Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
Андрей Кивинов.
Танцы на льду.
После произвольной программы всегда идет показательная. И чтобы попасть во
вторую, надо хорошо отработать первую.
В очередной раз вынужден предупредить, что описанные события - плод
фантазии и ничего общего с реальностью не имеют.
Здрассте... Вот такое неоригинальное начало. А зачем выделываться? Любят,
знаете ли, некоторые: "Кровавая заря вставала над грязным городом, и
бесконечным эхом разносилось по пустынным улицам карканье вечно голодных
ворон. Дикий, душераздирающий вопль пронзил пространство пущенной стрелой,
и те, кто его услышал, поплотнее закрыли окна, потому что такой вопль мог
прозвучать только в самом запредельном кошмаре..."
Я, как видите, проще. Простой такой, нормальный мужчинка. Следующим
неоригинальным шагом будет наше знакомство. Без всяких предварительных
церемоний и комментариев. Без постепенного раскрытия характера и потаенных
глубин души. Перебьемся. Душа у меня, наверное, есть, но раскрывать ее не
стоит. Я-то в вашу не лезу. Да, так вот, звать меня Юрой, как Гагарина,
фамилия Робингудов... Шучу, Иванов. От роду мне двадцать три, живу с мамой
и папой, не женат, ориентация - без отклонений (сейчас данный пункт анкеты
получил широкое распространение, поэтому я сразу ставлю все на свои места).
Политически неграмотен. Вот уже десять дней, после окончания средней школы
милиции, работаю во благо Министерства внутренних дел.
Три предыдущих года министерство вбивало в мою головушку азы криминалистики
и оперативно-розыскной деятельности, уголовного и административного права,
а в мое тело - основные теоремы рукопашного боя и строевой подготовки.
Насколько удачно - покажет ближайшее будущее. На данный момент судить о
моих академических способностях преждевременно.
Короче говоря, получив направление, я прибыл в территориальный отдел
милиции уже в должности крутого, как мне казалось, оперуполномоченного
уголовного розыска и был любезно встречен своими будущими коллегами. Всего
лишь любезно, потому как в той же школе милиции и в многочисленных
кинофильмах мне ни разу не намекнули, что, вливаясь в коллектив, необходимо
проставляться, а я как идейно подкованный и твердо уверенный, что в наших
органах служат сплошные трезвенники, не проставился.
Вообще в первые десять дней работы мои представления о людях нашей
благородной профессии постепенно начали сползать в какую-то непонятную
сторону. Вследствие того, что реальность, как оказалось, чуть-чуть не
совпадала с тем, чем меня пичкали целых три года.
К примеру, опер Витька Черненко, к которому меня прикрепили как молодого
специалиста и в кабинет которого я вселился, за десять дней появился в
отделе всего два раза.
В первое появление он рассказал мне пару бородатых анекдотов, после чего
исчез, предупредив, что, если его будут искать, он ушел в рейд.
Второй раз я застал его как-то утром по приходу на работу, Витька лежал на
диване прямо в своем черном расклешенном пальто со следами ботинок в районе
талии. Мне удалось рассмотреть, что следы оставлены продукцией фабрики
"Ленвест". Кабинет пропитался гремучей смесью из Витькиного перегара, вони
папиросных окурков и аромата разлагающейся дохлой мышки за батареей.
Вероятно, ночью Витька вернулся к порту приписки, чтобы отдохнуть и снова
уйти в туман. "Корабли постоят и ложатся на курс..." Когда он проснулся, я
осторожно спросил, в чем заключается суть его рейда. Черненко в ответ
потряс головой, закурил "беломорину" и простонал:
- Все в нормале, старик, все в нормале...
В школе милиции нас учили, что, действительно, в самых благовидных целях
рейды должны проводиться регулярно. При этом составляется адресная
программа, производится расстановка сил и средств, ну и все такое прочее.
Витькина адресная программа была записана в его распухшем блокноте, потому
как, уходя в рейд, он звонил по разным телефонам, спрашивая какую-то Люду.
Заглянувший следом за мной начальник отдела строго-настрого отчитал
Черненко:
- Виктор Геннадьевич, это безобразие. Не к лицу сотруднику уголовного
розыска матерно оскорбл ть дежурного офицера на пороге отдела. В следующий
раз, если придешь ночью он тебя не пустит. И будет прав.
Витька слабо парировал:
- А к лицу дежурному офицеру наступать на руки сотруднику уголовного
розыска?
Витька считался самым опытным опером в отделе, хотя ему не было и тридцати,
а мои новые коллеги пояснили, что если Черненко ушел в рейд, то так оно и
надо, не следует к нему приставать, Витька знает, что делает. Также мне
сообщили, что он является тонким психологом и в "расколе" подозреваемых ему
нет равных во всем министерстве. В данном, наверняка неоспоримом факте я
еще не имел удовольствия убедиться, хотя страшно желал посмотреть, как
работают настоящие профессионалы.
Впрочем, чтобы не утомлять вас длинной прелюдией об особенностях
милицейской практики, я перейду сразу к теме, а мои открытия в реалиях
профессии буду доводить по ходу. Это гораздо нагляднее.
Сейчас я трясусь на переднем сиденье БМП - боевой машины полиции, - в
УАЗике то бишь, сжимая еще не озябшими пальцами короткоствольный десантный
автомат и сурово глядя вперед.
Три минуты назад, зайдя в дежурную часть получить свой первый в жизни
материал, я испытал принцип Судьбы. Наукой пока не доказано существование
этого принципа, но он, несомненно, присутствует. К примеру, если ты
дежуришь, но в нужный момент сидишь на горшке или вышел на обед - это не
Судьба, а если не дежуришь, но заходишь забрать материал, это как раз она,
Судьба. Именно в нужный момент - в тот самый, когда на пульте загорается
лампочка ввиду срабатывания сигнализации в сберкассе.
А тут уж без разницы: дежуришь, не дежуришь, на горшке, не на горшке -
автомат в руки и ура. Побыстрее. Подмога прибудет позже, а ты пока
немедленно реагируй.
В любом случае я доволен. Это мой первый боевой выезд. И легкий мандраж
охватил организм не от страха перед, возможно, вооруженным преступником, а
от боязни сделать что-то неправильно и показать свою профессиональную
несовместимость.
Автомат упирается откидным прикладом в колено и снимается с предохранителя.
Я от всей души жалею, что меня не видят мои бывшие одноклассницы и
подружки. Типаж - коммандо. Даже в армии я не выглядел так благородно.
Расстегнутая черная куртка, заправленные в высокие ботинки джинсы, шапочка
на глаза и, конечно, боевое оружие настоящего мужчины. Классика в черном.
Прямо по газону водитель выруливает на финишную прямую.
- Прижмись, прижмись, - отрывисто бросаю я сержанту. - Спугнем! Надо по уму.
Сержант тормозит и выключает мигалку. Я выскакиваю на снег и, пригнувшись к
земле, бегу мимо продуктовых ларьков к сберкассе. Главное - тактика.
Неожиданность - сестра удачи. Сберкасса на втором этаже здания.
Я ловко, по-кошачьи перепрыгиваю через перила и, сбив железную урну, влетаю
внутрь. Правая рука передергивает затвор, глаза адаптируются к полумраку.
Темп, темп. Но и голова тоже. Перед стеклянными дверьми стратегическая
остановка. На секунду-другую. Выбор позиции и мишени для стрельбы. Мишени в
зале не наблюдается. Не исключено, что мишень за стойкой - потрошит сейф.
Поэтому еще раз спокойствие. Непринужденно толкаю дверь и захожу в зал
рядовым, гражданским посетителем. Как насчет подписки на "Охоту и
рыболовство"? Автомат не прячу - некуда. У крайнего окошечка стойки -
очередь из старушек, за столиком - мужичок, плюющий в чернильницу. Щелканье
калькуляторов, треск кассовых аппаратов, звуки радио.
Не убирая пальца со спускового крючка, подхожу к центральному окошечку.
Женщина лет сорока виртуозно лупит пальцами по здоровому калькулятору.
Заметив мою тень, протягивает руку в колечках к окошку:
- Давайте квитанцию.
Квитанции нет, есть автомат. Не дождавшись первого, дама поднимает голову и
видит второе. Плюс шапка на глаза и классика в черном.
Я хочу шепотом спросить, где бандиты, но не успеваю.
Дама безразлично делает полоборота в кресле и кричит куда-то в открытую
дверь:
- Маша! Опять сигнализация сработала! В конце концов, ты вызовешь
когда-нибудь техника? Вы извините, молодой человек, Бога ради, замучали,
наверное, вас.
Молодой человек слегка озадачен. С одной стороны, хорошо, обошлось без
жертв, но с другой... Ладно б молодой человек был "в синей форменной
фуражке с цифрой "три" на медной бляшке", но ведь у нас "классика в
черном". У молодого человека что, на лбу написана профессия? Получается,
написана, несмотря на атрибутику. Прямо так и написана: Юра Иванов,
оперуполномоченный уголовного розыска. Белым по черному.
- Молодой человек, вы платите или нет?
Я поворачиваюсь. Маленькая бабуля в огромных плюсовых очках протягивает к
окошку квитанцию и пару червонцев.
- И уберите свой автомат.
"Нет, я не плачу! - кричит мой внутренний голос. - Я пришел рассказать о
новой жевательной резинке "Спортлайф" без сахара!"
Остальные в зале не обращают на меня ровно никакого внимания. Как будто и
нет меня! Знаете, что хочется сделать? Если честно? Дать залп в
оштукатуренный потолок и заорать:
"А ну, на пол, труха навозная! Ключи от сейфов на стойку! Живо..."
Из радио хрипит Луи Армстронг. Плавно и нежно. Песня про прекрасный мир. И
волшебную любовь.
Я опускаю автомат и понуро бреду к выходу. Сержант уже подогнал машину к
парадному подъезду. Урну кто-то поднял.
- Что, Юрок, опять у них ложный вызов?
- Почему ты решил?
- Да по десять раз на дню сюда ездим.
Я зло падаю на сиденье.
- Я тебя и предупредить не успел. Ты прямо орлом выглядел. Как я в
молодости. Патрон из патронника вынь, пожалуйста.
Вернувшись в отдел, я сдаю автомат, получаю тот самый, первый материал и
иду к себе его изучать. Изучение занимает полчаса, и прочитанное не
вызывает у меня никаких вопросов, кроме одного - почему материал отписали
именно мне? А из этого вопроса следует еще один: что мне теперь с этим
делать?
Посоветоваться с наставником я не могу, наставник, как я уже заметил,
рейдует, а в одиночку даже при наличии всех студенческих конспектов мне ни
за что не разобраться. Поэтому, чтобы не напахать сгоряча, придется идти к
заместителю отдела по оперативной работе, то есть к моему непосредственному
шефу Сергею Михайловичу Зимину, которого оперы зовут просто Михалыч.
Михалыча, несмотря на еще довольно молодой возраст, в отделе уважают,
потому что сам он вышел из простых постовых милиционеров, знает все
тонкости службы и понимает, где стоит спросить строго, а где можно не
затевать ненужного разговора. Кроме того, я узнал, что Михалыч никогда не
прятался за спины оперов и всегда вытаскивал их из различных каверзных
ситуаций, принимая удар на себя.
Когда я с материалом в руках объявился на пороге его кабинета, то помимо
шефа застал там опера Васю Громова, амбала парня, веселого нрава и
поведения. Вася сидел на диване, в чем-то оправдываясь перед Михалычем и
разводя в расстройстве здоровенными руками. Михалыч же, положив на свой
шефский стол деревянный стул, усиленно работал молотком.
- Михалыч, ну не специально я, ты ж пойми... Стулья, наверное, старые,
труха сплошная.
- Нечего, нечего на стулья пенять. Я замечаю странную закономерность: как
ты что-то раскрываешь, так у меня ломается очередной стул. Почему ты не
работаешь в своем кабинете?
- У меня тесновато, сам же знаешь, Михалыч.
- В таком случае бери с собой стулья, они у тебя железные. - Михалыч врезал
по гвоздю молотком, прибивая ножку.
- Да кто ж знал-то?! - Вася в сердцах хлопнул ладонью по коленке. - Я ему
кодекс показываю, смотри, говорю, сколько тебе светит, а под ним хлоп -
стул и ломается...
Михалыч наконец обращает внимание на меня:
- Что тебе, Юра?
- Да вот, по материалу посоветоваться.
- Хорошо, присядь... Значит, Василий Андреевич, так. Еще один стул
сломаешь, с кодексом там или без кодекса, очередную квартальную премию
отдашь на покупку мебели. Ясно?
Вася горестно вздыхает:
- Ясно.
- Кстати, что там возбудили?
- Сто восемь, часть два[1]. Полные обморозки, Михалыч. Спортсмены херовы.
Днем в спортзале по грушам лупили, а по ночам на практику выходили. На
"куклах" работали. Увидят мужичка поддатого и давай его месить по всем
правилам кикбокса. За две ночи два трупа. Я, в общем-то, не из-за того, что
они не кололись, кодекс показывал - там и так с доказухой порядок, а просто
по жизни обидно... Что им эти мужики датые сделали?
Михалыч ставит стул, проверяет его на прочность мощным нажатием и,
убедившись, что ремонт произведен успешно, задвигает предмет мебели в ряд
собратьев по гарнитуру.
- Все равно завязывай, Василий.
Вася согласно кивает и, еще раз вздохнув, покидает кабинет начальника.
- Когда меня выпрут из органов, я устроюсь в мастерскую по ремонту мебели,
- усмехается, глядя на меня, Михалыч.
Я понимающе киваю, хотя никак не могу взять в толк, почему, когда человеку
показывают кодекс, под ним должен сломаться стул.
- Ну, что у тебя за материал?
Материал отписан мне начальником отдела, и Михалыч, вероятно, не в курсе
происшествия.
Я кладу на стол несколько листков, сцепленных скрепочкой.
- Ты мне на словах объясни.
- Ситуация такая. Некий мужичок с металлургической фамилией Блюминг покупал
сегодня в универмаге галстук...
- Так.
- Купив галстук, он пошел на выход, но в дверях поскользнулся на замерзшей
луже и, падая, разбил головой стекло витрины. Продавцы на всякий случай
вызвали милицию, хотя Блюминг никуда и не пытался скрыться. Он тут же
возместил ущерб, и претензий к нему работники универмага не имеют. Но наши
постовые все-таки привезли его сюда, а участковый составил протокол осмотра
витрины и записал объяснения.
- Молодцы, дело знают.
- Вот, собственно, и все. Я почитал объяснение Блюминга - он ничего не
скрывает. Так получается, что состава преступления тут нет.
- Э, э, ты не торопись. Где это ты насчет состава прочитал? В учебнике, что
ли?
- Да тут и без учебника ясно, что мужик разбил стекло нечаянно,
поскользнувшись. Я зашел уточнить, как мне материал списать и можно ли
отпускать Блюминга.
- Эх, молодо-зелено... Ты не переживай, все такими были когда-то. С чего ты
решил, что этот Блюминг нечаянно упал?
- Ну, там же лужа... И в протоколе отмечено.
Михалыч быстро пробегает глазами листочек, комкает его и бросает в корзину.
- Вот и нет никакой лужи. Он и не падал вовсе. А будучи в пьяном виде, из
хулиганских побуждений нахамил продавцам и разбил стекло. Что это у тебя с
лицом? Аллергия? Тавегильчику хочешь?
- А он вот, а они...
- Короче, в чистом виде двести шестая часть первая. Уголовное дело вряд ли
возбудим, но "протокольную форму" слепим.
Для никогда не сталкивавшихся с родным законодательством граждан поясняю,
что "протокольная форма" применяется к лицам, совершившим какие-нибудь
мелкие проступки, когда можно обойтись без длительного следствия, а
отправить материал прямо в суд. Санкции там, как правило, штрафные, и в
тюрьму человек не садится. Но самое главное, как я уже успел понять из
своей небольшой практики, "протокольная форма" идет в положительный баланс
раскрываемости наряду с раскрытыми кражами, грабежами и убийствами. То
есть, грубо говоря, мы получаем дополнительную "палку".
- Сергей Михалыч, но он же говорит, что нечаянно... И свидетели...
- Ну что ты заладил как попугай - нечаянно, нечаянно...
Еще два листочка с показаниями продавщиц летят в корзину.
- Мало ли что он говорит. Поначалу никто не признается. Поэтому материал
тебе отписали, а не участковому. Чтобы ты поработал и все довел до ума.
- А как? Как я заставлю его сказать, что он по пьяни, да еще специально...
- Не волнуйся ты. Может, форточку открыть? Ну, как хочешь. Для начала сходи
в универмаг, возьми с директора заяву. Так и так, просим принять меры к
неизвестному, разбившему стекло в универмаге. Больше не расшифровывай.
Также возьми справку о стоимости стекла. Перепиши протокол осмотра, только
чтоб лужи не было. Потом этот Блюминг... Конечно, просто так он НЕ
ПРИЗНАЕТСЯ. Надо его подработать. Немножко на него накопать говнеца.
- Что значит накопать, Сергей Михайлович? В каком смысле?
- Экий ты, Юра, непонятливый. Чему вас в школе-то учили? В прямом смысле.
На каждого человека всегда можно что-нибудь накопать. При желании. И на
тебя, и на меня, и уж тем более на какого-то Блюминга. Чем он занимается?
- Директор общества закрытого типа "Фаворит".
- Запомни, Юрий. У нас в городе только одно настоящее общество закрытого
типа, все остальные - целиком или наполовину - липовые.
- Какое же?
- "Кресты". Тюрьма такая на Арсенальной. Так что любого "Фаворита" можно
сделать аутсайдером. Короче, поле твоей деятельности не ограничено, все
зависит от фантазии и азарта. Можешь покопать на личном фронте. В общем,
копай где угодно, лишь бы к моменту вашей следующей встречи ты располагал
на Блюминга таким компроматом, что он будет готов написать, как разбил не
только стекло, но и лица всего персонала, а также имел умысел взорвать
универмаг к чертям собачьим. Времени у тебя дней десять, так что не
затягивай.
- А если не получится?
- Получится, получится. Ты молод, энергичен, не то что Васька, которого от
стула не оторвешь. Подключи налоговую, ОБЭП. Все эти "Фавориты" одним миром
мазаны. Внешне - просто сказка, а внутри... Иногда дерьмо распознаешь
только вляпавшись в него. Так что действуй, хватит в кабинете сидеть. Ты
опер, а не домохозяйка. И главное, никого не бойся. Пусть тебя боятся.
- А если все-таки не получится?
- Ты еще и не начинал, а уже плачешь. Ну, если не получится, просто спишешь
материал в архив. Действительно за отсутствием состава. Хотя жалко. У нас
на этой неделе два "глухих" разбоя, а в плюсе мы ничего не дали. Поэтому,
Юра, ты уж постарайся.
- А сейчас его отпускать?
- Ну, разумеется. Держать его в камере, пока ты будешь копать, не имеем
права. По закону.
Если бы вы видели сейчас мое лицо, то поняли бы - я слегка ошарашен. На
лекциях по криминалистике я видел себя суперсыщиком, преследующим коварного
маньяка, представлял себя Шараповым в логове бандитов или Джеймсом Бондом в
обществе фотомодельки. А тут такой облом. Ни Бонда, ни модельки... Какой-то
Блюминг, какое-то стекло. И ни на грамм романтики.
- И вот еще что, погоди-ка минутку. - Михалыч открыл сейф. - У тебя своих
"людей[2]" пока нет, поэтому я передам тебе на связь кое-кого из наших.
Он порылся в многочисленных папках и достал листочек с данными, затем
переписал их на маленькую бумажку и протянул мне.
- Вот, запомни. Это "человек" твоего тезки Юрки Маркова, уволенного этим
летом. Жалко, хороший был опер, пил, правда, много. На чем и погорел. Ну,
это к теме не относится. Позвони человеку, договорись о встрече, побазарь,
озадачь. Короче, войди в контакт. Может, что-нибудь полезное и принесет.
Без своих "людей" работать очень тяжело, учти.
Я беру бумажку. Преображенский Александр Александрович. Телефон.
- Преображенский - это псевдоним?
Михалыч растерянно глядит на меня и пожимает плечами.
- Черт его знает, я не помню. Да ты по фамилии не обращайся. Спроси Сан
Саныча. Мы все его так звали.
По последней реплике я понимаю, что конспирация в нашем отделе поставлена
на профессиональный уровень.
Я покидаю Сергея Михайловича и иду в дежурку, где тоскует в ожидании своей
участи гражданин Блюминг. По кисло-недовольному выражению его ушибленного
лица я делаю аналитический вывод, что он очень расстроен непонятной
задержкой в милиции. Я ему сочувствую, понимая, что во всем виноват этот
идиотский гололед. Я сам сегодня дважды плясал на замерзшей луже, пытаясь
устоять на непослушных ножках. Устоял.
- Аркадий Андреевич, пройдемте. - Я кивком зову Блюминга в свой кабинет.
- Господи, ну что еще за чепуха, я опаздываю, - ворчит Блюминг и, потирая
разбитый о витрину лоб, идет за мной.
- Я вас долго не задержу, - успокаиваю я его, лихорадочно соображая, что б
такое ему нагрузить для придания нашей бесед
Страницы:
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -