разитов никогда не забуду! Я, в  море  из-за
них не уш„л - бумага в порт пришла.
   -Вы телефон не помните, по которому их вызывали?
   -Как же, сейчас газету поищу. Я после этой истории  им  звонил,  но  меня
послали. А представляете, друга моего, который тогда со мной  был,  обокрали
вскорости. Он, придурок, с ними валютой рассчитываться начал, миллионера  из
себя строил. Достроился. Подчистую квартиру вынесли. Я думаю, это  с  бабами
связано, у него паспорт с собой был, могли  адресок  подсмотреть.  Ага,  вот
газета.
   Кивинов переписал телефон. Абонент оказался в Кировском районе.  Судя  по
рекламе, его звали Мариной. Вернее, е„. Хотя телефончик, конечно, связной, и
никаких девок там нет. Боятся, проституточки.
   -Вс„, товарищ мичман, мне пора. Кстати, двери поменяйте,  а  то  обнесут,
как корешка вашего.
   -Не знаю я никаких Марин, и не морочьте мне голову. Мало  ли  что  там  в
газете телефон мой, может, опечатка.
   -А почему тогда, когда я позвонил, мне женский голос ответил?
   -Не знаю, куда вы звонили, мне никто не звонил.  Я  жаловаться  буду,  вы
права не имеете меня больше тр„х часов держать, а  тем  более  квартиру  без
санкции обыскивать. Безобразие! Распустили вас, беспределом занимаетесь тут!
   Соловец с Кивиновым переглянулись. Три часа беседы с владельцем  телефона
прошли впустую. Накануне хотели вызвать девок на липовый адрес и посмотреть,
куда они после поедут, но потом передумали: отделенческая машина на ремонте,
а на троллейбусе за ними не угонишься.
   Кивинов звонил на лик„ро-водочный, лже-Голубцов там не появлялся.  Решили
с утра снять с адреса хозяина телефона и колоть до упора. Пока  это  никаких
результатов не принесло.
   -Что вы мне душу мотаете, а? Не знаю я ни девок, ни Марин. Я инвалид,  ну
и что, что молодой, мне почку одну удалили,  а  вы  этого  не  понимаете.  Я
требую адвоката. Адвоката!
   -Андрей Васильевич, отведи этого крикуна в камеру, там  адвокат  дежурный
сидит.
   -Не имеете права, не имеете...
   "Имеем, - подумал Кивинов, вытаскивая мужика, - вс„ имеем, надо бы тебе и
вторую почку оторвать к ч„ртовой матери".
   Вернувшись к Соловцу, Кивинов стал накручивать телефон.
   -Что делать будем? - спросил его Соловец. Кивинов, ничего ему не ответив,
спросил в трубку:
   -Борисова. Гриша, ты? Привет.  Кивинов.  Узнал?  Хорошо,  только  дыши  в
сторону, из трубки перегаром нес„т. Слушай, тут сигнал по убийству  Балдинга
есть, но надо с мужичком одним поработать, в душу к нему влезть. Да нет,  не
крутой, лох, инвалид. Сигнал интересный. Ну что, приедешь? Давай, жд„м.
   Кивинов положил трубку и пош„л к Петрову.
   -Миша, портрет Феликса сними на всякий случай, а то рама и так еле живая.
   Минут через сорок Кивинов вкратце объяснял ситуацию Борисову.
   -Главное - адрес, понял, Гриша? Где у них офис, или что  там  ещ„  у  них
может быть. Иначе - тупик. Поговори с ним спокойно, ты умеешь.
   Борисов икнул.
   -Тащи, счас разбер„мся.
   Кивинов прив„л задержанного и оставил с Борисовым.
   "Прости меня, Господи, - подумал он, - но  я  не  нарочно,  а  только  по
большой необходимости".
   Борисов вернулся  из  кабинета  неожиданно  быстро.  На  лице  его  сияла
довольная улыбка.
   -Держите, салаги, я только рукава засучил да дохнул на него, он мне вс„ и
рассказал, а вы тут интеллигентов из себя строите. Если хотите что  записать
- идите, а то у меня, ха-ха, пальцы заплетаются.

   Г Л А В А 3
   Кивинов вышел из троллейбуса. Вот это заведение, ничего себе офис! Это  ж
бывшая пивная или закусочная. Почитаем. "Тыр-пыр сервис"  -  товарищество  с
ограниченной ответственностью. Чем  занимаются  -  непонятно.  Так,  дальше.
Туристическая фирма "Вирус". Они б ещ„ "СПИДом" обоз-вались! Где же тут наши
девчата? Может, их, конечно, и нет, но командир быть должен. В турфирме вряд
ли, скорее, в "сервисе". Нет никого, странно.
   -Вы что ищете, молодой человек?
   -Хочу в Грецию слетать, пут„вки тут продаются?
   -Нет, это следующая дверь.
   -Спасибо, а вы мне по секрету не скажете, тут  фирма  над„жная?  А  то  в
прошлом  году  был  в  Непале,  поселили  в  об-щагу  бамбуковую  и  кормили
лягушками, деньги только на ветер.
   -Вс„ с гарантией, удобства, комфорт, обслуживание - люкс.
   -Вы это говорите каким-то рекламным тоном, как  будто  наизусть  выучили.
Вам-то, в принципе, какая разница, люкс там, не люкс?
   -Турфирма в наше предприятие входит, так что за клиентов боремся.
   -Ах, вот в ч„м дело. Может, мне лучше прямо с вашим директором поболтать?
Как говорится, из первых рук.
   -Эльдара Олеговича  сейчас  нет,  но  собственно,  вам  и  без  него  вс„
объяснят.
   -Нет, нет, с руководством над„жнее. Я попозжее зайду. Гуд-бай.
   Кивинов вышел.
   "Эльдар Олегович.  Что-то  знакомое.  Ха,  да  это  же  наш  институтский
комсомольский   вожак.    Далеко    пош„л,    если    это    он,    конечно,
марксист-капиталист".
   Вернувшись в отделение, Кивинов заш„л к Соловцу. У того сидели  Волков  и
молодой парнишка, с которым опера беседовали в весьма резких тонах.  Ничего,
в общем, удивительного, кроме одного, - парен„к  был  негром.  С  косичками,
серьгой в ухе, а сам ч„рный, как сын ночи.
   -Что, уже в Интерпол перебрались? Иностранцев колете?
   -Какой  он,  к  ч„рту,  иностранец!  Это  Вадик  Иванов,  жертва  л„гкого
поведения матери. Бывший детдомовец. Помнишь,  я  про  ваучеры  рассказывал,
которые у старух отнимали? Его работа. Мы сначала думали, в чулке грабит. Но
последний раз старушка зоркая оказалась,  говорит,  не  маска  это,  а  рожа
ч„рная. Тут мы про Вадика и вспомнили.
   Вадик смотрел в пол и теребил пальцы.
   -Да, земляк, - сказал Кивинов, - тебе в Чикаго надо, там бы тебя вряд  ли
кто наш„л. А у нас ты погорячился. Хочешь совет?  Когда  с  зоны  верн„шься,
купи презерватив побольше и на голову одень, а потом уже грабить иди, а  то,
извини, с твоей мастью это не солидно. Мы не в Америке. Георгич, можно  тебя
на пару слов?
   Они прошли в кабинет Кивинова.
   -Не знаю, как и подступиться к этой шараге. Нельзя в лоб.
   -Во-первых, завязывай ты с этим водителем, это не тво„ дело, а во-вторых,
наверняка их уже этот инвалид с  почкой  предупредил,  так  что  ловить  там
нечего.
   -Насч„т инвалида я не волнуюсь. Я Борисова попросил, чтоб он с ним  перед
уходом профработу пров„л. Так что никуда он звонить не будет.
   В дверь постучались.
   -Можно? - На пороге стоял БОМЖ Крылов. - Васи-лич, пусти на диванчик, а?
   -Подожди за дверью. Ладно, Георгич, не надо, так не надо.
   -Да нет, я тебе не приказываю, конечно, будет время свободное, ковыряйся,
а пока на нас работай, и так в самом хвосте по РУВД тащимся, а  скоро  конец
квартала. Зачем на дядю работать? Позвони Борисову, это его хлеб.
   -Я уже звонил. Говорит, пока ничего конкретного нет,  не  фиг  ему  здесь
делать.
   -Ладно, - махнул Соловец и вышел из кабинета.
   -Начальник, про меня не забыл? Ну, пусти на диванчик.

   Снова  ш„л  дождь.  Мелкий,  противный.  Стены   кивинов-ского   кабинета
понемногу  плесневели.  Он  сидел  в  кресле  и  слушал  магнитофон.  Оттуда
раздавался голос опера Клубникина, погибшего весной. Володя пел частушки  на
новогоднем вечере под собственный аккомпанемент на гармошке:
   Гармонист у нас один,
   Может, девочки, дадим?
   По разочку надо дать,
   Веселей будет играть!
   Зазвонил телефон.
   -Начальник? Это я. Заш„л! Точно он, у меня  глаз  алмаз,  четвертной  мне
отстегнул. Только что. Давай скорей. Кивинов бросил  трубку  и  выскочил  из
кабинета.
   -Мужики! По коням! Оперсостав выбежал из кабинетов.
   -Летим, тут, на Стачек, недалеко!
   -На ч„м?
   -Найд„м, быстрее, уйд„т!
   Выскочив из отделения, опера тормознули зел„ный "москвич" и  понеслись  к
"Тыр-пыр сервису".
   -Значит так, у него может и пушка быт1>, так что аккуратней. Толян, ты на
остановке останься, а мы втро„м внутрь. Нет, Миша, ты на дверях.
   -Давай подожд„м, пока выйдет.
   -Чтоб на улице пальбу устроить? Нас же потом во все  дыры,  если  зацепим
кого-нибудь.
   -Браслеты взяли?
   -Одни на вс„ отделение,  заняты.  Мужик,  вот  здесь  тормозни.  Спасибо.
Платить? Ты что, не понял, с кем едешь?
   Дукалис остался на остановке. Кивинов, Волков и Петров подошли  к  офису.
Перед ним, невзирая на дождь, обнажив свою липовую язву,  сидел  Крылов.  На
земле лежала шапка с мелочью и костыль.
   -Ну как? - ш„потом спросил Кивинов.
   -Плохо дают, у Владимирской лучше - тут место не людное.
   -Я не о том. Мужик там?
   -Не выходил, значит, там.
   Кивинов вытащил пистолет из кобуры и переложил в карман.
   -Готовы? Пошли!
   "Ступени, двери, второй этаж.  Почему  так  жарко,  ведь  осень?  Стук  в
висках. Спокойнее, может, пустышка. Что, страшно? Да, страшно, я  не  Джеймс
Бонд, я жить хочу. А вдруг он без ствола? И зачем я влез сюда? Куда теперь?
   Петров, молодец, уже по кабинетам ходит. Давай, не стой, вот так, ногой в
дверь, потом извинимся, закрыто, ч„рт, мениск опять болит, колено не гн„тся.
Миша, аккуратнее, дверь справа открывается. Он, он, бля буду!"
   -Руки! Милиция! Миша, осторожнее, пушка, в кабинет давай!
   "Ч„рт, ну и грохот. Это он? Или Миша? Это он!"
   -Стоять!
   "Выстрел вверх. Через перила  прыгнул,  там  Волков.  Славка,  держи,  мы
сейчас! Почему руки  дрожат?  Колено  совсем  не  гн„тся.  Вниз,  через  три
ступеньки, больно. Славка, ранен? Ногой по шарам? Бывает, отдышись. Сука, на
улицу выскочил. Толян, куда он? Понял. Гад, там люди. Опять грохот,  уже  по
мне. Бежать больно, за проспектом парк, туда уходит. Где же  Дукалис?  Успею
перед машиной? Тормоза слабые, визжат сильно. Вон Дукалис по дорожке  чешет,
прохожим прикидывается. Ещ„ немного, давай, Толян, не переигрывай,  "срубит"
- убь„т. Не спеши, родной, я его подгоню к тебе. Огонь!  И  близко  нет.  Ну
давай, давай! Что у тебя, зря груша на  стене  висит?  Так,  правой,  левой,
молоток! Пушку откинь. Цел? Ремень, ремень! Крепкий, сука. Да не ори, сейчас
отдышусь, он уже наш. Взяли!"

   -А что мне теперь скрывать? Я человек конченый. Я вам вс„  расскажу,  без
записи, решайте потом. Да нет, я не рисуюсь, куда уж. Сам виноват, никто  не
заставлял, хотя как сказать. Я не Голубцов, конечно. Фамилия  Ветров,  звать
Николаем. Тридцатник недавно стукнул. Сам из Витебска. В восемьдесят  втором
в Питер приехал. Модно тогда было в большие города ездить жизнь  устраивать.
Не воровать, конечно, учиться хотел, работать. Поступил в  техникум,  жил  в
обща-ге. Закончил, на завод устроился, на очередь городскую встал.  Прописан
в общаге был, а жил у невесты. Как многие,  в  принципе.  У  Людмилы  -  ну,
невесты  -  жилплощадь  была,  но  родители,  знаете,  недовольны   были   -
иногородний, общежитие. А тот вечер проклятый вс„ перевернул.
   У Людмилы я тогда был, она с матерью дома детектив ка-който смотрела. Мне
говорит: "Коля, сходи с Джерри погуляй." Джерри - это овчарка ихняя. Мне  не
жалко, конечно, и раньше гулял. Оделся  я  и  на  улицу.  Зимой  было  дело,
холодно. Я Джерри с поводка спустил,  он  меня  хорошо  знал,  как  Людмилу,
слушался. Иду я по парку, народа никого, снег падает, тишина. И вдруг  из-за
куста кто-то  выскакивает,  хвать  шапку  у  меня  меховую  и  бежать.  Я  и
опомниться не успел. Шапку жалко, конечно, новая была, всю  зарплату  отдал.
Но парня мне не  догнать,  скользко  было,  а  он  в  шипо-ванных  ботинках.
Распрощался я с шапкой, да не рассчитывал он, что Джерри по кустам бегал.  Я
и глазом не успел моргнуть, как он на дорогу выскочил и за  парнем  пон„сся.
Псина здоровая, нас с Людкой на санках возил. Парень из парка даже  выбежать
не успел, как Джерри его догнал, прыгнул на спину, с ног сбил и давай рвать.
Я бегом за ним, еле оттащил. Парень по земле катается,  ор„т,  весь  снег  в
крови. Джерри рв„тся, лает. Люди сбежались. На меня, конечно, прут,  кричат:
развелось  собачников,  людям  прохода  нет.  Менты,  ой,  пардон,  постовые
появились как из-под земли. Парня  подняли,  а  у  него  уха  нет  -  Джерри
постарался. Нас в отделение, парня на "скорой" в больницу.
   В общем, вс„ для меня наизнанку вывернулось. Составили  протокол,  что  я
пьяный, хотя я капли в рот не брал. Пока я в  милиции  сидел,  они  к  парню
съездили в больницу, он им наврал, конечно, мол, я на него  собаку  натравил
за то, что он мне замечание сделал, что  я  пьяный.  Обидно.  Меня  никто  и
слушать не стал. Как после выяснилось,  парень  был  сынком  шишки  какой-то
райкомовской. Короче, приехал следователь, возбудил 108-ю, и меня в  Кресты,
даже с Людмилой повидаться не дали. До суда пять  месяцев  сидел  с  урками,
натерпелся, конечно, как новичок. Мать из Витебска приехала, но свидания  не
дали. Потом суд Знаете, сколько влепили? Восемь лет,  по  максимуму.  Папаша
этого недоноска постарался. Да ещ„ режим усиленный. Вот так  я  в  Сибири  и
оказался, и главное, за что? Дайте закурить.
   На зоне не сладко было. Чушком не был, но и в блатных не ходил.  Вкалывал
по-ч„рному, вс„ забыться хотел. Сосед мой  по  нарам,  Максимов  Витька,  за
кражи квартирные сидел. Хороший мужик, туберкул„зом болел. Он  не  в  первый
раз на зоне, но не задавался. Я ему историю  свою  рассказал.  Он  посмеялся
сначала, но потом серь„зно так и говорит:
   "Знаешь, парень, ты уже пятерик отмотал, но я б на тво„м месте  ждать  до
конца не стал. Ты ещ„ тубзиком  не  заразился,  молодой.  Знаешь  что,  беги
отсюда. Я спрашиваю, да ты что, мол, на новый срок нарваться  или  на  пулю?
"Да ты слушай. Есть вариантик один. Я скоро кончусь,  с  моими  л„гкими  мне
пару месяцев осталось".
   В общем, он меня и научил. Кладбище зековское недалеко от забора было,  а
котельная вплотную примыкала к забору. Я, когда дежурил, вырыл  в  полу  яму
под дровами, землю тихонько в клумбы  цветочные  перетаскал,  сверху  снегом
присыпал. Не заметили. Витька через месяц  помер,  а  я  хоронить  вызвался.
Зарыли его, я сам яму копал, неглубокую сделал. Через день дежурить вызвался
на котельной. Ночью через дыру на кладбище вылез да могилу  отрыл,  земля-то
ещ„ пром„рзнуть не успела. Витьку откопал, на плечи его, да в котельную. Еле
в яму пропихнул. Там переодел  его,  сам  переоделся.  Я  вещички  кое-какие
скопил и припрятал их там же, в котельной. Потом  солярку  разлил,  она  там
хранилась, и подпалил, а сам в дыру и в  пос„лок.  Деньжата  были  с  собой,
Витька оставил, он в карты выиграл. В пос„лке к грузовому составу прицепился
и до города. Там билет купил на пассажирский до Питера и  был  таков.  Но  в
поезде мне попутчик один не понравился, а может, я слишком  осторожный  был,
не знаю. Свистнул я у него паспорт и права, а то плохо без документов-то,  и
на другой поезд пересел до Москвы, а уж оттуда - в Витебск, к матери. А  она
уже извещение получила, что я погиб на зоне. Когда  я  домой  приехал,  она,
конечно, в обморок, перепугалась, но я ей вс„ рассказал, она и  успокоилась.
Пожил я с месяцок дома, а потом в Питер подался. Поначалу хотел с парнем тем
разобраться, из-за которого сел. Паспорт переделал, права, и стал Голубцовым
Игорем. Приехал в Питер, покрутился,  работать  не  устроиться,  денег  нет,
воровать вроде как не хотелось, я ж не вор  по  натуре.  Помытарился,  одним
словом, а потом деньжат заехал занять к мужику одному, зоновскому, Балдингу.
Он в соседнем отряде был, тоже из Питера. Он мне не  очень-то  нравился,  да
выхода другого не было. Людмила-то уж про меня и забыла, замуж вышла.
   Узнал я адрес Балдинга в справочном и в гости к нему  и  зарулил.  Он  до
побега моего освободился, сидел, кажется, за валюту. Посмотрел я на  него  -
хорошо жив„т, за год здорово приподнялся. В ресторацию меня сводил.  Я  ему,
так и так, освободился на условно-досрочное,  помоги,  мол,  устроиться.  Он
спрашивает, чего умеешь. Я отвечаю - машину вожу хорошо, слесарить умею.  Он
сме„тся, так иди на завод, говорит, чего ж ко мне приш„л?
   Поговорил, короче, я с ним, понял, что Балдинг не  праведным  пут„м  хлеб
добывает, а потом махнул рукой - будь что будет. Видно не зря  говорят,  кто
на зону попал, обратной дороги нет. А с моим положением и  подавно.  Человек
из могилы. Без имени, без фамилии. Ни жениться, ни креститься.
   Снял мне Балдинг квартиру однокомнатную, сказал, что на первых  порах  на
черной работе покручусь. Предупредил, чтобы без него  ни  шагу.  Стал  я  на
тачке баб возить по вызову. Торчал возле офиса, где  вы  меня  хапнули,  как
клиент звонил, подруг и развозил. Поначалу хорошо отст„гивал, иногда даже  в
валюте.  Сам-то  он  вышибалой  работал  в  "Плакучей  иве",  но  контакт  с
Воронцовым Эльдаром Олеговичем поддерживал. Я их частенько вместе видел.  Но
Воронцов-то рангом повыше будет. Уровень другой.
   Баб я пару месяцев возил, один раз даже в милиции был, но там подделку  в
паспорте не заметили - повезло.
   В августе Балдинг  говорит:  пора  серь„зной  работой  заняться.  Что  за
работа, мне, конечно, не говорили, я, так, фантик, что скажут, то  и  делаю.
Направил он меня на лик„-ро-водочный, у директора водитель в  аварию  попал,
как я сейчас понимаю,  подстроили.  Там  меня  человечек  один  к  директору
водилой пристроил. Пришлось, правда,  официально,  через  отдел  кадров.  Но
паспорт и там не распознали. Естественно, меня  не  только  баранку  крутить
посадили. Как говориться, кто лучше всего знает хозяина, так это его  шоф„р.
Балдинг даже заставлял за домом его наблюдать когда приходит,  уходит,  жена
кого водит. Платили мне уже больше.  Иногда  документики  кое-какие  из  его
папочки переснимал, пока он у любовницы гулял. Мужик-то, вообще, осторожный,
команду целую держал, но мне доверял, видно, хорошие рекомендации были.
   Пасусь я однажды  у  его  дома,  жену  высматриваю  и  вдруг  слышу:  "О,
Ветер-ветерок, ты же сгорел!" Оборачиваюсь, смотрю - Аяврик  стоит,  Яковлев
Андрон из моего отряда. Он на зоне ещ„ оставался, когда я  удрал.  Паскудный
парень, подозревали, что стучит, но он вс„ время  выв„ртывался.  Заш„л  я  к
нему, чтобы не отсвечивать.  Надо  ж,  угораздило  его  рядом  с  директором
поселиться. Выпили мы, я сдуру про себя рассказал, не вс„, конечно, а только
про побег. А он, гад,  пьяный,  пьяный,  а  котелком  варит  -  говорит,  ты
прикинут хорошо, а мне жить не на что.  Я  отшутиться  хотел,  мол,  каждому
сво„, у каждого свой уровень, а он сме„тся - у нас  все  равны,  без  всяких
уровней. Ты ведь, корешок, на зону-то за побег не хочешь? А я  тоже  пить  с
закуской должен. Ну, ты не дрейфь, такса у меня умеренная, лишь  бы  задницу
прикрыть. И как заломит, у  меня  аж  челюсть  отвисла.  Да  делать  нечего,
пришлось отстегнуть, не бежать же от дурака этого. Занял у Балдинга, потом у
директора. А через месяц звонит мне домой, паскуда. Не знаю, как наш„л меня,
а может, я по пьяни телефон дал.  Говорит,  сейчас  инфляция,  денежки  твои
обесценились. Хочу в тв„рдой валюте 200 баксов. Спрашиваю, не много ли? А он
- в самый раз, я жениться собрался. Я обещал достать.  Решил,  ладно,  потом
отработаю, может, успокоится, если глотку заткну долларами. Перезвонил  ему,
занял у Балдинга бабок  и  прив„з  на  "Волге"  служебной.  Он  обрадовался.
Говорит, давай отметим в "Плакучей иве", тут рядом. Что мы не люди? Не имеем
права? Пришлось отвезти. Он там напился как свинья.
   Официант его под шумок на баксов сто опустил. А  Аяврик  поля  не  видит:
"Ветер-ветерочек, мой хорошенький дружочек". Я его  под  мышку,  в  тачку  и
домой. Выгрузил, а он в дороге оклемался несколько,  и  как  приехали  да  в
квартиру поднялись, давай баксы считать, "А где ещ„ сотня?"  Я  ему  сч„т  в
нос, глаза, говорю, разуй, смотри, на сколько ты поел. А он не смотрит, сч„т
выхватил и на меня с кулаками: "Кинул, падла!" У  нас  драка  завязалась.  Я
бутылку пустую схватил и осадил его. Он рухнул и не дышит. Я тоже датый был,
но протрезвел быстро. "Что делать? - думаю. - Копать ведь начнут". Вытащил я
его на лоджию да спихнул. Потом скамееч