салоне. Брошенный возле общаги джип Челюсть забрал пару часов
спустя, найдя дома запасные ключи. Из машины ничего не пропало, кроме фляжки
с "Джони Во-кером", лежавшей в бардачке. Ствол по-прежнему был под сиденьем,
в коробочке для инструментов. Устраивать разборок по поводу виски Челюсть не
стал...
   - Да, а вдогонку он орал, что и меня, и  Ирокеза  один  хрен  завалит,  -
добавил Челюсть, скосив нежный взгляд на приятеля,  -  а  Кренделя  гранатой
взорвет!
   - Гранатой? - уточнил Камаев.
   - Точно не помню, короче взорвет.
   - Хорошенькие дела, - Буров забарабанил пальцами по столу, - веселенькие.
Алик, сколько у нас стволов?
   - Минутку, - Камаев достал блокнотик,  -  сорок  реально  и  пятьдесят  -
резерв.
   - Сколько надо на сборы?
   -  Если  объявить  тревогу,  под  ружьем  будут  через  час.   С   полным
боекомплектом.
   Человек посторонний решил бы, что сейчас идет военный совет в Филях.
   Совет прервал телефонный звонок:
   - Буров! - Крендель снял трубку. - Так... Громче можешь говорить?  Так...
Один? И что хочет? Понял. Если наедет, забей стрелку. Да не собаку, идиот!..
Плевать мне, как твою собаку зовут! Назначь ему  место  и  время,  мы  сразу
подтянемся. Запомнил? Все!
   Крендель бросил трубку на стол.
   - Собаку у него Стрелкой, видишь ли, зовут. Деревня.
   - Кто это?
   - Клерк из агентства недвижимости. Моего агентства. Шефа нет на месте,  а
этот дурень сельский не знает, что делать. Бетон к ним притащился.
   - Зачем?
   - Он не знает. Пока просто шарится, картинки разглядывает.
   - Наш пострел везде поспел, - вспомнил народную мудрость Камаев.
   Алик накануне вернулся из столицы, где пробивал тему с Бетоном. Служебная
командировка чуть не закончилась трагически. На вокзале  эстонца,  как  лицо
подозрительной национальности, тормознул наряд милиции особого назначения  и
грубо обыскал. Хорошо, что эстонец вовремя заметил бойцов и, прокричав: "Ах,
как прекрасен воздух Москвы!", широко раскинул руки. После  этого  жеста  на
соседнюю  платформу  упал  пакетик  с  кокаином,  который  тут   же   унесли
привокзальные голуби. Менты спросили, не везет ли Камаев взрывчатку,  и,  не
дав ответить, вывернули у него карманы и выпотрошили кейс.  Убедившись,  что
взрывчатки нигде, в том числе и в бумажнике, нет, эстонца с миром отпустили,
прихватив на память о встрече пятьсот долларов.
   Ясной информации о Бетоне Алик получить не сумел.  Авторитетные  люди,  с
которыми  встретился  посланец  Кренделя,  отвечали  уклончиво:  "Все  может
быть... Видишь, что у нас творится. Премьеров меняют, комитетчики и менты до
власти дорвались, на нас чхать хотели, своих людей во все дыры суют,  может,
и Бетон ваш из их конторы. Грустно..." Единственным,  кто  не  уклонялся  от
прямого  ответа,  был  старый  вор  в  законе,   доживавший   свой   век   в
психо-туберкулезном   диспансере.   "Генка?   Знаю   я   этого   жигана,   -
прокашлявшись,  твердо  кивнул  он,  -   встречался.   Шебутной   мальчонка.
Нехороший. Понятия не уважает и старых людей. Во, видал рубец  на  пузе?  Он
писанул".
   Вор показал на шрам в районе расположения аппендикса...
   Вернулся Алик в  Новоблудск  неудовлетворенным,  так  толком  ничего  про
Бетона и не узнав.
   - Хорошо, все свободны, - сказал Буров, - Алик,  ты  тоже.  Скажи  людям,
чтоб были наготове...
   Подчиненные поднялись и покинули кабинет. Челюсть хромал  уже  на  правую
ногу, но Алексей Максимович этого не заметил.
   Оставшись в одиночестве, Крендель набрал номер.
   - Алло, это Буров. Я хотел узнать, как дела по Бетону?.. И сколько вы его
еще собираетесь  разрабатывать?..  Да  какое  мне  дело,  что  у  вас  конец
квартала! Как бабки ко Дню милиции просить, так никаких концов, а  как  дело
делать, так некогда. Этот хрен со стволом постоянно ходит. Взять  за  жабры,
да к параше, безо всяких  разработок...  Что  значит,  не  так  все  просто?
Короче, возьмете этого козла, с меня  премия.  Не  обижу,  не  бойтесь...  С
преступностью надо бороться, а не бабки считать. Все, пока.
   Смотрящий положил трубку и, промурлыкав:
   "Педерасты", открыл глобус.

   - Какой вкусный виноград, никогда такого не  пробовал,  -  Генка  чмокнул
языком, выплюнув под стол косточку, - только косточки большие.
   - Это не виноград, это маслины. Не плюй под стол, на нас люди смотрят,  -
упрекнул Шурик.
   - Да и пусть смотрят, жалко, что ли? Денег ведь не прошу. Очень  мне  эти
штучки нравятся, - он ткнул вилкой в последнюю маслину, - попроси еще.
   Шурик щелкнул пальцем, мгновенно подбежал официант и  замер  в  тревожном
ожидании.
   - Еще маслин.
   - Сию минуту. Не желаете ли доброго вина?
   - Портвешка? - оторвался от тарелки Генка. - Тащи!
   Официант поклонился и убежал выполнять заказ.
   Генка откинулся на спинку стула:
   - Ишь как понесся. Будто заяц за морковкой. Хе-хе... Уважает.
   Он погладил впалый живот и сладким голосом сказал:
   - Обожрался... Первый раз  в  жизни.  Красота...  Как  хорошо-то.  Слышь,
Сашок, где ж ты раньше-то был? Давно бы уж в богатеях ходили.
   - Тебе нравится быть богатым?
   - А тебе нет, что ли? Да я к таким заведениям, - Генка обвел зал рукой, -
подходил только, чтоб хабарик подобрать! Да меня  каждая  сволочь  пакостная
ногой норовила пнуть! А теперь?! Вон как суетятся.
   Вернулся официант с тарелочкой маслин и бутылкой вина. Разлил портвейн по
бокалам.
   - Вот за это давай и выпьем. Здоровеют портвешок, - Генка залпом опростал
бокал, - и главное - свобода! Сам себе хозяин, что захотел, то и сделал!
   - Кажется, месяц назад ты был не менее свободен, - уточнил Шурик.
   - Понимаешь, Сашок, - Генка  закурил  и  вальяжно  вытянул  ноги,  -  все
относительно. Какая это свобода, если каждое утро надо думать, что ты будешь
жрать вечером? Это уже не свобода. А настоящую свободу ты просто  не  должен
замечать. У меня знакомый на вокзале был, лет десять  зону  топтал.  Так  он
говорил, свобода - это декорация, которую не замечаешь, пока ее не уберут.
   - Ты все упрощаешь... Деньги и власть свободным еще никого не сделали.
   - Ну и хрен с ним. Мне сейчас жизнь нравится гораздо шибче,  чем  раньше.
Эй, мужичок!
   Прошу плеснуть!
   Официант подсуетился. Генка затушил окурок об обшивку ресторанного стула.
   - Пепельница же есть, - вновь упрекнул Шурик.
   - Извини, забыл. - Авторитет отправил в рот маслинку и запил винцом. -  А
скажи-ка, любого можно вот так же, из грязи в князи?
   - Любого.
   - Как любого? - расстроился Генка.
   - Как видишь.  И  не  одного.  За  пару  месяцев  так  раскручивают,  что
полстраны за них голосует, а раньше и не знал-то никто.
   - Чего ж ты сам-то? Давай, за компанию!
   - Мне не поверят.
   - А говоришь, любого, - успокоился авторитет.
   Ресторанный оркестр негромко затянул мелодию Леграна.
   - Во, музычка, - встрепенулся Генка, -  только  загробная  какая-то.  Эй,
мужик в трико, у нас что, похороны сегодня?!
   Пианист опасливо посмотрел в сторону их столика.
   - Ну-ка, повеселей что-нибудь сбацай! Типа, это  -  иногда  мне  кажется,
иногда мне хочется, ты-ры, пы-ры, растопыры, - Генка помахал руками,  словно
дирижер.
   Пианист приложил руку к груди, поклонился и что-то сказал музыкантам.  На
сцену выпорхнула певичка и, пританцовывая, запела хит Алсу.
   - Вот, это по-нашему! Давай, коза!
   Генка выскочил из-за стола, взгромоздился  на  сцену  и,  обняв  певичку,
бросился  в  пляс.  Певичка  натянуто  улыбалась,  но  петь  не  прекращала.
Авторитет сорвал пиджак, закрутил над  головой  в  такт  музыке  и  принялся
подпевать.
   "Иногда мне кажется - иногда не кажется - иногда я жду тебя -  иногда  не
жду тебя... Эх, бля - три рубля!"
   Шурик подозвал официанта.
   - Счет.
   - Сию минуту.
   За соседним столиком сидели двое мужчин в строгих костюмах.
   - Ты знаешь, кто это? - вполголоса спросил один другого.
   - Где?
   - Вон, на сцене с бабой?
   - Нет.
   - Это Бетон. Гена Бетон. Мокрушник известный. Авторитет.
   - И что?
   - Пойдем отсюда, от греха подальше, пока не заметил.  А  то  нажрется  да
пальбу устроит, придурок чокнутый...
   "Иногда я пьяная, иногда - не пьяная!!!.."

   - Где ты его прячешь, крыса болотная? Мы знаем, что он здесь!  -  хриплый
бас раздался над головой Бригадира.
   Он узнал бы этот голос в самой шумной толпе. Голос врага.  Как  долго  он
хотел  его  услышать...  Скрипнула  дверь,  загрохотали  тяжелые   охотничьи
ботинки, упало нечаянно задетое ведро.
   - Тьфу, дьявол!..
   - Шеф, смотри, что я нашел! Иди сюда!
   - Сейчас приду!
   Враг склонился над выгребной ямой. Что он мог  там  увидеть?  Но  все  же
посмотрел. Внимательно. Прикрыв рот ладонью. (Да уж, не  Франция!)  Каким-то
седьмым чувством Бригадир предугадал его намерение и  на  мгновение  раньше,
набрав в легкие ядовитого воздуха, нырнул  вниз,  погрузившись  в  кромешную
тьму...
   Когда спустя минуту он выпрямился, жадно  дыша,  в  сортире  уже  никого,
кроме мух, не было. Бригадир вновь прислушался.
   - Чье это, а? Я последний раз спрашиваю, сучка сельская.
   - Я не знаю... Кто-то из туристов забыл.
   - Какие еще туристы? Ты что, издеваешься над нами,  прошмандовка?  Витек,
тащи канистру...
   Вероятно, они нашли что-то из  его  вещей,  скорей  всего,  окровавленные
брюки.
   - Сейчас пропустим ее по разку, а потом подпалим вместе с халупой. Держи,
держи ее...
   Голос утонул в звуках возни. Наверное, Ангелина  пыталась  вырваться,  но
тщетно. Раздался треск разрываемого платья, затем леденящий крик  несчастной
девушки. Бригадир заткнул уши. Точно так же они поступили с Ксюшей, она  так
же кричала, так  же  умоляла  о  пощаде...  Ублюдки!  Он  поднял  глаза.  До
отверстия было метра полтора, не так и высоко, если бы... Если бы  он  стоял
на твердой почве, а не плавал в вязких нечистотах. Самостоятельно  выбраться
невозможно. Абсолютно невозможно... Но зато, если бы он выбрался... Они ждут
его откуда угодно, только не отсюда. И они слишком,  увлечены.  Это  был  бы
приятный сюрприз, это была бы славная охота. Бригадир застонал... Лопата.  С
ним же лопата, можно попытаться. Подпереть ее  к  стене  и,  встав  на  нее,
дотянуться до отверстия...
   Ангелина кричала так, словно ее пахал слон... "Молодец, она отвлекает их.
Погоди, погоди, я сейчас... Помогу". Бригадир поднял лопату и  приставил  ее
под углом к стене, прямо под отверстием. Попробовал на  прочность.  Лишь  бы
выдержала... Должна. Древко было из карельской  сосны.  Порода  прочная,  но
гибкая. В старину корабелы строгали из нее  мачты  парусников.  Он  поставил
ногу на торчавшее из дерьма древко. Оперся о стену рукой и прыгнул... Пальцы
скользнули по краешку отверстия, Бригадир не удержался и рухнул вниз, сорвав
с насиженных мест вихрь черных мух... Протирая  глаза,  выпрямился  и  вновь
устремился к лопате. Должно получиться. Докажи им, докажи! Бедная  Ангелина.
Она уже не кричала, а тихо,  жалобно  постанывала.  С  четвертого  раза  ему
удалось удержаться. Он перевел дух и подтянулся, выбираясь  из  дырки.  Руки
скользили, мухи кусались. Бригадир уперся локтями в  края  отверстия,  затем
дернулся и вывалился наружу. Он молил Господа, чтоб кому-нибудь из врагов не
приспичило. Быть услышанным он не боялся, негодяи  слишком  увлеклись  своим
мерзким занятием, да и мухи гудели, словно реактивная турбина.
   Бригадир выпрямился, стер с лица фекалии. Лопата осталась внизу. Идти без
нее  на  вооруженных  бандитов  -  все  равно  что  охотиться  на  кабана  с
канцелярской скрепкой. Надо достать  лопату.  Он  быстро  осмотрелся.  Кроме
рулона туалетной бумаги "Хаггис"  и  ржавого  ведра,  ничего  в  сортире  не
имелось. Ведро! Бригадир оторвал проволочную  ручку,  согнул  из  нее  крюк.
Склонился над отверстием, широко раскинув ноги, чтобы не  свалиться.  Крюком
зацепил древко и вытащил лопату. Все, ребята, сейчас поговорим. Потолкуем...
   Он приоткрыл дверь сортира, выглянул в коридор. До  комнаты,  из  которой
по-прежнему доносились стоны Ангелины и тяжелое рычание мучивших ее  зверей,
метров пять. Главное - неожиданность, главное - результат, а не участие.
   Он шагнул в коридор. Ступни скользили  по  полу,  пришлось  опереться  на
лопату. Бригадир считал шаги. Перед дверью комнаты остановился, вытер ладони
о стену и сжал лопату в боевой позиции.
   - Витек, что-то дерьмом несет. Сходи, дверь прикрой в сральнике.
   - Лады.
   Бригадир отступил на шаг и поднял лопату на уровне шеи.
   Дверь распахнулась...
   ГЛАВА 8
   Генка нажал кнопочку стеклоподъ„мника и после того, как  стекло  бесшумно
опустилось, сунул в протянутую ладошку червонец.
   - Держи, конфет купи.
   Пацан протер  боковое  зеркало,  и  Генка  дал  ему  еще  один  червонец.
Довольный  мальчишка  пошел  к  обочине,  рассовывая  деньги  по   карманам.
Загорелся зеленый, Генка, улыбнувшись,  рванул  сразу  со  второй  передачи,
оставляя за спиной попутные машины.  На  обочине  голосовали  две  девчонки.
Генка притормозил.
   - Залазь, девочки. Прокачу с ветерком. Одна заглянула в салон.
   - Отдохнуть не желаете? - улыбнулась она. - С ветерком?
   - Отдохну с удовольствием!  -  Генка  сверкнул  только  что  вставленными
золотыми фиксами.
   - За удовольствие - отдельная плата.
   - Ой! - вскрикнула вдруг вторая и потащила подружку от машины.
   - Ты чего? - зашептала та.
   - Не узнала, что ли? Это  ж  сам  Бетон.  Авторитет-беспределыцик.  Пошли
отсюда, еще изуродует...
   Генка нажал на газ. Не хотят кататься, не надо. Он любил катать девчонок,
просто так, без всяких посторонних мыслей. Один раз подвез бабку с  тяжелыми
сумками. Бабка перекрестила его.
   Да, здорово быть авторитетом. Когда Генка заявился к начальнику  вокзала,
выгнавшему его в свое время, тот чуть под поезд не бросился со страха.  "Ах,
Геннадий, это я не со зла, это вспылил я просто... Прошу покорно простить...
Всегда к вашим услугам, если билетик там понадобится  на  Южное  направление
или  еще  чего  по  нашей  линии..."  Генка  великодушно  простил,  потрепав
начальника по плечу: "Ладно, живи пока... А на поездах я не езжу. В падлу".
   Бороду, жалко, сбрить пришлось. К бороде Генка привык и без  нее  даже  в
"Кардене" чувствовал себя голым.  Зато  зубы  вставил.  В  лучшей  городской
клинике.  Расплатился  из  взятого  в  банке  кредита,   хотя   мог   и   не
расплачиваться. На днях присмотрел квартирку.  Пятикомнатную,  в  престижном
районе. А то не пристало авторитету  жить  в  заводской  общаге  с  клопами,
пускай даже  и  в  отдельном  номере.  Квартирку  продавал  какой-то  еврей,
бросающий страну на произвол судьбы. Деньги потребовал вперед,  невзирая  на
Генкин имидж. Обидно, взятого в банке кредита может не хватить, а  дадут  ли
еще один - вопрос. Ничего,  если  Сашок  имидж  поднимет,  дадут.  Квартирка
хорошая, большая, а дом с теплым, сухим подвалом...
   Вообще настроение у Генки было превосходным, он наслаждался жизнью и, как
говорилось в рекламе "Пепси" (НЕ РЕКЛАМА!), брал от  жизни  все.  В  кармане
хрустели  ассигнации,  над  головой  была  крыша,  под  задницей   новенький
автомобиль, но главное - он, наверное, первый раз в жизни чувствовал себя не
рваным листиком на ветру, а самим ветром. Свободным и грозным.  И  от  этого
душа наполнялась гордостью и поэзией. Все проблемы мгновенно  решались,  все
двери открывались, стоило произнести  волшебные  слова:  "Ты  думай,  с  кем
разговариваешь! Я - Бетон!"
   Был теплый летний вечер,  Генка  проскочил  мост  через  Блуду  и  вскоре
подъехал к родному общежитию. У Шурика горел свет, можно заскочить,  дернуть
портвешка. Генка отоварился,  купив  пару  бутылочек  в  винном  салоне.  Он
затормозил на площадке перед входом, выключил двигатель  и  приоткрыл  дверь
"хонды"...
   Выйти из машины у Генки  не  получилось.  Выйти  самостоятельно.  По  той
причине, что его оттуда вынули. Ловко, быстро  и  умело.  Словно  огурец  из
банки. Авторитет даже не успел сообразить, что произошло. Сначала  в  стекле
мелькнула пятнистая маска, затем дверь распахнулась и Генка получил  резкий,
сокрушительный удар  по  только  что  вставленным  зубам.  Пока  он  пытался
сориентироваться в пространстве, кто-то схватил его за шиворот,  выволок  из
машины, приподнял  над  землей,  а  затем  с  размаху  швырнул  на  асфальт,
сопровождая сей бросок упругим щелчком ногой по Генкиным  гениталиям.  После
такой психологической обработки бедняга перестал чувствовать боль и с полным
безразличием смотрел на разбросанные по асфальту золотые фиксы.
   - Работает ОМОН! Лицом вниз,  руки  за  спину!  -  сквозь  сплошной  гул,
заложивший уши после ударов,  Генка  расслышал  строгий  приказ.  Теперь  он
понял, почему омоновцы кричат так громко.
   Генка не смог выполнить команду, он просто не мог сообразить, где у  него
руки и есть ли они у него теперь вообще. Но люди в масках были опытными, они
не только нашли его руки и сцепили их наручниками, но и поставили авторитета
в вертикальное положение, придерживая под локти с двух сторон.
   - Он чистый, - раздалось откуда-то сзади, - только бабки.
   - Проверьте тачку. Внимательно. Он без ствола не ходит.
   - Пусто! - раздалось через  минуту,  в  течение  которой  Генка  медленно
выходил из коматозного состояния.
   - Не может быть, дай-ка я сам... Вот, а это что? Давай понятых.  Вон,  из
общаги кого-нибудь пригласи.
   Генка выплюнул зуб и тряхнул головой.
   -   Ну   что.   Бетон,    оклемался?    Давай    познакомимся.    Старший
оперуполномоченный по борьбе с  организованной  преступностью  Иван  Лакшин.
Капитан Лакшин. Давненько хотел с тобой пообщаться.
   Круглолицый улыбчивый крепыш махнул красными корочками.
   - Бу-бу-бу-бу, - промычал Генка, ибо  язык  застрял  в  щели  от  выбитых
зубов.
   - Бухти не бухти, а влип ты сегодня основательно,  по  самые  гланды.  Ни
один адвокат  не  отмажет...  Так,  это  понятые?  Очень  хорошо.  Товарищи,
подойдите сюда.
   Генка увидел Тамарку и Петрова -  гоношистого  мужика,  комнату  которого
сейчас занимал авторитет. Сам же Петров теперь обитал в подсобке с метлами.
   - Взгляните, - Лакшин распахнул дверцу "хонды", - мы,  на  ваших  глазах,
обнаружили под задним сиденьем этой машины пакетик с шариками серого  цвета.
О чем сейчас составим протокол изъятия. Вы приглашены в качестве  понятых  и
должны подтвердить этот факт в суде; По закону.
   - Какой пакетик, какой суд? - тяжело соображал Генка, наблюдавший  сквозь
туман, как Тамарка и Петров, согласно кивая бошками, расписываются в бумаге.
   Когда процедура оформления завершилась, Лакшин поблагодарил участников  и
коротко приказал омоновцам:
   - Этого в отдел, машину я  сам  пригоню.  Генка  почувствовал,  как  ноги
оторвались от земли, взлетел на метр и мгновение спустя  оказался  в  черном
замкнутом пространстве.
   - Документы есть?
   - Чьи?
   - Я сейчас объясню, чьи.
   В лицо  ударил  свет  стоваттной  настольной  лампы.  Генка  сощурился  и
отвернул голову. В кабинете пахло нашатырем.
   - Прямо смотреть!
   Из всех документов  у  Генки  имелась  только  справка-счет  на  "хонду",
выданная в автосалоне, да и то без фамилии и адреса  владельца.  Паспорт  он
заложил еще лет десять назад в каком-то шалмане -  не  хватало  на  выпивку.
Денег после не нашел и махнул на "серпастый" рукой. Толку от .него,  как  от
рубля в Америке, одни  только  неприятности,  любой  гад  сразу  в  прописку
совался, которой Генка давным-давно лишился. А так всегда соврать можно, что
дома документы забыл. Свидетельство о рождении Генка просто-напросто потерял
и теперь фамилию свою документально подтвердить не мог, хотя, разумеется, ее
помнил. Из родни у него тоже не  осталось  никого.  Родители  давно  умерли,
братьев-сестер не народилось. Имелась, правда, бывшая жена, из-за которой  у
него и пошла  наперекосяк  вся  жизнь.  Генка  родился  в  Ростове,  там  же
возмужал.  Отслужил  в  армии  моторизованным   стрелком,   потом   закончил
театр