ам.
   -Стоп! - хлопнул себя по лбу Соловец. - Буква "А" - аэропорт, это  ж  как
божий день ясно. Они что-то в аэропорту готовят. Ч„рт, это ж завтра.
   -Да,  кто-то  хочет,  чтобы  наши  друзья  с  Закавказья  в  Питере  себя
чувствовали привольно, и не останавливается ни перед чем.
   -Нам самим не справиться, -заключил Соловец. - Надо Борисова подключать.
   -Найд„шь ты его, пожалуй!
   -А у меня заветное слово  есть.  -  Соловец  набрал  номер.  -  Борисова,
пожалуйста. Нет? Тогда передайте, что в 85-м отделении талончик есть,  пусть
подскочит. Спасибо.
   -Это ты,  Георгич,  переборщил  слегка,  сейчас  же  весь  убойный  отдел
примчится.
   -Ничего лишние люди не помешают. Заморочка, чувствую, будет серь„зная.

   Иван Петрович  Перегаров,  пилот  первого  класса  петербургского  отряда
авиаторов, ложился спать в плохом расположении  духа.  Зарплату  не  платили
третий месяц, завтра предстоит пол„т во Владикавказ, последний раз  летал  -
самол„т  чуть  не  подбили.  Пилоты  ультиматум  выдвинули:  либо   зарплату
прибавить, либо на юг откажутся летать. Это не говоря ещ„ об угонщиках - что
ни рейс в Грузию, так  требуют  в  Турцию  или  в  Индию  лететь.  Пока  вс„
обходилось, но сколько же можно?
   "Решено, завтра буду стоять как стена,  к  самол„ту  не  подойду.  Пускай
штрейкбрехеров ищут, а с меня хватит", - подумал Перегаров.
   Зазвонил телефон:
   -Товарищ Перегаров?
   -Да, это я.
   -Вы назначены  на  рейс  "Санкт-Петербург  -  Владикавказ".  Настоятельно
рекомендую вам сесть за штурвал, в противном случае  вы  можете  себя  плохо
почувствовать, - произн„с металлический голос в трубке.
   -Кто это?
   -Я ясно выразился? Так что подумайте.
   -Послушайте...
   Из трубки донеслись  прерывистые  гудки.  Перегаров  отключил  телефон  и
опустился на кровать.
   "Вот козлы, до чего додумались, пугают. Ничего, пущай пугают, не на  того
нарвались", - подумал он и заснул.
   Утро в Пулково выдалось самое что ни на есть обычное, Вс„  та  же  суета,
беготня, спешка, прил„ты-отлеты.  Но  среди  отлетающей  публики,  бомжей  и
фарцовщиков внимательный взгляд мог заметить  молодых  людей,  рассеяных  по
всему аэропорту и не похожих ни на  одну  из  вышеперечисленных  групп.  Как
можно догадаться, это были опера 85-го отделения и  22-го  убойного  отдела.
Возле стоек  регистрации  с  шести  часов  утра  дежурил  Волков  с  детской
коляской,  которую  он  периодически  покачивал.  Второй  рукой  он  обнимал
Уксусову. На Уксусовой был надет легендарный кивиновский парик и  очки,  так
что на себя она была мало похожа, своим видом она  скорее  напоминала  Игоря
Корнелюка. В коляске вместо ребенка лежали АК,  две  обоймы  и  стационарная
рация, которая еле влезла в коляску. У этой парочки было самое ответственное
задание - увидеть Виталика и дать сигнал. Регистрация билетов на самол„т  на
Владикавказ начиналась через час, Волков  начинал  волноваться  и  вс„  чаще
качал коляску.
   В кооперативном киоске рядом с продавцом примостился Кивинов и  неотрывно
наблюдал за Волковым. Остальные расположились кто где.  Борисов  предупредил
руководство и милицию аэропорта о возможности инцидента  на  их  территории.
Постовые,  снабж„нные  приметами  Виталика,  голодно  вглядывались  в   лица
пассажиров.
   Накануне, как Соловец и предвидел, Борисов примчался  почти  сразу  после
звонка, прихватив с собой всю  свою  бригаду  архаровцев.  Сначала  он  было
обиделся на  обман,  но  потом,  решив,  что  есть  возможность  отличиться,
остался. В пять утра двенадцать человек вышли из 85-го отделения и  на  трех
машинах   направились   в   Пулково.   Уксусову   взяли   как   единственную
свидетельницу, кто мог опознать  Виталика.  Операцию  держали  в  строжайшем
секрете, в отделении же объяснили, что поехали брать рэкетиров.
   Сердобойцев с Таранкиным сидели  в  "Жигулях"  на  выезде  с  эстакады  и
слушали "Европу плюс".  Соловец,  нагнетая  атмосферу,  бегал  от  одного  к
другому.  Голос  по  трансляции  объявил,  что   рейс   "Санкт-Петербург   -
Владикавказ" задерживается по  причине  нел„тной  погоды.  Это  была  ерунда
явная: весеннее солнышко припекало, и на небе не было ни  облачка.  "Значит,
бастуют, - подумал Соловец. - Если прозеваем Стронга, будет обидно и досадно
до слез и до икоты."
   -А у дельфина  распорото  брюхо  винтом,  выстрела  в  спину  не  ожидает
никто... - надрывался из чьего-то магнитофона Высоцкий. Соловец  по„жился  -
своевременная песенка.

   Электронные часы показывали без десяти двенадцать,  по  расписанию  через
десять минут должна  была  начаться  регистрация  на  рейс  во  Владикавказ.
Кивинов вытирал вспотевшие ладони о фирменные футболки.  Волков  беспрерывно
тряс  коляску,  рация  грозила  выпасть.  Уксусова  крутила  головой,  парик
окончательно сполз ей на  лоб.  Согласно  установке,  увидев  Виталика,  она
должна была указать на него Волкову, а тот вынуть из коляски пел„нку.
   Кивинов в очередной раз протянул руки к футболке, когда заметил  условный
знак, - Волков не только вынул пел„нку, но и, очевидно, не зная, что  с  ней
дальше делать, стал размахивать ею в воздухе.  Уксусова  совсем  зарылась  в
парик. С одной стороны по направлению к Волкову бежал Дукалис,  а  с  другой
приближался Борисов. Кивинов бросил взгляд в сторону входа и сначала  ничего
не понял. У дверей, кроме одетого по форме  лейтенанта  милиции,  никого  не
было. Прич„м форма была инспектора  ГАИ.  В  одной  руке  блондинистый  мент
держал торт, а другою сжимал жезл. "Мент с тортом,  а  вокруг  -  никого,  -
мелькнула мысль, - Это Стронг".
   Кивинов ударом ноги распахнул двери ларька и кинулся на гаишника.  Однако
к тому времени Стронг уже сообразил, что его засекли.  Он  развернулся,  как
следует  размахнулся  тортом  и  швырнул  его  в  середину   толпы,   заорав
пронзительно прозвучавшее "Ложись!". Затем левой рукой встретил подлетающего
к нему Кивинова. Тому кое-как удалось увернуться, но вот схватить Стронга он
уже не успел. Мнимый гаишник выскочил на улицу.
   Толпа в зале дружно рухнула на пол, что такое террористический акт, знали
не только в милиции. Спас  всех  вовремя  прибывший  на  место  происшествия
Дукалис. С криком "Прощайте, братья!"  он  рухнул  животом  прямо  на  торт.
Однако никакого взрыва не последовало, и  через  минуту  Дукалис  уже  стоял
посреди восторженной толпы, принимая искренние поздравления и соскр„бывая со
своей кожаной  куртки  масляный  крем.  "Какой  торт  испортил!"  -  подумал
Борисов. Кивинов от волнения сел на пол.
   Заминка с тортом дала Стронгу явную фору во времени. Выбежав из зала,  он
перепрыгнул через перила эстакады на нижний  ярус  пулковского  аэропорта  и
вскочил в  белый  жи-гуль.  Жигуль  сорвался  и  полетел  по  направлению  к
Киевскому шоссе. За рул„м машины сидел сообщник Стронга. Кивинов помчался  к
Таранкину, Сердобойцев уже нетерпеливо рычал  мотором.  Кивинов  прыгнул  на
заднее сидение.
   -Гони за ним! - заорал он.
   Сердобойцев  вмял  педаль  акселератора   в   пол   каз„нных   "Жигулей",
мерседесовский двигатель хищно взревел, и машина понеслась по дороге. Стронг
вырулил на Киевское  шоссе  и  свернул  в  сторону  Пушкина.  Машина  оперов
медленно, но верно приближалась, повиснув  у  него  на  хвосте.  Сердобойцев
вырулил на встречную полосу  и  пош„л  на  обгон  машин,  отделяющих  их  от
преступника. Дорогу встречным автомобилям он уступал лишь в крайних случаях.
Несколько  раз  Кивинов  закрывал  глаза  и  вжимался  в   сиденье,   ожидая
неминуемого столкновения, но водитель был  абсолютно  спокоен,  в  последнюю
секунду выв„ртываясь перед буфером едущей навстречу машины. Таранкин  открыл
окно и достал пистолет, но  не  стрелял,  между  Стронгом  и  ними  вс„  ещ„
оставалось несколько легковушек. Кивинов тоже полез за своей "пушкой".
   Спустя пятнадцать минут бешеной езды между ними никого  не  осталось,  но
опера стрелять не решились - впереди показался пригород. "Дотянем до леса, -
решили друзья. - Подальше от города смерть унес„м".
   Проскочив  пригород,  машины  вновь  понеслись   по   трассе.   Наперерез
Стронговским "Жигулям" выскочил гаишник,  но  в  последнюю  минуту,  видимо,
решил своей  жизнью  не  рисковать  и  побежал  в  будку  вызывать  подмогу.
Расстояние между машинами медленно сокращалось.
   -Давай! - крикнул Кивинов, когда до Стронга осталось метров  тридцать,  и
из двух дул раздался дружный залп. На преступников это никакого  впечатления
не произвело - машина их лишь увеличила скорость. В ответ из "Жигулей"  тоже
раздался выстрел. Стронг был более меток - пуля  прошила  лобовое  стекло  и
вошла в подголовник водителя.
   -Стреляйте, придурки! - заорал Сердобойцев, после  чего  опера  принялись
садить по машине как из автоматов.
   Чья пуля достигла своей цели, так впоследствии никто и  не  узнал.  Но  в
один прекрасный момент едущие впереди "Жигули" неожиданно подпрыгнули, резко
вильнули в сторону и на полном ходу въехали в торфяную кучу на обочине. Торф
смягчил  удар,  и  машина  пострадала  несильно.  Но  выскочивший   Таранкин
подскочил к ней и, боясь, как бы она не уехала, на всякий случай выпустил по
всем кол„сам остатки своей обоймы, после чего наконец успокоился.
   -Руки на торпеду, убью! - прорычал Кивинов, распахивая дверь и  наставляя
на салон дуло своего пистолета.
   Убивать, правда, никого не пришлось. Стронг, ударившись головой о лобовое
стекло, пребывал в бессознательном состоянии, его рука с "Макаровым" свисала
к полу. Водитель с простреленным затылком сидел, уронив свою голову на руль.
Кивинов взял его за волосы и откинул назад. Его словно  током  поразило.  На
него остекленевшими глазами смотрел его начальник  Мухтар  Кулиевич  Астров.
Кивинов внимательно оглядел машину -  так  ведь  это  ж  астровский  жигуль,
который он якобы ещ„ в прошлом году продал. Вот только номера сняты.
   Таранкин сидел на траве и никак  не  мог  прийти  в  себя  после  событий
последнего часа. Кивинов сел рядом, вынул из его кармана "Беломор", прикурил
и глубоко затянулся. Опера молчали.

   Г Л А В А 3
   Кивинов сидел в кабинете Соловца и смотрел телевизор. На экране  появился
кабинет, где он сейчас находился, вот только на  диване  вместо  него  сидел
Стронг и смотрел в объектив.
   -Сегодня 22-м отделом  ГУВД,  -  вещал  за  экраном  голос  Невзорова,  -
задержан  опасный  преступник,  подозреваемый  в  многочисленных   убийствах
водителей такси в городе Санкт-Петербурге. Всех опознавших просят звонить по
телефону...
   Кивинов встал и выключил телевизор.
   Стронг сидел в камере, все разошлись по домам, а Кивинов остался дежурить
по отделению. Завтра Стронга  должны  отпустить,  доказательств,  кроме  его
признания, у следствия не было. Следователь  Склянцева,  в  ведении  которой
находилось дело, приехала в отделение, написала справку о бесперспективности
и укатила назад. Но Стронг этого пока не знал, он смирился со своей участью,
вс„ рассказав часа два назад. Он не знал, что "пальцев" ни на заточке, ни на
такси так и не нашли, что свидетелей нет и что все  доказательства  держатся
только на его признании. Поэтому-то его и показали в  "Секундах",  а  завтра
хотели отправить на пятнадцать суток, чтобы потянуть время и попытаться хоть
что-нибудь  найти.  Кивинов  снова  включил  магнитофон  с  записью  допроса
Стронга. С Виталиком беседовал Соловец.
   -Плевал я на твои пресс-хаты, начальник, я в Афгане  такого  насмотрелся,
что тебе и не снилось, - хрипел Стронг, - так что я ничего говорить не буду.
   -А ты видал, сука, девчонок, которым щ„ки резали, чтобы  последнюю  сотню
отобрать? А ты видал матерей, у которых пропадали тр„хлетние дети, их  потом
находили изнасилованными и убитыми? Так слушай сюда, сука, - щ„лкнул  затвор
пистолета, - за Клубникина у нас будет личный  расч„т,  а  признания  твоего
вшивого мне не надо. Тьфу на него! А отвечать за твою шкуру я буду не  перед
законом, а перед самим собой! Даю тебе три секунды.
   -Ты что, начальник, задумал? Стой, стой! Ладно, рассказываю,  рассказываю
я, колюсь, - напуганно замямлил Стронг. - Закурить не дашь?
   -Девять грамм я тебе дам в зубы, а не закурить.  Обойд„шься  без  курева.
Давай, шус„нок, журчи, я слушаю.
   -Зовут меня Кузьмин Виталий Игоревич, возраст - 32 года. Мать -  чеченка,
отец русский, проживает во Владикавказе. Служил  я  в  спецназе,  в  Афгане,
потом занимался всем понемногу. Года два назад влип у себя там в  историю  с
наркотой, грозило лет семь. На кичу не хотелось. Был арестован, но  до  суда
дело не дошло, меня забрали из тюрьмы и отвезли в горы, в  селение.  Там  со
мной говорили двое, я видел их тогда в первый и последний раз. Один  называл
другого полковником, но я так и не понял, была ли  это  кличка  или  звание.
Полковник достал из "дипломата" мо„ дело и сказал, что если я буду умным, то
в тюрьму не вернусь. Для этого я должен  был  жить  у  себя  дома  и  иногда
выполнять поручения в разных местах страны, связанные с определ„нным риском.
Оплата мне гарантировалась  хорошая,  но  от  меня  требовалось  безупречное
подчинение,  искренность  и  полнейшее  молчание.  Задания  мне  должен  был
передавать человек, которому меня в тот же вечер  и  представили.  В  случае
моего отказа я садился, поэтому выбор у меня  был  небольшой.  Мне  показали
условный знак: как только я находил в своей квартире картонку с  черепом,  я
должен был прийти в указанное на обороте место и получить  задание.  Никаких
вопросов, никаких комментариев. Там же я получил свою новую кличку - Стронг.
После выполнения задания я находил в почтовом  ящике  деньги.  За  два  года
по-крупному меня потревожили только один раз. В ноябре того года в Москве  я
застрелил главу московской  мафии  -  у  него  вышел  конфликт  с  чеченской
группировкой.
   -Минуточку, - перебил его Соловец. - А ты не удивился, почему именно тебя
освободили из тюрьмы?
   -Я об этом спрашивал, и полковник мне  ответил,  что  для  выполнения  их
заданий нужны спецподготовка и русская внешность. И тем и другим я обладал в
достаточной мере.
   -А сам полковник был русский?
   -Наверно, но точно не кавказец.
   -Продолжай.
   -В Москве все прошло как  по  маслу,  сработал  я  ч„тко,  без  следов  и
вернулся домой. В ящике я наш„л сорок тысяч.
   В феврале я вновь получил карточку  и  встретился  с  человеком,  который
приказал мне ехать в Питер и поселиться в указанной им квартире.  Дальнейшие
указания я должен был получать  уже  от  их  человека  в  Петербурге.  Через
несколько дней я вылетел на место и наш„л эту самую  комнату  на  Ли-говском
проспекте. А ещ„ спустя пару дней меня посетил человек, назвавшийся  Саидом.
Его ваши застрелили сегодня. Он назвал дату,  оставил  взрывной  механизм  и
приказал положить его в определ„нное время в урну на Московском  вокзале.  Я
попытался выяснить, зачем это надо и на кого  я  работаю.  Саид  разозлился,
сказал, что это не моего ума дела, и предупредил, что в случае  провала  или
моей засветки я должен немедленно дать знать на встрече  или  когда  он  мне
позвонит.
   В начале марта Саид вновь приш„л ко  мне.  Задание  было  сложным-  убить
шестерых  таксистов,  по  одному  с  каждого  таксопарка.  Выбор  места   не
ограничивался, но уложиться надо было до первого апреля. Выбор  способа  был
тоже оставлен за мной, но с одним условием: должен был быть  психологический
эффект. Я хотел отказаться, и Саид наорал на меня. Затем опять напомнил, что
в случае чего я  должен  дать  ему  знать.  В  шкафу  я  наш„л  кучу  старых
напильников, изоленту и старый точильный  брусок.  Сделал  семь  или  восемь
заточек, решив оставлять их в жертвах. Как я мочил  водителей,  рассказывать
не буду, я и в Афгане убивал людей, но здесь совсем другое. Мне всегда  было
страшно, я не хотел, но заш„л уже слишком далеко и понял, что, если я  этого
не сделаю, меня уберут самого.
   На последнем таксисте вышла промашка, вернее, вс„ прошло как обычно,  но,
убегая, я заглянул в какую-то пивную. Я обычно втихаря напивался после своих
дел. Взял пива, чтоб успокоиться хоть чуть-чуть, потом в сортир пош„л  брюки
я в крови запачкал, хотел отмыть. И тут меня кто-то по башке и  съездил,  да
ещ„ баллон в лицо сунул. Очнулся я уже без куртки и без лопатника. Там  тонн
десять было, Саид передал после вокзала, заточка  там  ещ„  последняя  была.
Слава Богу, хоть документы я тогда дома оставил. Да,  цепочку  ещ„  сорвали,
обидно было, но что делать. Я вернулся домой, выпил ещ„ и тут вспомнил,  что
в куртке остался рубль с телефоном. Я, пока  в  Питере  жил,  в  кабак  один
сходил, там со шмарой какой-то познакомился. Саид мне  запретил  по  кабакам
ходить, говорил, что можно только в Эрмитаж или, там, в  зоопарк.  Но  я  не
слушал, хвоста-то за мной не было. Настя - так бабу звали - один  раз  домой
пригласила. Через недельку опять в кабаке встретились, она с подругой  была,
с Наташкой, кажись. Я приударить решил, ну и по пьяни телефон ей на  Лиговке
оставил, а е„ номер на рубле записал.
   Потом до меня дошло, что я же не знаю,  кто  меня  в  баре  саданул,  где
теперь моя куртка находится и каким боком вс„ это мне выйдет.  В  тот  вечер
звонил Саид, я соврал, что вс„ сошло чисто. Он сказал, что  деньги  привез„т
позже, вместе с новым заданием. Наташку  надо  было  ликвидировать,  причем,
быстро и по-тихому. Я узнал е„ адрес у Насти, так как телефон не помнил.  На
другой день приехал к ней, переспал, а затем  придушил  в  постели.  Обыскал
комнату, но книжки е„ записной с моим телефоном так  и  не  наш„л.  Потом  я
подвесил е„ на люстру, нав„л порядок и уш„л.
   -А зачем Уксусову пришить хотел?
   -Она видела, как  Наташка  мой  телефон  записывает.  Если  книжку  менты
найдут, на меня выйдут, тогда я  уже  точно  не  отверчусь.  В  общем,  я  в
гостинице узнал, когда она из Швеции приезжает, встретил на  вокзале,  ну  а
дальше вы и сами знаете.
   Накануне Саид приходил, дал мне денег и новое задание  пришить  какого-то
пилота в Пулково. Сказал, что сегодня в десять утра я должен  остановить  на
Лиговке белую "пят„ру" без номеров, она-то меня в  аэропорт  и  доставит.  Я
после того, как с Настькой промашка вышла, на Лиговке больше  не  появлялся.
Вещей, нужных мне, там никаких не было. Утром  я  поймал  машину,  за  рул„м
сидел сам Саид. Он заставил меня надеть  форму  инспектора  ГАИ,  дал  торт,
жезл, в котором была спрятана винтовка с глушаком, и пов„з в Пулково. Там он
мне показал фото пилота, сказал, что он сидит в диспетчерской, а там  народу
много, в том числе и милиции, так что внимания на меня никто не  обратит.  Я
должен был выстрелить в л„тчика и незаметно исчезнуть. Саид будет ждать меня
в машине на первом ярусе. Завтра я  должен  был  уехать  во  Владикавказ  на
поезде.
   -Где жезл? - спросил Соловец.
   -Выкинул по дороге, когда от ваших уходил.
   -Стрелял по операм кто?
   -Я стрелял, а пушку Саид дал.
   -Ты понимаешь, что тебя жд„т?
   -Знаю. Но если от вас сорвусь, так те, другие, не простят.
   -В Питере ещ„ что-нибудь за тобой есть?
   -Да так, мелочевка. Пожар я в вашем  РУВД  устроил.  Саид  попросил,  ему
выговор дали. Он мне показал, как туда попасть, ну я и подж„г. Жалко что ли?
Денег мне, правда, Саид за это не заплатил, сказал, что это личная просьба.
   Кивинов нажал кнопку и выключил магнитофон дальше шла лирика. Он  подош„л
к окну и посмотрел на ночной проспект, туда, где возвышалось мрачное  здание
многоэтажной общаги. Когда-то  в  ней  жил  Клубникин,  так  и  не  успевший
получить нормальную квартиру. Кивинов открыл  шкаф  Соловца,  достал  оттуда
полупустую бутылку водки, из горла осушил ее, затем хлопнул дверью  и  вышел
из отделения. Уходя, он чуть не сбил с ног Каца, ковылявшего на костылях и с
перевязанной головой по ступенькам милиции.

   Борисов, развалившись на  диване  Соловца,  задумчиво  пускал  в  потолок
сигаретный дым.
   -Гляди, Олег, хм, я вчера в  Комитете  был.