. Глупости, конечно. По
жизни надо шагать с высоко  поднятой  головой,  радоваться  всему,  что  нас
окружает, и воспринимать все с благодарностью. Как в песне.
   - Ты устал?
   - Усталость вовсе не самое страшное состояние. Она  не  возникает  просто
так. Это реакция. Ты устаешь, когда отдаешь энергию. У тех, кто  не  устает,
энергия уходит вхолостую. Налево. Может, я опять теорию подвожу  или  чепуху
полную несу, но я очень хотел бы устать.
   Сейчас я живу вхолостую.
   - Боже, какая глупость. Вхолостую... Может, у тебя хандра?
   - Может быть. Марина закурила.
   - Как Пашка?
   - Нормально. Две тройки, но четверть закончил прилично
   - Остальные двойки?
   - Обижаешь.
   - На каникулы никуда не отправляешь?
   - Мать приедет.
   - А Новый год?
   - Я, ты и он. У меня. Да?
   - Да.
   Они помолчали немного, наблюдая за узорами табачного дыма и слушая  свист
ветра за окном.
   - Знаешь, мне кажется, я  знаю,  в  чем  твоя  беда.  Ты  слишком  близко
воспринимаешь каждый пустяк. При твоей работе  надо  быть  толстокожим,  как
бегемот. Чтобы дробь шкуру не пробивала. А  убиваться  из-за  каждой  мелочи
типа зуба здоровья не хватит.
   - Я не убиваюсь.
   - Поверь, я хоть и не  психолог,  но  сущность  людей  угадываю  довольно
точно. Ты именно такой человек. И это не зависит от тебя.  На  Западе  давно
придумали пилюли для людей такого типа.
   - Пилюли? Чепуха какая.
   -  Практичность.   Когда   ты   предчувствуешь   наступление   неприятной
психологической ситуации, глотаешь пилюлю. И все в порядке.
   - То есть по боку? Так у нас  давно  придумано  аналогичное  средство.  -
Андрей щелкнул по бутылке.
   Марина улыбнулась.
   - Возможно. Люди, воспринимающие среду очень остро, спиваются. Или гибнут
от инфарктов.
   - Это моя перспектива? Спасибо, дорогая.
   - Найди способ освобождаться от ненужных эмоций. А еще лучше - не  пускай
их, не  придавай  значения  тому,  чему  действительно  не  стоит  придавать
значение. Создай внутри себя некий фильтр. Хочешь интересный пример?  Индусы
своих покойников сжигают, а пепел пускают по ветру над речкой.  Но  дрова  у
них вещь дорогая, на каждого не напасешься. Так они мертвеца чуть подпалят и
сбрасывают в Ганг. Те плывут, пока их рыбы  не  съедят  или  стервятники  не
склюют. Целыми косяками плывут. А индусы Ганг за священную реку держат, пьют
из нее, купаются, моются в ней. И никто не умирает от этого. Но если  я  или
ты выпьешь, то тут же в косяк попадешь. Почему так? Они просто  не  обращают
на это внимания. Они искренне верят, что никогда  не  отравятся,  ведь  Ганг
священен. Фильтр на уровне подсознания.
   - Фильтр? - грустно повторил Андрей, наливая в свой бокал "Хванчкару".  -
Это, конечно, здорово, но, если честно, не хочется в пылесос превращаться.
   С любовью в тот вечер покончили быстро, минут за пятнадцать.  Гуд  лак  -
гуд лак.
   Возле дома Андрея  опять  окружили  собаки.  Маленькие  помойные  друзья.
Клацали челюстями, наклоняли мохнатые лишайные головы к оставленным  Андреем
следам,  пускали  слюни.  Псов  прибавилось,  свора  осмелела.  Две   собаки
приблизились к человеку вплотную, как бы оценивая возможную жертву.
   "Почему их никто не ловит? - подумал Андрей,  последние  пять  метров  до
подъезда преодолевая со скоростью хорошего спринтера. - Загрызут ведь, твари
колченогие". В подъезде он стукнул по  поясу,  убеждаясь,  что  пистолет  не
выпал во время вынужденного рывка. Поднявшись на второй этаж, он увидел, что
стая разбегается в разные стороны, как шайка  разбойников  после  неудачного
налета. "Неужели собрались вместе только  для  моей  торжественной  встречи?
Спасибо, милые мои, но я уж как-нибудь сам".
   Пашка еще не спал, по обыкновению наслаждаясь сериалами.
   - Ужинал?
   - Да, пельмени варил. Надоели.
   - Там еще макароны остались. Что в школе?
   - Сказали принести по пятьдесят тысяч.
   - Зачем?
   - Завтра идти к зубному. А поликлиника платная. У школы денег не хватает.
   В кошельке оставалось тысяч шестьдесят. До получки, которую,  по  слухам,
задержат на десять дней. Не  надо  было  покупать  Пашке  книгу,  как-нибудь
протянули бы.
   Андрей достал книгу из пакета. Она была яркой,  с  красивой  обложкой,  с
крупным шрифтом и шикарными иллюстрациями. Но и стоила двадцатник. "Ариэль".
   - Держи. Это лучше сериалов.
   - "Ариэль"? Это про стиральный порошок?
   - Нет, - негромко ответил Андрей. -  Фантастика.  Про  мальчика,  который
умел летать, как птица.
   - Опять сказки?
   - Не сказки. - Андрей достал кошелек из куртки. - Вот деньги.
   Он положил пять червонцев на стол.
   - Мы елку покупать будем?
   - Ты хочешь?
   - Конечно.
   - Хорошо, купим.
   Андрей убрал кошелек и отправился в ванную.

***

   - Людей надо любить, - Фанат Херувимов по  обыкновению  развернул  свежий
номер "Вестей". - Это  я  не  про  себя.  Я  цитирую  заголовок.  Содержимое
раскрывать?
   - А'а, - кивнул Грицук. Оперы  собрались  в  кабинете  шефа  на  утреннюю
сходку, сам шеф еще не появился.
   -  Вопр.:  "Что  сейчас,  на  ваш  взгляд,  является  первостепенным  для
стабилизации работы правоохранительных органов, для  повышения  раскрываемых
преступлений и улучшения криминальной обстановки?"
   Отв.: "Мое глубокое  убеждение,  основанное  прежде  всего  на  жизненном
опыте, заключается в том, что все должен решать человеческий фактор. К людям
надо повернуться лицом. Людей надо любить. Людям  надо  улыбаться.  Тогда  и
люди будут вас любить и потянутся к вам. Когда мы и люди  окажемся  в  одной
железной связке, никакая преступность нам не страшна".
   Вопр.: "Что конкретно вы собираетесь предпринять на новом посту?"
   Отв.: "Как я уже заметил, люди должны видеть наши улыбки. А что главное в
улыбке? Это зубы. Хорошие, крепкие, белые зубы!  Без  кариеса,  без  больных
корней, без искривлений. Вы  посмотрите,  что  сейчас  происходит.  Человек,
придя в милицию, натыкается на дежурного, у которого не улыбка,  а  сплошной
пародонтоз. У участкового - запах изо рта, у постового - дырка на  дырке  от
никотина.  Разве  такому   сотруднику   гражданин   может   доверить   самое
сокровенное? Разве может он надеяться  на  какую-либо  помощь?  И  еще  один
немаловажный момент. Хватит идти на поводу у преступности! Хватит обращаться
с ней как с невинной девочкой. Пора преступности показать зубы! Но  хорошие,
надежные зубы! Хватит лаять на нее, как слон на Моську! Кусать так кусать!"
   Вопр.: "Сейчас в городе проводится  операция  "Чистые  зубы".  Каковы  ее
основные задачи?"
   Отв.: "Задачи те же, о которых я упомянул ранее.  Выявление  не  желающих
работать по-новому сотрудников и удаление их из наших  рядов.  Щипцами!  Без
новокаина! Я уже отдал приказ в подразделение о составлении списка таких лиц
и лично займусь аттестацией каждого. Но  мы  не  забываем  и  о  поощрениях.
Возрождаем институт почетных грамот, благодарностей, досрочных званий. Людей
надо, надо любить..."
   Фанат Херувимов свернул газету и мрачно прокомментировал:
   - Да плох тот дантист, что не мечтает стать начальником милиции. Тоха, ты
чем зубы чистишь?
   - Ко'да "Помарином", а ко'да ничем.
   - Ты первый кандидат в список. Мужики, кого под танк бросим? Вернее,  под
бормашинку? В приказе сказано, одного человека от отдела.
   - Отжеребимся.
   Женька Ермаков поковырял ногтем мизинца в зубах и подцепил  застрявший  в
огромном дупле кусочек сыра.
   - Эх, чудны  твои  дела,  Господи.  Полный  пи...  Не  успели  к  учителю
привыкнуть с его диктантами, нового назначили. С зубами. И соответственно, с
новой командой. Слышали, кто у нас теперь начальником городского розыска?
   - Ну?
   - Бывший протезист. Он с нашим в медицинском училище  учился.  Шире  рот,
господа, шире рот! Вчера приказ пришел.
   Оперы  замолчали.  Андрей  достал   маленькое   зеркальце   и   попытался
рассмотреть пульпит в своей ."четверке". Не получилось, слишком темно.  Тоха
бросил в  нечищеный  рот  подушечку  "Дирола"  и  громко  зачавкал.  Ермаков
продолжал манипуляции мизинцем.
   Появился задержавшийся Петр Сергеевич  Поперечный,  начальник  уголовного
розыска отдела, по кличке, естественно, "Продольный". В отличие от Михалыча,
начальника всего отдела, оперы к Поперечному относились без особой симпатии.
Петр Сергеевич отвергал основную заповедь спецслужб - в разведке все  равны,
начиная  с  солдата  и  заканчивая  генералом.  Все  имеют   право   голоса.
Субординация в разведке чревата дипломатическими скандалами,  концом  дружбы
народов, потерей военной техники, поражением  на  выборах  и  так  далее,  в
зависимости от целей разведслужбы. Порядок, конечно, должен быть, но порядок
и щелканье каблуками - вещи немного разные.
   Поперечный аккуратно повесил куртку  на  плечики,  поправил  челку  перед
зеркалом и сел за стол, бросив перед собой книгу происшествий.
   - Грицук, что там по драке в ресторане?
   -  А  шо?  Нормально  там  все.  Черножопо'о  на  "перо"  посадил   сынок
управляюще'о  'ород-ским  коммерческим  банком.  Я  вчера  двух   свидетелей
крутанул. Да и сам черный опознать сможет. Се'одня сыму  это'о  сынка  и  по
полной про'рамме. Нехер в кабаках ножом махать.
   - Это точно он? - Поперечный потер подбородок.
   -  Точнее  не  бывает.  Натуральный  'авнюк!  Раз  папашка  шишка,  можно
быковать. Я ему po'a обломаю.
   - Никому ничего обламывать  не  надо,  -  неожиданно  и  строго  произнес
Поперечный. - Поедешь к черному в больницу и возьмешь заяву, что  он  ничего
не хочет. Материал спишешь.
   Тоха нечаянно проглотил "Дирол".
   - Как это? Там же ножевое, проникающее! В любом случае возбуждаться надо.
   - Хорошо, возбудим как "глухарь".
   - Какой "'лухарь", Петр Сер'еевич? Сынок же...
   - Ты что-то не понял, Грицук? Сейчас показатели никого  не  волнуют,  нам
этот "глухарь" до задницы. К вечеру подготовишь материал. И  никого  снимать
не надо.
   Андрей  улыбнулся.  Милицейский  расчетный  счет  находился  в  городском
коммерческом банке, и зарплата сотрудников  в  прямом  и  переносном  смысле
находилась в руках управляющего. И можно было не сомневаться, что Поперечный
уже получил указание держать ситуацию с сынком на  должном  контроле.  Чтобы
без неожиданностей. А то и так с  зарплатой  и  материальной  базой  органов
сплошные недомогания.
   Тоха, как молодой и глупый (да просто  дурак),  политику  чувствовать  не
умел и мог наломать дров. Андрея, правда, удивило  другое.  Лет  пять  назад
начальник ни в коем  разе  не  давал  бы  прямых  указаний.  Или  как-нибудь
намекнул бы,  или  что-нибудь  смухлевал.  Но...  Значит,  время  стесняться
прошло. Что естественно, то не позорно. Тоха опять загундосил:
   - Да вы шо, Петр Сер'еевич? Я  вчера  полдня  на  свидетелей  у'робил!  А
завтра этот сынок в ресторации 'ранату взорвет. И  шо?  Опять  'уляй,  Вася?
Пускай сидит!
   Поперечный  выдержал  дипломатическую  паузу  и,  прищурив  левый   глаз,
спросил:
   - А у тебя с зубами все в порядке? Ты у врача был?
   Грицук растерянно заморгал:
   - Ко'да ж я успел? Тю! Я по этому ножевому  крутился!  И  при  чем  здесь
зубы, Петр Сер'еевич?
   - При том, что в городе идет операция "Чистые зубы", ясно? И идет она для
всех без исключения! В том  числе  без  исключения  для  оперуполномоченного
Грицука. Или тебя не интересуют установки управления? Смотри, Грицук, список
пока не составлен...
   - Да я...
   - К вечеру вместе с материалом принесешь справку от  врача.  Все,  вопрос
снят.
   После сходки Андрей посоветовал Грицуку:
   - В нашу ментовскую поликлинику не ходи. Там не врач, а  коновал.  Я  всю
ночь на анальгине сидел.
   - В платной доро'о.
   - Тогда терпи.
   - А с материалом шо?
   - Ну, слышал же... Ничего. Когда Тоха уехал, в кабинет виновато  заглянул
фанат Херувимов.
   - Братан, такое дело...  Я  вчера  в  вашем  кабинете  торпеду  шлифовал,
понимаешь?
   - Чего делал?
   Херувимов до  прихода  в  милицию  долго  служил  на  подводной  лодке  и
частенько пользовался морской терминологией.
   - Ну, девчонку насиловал. На вашем диване. У меня своего-то нет. Ты глянь
по столам на  всякий  случай,  ничего  не  пропало?  А  то  я  ее  на  улице
заторпедировал.
   - Охерел совсем?! - Андрей дернул ящик стола. - У меня  тут  "сообщенки",
"установки"... А покрывало кто стирать будет?  Тетя  Ася?  Не  покрывало,  а
"Поле чудес". В натуре а-зе упало!
   Последняя фраза сорвалась совершенно случайно - просто  в  голове  Андрея
сидела вчерашняя история с ограблением драйверов.
   Херувимов поменял виноватое выражение лица на крайне удивленное.
   - Хе-хе... Братан, ты, что ль, тоже лодочник?
   - Я убью тебя, лодочник! Какой еще лодочник? Все,  блин,  поставлю  новый
замок, ни одну клячу не притащите! Свои диваны доставайте!
   - Да погоди ты! Ты на какой лодке  служил?  Теперь  уже  Андрей  обалдело
уставился на фаната.
   - Ну, ты сказал: "А-зэ упало". Или мне послышалось?
   - Сказал...
   - Ну?! Так на какой?
   - Я не служил... Это... Это... Андрей почувствовал, как участился  пульс.
Словно у гончей, почуявшей дичь.
   - Это случайно. У меня один  знакомый  -  так  ругается.  Я  по  инерции.
Кстати, а что это значит?
   Херувимов сел на диван.
   - А-а... Я уж думал, братан, мы с тобой одной крови. "А-зэ упало"  -  это
полный пи... ну, то есть все, кранты. Твой кореш что, на атомной служил?
   - Да вроде.
   - Я так и подумал. Это словечко у каждого атомщика  на  зубах.  "А-зэ"  -
аварийная защита реактора. Когда она выходит из строя, то есть падает, лодка
превращается в радиоактивный кусок железа. Это самая большая  жопа,  которая
может случиться в походе. Попадание торпеды по сравнению с этим -  комариный
укус.
   Андрей кинул взгляд на карту города. В северной  части  размещался  порт,
несколько ремонтных баз, небольшой заводик-верфь.
   - А у нас здесь атомные лодки появляются? Вопрос  был  задан  коряво,  но
Андрея интересовал сейчас не слог. Фанат Херувимов понял, что  имел  в  виду
коллега.
   - А откуда ж я, по-твоему, взялся?  Пять  лет  назад  ракетный  подводный
крейсер стратегического назначения системы "Акула"  пришвартовался  к  пирсу
нашего любимого городка для  производства  ремонтно-профилактических  работ.
Как пришвартовался, так до сих пор и стоит. Сначала не было запчастей, потом
- денег, потом - еще чего-то. В конечном итоге лодку выкупил  у  российского
флота какой-то деятель и устроил в  ней  гостиницу  с  рестораном.  Ресторан
кормил толстосума где-то год, потом закрылся. Что сейчас стало с  лодкой,  я
понятия не имею, но она наверняка  еще  у  пирса  торчит.  Скорее  всего  ее
распилят и продадут прибалтам как металлолом контрабандным образом.
   - А экипаж? Экипаж-то куда делся?
   - Да разбежались кто куда. Я год помаялся, уволился и  сюда,  в  ментуру,
подался, благо в городе жил. Многие тоже уволились, но по домам разъехались.
Кое-кто тут осел.
   - Ты знал весь экипаж?
   - Нет, конечно. Сто восемьдесят человек, а наша команда была  сборной,  с
разных лодок, вместе всего пару месяцев  оттрубили.  Своих-то,  естественно,
знаю.
   - Других лодок в городе нет?
   - Нет, наша одна красавица.
   - И где можно узнать список экипажа?
   - А зачем тебе?
   - У меня материал тут один... Возможно, с лодки люди.
   - Ну, лет пять назад существовал штаб ремонтной бригады в порту. Там были
списки экипажа.
   Андрей уже заряжал чистый лист в машинку.Запрос был готов через минуту.
   - Мне дадут сведения по такой писульке? Это не секретная информация?
   - А ты поставь в углу "секретно", и  вся  любовь.  Но  я  думаю,  от  тех
секретов одно название осталось. Рокеры  да  панки  всю  лодку  баллончиками
разрисовали. Это теперь не лодка, а морской пейзаж в стиле Матисса.
   Андрей допечатал в углу гриф, бросил бумагу в папку  и,  накинув  куртку,
помчался в порт.
   На автобусе.
   Ко второй половине дня он уже кое-что имел. Штаб,  как  ни  странно,  еще
функционировал,  Андрея  поначалу  даже  слушать  не  захотели,  но,  увидев
предъявленный лист с магическим словом, тут же извинились.
   Моряков из числа местных жителей  в  списке  насчиталось  девять  человек
вместе с фанатом Херувимовым. Примерно сто двадцать человек  рассосались  по
просторам родимой  страны,  уволившись  к  черту,  о  чем  имелась  отметка,
пятнадцать остались во флоте и бороздили океаны, потопляя вражеские  суда  и
гоняя  пиратов.  А  все  остальные  осели  здесь.  Возможно,  без  прописки.
Обрадовавшийся  было  Андрей   к   концу   изучения   секретных   материалов
призадумался. Отыскать тридцать человек даже в небольшом  городе  о-о-очень,
блин, тяжко. Если тратить день на человека, плюнув  на  все...  Ого,  месяца
полтора.
   Тем не менее Андрей аккуратно выписал всех бывших подводников - пока есть
над чем работать, надо работать, другого-то все равно ничего нет.
   Вечером случилось ЧП. Когда Андрей вернулся из путешествия  по  городским
паспортным столам, фанат Херувимов загробным голосом поведал ему о трагедии.
   - Тоха влетел.
   - Куда влетел? По пьянке?
   - Хуже. На мель сел. Пошел утром зубы  ремонтировать.  К  частнику.  Цены
увидел, ствол достал и говорит: "Чини зубы, красноперый, если жить  хочешь!"
Патрон в патронник.  В  кресло  забрался.  Докторишка,  Айболит  несчастный,
вместо новокаина снотворное Тохе зарядил. Ну и все!  Так  Тоху  в  кресле  и
повязали. Отдел собственной безопасности. Прокуратуру слету подключили. Тоху
на трое суток в камеру. Полный пи..., полный. С тебя треха на передачку. Сам
знаешь, какая в изоляторе кухня. Макароны с говном да компот из сточных вод.
   - Что возбудили? - Андрей достал кошелек.
   - Не знаю точно. То ли разбой, то ли превышение служебных  полномочий.  Я
Тоху понимаю, у него кариес на кариесе, а  в  нашей  зубодерне  бормашины  с
педальным приводом. Спятишь, пока досидишь, или тик наживешь.
   - Слушай, трехи не наберется, сдай за меня. С получки верну.
   - Хорошо.
   - Наши поехали разбираться?
   - Поехали, а толку-то... Если не посадят,  так  уволят.  Тоха  на  святое
покусился, на зубы. Ты ж понимаешь, в  свете  решений  партии...  Обойдется,
если начальника скинут, дантиста.
   "Господи, за что ты так не любишь милицию?" - подумал Андрей, возвращаясь
в кабинет. По пути он  завернул  в  туалет  и  глотнул  воды  из-под  крана.
Противной,   скользкой   болью   напомнила   раненая   верхняя   "четверка".
Потревоженный холодом нерв-червячок недовольно задергался  в  своем  домике.
Андрей приложил теплую ладонь к щеке. Червячок успокоился.
   В кабинете  он  вытащил  из  папки  несколько  ксерокопий  "несгибаек"  с
фотографиями храбрых морских волков. Маловато. Всего семь штук. Это те,  что
получали паспорта в  их  городе.  Фотографии  остальных  придется  доставать
окольными путями. Он сравнил их с фотороботами. "Роботы" были  примитивными,
эксперт имел навыки работы с компьютером, но как художник никуда не годился.
Однако на безрыбье...
   Один из морячков нес  на  своем  лице  отдаленное  сходство  с  творением
мастера. Андрей  пробежал  глазами  "несгибайку".  Тридцать  лет,  родина  в
каком-то Белозубове (где это?!), поменял паспорт на  удостоверение  личности
офицера, затем вернул себе гражданский  облик.  Не  женат  (подозрительно!),
русский, родители, место жительства... Место жительства. Оба-на! Воронов, на
каком месте жительства были твои глаза?!  Вечно  они  смотрят  вдаль!  Тихо,
тихо, тихо...  Машина...  С  замерзшими  стеклами!  Если  бы  они  ехали  за
"КамАЗом", стекла всяко оттаяли бы. И двигатель!  Пару  раз  глох.  Конечно!
Попробуй слиняй на непрогретом движке!
   Андрей опять почувствовал, как застучало в висках. Спокойно,  спокойно...
Всякое бывает, наперед не загадывай.
   Бывший моряк с "Акулы" жил в соседнем от места происшествия доме.  Класс!
Но... Бомбить фраеров рядом со своим домом? Риск же! Сумасшедший риск! Любая
соседка, тетя Ася, или там  дедок  с  лавочки  (шпионы  хрено