ович поднял воротник и  зашагал  в  противоположную  от  моста
сторону.
   Где-то возле завода завыла собака.
   "Правительство суверенной республики Харакирии объявило  о  моратории  на
проведение  ядерных  испытаний  на  своей  территории.  Любому,  нарушившему
решение властей, теперь грозит штраф до пятисот американских долларов. Кроме
того, за организацию и ведение агрессивной  войны  на  территории  Харакирии
предусмотрено..."
   Шурик  Стрельцов  нажал  кнопочку  на  пульте,  экран  моргнул,  картинка
сменилась. Строго убранный актовый зал, сверкающая лаком трибуна, большие  и
маленькие звезды на  погонах,  словно  огрызки  ночного  неба...  Стреляющие
вспышки фото, частокол микрофонов.
   "За  истекший  период  мы  заметно   продвинулись   в   деле   укрепления
правопорядка в городе, снизили уличную  преступность,  нанесли  мощный  удар
тамбовской преступной группировке. Продолжается борьба с коррупцией на  всех
уровнях, в том числе и  в  собственном  доме.  Народ  стал  больше  доверять
человеку в форме..."
   - О, - Шурик еще раз нажал кнопочку. - Опять тусовка штабная. Раскрыли бы
лучше чего. Во, это то, что надо! Класс!
   "Мальчик хочет в Тамбов, а чи-ки-чи-ки-чи-ки..."
   Стрельцов бросил на стол "лентяйку", плюхнулся на диван, обнял Наташку.
   - Хочешь в Тамбов, Натах? Чего ты такая хмурая? А ну, улыбнись! Во!
   - Гришки третий день дома нет. Отец приехал, волнуется.
   - Ну, это напрасно. Вернется Гришка скоро. Погуляет и вернется.
   - Может,  отцу  написать  заявление?  Шурик  чмокнул  Наташку  в  щеку  и
прошептал на ушко:
   - Я поищу его. Найдется. Как моторчик? Не болит больше?
   - Тьфу-тьфу пока.
   -  За  это  надо  дернуть.  Красненького.   Рекомендовано   международной
ассоциацией стоматологов.
   Шурик протянул руку к сейфу, извлек из его глубин початую "Хванчкару".
   Дернуть не дали.
   - Стрельцов, к начальнику!
   -  Сейчас  будут  склонять  к  перемене  мест.  Или  предложат   починить
кому-нибудь холодильник. Нравится мне это дело. С детства чиню.
   - Я пойду, Саш. Так что, отцу Гришкиному приходить?
   Шурик подмигнул девушке и улыбнулся.
   - Мальчик хочет в Тамбов. Пока, Натах. Спустя  полчаса  Наташа  вернулась
домой. Лифт давно стоял на ремонте, никто на самом деле его не ремонтировал.
Она не спеша поднялась  на  свой  этаж,  физические  нагрузки  рекомендовано
ограничить. Все равно закололо.
   Открыв дверь, она в коридоре столкнулась с Гришкиным отцом. Он  сидел  на
табурете и курил. При появлении Наташи он вздрогнул, поднял на  нее  красные
от бессонницы глаза.
   - А... Ты, Наташ.
   - Не звонил Гриша? Отец покачал головой.
   - Вы не переживайте, дядь Миш.  Погуляет  -  придет.  Он  часто  дома  не
ночевал, когда вас не было.
   - Ну, стервец, хоть бы позвонил. Вернется - убью. Да, погоди-ка... Тут  к
тебе парень какой-то приходил. С полчаса назад. Письмо принес.
   - Какое письмо? - удивилась Наташа.
   - Не знаю, вон, на телефоне.
   Наташа увидела конверт, прошла в свою комнату, оторвала корешок.
   На пол высыпались стодолларовые купюры. Наташа не сразу поняла,  что  это
за бумажки. Она  сунула  пальцы  в  конверт  и  извлекла  сложенный  пополам
тетрадный листок. Развернула. Три слова.
   "Починим моторчик, да?"
   Ленка лучезарно улыбнулась. Ветер взъерошил ее светлые волосы,  приподнял
платье, обнажив на секунду стройные, сумасшедшие ножки. Она сняла  солнечные
очки, поправила челку.
   Гришка поймал ее в объектив, поднес палец к кнопочке.
   - Эйфелева башня поместилась, Гришенька?
   - Ага. Замри. Щелк!
   Гришка очнулся. Щелкнул замок; Хватит мечтать. :
   Тяжелая дверь заскрипела, в камеру вошел Стрельцов. Гришка сел на нарах.
   - Мечтаем?
   - С чего вы решили?
   - По роже видно.
   - Нет, просто надоело тут торчать.
   - Потерпите, старина. Здесь,  конечно,  жарковато,  жестковато  и  пахнет
неприятно, но все же лучше, чем в мешке на дне речки. Согласен?
   - Просто рай.
   - Ну и отлично. Там батя волнуется, куда ты пропал. Вчера заяву оставил.
   - А нельзя ему намекнуть?
   - Я упокоил, как мог. Напрямую пока не говорил. Да чего  там  -  три  дня
осталось. Так, я что пришел. Ты готов морально? Или подготовить?
   - К чему?
   - Как  к  чему?  Договаривались  же.  Сейчас  тебя  допросит  следователь
прокуратуры, потом он проведет очную ставку между тобой и  папой  Угрюмовым.
Все помнишь? Будем повторять?
   - Помню. Как было, так и расскажу.
   - Правильно, я тоже всегда стою за правду. Оно и вернее. Так, гонорар наш
я Наташке уже передал, пусть мотор лечит. Без обид, надеюсь? Если по совести
- это ее "бабки", да и нужнее они ей сейчас. А то совсем закисла. Ну  ладно,
жди. Я сейчас еще с экспертом договорюсь, вас  на  видеокамеру  запишут  для
верности. В  принципе,  если  все  нормально  проскочит,  сегодня  же  домой
отправишься. Погода на улице мировая. И главное,  не  позволяй  блохам  себя
кусать.
   Стрельцов вышел  из  камеры.  Гришка  зевнул  и  посмотрел  на  маленькое
зарешеченное окошко. Хорошо бы сегодня выскочить, задолбало тут париться.
   По обоюдной договоренности со Стрельцовым он уже седьмой  день  торчал  в
изоляторе для административно арестованных. Якобы для безопасности  и  чтобы
всегда был под рукой. Стрельцов договорился с судьей, тот осудил  Гришку  на
пятнадцать суток за мелкое хулиганство, спрятав парнишку от рук мафии. Ну  и
в воспитательных целях заодно. Чтобы мысли  всякие  соблазнительные  молодую
головушку  не  тревожили  впредь.  Посидите,  посмотрите,  как  тут  мило  и
романтично.
   О чем рассказывать-то? А о чем молчать? Ладно, сами спросят.
   Он быстренько заново прокрутил хронику минувших дней. Стрельцов велел  не
путаться, не сбиваться, давать показания уверенно и твердо.  "Ты,  Григорий,
железный свидетель".
   ...Он стоял в подъезде. Она зашла. Как  и  договорились,  легла  на  пол.
Гришка разлил свиную кровь из бутылки, которую сунул ему в карман Стрельцов.
Испачкал трубу. Выбежал из подъезда,  выкинул  трубу  на  газон,  на  видное
место. Чтобы нашли те, кто будет следить.
   Звонок по телефону. Встреча на другой день у реки.  Диктофон  в  кармане,
размусоливание денег. "Тихо, идет съемка". Дорога к  мосту.  Выскочившие  из
кустов "быки" - "носороги" с ножами в лапах. Крик. Его крик. План -  планом,
а жить-то хочется, как каждому из нас.
   Команда: "Руки в гору, "перья" на пол!" Гроза. Ливень. Люди в  камуфляже.
Стрельцов, матерящийся без меры  на  всех  подряд.  Наручники  на  запястьях
"носорогов". Лежащий мордой в траву Угрюмов. Какой-то протокол изъятия денег
и диктофона. Написанный под  мостом,  чтобы  дождик  не  промочил.  Понятые.
Поездка в милицейской машине в отдел. Хриплые  вопли  Угрюмова,  угрожавшего
скорым концом света с лишением гениталий...
   Интересно, как Стрельцов все узнал? Он ведь  все  знал,  когда  пришел  к
Гришке. Наташка?  Да,  наверное,  она,  больше  некому.  Впрочем,  может,  и
правильно,  что  заложила.  Здесь,   в   камере,   при   всех   неудобствах,
действительно лучше, чем на дне Екатерингофки.  И  баба  жива  осталась.  Не
меня, так кого-нибудь еще муженек подписал бы. А Стрельцов-ухарь ухитрился с
нее две тонны снять за спасение персоны. Эх, как раз на  Париж.  Для  нее-то
это мелочовка... Надо было три просить, не обеднела бы...
   В коридоре изолятора послышался топот. Гришка по привычке нагнулся, чтобы
завязать шнурки. Но шнурки отобрали.
   Правда, обещали вернуть.

ЭПИЛОГ

   Виктору  Павловичу  -  Брандспойту,  видному  общественному   деятелю   и
прекрасному (согласно  характеристике)  семьянину,  предъявили  обвинение  в
организации покушения на убийство милой сердцу жены. Жена  к  предъявленному
обвинению добавила еще пяток-другой сильно компрометирующих и ужасно  гадких
историй, поэтому арестованный по совету адвоката был вынужден  обратиться  к
испытанному средству - закосить  под  жизнерадостного  дебила.  Справочка  с
диагнозом оказалась весьма кстати.
   Сейчас больной проходил стационарную судебно-психиатрическую экспертизу в
соответствующем учреждении. Уголовный процесс обещал быть долгим и затяжным.
Больной сделал ряд заявлений  для  прессы  о  провокации,  особо  бдительные
малообеспеченные правозащитники попытались развить идею, пару раз выходили с
плакатами на Дворцовую площадь, но их быстро разгоняли городовые,  чтобы  не
мешали иностранцам любоваться Зимним дворцом.
   Герман Андреевич Листопад  в  спешном  порядке  вышел  на  пенсию,  благо
выслуга позволяла сделать это безболезненно. Перед  выходом,  как  и  Виктор
Павлович, он прошел медицинскую  комиссию,  но,  в  отличие  от  последнего,
закосил  под  дебила,  страдающего  депрессией.  Закосил  удачно,   комиссия
признала его инвалидом второй группы, и Листопад, согласно приказу,  получил
двадцать  дополнительных  окладов.  Сейчас  Герман  Андреевич  подъедался  в
охранной фирме в должности консультанта, а по выходным квасил.
   Шурик  Стрельцов  научился  ремонтировать  холодильники  и  клеить  обои.
Заработал выго-ворешник за то, что проспал очередную учебную  тревогу,  а  в
тревожном чемоданчике, вместо курвиметра и компаса, комиссия обнаружила пару
презервативов и губную помаду. Наташе сделали  операцию.  Удачно.  Маленькая
сказка с хорошим концом. Кино.
   - Привет, мальчики. Привет, Гришенька. Ты меня еще любишь? А с Парижем не
передумал?
   - Думаю.
   - Ну, думай, думай. Я, кстати, послезавтра туда  улетаю.  Хочешь,  маечку
привезу? Ха-ха-ха.  Пока,  Гришенька.  Между  прочим,  мальчики,  вы  удачно
смотритесь на этом фоне.
   Леночка приторно хихикнула и, закинув на плечо сумочку, грациозно пошла к
сверкающей бесшумной "ауди", за рулем которой сидел лысоватый, но  наверняка
добрый и щедрый человек.
   Вовчик-Спейс  повернул  голову,  чтобы  рассмотреть  фон.  Куча   мусора,
кирпичная стена, пояснительная надпись "Место для отходов".
   Спейс хмыкнул и сплюнул сквозь сжатые зубы.
   - А сама-то ты на каком фоне, овца напудренная?  Саманта  Фоке  надувная.
Половину женщин всего мира объединяет один секрет  -  они  все  дуры.  И  не
только во время менструации.
   Гришка грустно улыбнулся.  Кто  даму  кормит,  тот  ее  и  танцует.  Так,
наверное, оно и есть. Все остальное - сказки про Золушку и принцев.
   - Слышь, Грих, я вчера двух таких теток зацепил - просто  атомная  война.
Ты ж мой вкус знаешь. И главное, без  понтов  девахи.  Вечерком  познакомлю.
Короче, я за тобой зарулю часиков в восемь. Ты там - чего-как, будь готов.
   Спейс встал с деревянного ящика и скрылся в арке.
   Из открытого окна первого этажа доносился все тот же суперхит:
   "Мальчик хочет в Тамбов, а чи-ки-чи-ки-чи-ки..."
   Гришка еще раз улыбнулся, поднялся с ящика, обернулся и, приложив  ладонь
ко лбу, щурясь под случайным солнечным лучиком, прочитал надпись на стене.
   После по привычке он потрогал свою медную серьгу в ухе, поддал ногой ящик
и, продолжая улыбаться, будто только что нашел миллион,  тоже  направился  в
арку.



   Андрей КИВИНОВ
   ДУБЛ‚Р



   ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://www.bestlibrary.ru


   Все изложенное ниже является  чистейшей  выдумкой  и  не  имеет  никакого
отношения к реальным событиям и лицам, хотя  выдумывать  было  на  удивление
легко...

ПРОЛОГ

Июль, 1992 год

   Олег поднялся со стула, механически, почти рефлекторно  хлопнул  себя  по
нагрудному карману рубашки, проверяя, на месте  ли  удостоверение,  взял  со
стола брошенную связку ключей. Взглянул на часы. Семь вечера.
   Еще тридцать минут назад он с грязной совестью  мог  отчалить  из  родной
гавани, но задержался,  разбираясь  с  просроченным  материалом.  И  все  же
сегодня, по его меркам, он уходил рано -  обычно  приходилось  зависать  как
минимум до восьми. Ничего не поделать: лето -  период  отпусков.  Все  хотят
солнца, моря, чистого воздуха и расслабухи. Народа в отделении остается  как
в райкоме, из которого все ушли на фронт. А  граждан  воров  и  бандитов  не
волнует ментовский график отпусков, они, подлецы, бомбят как  зимой,  так  и
летом. Заявления сыплются, потерпевшие  обивают  пороги,  начальство  топает
ногами, в общем, волей-неволей взопреешь, бегая по территории и  отписываясь
в душном кабинете.
   Сегодня Олег плюнул и решил уйти пораньше. Светка напрягает с магазинами,
уже ругаться начала - и, к слову сказать, вполне справедливо: у тебя, родное
сердце, есть семья или нет?
   Дернув на всякий случай створку сейфа и убедившись, что она закрыта, Олег
взял с подоконника пакет с книгой и шагнул к двери. Увы,  спокойно  отвалить
не дали, на пороге возник запыхавшийся  от  быстрой  ходьбы  или  бега  опер
Валерка Любимов, молодой парень, пришедший в розыск не больше месяца  назад,
после средней школы милиции.
   - Олег, ты уже?
   - А что такое?
   - Да посоветоваться бы.
   Олег недовольно хмыкнул, достал сигарету и бросил пакет на стол.
   - Только по-быстрому, старик. У меня сегодня активный отдых.
   - Хорошо. - Любимов тоже закурил и опустился  на  скрипучий,  рассохшийся
стул. - Просто не хотелось бы погорячиться.
   Олег согласно кивнул и  уселся  прямо  на  стол,  давая  понять,  что  на
длительные разговоры-базары не настроен. Валерка  приходил  советоваться  по
несколько раз на дню, что вполне естественно - никакой диплом, будь он  хоть
трижды красным, не обеспечит стопроцентными  рецептами  успеха.  Времени  на
раскачку тоже не дано, зарабатывать шишки и синяки приходится по ходу  дела.
К тому же Валера был неофициально "прикреплен" к Олегу,  поэтому  последнему
приходилось выполнять роль мастера производственного обучения.
   Сам Олег не считал себя профи высшего разряда, поскольку пришел на службу
всего год назад, причем из гражданского  учреждения  -  с  судостроительного
завода, где трубил после окончания института в должности  инженера.  Тем  не
менее на сегодняшний день он уже достаточно хорошо  представлял  себе  карту
подводных камней и рифов оперативной работы и мог подсказать новичку,  каким
именно курсом следовать и куда лучше даже не соваться.  Хотя  все  рифы  все
равно не изучить, плавай хоть год, хоть десяток.
   Валера на работе номер отбыть не пытался, старт  взял  резвый,  что  тоже
вполне объяснило - надо завоевывать авторитет и  положение.  Это  нормально,
хуже, когда человека ничего не интересует и он спокойно  сидит  в  кабинете,
выходя оттуда лишь в дни получения денежного содержания.
   - Ну, что у тебя? - еще раз спросил Олег.
   - У меня три материала было, ну, вернее, два я уже в следствие  отправил,
один еще на руках. Все "глухие". Грабежи в подъездах. Ну, ты помнишь...
   - Что, есть идеи?
   - Понимаешь, все потерпевшие с рынка возвращались, с  Поля  Дураков.  Все
при деньгах. Покупать ничего не покупали, но  "бабками"  светили.  И  способ
один в один - плохой человек заходит следом в  подъезд,  тормозит,  в  глаза
фонарем светит, чтобы "терпила" лица не разобрал, "перо" к горлу  и  кошелек
потрошит.
   Олег кивнул. Он знал про эту  серию,  тем  более  что  "Поле  Дураков"  -
пустырь возле пересечения  двух  крупных  проспектов  -  находилось  на  его
территории.  После  легализации  ларечного  движения   пустырь   моментально
превратился  в  барахолку,  пока  еще  не  очень  большую  по  размерам,  но
доставляющую немало хлопот, ибо там, где  хоть  чуть-чуть  начинает  пахнуть
денежками, сразу появляются чуткие носы, принадлежащие отнюдь не ангелам.
   - Может, "гоп-стопов" и  больше  было,  -  продолжал  Валера,  -  не  все
заявляют. Я вот подумал... может, подставочку сделаем, а?
   - Под цветы?
   - Ну чего ты? Что-то ведь надо делать... Я попрошу человека, он  посветит
"бабками", отвалит, зайдет в подъезд, те его опустят,  а  мы  их  на  выходе
тормознем, с поличным. Ну? Поможешь?
   - Идея хорошая... Для комиксов про Пинкертона. Место  "стрелки"  изменить
нельзя.  Мы  будем  провожать  твоего  человека,  а  в  это  время   опустят
кого-нибудь другого. Там, на рынке, с деньгами каждый второй, на  то  это  и
рынок. А за каждым при всем нашем большом желании не проследишь.
   - Что ж теперь, материалы штамповать? Мне  шеф  уже  тонко  намекнул,  не
много ли у меня за месяц "глухарьков". Обидно, можно подумать, я их раскрыть
не хочу. И, блин, все, как специально, на моей земле... Давай хоть пару дней
попасем.
   Олег покачал головой. Валерку он прекрасно понимал,  парню  действительно
не прет, но пасти  грабителя,  надеясь  только  на  удачу,  -  пустая  трата
времени. Один шанс из миллиона. Тем более в Питере, в "спальном" районе.
   Не вижу смысла. Это от безысходности. Если  б  конкретно  знать,  что  за
"терпилой" пойдут,  а  так...  И  потом,  вдруг  что  с  подставочкой  твоей
случится? Обидится человечек и скажет на следствии или в  суде,  что  менты,
мол,  его  попросили  деньгами  светануть,  обещали  подстраховать.  И  все,
гуляйте, ребята, с Богом, а вы, доблестные оперы, идите-ка на  их  место  за
провокацию.
   - Да ерунда это все. Сказал бы честно, что не хочешь.
   - Не бухти. Думаешь, я подставочек не делал, когда пришел в ментуру? И на
"хвост"  всяким  уродам  садился,  тоже   хотел   с   поличным   брать.   От
безысходности. Подставки - последнее дело, я тебе скажу.  Это  для  постовой
службы хорошо, а ты опер... Ногами много не находишь. Разок-другой, может, и
повезет, а потом?.. Попробуй еще помозговать. Людишек подергай с  рынка,  не
может быть, чтобы никто про ограбления не знал. Я своих подтяну, есть у меня
парочка наркош, может, что и слышали. Хорошо бы прихватить кого на  кражонке
или травке, тогда все выведали бы... Ну а упремся, тогда попробуем  попасти.
Все, будь, я отваливаю.
   Олег встал со стула, протянул Валерке руку.
   - Ты еще остаешься?
   - Я дежурю в вечер.
   - Ну, удачи.
   Оперы вышли в коридор. Валерка  направился  в  свой  кабинет,  Олег  -  в
дежурную часть доложиться, что его рабочий день успешно завершен.
   - Любимова не видел? - спросил дежурный, заметив Олега.
   - К себе пошел, у меня сидел.
   - Там заявочка прошла, он в вечер.
   - Надеюсь, не покойничек?
   - Не, грабеж в подъезде, мелочь...
   - Ну так как жить-то будем, милый? По любви или по расчету, а?
   Валера с напускной строгостью посмотрел на сидящего перед ним паренька.
   Тот пожал плечами и снова уставился в пол.
   - Какой-то ты нерешительный, Никитушка. Может, ты не понял  чего?  Так  я
объяснить могу, повторить помедленнее. У тебя что в школе по  алгебре  было?
Наверное, сплошные проблемы. Семнадцать плюс пять сколько будет?
   - Двадцать два.
   - Правильно. Но если попадешь под амнистию - то поменьше.  Понял,  о  чем
толкую? Тебе семнадцать, на пятерочку за травку ты смело  можешь  надеяться,
так что...
   - Это не моя трава.
   - Да какая, в принципе, разница? Найдена эта гадость в твоем  карманчике,
а кто тебе ее туда положил, волнует  нас  постольку  поскольку.  Хоть  Диего
Марадонна, тот вроде тоже грешен. Я ж тебе еще в прошлый раз все по полочкам
разложил. И три дня дал,  чтобы  ты  про  грабежи  поспрошал  аккуратненько.
Поспрошал, кстати?
   Никита едва заметно кивнул.
   - Ну и?
   - Никто не знает, - виновато выдавил наркоман.
   - Или плохо спрашивал. Никогда не поверю, чтобы на Поле Дураков, где, как
в большой деревне, все про всех знают, никто не  догадывался  чьих  рук  эти
"гоп-стопы". Тем паче разговоры наверняка идут.
   - Нет, тишина. Правда, клянусь вам, никто не знает.
   Никита встрепенулся, оторвавшись от созерцания пола и посмотрев  прямо  в
глаза Валере.
   Валере показалось, что Никита сейчас не  лжет,  просто  он  действительно
ничего не смог узнать. Валера не очень-то и  рассчитывал  на  его  помощь  -
Никита не дурак, хоть и малолетка. Понимает,  что  за  десять  грамм  анаши,
изъятой к тому же в первый раз, никто пять лет  не  даст.  Так,  пожурят  да
выгонят. А сболтнешь лишнее в  ментовке  -  без  языка  останешься.  Оторвут
вместе с башкой.
   Ничего особенного Никита из себя не предста