вый пожимает плечами:

"Я ничего, братан, не понимаю. У них как было семьдесят процентов, так и
осталось".

"Погоди, погоди, твои люди-то хорошо работали, на совесть?"

"Еще как. С плотностью - одно преступное проявление на квадратный метр. И
до сих пор все на свободе. Как же так? Почему процент тем же остается? Нам
уже потерпевших жалко! Наверное, менты поганые мухлюют что-то.
Беспределыцики! Совсем без совести".

Короче, Юрок, обломилось у них начальника скинуть. А почему? А потому что у
нас свой авторитет. Министр. Сказал он "семьдесят" - сделаем "семьдесят".
Скажет "сто" - будет ему "сто". По существу разбираться будем.

- Да, ты прав, Валя, - задумчиво произношу я, - Выдумал Блюминг все.
Однозначно.

Вернувшись в свой кабинет, я набираю номер городского морга, узнаю, кто
вскрывал труп Рябининой, и перезваниваю врачу-патологоанатому.

- День добрый, оперуполномоченный Иванов. Мне сообщили, что вы вскрывали
Рябинину. Как насчет причины смерти?

- Да. Жалко, симпатичная девушка. Там в чистом виде ДТП. Довольно
характерные повреждения. Смерть наступила от сдавления грудной клетки.
Травм от удара нет, вероятно, по ней проехала машина, и явно не легковая.
На одежде имеются следы протектора. В крови обнаружена почти смертельная
доза алкоголя, так что девчонка реально могла упасть на проезжей части, ну
и... Странно, почему вы этим интересуетесь?

- Да так, на всякий случай. Машина ведь скрылась. Искать-то нам. Спасибо за
информацию. До свидания.

Я кладу трубку. Искать вообще-то не нам. Уголовный розыск занимается
дорожно-транспортными происшествиями только в кино. В жизни это удел ГАИ.
Даже если есть жертвы.

Я замечаю, что мне мешают какие-то звуки. А, это ж радио. Оно, оказывается,
работает.

- Это в чистом виде политический произвол! Травля! Мы требуем защитить нас
от спецслужб, тесно связанных с мафией, от сфабрикованных уголовных дел, от
политического беспредела. Требуем сохранения иммунитета и расширения
политических прав! Мы выведем Россию из болота!.. Мы...

Я вспоминаю Шмыльникова и вырубаю радио. Потом возвращаюсь за стол и
раскрываю папку Блюминга.

Она безмерно красива в свете моей настольной лампы. Внутри целая россыпь
всяких кармашков и отсеков. Начнем с самых глубоких. Погнали. Еще раз
убеждаюсь, что Блюминг - врун и мошенник. Никаких баксов в карманчиках не
имеется, даже с лупой не увидишь. Вот так. Все норовят обвести вокруг
пальца нашу доверчивую милицию. Ищут дурачков. Не покатит, товарищи.

Переходим к бумажкам. Бумажки после минутного изучения никакой
компрометирующей информации не выдают. По простой причине - я в них ничего
не понимаю. Какие-то накладные, квитанции, расчеты. Я надеялся найти в
папке что-нибудь попроще. Типа письма любимой женщине с рассказом об
убийстве четырех-пяти конкурентов по кровати или исповедью на тему сокрытия
доходов от налогообложения:

"Дорогая, все, что я сокрыл от налогов, спрятано на Южном кладбище, под
последним кирпичом надгробной плиты моей двоюродной бабушки. Когда я покину
мир, можешь воспользоваться этими деньгами для покупки телевизора "Гаоуай".
Настоящего японского качества".

Перетасовав бумажки, как колоду карт, я решаю применить всем известное
правило - если не можешь разобраться сам, сделай так, чтоб не разобрались и
другие. То есть покажи все это ближнему своему и с радостью открой, что
дурак не только ты.

Я вылезаю из-за стола и иду тестировать Щеглова. Посмотрим, посмотрим,
каков он спец в экономических вопросах.

Щеглов рубится в тетрис, снимая стресс. Он сосредоточен и напряжен.

- Валя, посоветоваться бы...

Щеглов жмет на паузу, убирает тетрис в стол, массирует кисти и кивает:

- Валяй.

- Тут граждане принесли папку. На помойке нашли. Это, похоже, папка
Блюминга. Вот его права. Наверное, вор деньги забрал, а папку выкинул. А
мне Михалыч велел на Блюминга дряни какой-нибудь поднакопать. Ты не
глянешь, может, есть тут чего? В смысле компры.

Я протягиваю папку. Валька раскрывает и минут пять усиленно изучает
бумажки. Потом констатирует:

- Похоже, здесь все чисто. Это обычные накладные. Компания "Фаворит"
отгрузила на фармацевтический завод города Офонаревска пятьдесят кило
бормотала. Вот документ приемки. Реквизиты вроде все - печать, подписи
должностных лиц офонаревского завода. В "Фаворит" бормотал поставляется из
Швейцарии - вот соответствующая бумажка. Также пятьдесят кило.

- А остальные документы?

- Чепуха всякая. Какая-то калькуляция, пара рекламных проспектов. Похоже,
"Фаворит" - обычная посредническая контора. Покупает этот бормотал в
Швейцарии и перепродает в Офонаревск. Единственный момент... Погоди-ка,
давай позвоним в ОНОН[3], кажется, бормотал - это не бананы и не "Нескафе",
просто так его за бугром не закупишь.

Валька роется в телефонном справочнике и давит на кнопки своего китайского
"Панасоника":

- Алле, Витек. Здоров! С тобой, свинья, не гавкает, а разговаривает капитан
Щеглов! Слыхал такого? Ха-ха. Как у нас наркобизнес? Я так и думал. Пара
минут найдется? Тогда слушай.

Валька излагает проблему, затем вникает в суть ответа, кивая, задавая
уточняющие вопросы и делая отметки на перекидном календаре. Получив
изрядную дозу неведомой для него ранее информации, он кладет трубку.

- Значит, Юрок, дело такое. Бормотал действительно далеко не безобидный
натурпродукт, а суровое наркотикосодержащее сырье. Его используют в
фармакологии для производства ряда лекарств. Но самое главное, из него
также можно изготовить один из самых опасных наркотиков - глюконат
барбитура, на жаргоне - опупен. Слыхал про такой?

- Читал кое-что в газетах. Он популярен сейчас на Западе.

- Все верно. Опупен изготавливается в виде таблеток или раствора.
Применяется внутривенно либо во время обеда. Степень привыкаемости
фантастическая - после первой пилюли не остановиться. Поэтому пробовать не
советую, даже если очень приспичит. Стоимость таблеток тоже фантастическая,
примерно сто баксов за штучку.

Действительно очень популярен среди западного элитного общества, ну и новых
русских, конечно.

Как сказал мне Витек, подобное сырье находится под строгим контролем со
стороны Министерства здравоохранения и Министерства внутренних дел. Ни один
грамм бормотала не уходит налево.

Во-первых, все подобные "Фавориту" компании стоят на учете в ОНОН,
во-вторых, чтобы торговать такой борм-стальной продукцией, необходима
лицензия Министерства здравоохранения. А получить ее довольно непросто,
потому что предварительно проверяется подноготная фирмы и изучаются
дальнейшие пути использования сырья. Специальная комиссия должна не только
разбираться с "Фаворитом", но и исследовать технологию изготовления
лекарств на заводе в этом Офонаревске. И так далее, много всяких аспектов.

- У "Фаворита", стало быть, имеется лицензия?

- Да. Витек прокинул "Фаворит" по компьютеру. Там все в порядке. Как
говорится, комар жала не подточит.

- Жалко. Я так надеялся что-нибудь тут разрыть. Погоди, Валь, а вдруг это
липовые накладные? А бормотал товарищ Блюминг все-таки пускает налево.

- Очень сомневаюсь, Юрок. Накладные настоящие, это я тебе как спец
говорю... Так не подделать, к попу не ходи. Потом вот эту бумажку видишь?
Это копия заявки в спецохрану для сопровождения бормотала в Офонаревск. Все
четко. Никакого левака.

- А вдруг?

- Ну, чтоб тебя не терзали сомнения, отстучи в Офонаревск телетайп. Так и
так, просим проверить, отгружалась ли на фармацевтический завод такого-то
числа партия бормотала. Проблем-то... На, держи.

Валька захлопывает папку и возвращает мне. Я благодарю Щеглова за совет и
иду к дверям.

- Погоди-ка, Юрок...

Я оборачиваюсь. Валькино лицо сияет ехидностью.

- Из тебя, пожалуй, выйдет опер.

- Почему, Валь?

- Граждане, говоришь, папочку нашли? Хо-хо-хо...


Утро следующего дня одарило меня новым материалом. Настоящая кража. Не то
что стекло. Я сижу за столом и вникаю в фабулу, разбирая корявый Валькин
почерк. Заявление принято накануне вечером. Раз принято, значит, отшить
гражданина не удалось. О нет, не гражданина. Гражданку.

Я откидываюсь на стуле и чувствую себя мистером Холмсом, читаю объяснения,
как он - старинный манускрипт про собаку Баскервилей.

"Я познакомилась с ним в троллейбусе, пригласила домой, угостила чаем и
ликером... Потом так получилось, что мы оказались в постели, и я заснула...
Пропали деньги в сумме... кольцо золотое... проездной билет... Приметы..."

Так, это полный беспредел. Выпил ликер, получил удовольствие да еще
проездной прикарманил. Полный набор! Ничего, я тебя быстро повяжу,
любовничек липовый.

Я беру чистый лист и, как нас учили в школе, составляю план раскрытия
преступления. Первое - делаем фоторобот, второе - этот фоторобот покажем
водителям троллейбусов и продавцам ларьков, в которые ворюга может
притащить краденое золото. Третье - несколько дней покатаемся в
троллейбусах нужного маршрута, чтобы взять любовника с поличным во время
его входа в доверие к одиноким женщинам. Четвертое...

Когда десятый пункт появляется на бумаге, я с облегчением кладу ручку и
блаженно выдыхаю. Все! Считай, дядя за решеткой. План классный, в школе
пятерку бы поставили. Я даже не забыл отправить окурки на экспертизу.

На всякий случай, пожалуй, прочитаю план наставнику, который сегодня на
месте. Правда, не очень хочется его будить, тем более, сон Виктора
Геннадьевича нервозен и беспокоен. Спит наставник, положив голову на стол,
руки сложив на коленях. Возможно, ему снится мебель от фирмы "Ангелина", а
может, далекое детство, когда летаешь во сне.

Я дотягиваюсь до плеча Черненко:

- Витя, на минуточку. Не проснешься, а?

Виктор Геннадьевич вздрагивает, как от укуса осы, и резко тянет руку
подмышку.

- Кого берем?! А?!

- Никого не берем, Витя. Это я, Юра.

Черненко отводит пистолет и кашляет:

- Фу ты... Это все из-за радикулита. Застудил спину.

Пистолет исчезает в кобуре.

- Что, Юрок, случилось?

- Ничего, Вить, ничего. Я вот план набросал по краже. Послушай, может,
что-нибудь не так?

Я читаю все десять пунктов. Наставник сверлит взглядом свои ботинки и
периодически кивает. Когда я заканчиваю, он вопрошает:

- Это для проверки, что ли, план? Тогда нормально. Можешь печатать.

- Да нет. Вить, не для проверки. Мне кражу раскрыть хотелось бы. Вчера вот
вечером приключилась.

Витькина "беломорина" снова самопроизвольно воспламеняется. По
рефлекторному подрагиванию его ноздри я понимаю, что в план вкралась ошибка.

- Вчера? Вчера кража была? А чего ж ты план сегодня пишешь?

- Я вчера не знал про нее, Вить. Я ж только сегодня заяву получил.

Дергается вторая ноздря.

- Я спрашиваю, зачем ты его вообще написал? Там что, сразу дело возбудили?

- Нет еще. Но через три дня все равно придется возбуждать.

Витька резко бросает:

- Вот что, умник распрекрасный, ты эти мысли при себе держи, они нам без
надобности.

- Но, Вить...

- Что ВИТЬ? Окурки, фоторобот... Забивают вам голову черт-те чем. Ладно, -
уже спокойнее говорит Витька, - я сам такой же был. Это с годами проходит.
Никакого плана по этой краже писать не надо. Кражу желательно отказать, то
есть списать материал в архив. А мужика так ищи, без уголовного дела.

- К-как отказать?! Невозможно. Нереально, не...

- Все реально. Откажешь за отсутствием события преступления. Пусть напишет,
что все нашла.

Теперь ноздря задергалась у меня. Вместе с ухом.

- К-к-как нашла? Что ж она, дура совсем? Или мне тоже на нее копать, как на
Блюминга?

- Дело вкуса. Можно накопать, а можно и наоборот. Ублажить. Как, кстати,
дамочки фамилия?

- Пушкина, как у поэта.

- А-а, так ее пятый или шестой раз обносят. Падкая она очень на мужиков. И
главное, бестолковая. Сколько ни предупреждай, все равно в троллейбусы
тянет. Ну раз, ну два... но пять?! А потом к нам бежит - помогите,
обокрали, сволочи. Не пойму только, чего ее Щегол назад в троллейбус не
послал. Пускай бы ехала далеко и долго. Ладно, не беда. Короче, чтобы она
написала, что золото-деньги-проездные нашлись, надо ее ублажить.

- Как? Как ублажить?

- Просто. Как баб ублажают? У каждой бабы есть своя слабая сторонка. Кто-то
любит французские духи, кто-то - бриллианты, кто-то - всякое прочее.
Пушкина как раз - всякое прочее. Не хватает ей в жизни мужской ласки, а на
другое у тебя и денег не хватит.

- И что?

- Тебе и карты в руки! Зачем тебе закон три дня дает? Именно для этого.
Действуй, Юрок. А план у нее над кроватью повесь, чтоб не приглашала кого
ни попадя.

- Мне опять дома не ночевать?

- А ты что хотел? Это оперативная работа, а не завод железобетонных
конструкций. Ты-то что переживаешь? Ты ж, кажется, холостой. Но даже если и
женишься когда, голову подобной ерундой не забивай. Ты на службе. Служба -
дни и ночи. Как в песне. Моя вот половина очень строго вышколена. Если
после рейда или засады меня дома не будут ждать горячая котлета, улыбка и
фраза: "Я горжусь тобой, милый", половину ждет скандал. А тебе что
переживать? Позвони маме и предупреди.

Я будто сквозь дымку смотрю на план и больше не чувствую себя Холмсом. Я
чувствую себя лилипутом в Стране великанов. Ну, и чуть-чуть дураком...


- Ты любишь меня, Юра?

Вот! То, чего я боялся! То, до чего доводит безмерное потребление
телесериалов и любовно-авантюрной литературы. Тридцать лет женщине, а
высота жизненного опыта на уровне пятнадцатилетней школьницы. Тут не только
без проездного можно остаться...

В другой раз я затеял бы монолог в стиле Онегина: "Видишь ли, Таня... Я не
умею, Таня..." Но сейчас надо бить в точку. Прямо и метко. Вгонять в
десятку!

- Конечно, Таня...

- Ах!

Я сижу на краешке разобранного дивана и смотрю на плакатик "Тропиканки". В
желудке переливается непереваренный ванильный ликер. Мучают изжога и
совесть.

Да, между прочим, я гол, извините, если что. На часах восемь утра. За
окошком легкий снежок.

Я оборачиваюсь простыней и иду к разбросанной одежде. Начинаю с носков.

- Тань, мне на работу пора. У нас шеф строгий, за опоздания три шкуры дерет.

- Да-да, Юра, я понимаю. Ты придешь сегодня?

- Если в засаду или в рейд не подпишут - непременно.

Чувствую, что точно подпишут.

Танечка ложится на спину и закрывает глаза.

- Скоро Новый год, ах, как хорошо...

Мне, конечно, немного жаль Таню. Она, как любая женщина, хочет обычного
счастья, нормального и доброго мужа... Предыдущие годы, возможно, потрачены
на расчетливые поиски принца, красивого и богатого. Не получилось. Теперь
не до жиру. Время безжалостно. Одной страшно.

Я иду в ванную, мою физиономию. Голова при наклонах кружится. Сегодня меня,
похоже, ждет нервный сон на столе. Татьяна уже на кухне. Варит кофе. С тем
она, кажется, тоже пила кофе.

Я сажусь за стол и беру бутерброд с сыром. Аппетита нет. Глотаю кофе без
сахара. Горько.

Татьяна - маленькая симпатичная женщина, ее нисколько не испортила
бессонная страстная ночь. Наоборот, она, кажется, расцвела. Странно, почему
она одинока?

На холодильнике папка с материалом. Вчера вечером я заглянул к Татьяне
уточнить кое-какие детали. Уточнил.

Над холодильником календарь-гороскоп. Татьяна замечает направление моего
взгляда.

- Ты кто по гороскопу, Юра?

- Стрелец.

- Стрельцы - наивные люди. Взрослые дети. Наивные и добрые. Но их наивность
никогда не идет им во вред. Стрелец - знак планеты Юпитер, самой большой
планеты Солнечной системы. Юпитер не дает в обиду своих детей. Я бы хотела
родиться Стрельцом.

Я не считаю себя наивным, но спорить не хочу.

- Таня, ты понимаешь... Эта кража, ох... В общем, ты только пойми
правильно... Я буду искать этого мужика, что тебя обнес, и если найду, то
все он тебе вернет... Вытрясу. Вместе с костями. А сейчас... Мне надо,
чтобы ты написала, что все нашлось. Мол, погорячилась, не посмотрела
внимательно...

Татьяна морщит лобик:

- Не поняла, Юра. Зачем?

- Дело в том, Танечка... Эти показатели... Тебе ведь без разницы, будет
уголовное дело, не будет. Я все равно искать стану. Мне тоже без разницы...
Но у нас же статистика. А я молодой, мне закрепиться в коллективе надо,
понимаешь?

Татьяна кивает:

- Что писать?

Я достаю чистый лист и ручку:

- Заявление. Прошу прекратить розыск вещей и денег в связи с их
обнаружением. Число, подпись.

Татьяна, написав, протягивает мне бумагу.

- Спасибо, Тань. Я постараюсь найти его...

За порогом квартиры я припадаю к двери спиной и смотрю в никуда. Мать твою
за ногу! До чего я докатился! Становлюсь пьяницей, вором, теперь вот еще
и... Хм, а нас учили, что на службе мы должны быть альтруистами и
импотентами. С холодной головой и чистыми руками. Ну никак не получается.

Вспоминается старина Шерлок. Интересно, он смог бы, как я сегодня? Вот так,
один переспал - пропало колечко, другой переспал - колечко нашлось! Поэзия!
Без всякой дедукции. Думаю, кишка тонка у Шерлока. Даже если б ему помогали
Ватсон, миссис Хадсон и Бэрримор. Не раскрыли бы. А мы раскрыли. Мы круче.
Система, отлаженная годами, не дает сбоя.

Танцы на льду.

Я вздрагиваю и прислушиваюсь. Это из-за дверей. Да, оттуда. Татьяна
плачет...



   "Начальникам отделов милиции, командирам ОМОН, старшим
   экипажей вневедомственной охраны. В случае  задержания
   гражданина  Мамедова В.  Ф.  убедительная  просьба  не
   применять к нему средств личной  самообороны и приемов
   рукопашного боя  в связи с  тем, что гражданин Мамедов
   проходит  по  уголовному делу  об убийстве в  качестве
   свидетеля.
                     Следователь прокуратуры Петров А. И.
                                         Число. Подпись".
Прочитав этот удивительный документ вслух, Щеглов взглянул на собеседника:

- Ну и что, не помогает?

Собеседник, молодой азербайджанец, указал на огромный синяк под глазом:

- Самы выдыте.

- Что ж так?

- Достать не успеваю. Только руку за пазуху, сразу дубыной по лицу. Обыдно,
слушай. Три раза за месяц в больницу отправляли. Уеду я домой, не могу
больше. На рынке рейды через день. И все время мордой в снег. Обыдно. Никто
эту бумажку и не читает. Потом, в отделе только читают. А сразу - никто.
Раз черный, значит, бандит. У тебя, мол, на роже все написано, чего ты нам
всякую туфту суешь? Уеду я.

- А ты что хотел? И бананами торговать, и синяков не иметь? Справка эта
тебе только после гальюна пригодиться может. Но по старой дружбе могу дать
совет. Глядишь, поможет. Возьми рекламный щит, напиши этот текст крупными
буквами, вместо следователя прокуратуры укажи начальника ГУВД, а еще лучше
наклей его портрет, повесь щит над своим торговым лотком и живи спокойно.
Как ОМОНовцы в наступление пойдут, ты щит перед собой выставляй. По
начальнику ГУВД не рискнут дубинками или сапогами. В худшем случае
баллончиком брызнут.

Азербайджанец тяжело вздыхает:

- Понимаешь, Валентин, свои ведь тогда замочат. С ментами западло дело
иметь.

- Ну, не знаю. На тебя не угодишь. Тогда катайся в больницу по пять раз в
месяц. Держи.

Валька возвращает парню бумагу, бережно обернутую в целлофан.

- Бывай, мне некогда.

Парень поднимается и, надевая на ходу шапку, выходит.

- Он правда свидетель? - спрашиваю я Щеглова.

- Вроде да. Третий год уже. Мужик, в общем, неплохой. Что там у тебя? Давай.

- Вот, отказник набарабанил. Посмотри, все верно?

Валентин пробегает глазами свежеотпечатанный шедевр.

- Правда, что ль, нашла? Во дает. Что за публика?! Я ведь ей раз пять
повторил - внимательно, в каждом углу посмотрите. А она - нет и нет, все,
мол, обыскала, украли. Ан нашла все ж таки.

- Я ей помог немножко. Витька подсказал, где поискать можно, я проверил, и
точно - там оказалось.

- Витька спец, мудрая голова. На. Все верно напечатал, прокурор носа не
подточит.

Заходит шеф.

- Мужики, завтра рейд общегородской, сюда ОМОН пригонят. Надо им адресную
программу дать. Прикиньте за сегодня. Притоны там, наркоманы, малины, хазы.
Тех, кто в розыске, дайте. Пусть пошерстят,