овека, у  которого
нет проблем, и я покажу у него шрам от трепанации черепа". Очень верно. Но у
меня сегодня проблем нет. И нет шрама. Я абсолютно беспроблемный человек.
   В подъезде я сталкиваюсь с дядей Севой. В руках у него словарь.
   - Колька! Слышь, погоди. Ты знаешь, что такое "экстаз"?
   - Примерно. Это когда очень хорошо.
   - Э-э-э... Вот, слушай: "Экстаз - это чувство глубокого  удовлетворения".
Понимаешь?
   - Ну да, чего тут не понять? Балдеж, одним словом.
   - Хе-хе. Когда ты в пятилетнем  возрасте  стягивал  трусы  у  девчонок  в
детском саду, это была самая распространенная  официальная  формулировка.  К
примеру: "С чувством глубокого удовлетворения наш народ воспринял присвоение
звания Героя Советского Союза Генеральному секретарю партии  Леониду  Ильичу
Брежневу". Или: "С чувством глубокого  удовлетворения  наш  народ  воспринял
решение партии о продовольственной программе".  Представляешь?!  Получается,
когда какому-нибудь упырю вешали  звездочку,  мы  находились  в  экстазе!  И
вообще, мы постоянно жили в экстазе, почему-то этого не ощущая.  Потому  что
не заглядывали в эту вот книгу! А заглянули бы, глядишь, нам ни  перестройка
не понадобилась бы, ни капитализм...
   На часах десять вечера. Мать возится на кухне. Я смотрю  телек.  Какую-то
викторину с кучей призов. Постояльцы сидят у себя. Даже  носа  на  улицу  не
суют. Спокойные ребята, не  то  что  прошлые,  которые  вечера  без  стакана
протянуть не могли. Эти повоспитаннее. "Добрый  вечер,  доброе  утро,  можно
воспользоваться вашим дуршлагом?" Интеллигенты.
   Картавый пацан под окном опять ловит своего Баксика. Я закрываю  форточку
и возвращаюсь на диван.
   Звонок в дверь. Интересно, кого принесло? К жильцам, может? Мы с  матерью
никого не ждем.
   Вообще вечерние звонки к нам  -  обычное  дело.  Первый  этаж.  Стаканчик
стрельнуть, как найти квартиру  двадцать  пять,  где  здесь  живет  Аграфена
Михайловна. Полгода назад я повесил табличку "Все  справки  платные",  после
чего народ повалил потоком. Пришлось снять.
   Наша комната ближе к выходу, поэтому к дверям  иду  я.  На  пороге  стоит
Сопля. Я, разумеется, удивлен.
   - Том, можно тебя на минутку? Я выхожу на площадку.
   - Ну?
   Сопля мелко дрожит и теребит пальцы. Я подгоняю:
   - Ну?
   - Том... Ты, ты не мог бы мне одолжить денег?
   - Чего-чего?
   - Понимаешь, на Генерала нарвался. Он там в "скворечнике" гудит. Я как-то
не отстегнул ему, он "счетчик" врубил. В общем, натекло.
   Сопля смотрит в пол и говорит полушепотом.
   - Да неужели? И каков же должок?
   - Сто. Сто баксов.
   -  И  где,  сопливенький,  я  тебе  их  возьму?  У  меня,  видишь  ли,  в
денежнопечатной машине предохранители сгорели. Так что ничем помочь не могу.
   - Том, у тебя же есть...
   Я вспоминаю помахивание бумажкой перед носом Шурки и  завистливый  взгляд
Сопли. Тьфу, мудозвон! Это я про себя. В кармашек надо  было,  да  поглубже,
чтобы никто и ничего.
   - Есть, да не про твою  честь.  Отваливай,  сопливый,  пока  еще  раз  по
макушке не получил. Ты, сопливый, знаешь, что это за "бабки"?  Это  "бабки",
на которые по твоей милости я в мен-товской влетел. И у тебя хватает борзоты
сюда заруливать?
   - Я верну, Том...
   - Можешь не возвращать, потому что во ты их получишь,  -  демонстрирую  я
согнутую в локте руку. - Вали, убогий...
   Я захожу в квартиру.
   - Коля, кто там? - раздается голос матери.
   - Ко мне.
   Сопля придерживает двери.
   - Погоди, Томик... У них... У них Васька.
   Я притормаживаю.
   - Что значит "у них"?
   - Там, в "скворечнике". В подсобке. Генерал сказал, что, если  через  час
деньги не принесу, они из Васьки девочку сделают.
   Я замечаю, что Сопля плачет.
   - Погоди, Сопля, может, на пушку берет?
   - Они там пьяные все. Генерал совсем пробитый. Что у него на уме?  Ваську
жалко, изуродуют.
   Сопля вытирает нос.
   - Только бы эти баксы ему сунуть, чтоб отвязался... Там я отработаю. Мы с
Васькой по ночам на заправке крутимся. За месяц верну, У  меня  сейчас  нет,
правда, Томик...
   Я отворачиваюсь. Сопля продолжает шмыгать носом.
   Докрутился. Довыпендривался. Человек без проблем. Граф Монте-Кристо.
   - Понимаешь, Сопля, я на нары могу загреметь, если через пять дней деньги
не принесу.
   - Понимаю, Том. Может, еще достанем? Мне очень хочется улететь.  От  всех
Генералов, Соплей, Небранских... Почему хотя бы на  один  вечер  я  не  могу
стать абсолютно беззаботным человеком? Почему  Сопля  притащился  именно  ко
мне? Только потому, что я засветил деньги? Деньгами на рынке светят  многие.
Тот же Штанина или Рейган. Шел бы к ним.
   Вряд ли Сопля вернет "бабки" через месяц. Я очень хочу, чтобы  он  сейчас
исчез, растворился в подъезде. Зачем я открыл двери?  Предупредил  бы  мать,
что меня нет дома, и смотрел спокойно викторину.
   Сопля не растворяется.  Он  ждет.  А  может,  послать  его?  Это  не  мои
проблемы. А Вагифчик как в воду глядел. Лучше все на виду оставлять.  Они  с
девочками в подсобку полезут. Или с мальчиками...
   Я ничего не хочу знать! Не хочу! Меня достали! От-ва-ли-те...
   ...Рука лезет в задний карман джинсов.  Франклин  уже  не  улыбается.  Он
потух. От-ва-ли-те...
   - На! - Я резко протягиваю купюру Сопле. -
   Через месяц срок, иначе я сам из тебя девочку сделаю.
   Сопля хватает деньги.
   - Спасибо, Том. Я отдам, ты не волнуйся, ты человек, Том...
   Я, не отвечая, с силой захлопываю дверь. Ах, как благородно, мистер  Том!
Ну, прямо д'Артаньян! Держи, Сопля, чего уж там. Тебе нужнее. Не  стесняйся,
не извиняйся...
   Первым порывом было вернуться и отобрать деньги. Почему я должен идти  на
кичу из-за какого-то Сопли? Я ведь даже имени его не знаю - то ли Игорь,  то
ли Леха.
   Ты дурак, Том. Дурак, каких поискать надо. Это ведь  даже  не  твои,  это
товарища Небранского  деньги.  И  что  ты  теперь  этому  товарищу  заявишь?
"Извините, но вашу сотню я отдал какому-то Сопле, чтобы его  младшего  брата
не отодрали в "очко"". На что" он ответит, что благородство - это похвально,
но "вы ошиблись временем и местом, сейчас  каждый  за  себя,  поэтому  ничем
помочь не могу". Каждый свою судьбу выбирает сам. Банально, зато в точку!  В
очко!
   Я падаю на диван. Ведущий викторины захлебывается от радости.
   "Какой приз! Прекрасно, у вас  сегодня,  наверное,  самый  удачный  день.
Невероятно! Вы отгадали всю комбинацию. Такое бывает раз в  сто  лет!!!  Вот
приз от нашего спонсора, фирмы "Трансформатор-лэнд"! Чудесно! Прекрасно! О!"
   Выигравший скромно жмется у микрофона. Интересно,  сколько  он  отстегнет
ведущему и тем ребяткам, что стоят за ним? Половину, как минимум. За то, что
заранее знал эту комбинацию. Чтобы  какой-то  слесарь  из  Улан-Удэ  получил
нулевую   "иномарку"?   Это   вы   пенсионеркам   слезливым   показывайте...
"Трансформатор-лэнд"!
   А мне-то что? Ну, выиграл и выиграл. С подсказкой или нет,  заплатит  или
не заплатит. Какая разница? Вам, мистер Том, какая разница? Завидно?
   Дядя Сева запел.
   Я закрываю глаза и  вжимаюсь  лицом  в  спинку  дивана.  Аэробика.  Вилы.
Вилы-ы-ы...

Припев

   Ля-ля-фа...

Куплет седьмой

   На рынок я  пошел  вечером  следующего  дня.  Весь  день  я  потратил  на
телефонные разговоры и беготню по знакомым. Как вы понимаете, с одной святой
целью - одолжить. Но круг моих знакомых мало чем отличается от меня  самого.
А если отличается, то в худшую сторону. В "иномарках" никто  не  ездит,  там
даже обыкновенными отечественными "Жигулями" не светит. Никто не имеет  счет
в "Альфа-банке", никто не таскает в  карманах  зеленую  наличность.  Поэтому
никто мне не одолжил. Поэтому мои  надежды  на  счастливый  исход  с  каждой
минутой становятся все меньше и меньше.
   Шурке я не звонил. Сто тысяч меня не устроят.
   На рынке новость.  Влетел  Штанина.  Не  повезло.  Рванул  за  бабулей  в
подъезд, а ее сын встречал. Штанина сейчас в больнице с переломами  ребер  и
отбитой почкой. Одной рукой пристегнут наручниками к койке. Вместо сиделки -
постовой с дубинкой  и  пистолетом.  Температуру,  наверное,  тоже  дубинкой
мерит.
   Шурки нет. Видно, еще на "стрелке" трется со  своим  Морозовым,  Сопля  с
Мальком моют стоящую на  площадке  автомашину.  Месяца  два  назад  на  этой
площадке  какие-то  пацаны   избили   до   полусмерти   своего   сверстника.
Конкуренция. На чужом  месте  работать  нельзя.  После  избиения  конкурента
облили бензином, но поджечь не успели - помешал один дядька. Сопли с Мальком
там не было,
   Малек замечает меня и, зажав зубами сигарету, улыбается. Я прохожу  мимо.
Лучше стекло драй, ты теперь на меня потеешь.
   "Скворечник" закрыт.  На  дверях  табличка  "Переучет".  Я  захожу  через
кладовку. Вагиф в зале. Ужасный кавардак. Разбито все, что может  биться.  В
том числе Вагифово лицо. Он сдвигает столики  к  стенкам,  чтобы  освободить
середину. Генерал, похоже, гульнул на славу. Потому что здесь халява.  Здесь
можно так взять. В  цивильной  ресторации  охрана  -  попробуй,  повыступай.
загасят мигом и не взглянут, генерал ты или маршал.
   Я приветствую Вагифа и помогаю ему сдвигать столики.
   - Суки вонючие, -  бормочет  себе  под  нос  Вагиф,  добавляя  к  русским
ругательствам что-то по-азербайджански. - "Крыша" сраная.
   - Вагифчик, Шурка не заходил?
   - Не видел.
   - Тебя-то за что? - киваю я на его подбитый глаз.
   - Откуда я  знаю  за  что?  Подвернулся.  Думаешь,  повод  нужен?  Коньяк
несвежий - и в морду.
   - Здесь вчера пацан в подсобке сидел, Васька. Они его не того?
   Я делаю выразительный жест бедрами.
   - Мне не до Васьки было. Сопля здесь крутился, его видел. Бабу  прямо  на
том столе пороли. Как в хлеву. Скоты. Обидно, Том. Гляди, я мужик,  тридцать
пять лет, всякого хлебнул, а мне щенок двадцатилетний в рожу бьет,  и  я  не
могу сдачи дать. Я, горец, не могу дать сдачи! Мне стыдно, Том, понимаешь? Я
рад только одному - земляки мои меня не видели.
   - Так дал бы.
   Вагиф тяжело вздыхает и идет в подсобку. Он, наверное,  тоже  только  что
пришел. Днем отлеживался вне "скворечника".
   Я выхожу на улицу. Довольно прохладно для мая. Все тот  же  ветер  гоняет
все тот же мусор. Я иду слушать  сплетни  на  тусовку  возле  выхода.  Вроде
вечернего производственного собрания.
   Ромка, парень из моей бывшей школы, по-старше меня  на  пару  лет,  дурит
народ какой-то лотереей с коробочками. Выиграть можно, если знать принцип. Я
принципа не знаю, поэтому не играю. Зато знаю,  что  Генералу  Ромка  отдает
половину дохода. Один раз ему сделали подставочку для проверки на честность.
Ромка зажал, после чего месяц находился на неоплачиваемом больничном.
   Шурка на тусовке. Прижимает намоченную тряпку к щеке. Тряпка в крови.
   - Как "стрелочка"? Приподнялся?
   - Во. - Шурка убирает тряпку. Щека иссечена мелкими шрамами-линиями.
   - Что с нами случилось?
   - Граната. Чтоб еще раз я с Морозом связался!.. Идиот. Чуть без  глаз  не
оставил. Хорошо, я залечь успел, да и то получил.
   - Какая граната?
   - Вроде эр-ге-дешка. Если б Ф-1, я бы тут не стоял.
   - Расскажи-ка, порадуй сердце.
   - Да чего там рассказывать? Приехали к бане. Мы с  Морозом,  еще  двое  с
нами и тот, что деньги должен, с двумя. Стали "тереть". Мороз наехал. Вполне
обоснованно - два "лимона" не коробок спичек. Тот  тоже  про  какой-то  долг
вспомнил, который Мороз два года назад зажал. И  началось.  С  разговора  на
крик, пальцы в  глаза.  Давай  крутизной  мериться,  авторитетами  сыпаться.
Короче, тот ствол достает, и на Мороза... Витек  -  оба  гранату!  Я  думаю,
пошли они на фиг со своими долгами, дятлы огнестрельные. Тот ствол  в  башку
Витьке, а Витек - на, прямо под  ноги  гранату.  И  себе,  и  им.  Я  первым
грохнулся, поэтому только щекой и отделался. Уши заложило, не слышу ни фига,
одна дымина. Отошел чуть, глядь - е-е... Витек по земле катается, в  кровище
весь, двое рядом лежат. Остальные врассыпную. Смотрю, народ бежит. Поэтому и
я ждать не стал. Сами пускай разбираются. Я на гранату не  рассчитывал.  Ну,
нож, ну, кастет. Пугач, в конце концов. Крутизна долбаная.
   Я б сказал, ответная реакция личности  на  окружающие  раздражители.  Без
всякой крутизны. Вполне обычная,  нормальная  реакция.  Через  полгодика  на
"стрелки" - "терки" будем с базуками ходить.  Потому  что  деваться  некуда.
Если в ход пойдут танки, я, в принципе,  не  удивлюсь.  Не  оружие  выбирает
человека, а человек - оружие.
   Я чешу "репу", размышляя о поворотах судьбы.  Я  ведь  собирался  на  эту
"стрелочку". И не заявись вчера Сопля, я бы  на  нее  поехал.  И,  возможно,
лежал бы сейчас на пустыре  за  баней  с  осколочным  ранением  организма  и
остывал с положенной скоростью. Тогда бы мне точно  ни-чего  не  надо  было.
Хм... Да. Получается, я Сопле еще и пузырь выкатить должен.
   Шурка перебивает ход моих рассуждений:
   - У тебя-то как? "Бабки" отнес?
   Я не знаю, что ответить, поэтому бросаю первое пришедшее в голову:
   - Нет... Я потерял. Потерял "бабки".
   Шурка роняет тряпку. Лицо у него попорчено основательно.
   - Ты чего, в натуре, что ли? Шутишь?
   - В натуре, в натуре. С деньгами не шутят, а без денег тем более.  Да  не
пялься, иди лучше "фэйс" вымой. "Клерасилом". Результат налицо. Ну,  потерял
и потерял. Что, из-за какой-то бумажки на гранату ложиться?
   Шурка судорожно размахивает руками, вероятно,  не  находя  слов  утешения
моему горю.
   - И чего? - наконец выдает он непонятно к чему относящийся вопрос.
   Я догадываюсь, что речь идет о том, что я теперь собираюсь делать.
   - Скорее всего, ничего. Если мне не дадут политического убежища, я сдамся
властям. Пускай порадуются, ребята. Еще один мощный удар по наркомафии.
   Шурка опять начинает манипулировать платком по щеке.
   - Слышь, Том, я тут прикинул... А ты возьми да  не  пойди  в  ментовскую.
Вообще. Может, забудут? У них сейчас и  без  тебя  хватает  заморочек.  Вон,
Ромка уже два года по повесткам не ходит. Забил болт на все. Участковый если
и придет, то позвонит, постоит пару минут возле двери да отвалит. Очень  ему
надо за Ромкой бегать. А днем Ромка свои коробочки на рынке  передвигает.  И
ничего, никто его не ловит.
   - Это, конечно, можно. Только ситуацию тоже надо учитывать. Ромка если  и
должен кому, так это кинутым лохам, которые  в  ментовскую  прибежали.  А  я
должен не лохам  и  даже  не  государству.  Я  должен  конкретной  личности,
Анатолию Игоревичу Небранскому. Понимаешь? Это его деньги. Передавать их  на
развитие не знаю  там  чего  он  не  станет.  Он  потратится  на  укрепление
собственной материально-технической базы или вложит в фонд  помощи  Анатолию
Игоревичу Небранскому, бедняге-мужичку из РУВД. Какая у  него,  несчастного,
маленькая зарплатка! Вот ведь  государство  противное,  не  хочет  нормально
обеспечивать, приходится самому. Человечек, не жалея силушки, днем  и  ночью
выполняет свой долг. Должок. Не буду я ни с  кем  в  прятки  играть,  пускай
сажают.
   Шурка  сплевывает  окровавленную  слюну  под  ноги,  после  усмехается  и
произносит:
   -  Ты  не  обижайся,  Том,  но,   по-моему,   ты   стал   овцой.   Бяшей.
Бе-бе-бе-е-е-е...

Куплет восьмой

   Я смотрю во двор из своего окна. Тысячи раз виденная картинка. Никогда не
меняющийся пейзаж. Или натюрморт. С  дичью  в  виде  трех  бездомных  котов,
роющихся в мусорном баке. Иногда в нем роется дядя  Сева  в  поисках  пустых
бутылок. Когда личный бюджет не укладывается в пенсию.
   Еще три  дня  канули  в  прошлое,  превратились  в  историю  моей  жизни.
Радостного чувства наслаждения которой, а  равно  полумиллионного  состояния
они не внесли. Как я ни пыхтел, как ни сопротивлялся.
   А как я надеялся! Я видел себя  несчастным  моряком,  стоящим  на  палубе
сбившегося с курса корабля, отданного на волю бездушного  океана.  Я  часами
вглядывался в серую пелену тумана и наконец...
   - Земля, земля, бля буду, земля!!!
   Команда высыпает на палубу.
   - Где?! Где?!
   - Да вон же, вон!.. Вон.
   - Ты что, парень? Где?
   Я понимаю, что нигде. Легкий мираж, вызванный долгим ожиданием  чуда.  Но
поздно. Взлетает вверх иссушенная, но  все  еще  сильная,  мускулистая  рука
боцмана, и в спину мне вонзается холодная сталь кривого пиратского  ножа.  Я
падаю  на  палубу,  я  кричу:  "Подождите,  подождите,  я  не  виноват,  это
случайно!!!", Но я знаю, что  не  буду  прощен,  что  буду  добит  и  съеден
голодными  собратьями  по  несчастью,  потому  что  совершил  самое  ужасное
преступление - на секунду подарил им надежду, которая тут же рассеялась, как
легкие облака над океаном.
   И корабль плывет без меня...
   Я сейчас просто стою и жду. Вчера  вечером  позвонил  Анатолий  Игоревич.
Сами понимаете зачем. Осведомиться о характеристиках. Хороши ли? Я  ответил,
что как раз пишутся.  Слава  Богу,  мать  стирала  в  ванной  и  не  слышала
разговора.
   Анатолий  Игоревич  пожелал   на   прощанье   успеха,   понадеялся,   что
характеристики будут достаточно объективны,  и  напомнил  про  десятидневный
срок. Надо же, какие забота и  участие!  Выбрал  минутку  в  пылу  борьбы  с
мафией, чтобы позвонить  какому-то  Коле  Томину,  человеку-гаечке.  Видишь,
дорогой мой, кругом стрельба, взрывы, беспредел, но о тебе мы не забываем.
   По телеку крутят очередную викторину.
   -   Итак,   внимание,   решающий   вопрос   сегодняшней   игры!!!   Приз,
предоставленный нашим  генеральным  спонсором,  ждет  вас!  Сосредоточьтесь,
подумайте - и приз ваш! Готовы? Отлично! Что прорубил Петр в Европу?  Время!
У вас есть минута. Тишина в студии!!!
   Юная девочка лет двадцати морщит лобик и  покрывается  красными  пятнами.
При этом не снимая с лица улыбочки. Она, по-моему, все  время  лыбится.  Как
кукла Барби.
   - Время! Прошу вас,  Светлана.  Повторяю  вопрос:  что  Петр  прорубил  в
Европу?
   - Проход... - тихо-тихо шепчет Светлана.
   - Эх! Вы почти угадали!  Не  спешите,  подумайте.  Я  даю  вам  еще  одну
попытку! Помните, вас ждет замечательный приз. Ну?
   - Маленький проход...
   - Не спешите, Светлана, не спешите! Наш спонсор, надеюсь, предоставит еще
одну попытку?
   Напудренные  дяди  в  разноцветных   пиджаках,   не   отрывая   глаз   от
Барби-Светланы,  утвердительно  кивают  головами.  Светлана  уже   полностью
побеждена  краснухой,  но  по-прежнему  держит  улыбку,  хлопая   длиннющими
накладными ресницами. Наверное, получила установку. Недостаток мозгов должен
компенсироваться достоинством внешности.
   - Пасиба, пасиба нашему спонсору. Я даю вам одну подсказку, Светлана.  Вы
почти у цели. Еще немного. То, что Петр прорубил  в  Европу,  начинается  на
букву "О". Прошу вас.
   Светлана совсем тухнет, но не сдается, держит улыбку.
   - Очень маленький проход...
   Ведущий пару секунд смотрит на недогадливую Светлану, после чего  прежним
оптимистическим тоном произносит:
   -  Жаль...  Вы  были  очень  близки.  Петр  прорубил   в   Европу   окно.
Замечательная фраза, принадлежащая перу нашего  соотечественника  Александра
Сергеевича Пушкина. Скажите, Светлана, вы, конечно,  знали  это,  но  просто
забыли? Верно?
   - Да...
   - Но ничего страшного! Фирма "Сран-тур" предоставляет утешительный приз в
память о сегодняшнем незабываемом вечере. Пожалуйста! Круиз по  Средиземному
морю на  прекрасном  лайнере  "Виктория"  вместе  с  представителями  нашего
замечательного спонсора! Браво, Светлана! Аплодисменты!!!
   Кукла  цокает  шпильками  и,  переставляя  ножки-спагетти,   подходит   к
спонсорам, которые  по  очереди  отечески  целуют  Барби  в  щечку.  Хорошая
девочка, умная и, главное, красивая.
   - А теперь гость нашей программы Анжелика Варум с песенкой "Ля-ля-фа!"
   Я вырубаю ящик. Мне  хватает  дяди  Севы.  В  комнатной  тишине  повисает
тиканье старенького будильника. Тик-так, тик-так... Я жду.
   Через двор идет Джерри. С этим, в коже. Они торопятся, потому что  сейчас
начнется дождь. Потемнело, как ночью.