
рябит. Пятого или шестого на моем веку сменили. Где они? Нету. А я есть. На
своем месте.

Андрей насупился и уставился в пол. Из приемника полилась медленная
мелодия. Марина прижалась к оперу.

- Не сердись. Ты обиделся?

- Нет, - Андрей покачал головой. Затем взглянул на часы.

- Спешишь?

- Пашка один. Я обещал через час дома быть.

Марина поправила челку Андрея, затем спросила шепотом:

- Мы сегодня будем?

"Дадите - будем",- хотел спошлить Андрей, но не стал. Да, все на этом свете
рано или поздно превращается в привычку. Даже то что не может превратиться
в стереотип. Любить, убивать, судить... Он погладил Марину по щеке и стал
расстегивать пуговки на ее кофточке.


Пашка смотрел телик. Какую-то мексиканскую патоку.

- Папа, ты обещал через час.

- На происшествие вызвали. Перезвонить не смог. Ты поужинал?

- Да, там еще пельмени остались. Можешь доесть.

- Хорошо.

Пашке было семь лет, после развода он остался у Андрея. Редкий случай. Но
жена не очень-то и настаивала. Она переместилась в другой мир, уйдя от
Андрея к крупному коммерсанту. Новую жизнь надо начинать с нуля. Может
быть. Андрей в ногах не валялся, остаться не просил. Даже не искал причину
их разрыва. Разлюбили...

- Ты опять чепуху эту смотришь? Только глаза портишь, вон книжку лучше
почитал бы.

- У меня, кроме сказок, ничего нет. Что я, маленький?

- Я куплю что-нибудь.

- Забудешь. Ты мне "Денди" когда обещал купить?

- От "Денди" еще сильнее зрение испортишь. Что там в школе?

- Четверка по математике, тройка по русскому.

- По русскому?

- За диктант. Сложный очень.

- Чтобы не был сложным, меньше смотри сериалы.

Андрей зашел в душ, пустил воду. Уставился в зеркало. Какой кошмар. Точно
не Мел Гибсон. Мудак мудаком.

"Азерб... Айзер... Арзей... Вот ведь..."


На следующий день после сходки Андрей зашел к Светке Тимохиной. Поговорить
за тяжелую жизнь в неспокойное время реформ. Он давно усвоил старую истину
- формальный подход дает формальные же результаты. Для липовых отчетов и
сводок. А к "людям[1]" надо с душой, как бы люди этой душой не отторгались.

Сегодня Светка поинтересовалась, кто беспокоит ее покой. Андрей честно
представился, но соврал, что обронил вчера в квартире дорогой "паркер" и
хотел бы его немедленно вернуть. Светка купилась на этот старый прием и
дверь открыла.

"Паркер" поискали и, естественно, не нашли. Попутно Андрей заметил, что
окурков "Беломора" без следов помады в пепельнице прибавилось. А в
атмосфере тихой женской обители назойливо лез в нос мужицкий дух.

Светка сегодня не хамила, чаю-кофе, правда, тоже не предлагала. Пока Андрей
искал "паркер", она стояла на пороге, давая понять что визит нежелателен и
она мечтает остаться в одиночестве. Андрей заметил намек и принялся
заговаривать зубы, склоняя Светку к сотрудничеству и наводя прочный мост
между элементом в лице Тимохиной и государством в своем лице. Светка
реагировала нервно, реплики Андрея пропускала мимо и в конце концов
заявила, что ей пора уходить. Опер решил, что на первый раз вполне
достаточно, фундамент моста заложен, в следующий раз можно поставить опору
(опору!), поэтому поднялся с дивана и вышел в коридор.

- Было приятно встретиться, надеюсь...

Понадеяться Андрей не успел. Дверной замок гулко щелкнул, ригель спрятался,
и дверь, естественно, открылась. Андрей по милицейской привычке спрятался
за угол, в коридор, и переложил пистолет из кобуры в карман. Так, на всякий
случай. Светка все ж не просто - женщина, а элемент.

Предосторожность оказалась нелишней. На пороге отряхивался от мокрого
ноябрьского снега не кто иной, как Витька Копылов по кличке Шершавый, по
всем расчетам сидевший в настоящий момент на зоне. Он почти не изменился со
времен позирования в плавках на фоне Рижского взморья. Чуть похудел, что и
понятно. Не на курорт катался. Шевелюру или отсутствие таковой скрывала
вязаная шапочка "Фишер", ноги утопали в отечественном "Рекорде".

- Ба, Шершавый! - Андрей вышел из коридора. - Не холодно в кроссовках-то?

Шершавый резко обернулся на голос, затем метнул взгляд на посеревшую и
приобретшую цвет лондонского тумана Светку.

- Кто это?

- Это... Это...

- Это уголовный розыск, - закончил Андрей. - Самый уголовный розыск в мире.

Шершавый вздрогнул, попятился к выходу, но замер, увидев направленный в лоб
пистолет.

- Тю-тю-тю,- пощелкал губами Андрей. - Куда это мы?

Он редко доставал оружие, предпочитал метод убеждения, но иногда ментовский
инстинкт подсказывал, что ствол в руках совсем не лишняя тяжесть. Шершавый
опустил руки и устало сел на стоявший в коридоре табурет.

- Сдала?

Вопрос, судя по "а" в окончании, предназначался Светке.

- Да ты что, Витенька?! Он сам пришел! Правда, Витенька! Он ручку вчера
забыл! Ну, скажите вы ему!..

Ничего не ответила рыбка...

- Сдала, значит? За сколько продалась, Иуда?

Левая ноздря Шершавого нервно задергалась.

- Не сдавала я, он...

Досказать "сам пришел" Светка не успела. Маленький Шершавый подпрыгнул с
табурета и смачно засветил подруге жизни справа.

Подруга, сделав оборот, ушла волчком в конец коридора.

"Так, достроить мост теперь вряд ли получится", - подумал Андрей.

Что касается защиты Светки от физического и психического воздействия
Шершавого, то мешать процессу, как того требовал долг мента и настоящего
мужчины, Андрей не торопился. Тут надо подходить философски, с учетом
конъюнктуры рынка. Кабы шепнула вчера Светка, что живет у нее беглый
каторжник Шершавый и бомбит через форточки квартиры честных фраеров,
забирая последнее, так и не приключилась бы сегодняшняя сцена-беда. Уж
Андрей постарался бы сцапать Витеньку так, чтобы тот никогда не догадался,
кто его, Шершавенького, вломил. Что? Любовь? Так в кодексе такая любовь
называется укрывательством. Любишь, не любишь. Нет, Андрей не призывает к
всеобщему стукачеству, Боже упаси! Но и словами бросаться не надо.
"Честная, честная..." Вот и ходи теперь с бланшем, честная.

- Господи, да скажите вы ему!..

- Да.

- Что да?

- Я сам пришел.

Шершавый вернулся на табурет и протянул руки.

- Зря лечишь, командир. Я всего на полчаса вышел, за папиросами. Ей как раз
позвонить времени хватило...

- Да мне в общем-то все равно, веришь ты или нет, - ответил Андрей,
застегивая "браслеты". - Ты к стеночке повернись, пожалуйста. В какой ларек
бегал за "Беломором"?

Шершавый кашлянул.

- Не помню. Там, на площади. В желтом, кажется, взял.

- Ба, да ты паровоз какой-то! - Андрей извлек наполовину пустую пачку с
папиросами. - В три смычка, что ль, смолишь? А денег-то, денег... Куда это
годится, Шершавый? У меня, у борца за справедливость, в кошельке моль
сдохла, а безработный, ранее судимый Шершавый таскает деньги пачками!

- Нашел.

- Верю! Именно вот этому верю! Я даже знаю где. В трех квартирах на первых
этажах. Там люди такие рассеянные... Си, синьор?

Витька еще раз косо глянул на размазывающую сопли Светку.

- Так где ларек, синьор? Не хочется все подряд ларьки потрошить. Светик,
может, ты подскажешь?

- Пошел ты...

- И это после всего, что между нами было? Не ожидал. Прости, не ожидал.

- Слышь, командир...- Шершавый наконец-то сообразил, что, кроме Андрея и
Светки, в хате никого нет. - Может, договоримся? Забирай бабки и
разбегаемся. А? Давай по-людски.

- Дача взятки при свидетелях? Коррупция? Зачем тебе это, Шершавый?
Возвращайся с чистой совестью на зону. Садись и сиди. А то будешь по ночам
вскакивать.

- Ладно, ментяра...

- Угроза? А ведь от угрозы чиновнику до измены Родине один шаг.

- Вам поугрожаешь...

- О, сразу видно опытного человека. Светочка, сходи, пожалуйста, к соседям.
Пригласи. И поищи для нашего спортсмена запасную пару обуви.

За понятыми-соседями Светка демонстративно не пошла, вот еще, но обувь
добыла - стоптанные до дыр комнатные шлепанцы. Андрей приковал Витьку к
батарее парового отопления, сходил за понятыми ("Не пойдем, не пойдем!
Потом по судам затаскают!"), переобул в их присутствии задержанного, изъял
деньги и составил протокол на форзаце, вырванном из Светкиной книги
"Секреты домашней хозяйки". Затем позвонил в отдел, попросил машину,
которой, как всегда, не оказалось, поэтому, пристегнув Шершавого к своей
руке, он сердечно попрощался с гражданами и, сжимая под мышкой кроссовки
"Рекорд", потащился на базу пешком.

По пути шлепанцы с Шершавого постоянно слетали, что сделало путешествие
затяжным. Но, ура, повезло с автобусом и свободными местами для
пенсионеров, инвалидов и лиц, задержанных милицией.

- Давно бегаем?

- Третий месяц.

Бумаги о розыске Шершавого в отдел еще не приходили, иначе Палыч наверняка
знал бы о побеге. Андрей нисколько не удивился. Везде работают люди.
Которые болеют, ходят в отпуск, берут отгулы. Или просто не спешат ввиду
спокойного характера.

- А как насчет золотого правила "не сри, где живешь"? Тем более прячешься?
Или ты не только здесь по окнам лазил?

- Знаешь, командир, я сейчас ваньку валять не буду. Чего мне перед тобой
кривляться. Да хаты бомбил, жить-то надо. Сколько - не помню, не записывал.
На протоко