дальше, но зато лишняя порция относительно  свежего  воздуха.
Когда-то парк был красивым и ухоженным, Андрей водил гулять сюда  маленького
Пашку, читал ему сказки, сидя  на  уютной  скамеечке.  Сейчас  скамеечек  не
осталось, разломали и сожгли. Часть деревьев вырубили для отопления  старого
фонда. С детьми теперь в парке не гуляли,  гуляли  только  с  собаками  -  с
бультерьерами, стаффордами, мастифами и прочими кровожадными  породами,  чье
место за решеткой в городском зоопарке. Иногда твари,  не  слушаясь  хозяев,
бросались с хриплым лаем друг на  друга,  рвали  толстые  шеи,  разбрызгивая
окровавленные клочки щерсти. Затем друг на друга бросались хозяева,  защищая
честь своего четвероногого друга от звучавших оскорблений.
   Стая ждала его на выходе из парка. Андрей, конечно, не считал  собак,  но
невольно прикинул, что их всяко больше, чем патронов в его "Макарове".
   До двора, где он жил, оставалось метров двести. Но на этом промежутке  ни
одного более или менее пригодного для укрытия места.
   Не дрейфь, Воронов. Нужен ты этим собакам, как акваланг парашютисту. Шире
шаг. Дышите легче.
   Дорожка вела вдоль высокого бетонного забора  с  одной  стороны  и  вдоль
заснеженного пустыря с другой. Андрей миновал  мостик  через  канаву,  самым
быстрым шагом, почти бегом, протаранил стоявших на тропинке собак и  наконец
достиг забора. Неожиданно он обнаружил, что правая рука с  силой  сжимает  в
кармане рифленую рукоятку пистолета.
   Фу... Тихо, тихо. Твари чувствуют страх. Они ждут  команды  от  тебя.  Не
дашь команды, не нападут. Черт, и никого вокруг...
   Андрей мельком, будто нечаянно,  обернулся.  Собаки  бежали  сзади,  чуть
сбоку, прижимая человека к забору.
   "Может, блинчиков хотят?"
   Он остановился. Псы тоже замерли, пошевеливая  хвостами.  Вожак  -  смесь
кавказской овчарки с непонятно чем, - стоявший к Андрею ближе  всех,  поднял
голову и внимательно посмотрел прямо в глаза.
   - Нет у меня ничего, - прошептал Андрей, - а играть  с  вами  некогда,  С
кошками играйте.
   Он двинулся  дальше.  За  спиной  раздалось  жуткое  дыхание,  издаваемое
зубастыми пастями.
   "Не бойся, не давай повод... Они просто хотят поиграть.  Господи,  только
бы никто не тявкнул. Собаки страшны в стае, стае нужен сигнал к атаке. Тихо,
родненькие, тихо..."
   Что с тобой, Воронов?  Ты  ведь  никогда  не  боялся  собак.  Они  друзья
человека, они добрые.  Предчувствие?  Не  существует  предчувствий.  Выдумки
проигравших. Успокойся, отпусти пистолет. Не  будешь  же  ты  в  самом  деле
стрелять по ним? Что ты имеешь против этих бедных животных, чья вина состоит
лишь в том, что они надоели каким-то мудакам? И теперь вынуждены бороться за
право на жизнь. Если скотами являются люди, то при чем здесь собаки?
   "Не надо тявкать, я знаю, вы не виноваты, что хотите есть... Не надо.  Не
имею я ничего против вас".
   "Да, но мы-то..."
   Вспомнился жуткий репортаж, недавно показанный  по  местному  телеканалу.
Пять  кавказских  овчарок  случайно   вырвались   из   вольера,   растерзали
проходящего мимо работягу. На куски. Ужасные, кровавые кадры. Там рука,  там
нога... Собак застрелили не всех, две сбежали. Бр-р-р. Почему в голову лезет
только плохое?
   А вдруг за спиной?..
   До конца ограды метров пятьдесят. Дальше можно не волноваться - есть куда
удрать. "Да, удрать! Видал я смельчаков с драными жопами".
   Спокойней, спокой...
   Тяв!
   Наверное, это была самая  маленькая  шавка  в  стае.  Не  имевшая  острых
клыков, тонкого нюха, быстрых, выносливых лап. Но зато она тявкала. В нужный
момент. И Андрей был уверен, что  она  никогда  не  бросится  в  драку.  Кто
тявкает, тот питается падалью. У попа была собака...
   Сигнал дан! Дальше закон стаи.  Разноголосый  хор  заглушил  звук  шагов.
Какой чудный аккомпанемент! Сейчас бы партию  "Иванушек  интернешнл"  спеть.
Еще тридцать метров! Не оборачиваться!
   Обернулся, не выдержал.
   Вожак прыгнул первым. Он был матерым, закаленным ежедневной  схваткой  за
жизнь. Килограммов пятьдесят.
   Если не двигаться, не тронут. Просто загрызут.
   Андрей  прикрыл  горло.  Знакомый  кинолог   рассказывал,   как   обучают
сторожевых псов. Недельку не кормят, а потом привязывают к  чучелу  человека
кусок мяса и кричат "фас".
   Вожака не обучали. Зубы  скользнули  по  куртке,  но  не  больше.  В  чем
радости, конечно, мало. Со второй попытки  получится.  У  человечка  крыльев
нет, на забор не улетит. Не Ариэль.
   Андрей отшвырнул в сторону пакет с блинчиками,  отвлекая  внимание  псов.
Подействовало, охотники повернули головы, а парочка самых голодных бросилась
к подарку.
   Паузы хватило, чтобы прыгнуть к забору и достать пистолет -  теперь  хоть
сзади   не   нападут.   Когда   смотришь   в    глаза    жертве,    теряется
Уверенность.Впрочем, все это теория.
   Черная лайка, когда-то наверняка любимица семьи, метнулась в ноги, норовя
цапнуть за голень. Наверное, отработанная тактика.  Как  с  куском  мяса  на
чучеле. Значит, Андрей не первый.
   Он выстрелил, не целясь. Наугад, лишь бы зацепить. Башку, спину, брюхо.
   Лайка взвизгнула и закрутилась черным волчком на снегу.  Грохот  выстрела
заставил остальных псов присесть. Но не прогнал. К таким хлопкам звери давно
привыкли - город.
   Вторым  был  вожак.  Дальше  Андрей  стрелял  не  соображая.   Охваченный
естественным чувством спасения собственной жизни. Он жал и жал на  спусковой
крючок, уже не слыша выстрелов, уши заложило после первых залпов...
   Палец продолжал работать, хотя патроны быстро закончились. Наконец Андрей
понял, что пистолет на затворной задержке. Вторая обойма осталась  в  сейфе.
Все, отстрелялся.
   Он прижался к стене, зажмурил глаза и опустил голову...
   Его никто не трогал. Он  осторожно,  словно  опасаясь,  что  его  увидят,
поднял веки. Возле ног, в лужах крови, лежало пять хищников. Два  смертельно
раненых смотрели в небо открытыми, слезящимися глазами. Остальные издохли на
месте. Стая, лишившись вожаков, разбежалась.
   Андрей опустил задержку. Затвор клацнул, становясь на место.
   "Это была славная охота".
   Пронзила сумасшедшая мысль: "Ты что наделал, Воронов?! Они ж живые!"
   Андрей опустился на корточки. Лайка, получившая  пулю  первой,  была  еще
жива. Андрей протянул руку к ее  взлохмаченной,  грязной  морде.  Собака  не
ощетинилась, не попыталась схватить или укусить. Она  приподняла  голову  и,
наверное вспомнив, что  все-таки  когда-то  была  другом  человека,  лизнула
пальцы Андрея. Потом уткнулась носом в снег и тихо заскулила.
   Андрей по ментовской привычке собрал  семь  гильз,  восьмую  не  нашел  -
утонула в сугробе - и не оглядываясь пошел к дому. Докладывать  о  стрельбе,
как того  требовал  приказ,  не  стал.  В  ящике  лежал  запас  патронов  на
непредвиденные случаи. Грицук  раз  в  неделю  ходил  в  тир  упражняться  -
натаскал неучтенных боеприпасов и себе, и Андрею.  "Завтра  заменю.  Местным
операм показатели не испорчу, стрельба по бродячим собакам преступлением  не
является..."
   Только в подъезде Андрей почувствовал, как его колотит дрожь.  Ничего  не
поделать. "Летать не умею. Но не ползать же?.."
   Утром Андрей опоздал на службу, хотя ужасно  не  любил  опаздывать.  Даже
после  отделенческих  ментовских  "трам-та-тушек",   когда   имел   законные
основания задвинуть часок-дру-гой, приходил вовремя.  Но  "трам-та-тушки"  -
это праздник, который и вспомнить приятно. Вчерашний "праздник"  вспоминался
с тупой болью в затылке. Часов до четырех Андрей ворочался, пытаясь заснуть,
потом не выдержал, выпил оставшиеся с Нового  года  грамм  сто  лезгинки"  и
провалился в кошмар.
   В семь часов проснулся Пашка, съел свою дежурную гречку и, звеня  связкой
ключей, привязанных цепочкой к ремню, отправился в школу. Андрей  закрыл  за
ним дверь, добрел до всклоченной кушетки и решил еще минут пять полежать. Но
нечаянно вырубился, тем более что кошмар  исчез,  превратившись  в  довольно
романтичное любовное приключение.
   В отделе менялась  вывеска.  Заменой  руководил  отделенческий  завхоз  -
толстоватый старшина, в чьи обязанности входило благоустройство помещения  и
создание  надлежащих  условий  для  несения  службы  сотрудниками.  Судя  по
сверкающей  бордовой  "девятке",  купленной  старшиной  перед  Новым  годом,
условия им создавались просто райские. Работай - не хочу.
   - Левее, левее... Чуть ниже. Вот, в самый раз. Закрепляй.
   Андрей чуть задержался перед дверью. Изменилось, в общем-то, немного. Фон
из ярко-белого превратился  в  золотистый,  а  слова  "отдел  милиции"  -  в
"бригаду милиции".
   Андрей не  удивился,  прикинув,  что  Михалыч  теперь,  наверное,  станет
величаться бригадиром. А оперы? Пацанами?
   - Андрей,  ваших  нет,  все  на  огнестреле,  -  заметив  опера,  доложил
дежурный.
   - Бандюги? Или бытовуха? - Андрей зашел в дежурку,  протягивая  руку  для
пожатия.
   - Работяг постреляли на мебельной, -  коротко  ответил  дежурный.  -  Три
трупа, один ранен.
   - Когда?!
   - Ночью. Ночная смена.
   - За что?!
   - Ты дал! Я не экстрасенс.
   - Ладно, я тоже туда.
   Андрей не переспрашивал адрес, фабрика находилась недалеко, на территории
Грицука. Фабрикой в прямом смысле предприятие назвать было нельзя. Небольшой
цех, размещавшийся в помещении заброшенной кочегарки.  Производились  в  нем
недорогие  шкафчики  для  прихожих,  тумбочки  и  всякие  домашние   мелочи.
Директора Андрей пару раз видел у Антона, но какие у них отношения,  понятия
не имел. Может, никаких, опер должен по возможности знать руководителей всех
учреждений на своей территории.
   Шухер  был  большим.  Несколько  иномарок  с  синими  маячками,   автобус
экспертной службы, отделенческий уазик, телевидение, пресса, зеваки. Да, для
их города это, наверное, крупный скандал.
   В нос ударил мягкий запах древесины. Такой уютный, домашний запах,  никак
не вязавшийся с запахом смерти.  Гора  стружек  и  опилок  у  боковой  стены
кочегарки. След машины, фиксируемый экспертами с помощью гипса. Вышедший  из
цеха Тоха с неприкуренной в зубах папиросиной. Очень злой.
   - Ты 'де девался?
   - Проспал. Что тут?
   - Шиза! Полный пи... Тоха закурил. Андрей тоже.
   - - В общем, тут ночная смена есть. Пять  человек.  Днем  работа  шумная,
пилят там, стро'ают. Цех мелкий, пилить и собирать сразу  -  никак.  Поэтому
сборщики в ночь  пашут.  Посменно.  С  десяти  вечера  до  шести  утра.  Вон
пристройка - там типа  склада.  Днем  мебель  по  ма'азинам,  по  заказчикам
вывозится. Сегодня часиков в восемь  мастер  пришел.  Он  все  время  первым
приходит. Открыл - е-е! 'олливуд! Кровищи по колено! 'ильзы на  полу!  Шизец
короче. Мужик "скорую", ментовку. Один еще жив, в реанимации, но 'оворят, не
жилец, пуля в позвоночнике, а трое наповал! В 'оловы  да  в  спины!  Как  на
бойне валили, суч-ч-чары! Тоха глубоко затянулся.
   - Жалко мужиков. Обычные работя'и.  Младшему  двадцать  три,  недавно  из
армии. Просто-Жуткий, потусторонний крик,  переходящий  в  вой,  а  затем  в
рыдания, резанул из мастерской.
   - Ко-ле-нь-ка-а-а!!!
   - Мать, наверное, - мрачно посмотрел в сторону кочегарки Грицук. -  Родню
вызвали.
   - Наши где?
   - Дома обходят.
   - Наметки есть?
   - Одна суматоха пока.  Наехало  бри'адиров,  не  мо'ут  разобраться,  кто
старший. Каждому покомандовать хочется. Шли бы лучше дома обходили.
   - Директор здесь?
   - Да, внутри. Пока охает да стонет.  С  ним  на  утишье  толковать  надо.
Обстоятельно. Я е'о вообще-то знаю немно'о, у них как-то станок увели. Вроде
ниче'о мужик. Своими руками этот цех построил. Бывший кандидат наук.
   - Кандидат не может быть бывшим.
   - Ну, я в смысле, что безработный. Спекулировать, 'оворит, душа не  дает,
вот цех открыл. По предприятиям, по школам товар  хорошо  расходится,  да  и
дачники охотно берут. Десять рабочих, бух'алтер, водители... Не  велик  пока
доход, но не все сразу.
   - Сколько они тут строгают?
   - С 'од 'де-то.
   - Кому платят? В смысле "крыши"?
   - 'оворят - никому, 'осударству.
   - Конечно. Верю.
   Зажимая папочку под мышкой, подгреб Ермаков.  Протянул  исписанный  бланк
объяснения Грицуку.
   - Держи. Нашел одного. Вон, из желтого дома. Часа в четыре ночи  стрельба
была. Тачка после этого отъехала. Ни марки, ни  цвета  мужик  не  разглядел,
темно. Больше ни фига. Крепко народ спит.
   - Они закрывают цех на ночь? - спросил Андрей у Антона.
   - Я не спрашивал, но вряд ли. Зачем?
   - Да, кстати...
   - Пятый рабочий? Три дня  'риппует.  В  лежку.  Больничный  взял.  Скорее
все'о, так и есть. Сейчас эпидемия, я  сам  с  соплями  по  колено.  -  Тоха
высморкался в сугроб.
   - Побазарить все равно стоит.
   - Конечно. И с дневной сменой. Мужиков не 'рабили и хлопнули всяко не  за
бракованную тумбочку.
   - Гильзы какие? ~ ТТ-эшные. ~ - Бандитский стиль?
   Тоха скептически скривил рот:
   - Тю! "ТТ"  по  'ороду  'уляют  стадами.  А  бандиты  либо  с  директором
разобрались бы, либо промеж собой, кабы сарай этот не  поделили.  А  работя'
валить? Туфта!
   - Фиг ли гадать? - Ермак стукнул кулаком  по  папке.  -  Надо  с  главным
базарить. Тоха дерни-ка его.
   - Как? Он нарасхват. Хоть брифин' заказывай. Нам фронт определен - обход,
обход и еще раз обход. Работа с дураком-свидетелем. По 'орячим следам.
   Из цеха, покачиваясь, вышел молодой следователь прокуратуры. Прислонился,
закурил. Тут закачаешься. Пока каждого осмотришь...
   Метнулся из дверей серый, с черным хвостом кот. "Вот хороший свидетель, -
подумал Андрей. - Иди-ка сюда, хвостатый. Ты все видел, все слышал..."
   Неразбериха действительно выбивала из колеи,  не  давала  сделать  первый
шаг, путаясь под ногами, словно шкодливый кот. Там, в сарае,  люди.  Мертвые
люди. Которые были живыми, когда Андрей ложился спать, и, пока он боролся  с
бессонницей, они умирали. Он уснул.
   А потом проснулся. А они нет...
   Тихо, Воронов, тихо. Эмоции  оставим  при  себе.  Это  твоя  работа.  Сам
выбрал. Никто не заставлял.
   ...Р-р-разорву!
   Андрей швырнул на грязный  газон  окурок.  Неразбериха.  Ощущение  полной
беспомощности. Твой номер шестнадцатый, выполняй, что старший велел. Дьявол!
Покажись сейчас в конце улицы тачка  со  скотами  этими,  рванул  бы,  бегом
рванул бы! Не догнал бы, но хоть душу отвел бы, зная, что цель на мушке, что
видишь врага и дело все в быстроте и выносливости.
   Не получится, Воронов, не получится. Не  рви  рубашку  на  груди.  Только
исцарапаешься напрасно. Стреляя по галкам, лисицу не убьешь.
   - Грицук! - Голос начальника  розыска,  или,  как  его  теперь  называют,
звеньевого Поперечного вывел из лирического настроения.  -  Иди  сюда!  Ага,
Воронов! Ты где был?!
   - По краже адрес пробивал, - соврал Андрей, зная, что все равно проверять
не будут.
   - Тоже сюда подойди.
   Антон  с  Андреем  приблизились   к   группе   начальствующего   состава,
совещающегося возле черного "форда".
   - Значит так, пацаны. Берем директора под мышки - и в отдел.  Посадите  в
"темную", колоть пока не надо. Попозже займемся. Со  следаком  договорились,
он его прикроет на тридцать суток по бандитскому указу.
   - Зачем?! - хором спросили оперы.
   - Не зачем, а по указу. Больно он взволнован. Я почками чувствую,  что  в
курсах он. Посидит в камере месяцок с урками, все расскажет. Действуйте.
   - Так с ним толковали? Может, он и без камеры расколется.
   - Слушай, Воронов, - прошептал звеньевой, - вот когда  будешь  бригадиром
или авторитетом, тогда  и  умничай.  Взяли  под  руки  -  и  в  камеру!  Без
самодеятельности, у нас сейчас листопад из  погон,  вмиг  слетят.Поперечный,
поправив черную шляпу, вернулся к "форду".
   Андрей переглянулся с Тохой. Тот пожал плечами  и  отправился  в  цех  за
директором.
   - Пойду-ка я дальше свидетелей искать.  -  Ермаков  хлопнул  по  карману,
проверяя, на месте ли удостоверение. -  А  то  авторитетам  глаза  намозолю,
заставят  еще  убитых  допрашивать  или  обыски  у  них  делать.  Натурально
заставят.
   Антон вывел директора, махнул Андрею. Действуй, пацан, тяни службу.  Быть
тебе авторитетом.
   Грицук примерил золотую цепь,  изъятую  на  последнем  обыске,  глянул  в
зеркало.
   - А ниче'о.
   - Златая цепь на дубе том, - согласился Андрей.
   - Сам придумал?
   - Да, в общем... В соавторстве. Тоха снял цепь, спрятал в сейф.
   - Не мой фасон, шею оттягивает.
   Запиликал "Панасоник".
   - Внимательно. А шо так рано?.. Ну ладно, подъеду.
   Аккуратно положил трубку.
   - Во дают! Из прокуратурки позвонили. Завтра выдер'ивают на  заслушивание
по вчерашнему тройнику. Хотят узнать, шо наработано.
   - Повезло тебе с территорией.
   - Я сам виноват. На последней заслушке  по  древнему-древнему  "'лухарю",
'де бандита 'рохнули, прокурор меня спрашивает: "Шо ж вы, товарищ 'рицук, не
работаете ни хрена? Ждете,  когда  кто-нибудь  по  "02"  позвонит  и  убийцу
назовет?" Шо тут ответить? На такой хитрый вопрос?  Я  прямо  ответил:  "Да,
жду". Прокурор пеной изошелся, представление на меня настрочил.  А  прикинь,
через два дня звонок в дежурку от анонима. Так и так, ваше'о бандита  пришил
Петька Кривой, который  сейчас  сидит  в  ресторане  "Дружок"  за  последним
столиком. С уважением, неизвестный. Ну, ты ж помнишь этот  случай!  Поехали,
сняли дружка с "Дружка", колонули, "мокруху" подняли.  Вот  увидишь,  завтра
прокурор первым делом спросит: "Ну что,  товарищ  'рицук,  вы  снова  будете
ждать звонка по "02"?" Потому и вызывает.
   - Ну, тут-то вряд ли позвонят. Во всяком случае на это уповать не стоит.
   - Теоретически мо'ут.
   - Халява рождает халяву... Арбайтен надо, арбайтен.
   Тоха пересел на диван, вытянул ноги на стул.
   - Я кемарну с полчасика. Толкни, коли шо. Грицук через секунду  захрапел.
Андрей тоже склонил голову на стол. Со вчерашнего утра они еще не  ложились.
Вечером Андрей  позвонил  Пашке,  предупредил,  чтобы  тот  его  не  ждал  и
исправлял "банан" по математике. "Иначе спрячу "Денди"".
   Сон не шел, не давала спать  головная  боль  после  тяжелой  ночи,  да  и
сидячая поза не располагала  к  расслаблению.  Но  не  это  даже.  Пока  шла
стрельба по галкам. К тому же  холостыми.  Директора,  как  и  планировалось
начальством, отправили в следственный изолятор. Переговорить с ним так и  не
дали. Дальше сплошная вода в ступе - разговоры с  родственниками  убитых,  с
живыми рабочими, с родственниками живых рабочих, протоколы, версии, алиби...
Ноль на выходе в итоге.
   Мелькнул  вроде  хвостик  -  Николай,  молодой  потерпевший,  во  вторник
подрался в кабаке с черным. У Николая синяк - у черного семь швов. Веская, в
принципе, причина по сегодняшним меркам. Ночь грохнули  на  поиски  черного.
Через кабак, через больницу... Данные-то нашли, а самого...  Покинул  койку,
не пройдя назначенного курса. Но  лечащему  врачу  шепнуть  успел:  "Слушай,
дарагой, придут меня  мусора  искать,  ты  передай  им,  что  рабочих  не  я
пострелял, а сбежал потому, что на мэня это дело повесят. Я самая подходящая
для них версия. Черный ведь. А мне оно надо?"
   Авторитеты, узнав, расстроились. И впрямь перспективная версия.  Особенно
в свете последней директивы сверху - "Все на борьбу с кавказской мафией!"
   В суматохе так и не съездили  к  заболевшему  плотнику.  Как  это  обычно
бывает, каждый понадеялся на  другого.  Правда,  все  равно  бы  не  успели.
Авторитеты, отсветив для прессы на  месте  происшествия,  умчались,  включив
мигалки, и  руководили  раскрытием  из  управления,  названивая  каждый  час
Поперечному, требуя отчета и активизации действий.  А  так  как  авторитетов
было много, а Поперечный один, то телефон под вечер не то что раскалился,  а
фактически расплавился.
   Непосредственно   раскрытием    убийства    занимались,    как    обычно,
территориальные оперы да участковые. Обещанных приданных сил не придали.
   Андрей поднял  голову  и  с  завистью  посмотрел  на  Антона,  беззаботно