- Что делать, Толян? Мы же фанаты.
   - Подъезжаем. Ищите улицу. Я Гатчину совсем не знаю. Красный проспект или
улица.
   Через пять минут машина остановилась возле небольшого кирпичного  домика.
Частный, скорее всего.
   - Как бабу звать?
   - А я откуда знаю? На АТС им„н нет. Фамилия - Комарова.
   - Что будем делать? Надо на разведку сходить.
   - Давайте я, - сказал Каразия. - Тут цыган много, а я похож.
   Он широко улыбнулся золотым ртом.
   - Давай, мы по углам страхуем. Эдик подош„л к двери и постучал.
   - Кто там? - раздался женский голос, и в глазке замелькала чья-то тень.
   - Дорогая, Марцинкевича где найти, цыгана? Где-то рядом жив„т.
   Двери распахнулись. На пороге стояла девушка  лет  двадцати  в  блузке  и
лосинах.
   - Это через дом, вон туда, - махнула рукой девица. Эдик  придержал  дверь
ногой.
   - Тихо, милиция. Кто ещ„ дома? Кивинов с Дукалисом уже стояли на пороге.
   - Никого, а что случилось? В ч„м дело?
   - Есть тема, давай зайд„м.
   - Проходите.
   Дукалис, выставив автомат, уже осматривал комнаты.
   - Ты с кем жив„шь?
   - С предками.
   Кивинов осмотрелся. Ничего домик.  Мебель  финская,  люстры  хрустальные,
золоч„ные зеркала. Неплохо для Гатчины.
   - Тебя как звать?
   - Мариной.
   - Мариша, я надеюсь, мы найд„м общий язык. К тебе лично претензий нет. Но
нас  один  дружок  твой  интересует  -  Макс.  Из  Свердловска.  Как  насч„т
вспомнить?
   - Я почему-то сразу подумала, что из-за него.
   - Почему?
   - Он звонил сегодня.
   - А ну-ка, поподробнее.
   - Да ну, коз„л какой-то. Я с  ним  случайно  познакомилась,  на  концерте
"Алисы", в марте. Тогда вс„ равно было, кто рядом с тобой, откуда. Фанатизм,
возбуждение.
   - Переспали, конечно?
   - Это к делу не относится. Потом он мне пару раз звонил, встречались.  Но
мне он не понравился. Какой-то чокнутый, да и гумозный.
   - Какой?
   - Ну, гумозный, чмошник. Грязный, противный. Я  его  отшила,  но  он  вс„
равно звонил, потом пропал куда-то. А сегодня снова позвонил.  Я  ему  сдуру
сказала, что предки на югах, а он приехать напросился. Я не  разрешила,  но,
думаю, он приедет. Какой-то возбужд„нный весь, как ужаленный.
   - Во сколько звонил?
   - Часа полтора назад.
   - А когда обещался быть?
   - Не сказал, может, к вечеру.
   - Ясно. Значит так, Марина, мы у тебя посидим. Есть у  нас  к  нему  пара
вопросов.
   - А что он сделал, если не секрет?
   - Да, мелочи, в колпачки много выиграл.
   - Да, он говорил, что играет.
   - Ну вот, надо возвратку делать.
   - А как вы узнали, что он со мной знаком? Адреса-то, кроме него, никто не
знает.
   - Профессиональная тайна.
   Два часа пролетели  незаметно.  Кивинов  отзвонился  Соловцу  и  объяснил
ситуацию. Решили ждать до упора, тут рисковать  нельзя.  В  это  время  года
почти не темнеет - белые ночи. Дукалис сидел с  автоматом  у  окна  и,  чуть
приоткрыв занавеску, смотрел на улицу, Каразия шептался с Мариной.
   В начале девятого в двери постучались.
   - Открывай, - шепнул Эдик. - Откроешь, отойди от двери, а его впусти.
   Марина подошла к двери.
   - Кто там?
   - Я, Максим, давай быстрей. Марина открыла двери, в дом вошел  долговязый
парень с рыжей шевелюрой.
   - Одна?
   Марина молчала.
   Парень оглянулся,  и  в  этот  момент  нога  Каразии,  мелькнув  рядом  с
Маринкиным лицом, врезалась в грудь Макса. Тот, как фантик на ветру, отлетел
прямо в мощные объятия Дукалиса. Парень хотел было вырваться, но опер поднял
кулак, и тот мигом закрыл лицо руками.
   - Не дергайся, я ударю - ты и не заметишь. Руки давай.
   Щелкнули браслеты. Парень уже полностью пришел в себя и не сопротивлялся.
   - На выход!
   Макс вдруг повернулся и закричал Марине:
   - Убью, сука! Заложила! Запомни, я тебя достану, паскуда, запомни!
   Каразия пнул парня под зад:
   - Пошел отсюда, говнюк!
   - Эдик, где ты так научился ногами махать? - спросил Кивинов.
   - В секцию ходил летом, когда еще постовым был.
   - Лихо, а у меня все руки не доходят, вернее,  ноги.  Все,  поехали,  уже
поздно. Мариша, пока. Привет папе.
   - Я боюсь, вы его отпустите, он же вернется, вы слышали, что он кричал?
   - Не боись. Угрозой хребет не сломаешь, а  корешок  твой  у  нас  надолго
останется, поверь.

   Г Л А В А 7
   Из протокола допроса:
   "Мы встретили его на Ветеранов, он  играл  с  нами  в  колпаки.  Светанул
деньгами. Босс предложил нам проиграть ему немного, а потом  вместе  сходить
на Стачек, где  мы  снимали  комнату,  якобы  за  деньгами.  Там  напоить  и
ограбить. Так и сделали. Мужик выиграл  у  нас  двадцать  пять  тысяч,  а  я
сказал, что с собой денег нет, хочешь сходим, тут рядом, отдадим деньги.  Он
согласился. Мы впятером  пошли  домой.  Хозяин  спал  пьяный.  Мы  прошли  в
комнату, где жили. Витька достал деньги. Мужик забрал. Я предложил выпить за
выигрыш. Он не отказался. Выпили,  у  нас  было.  Он  собрался  уходить.  Мы
уговаривали остаться, но он сказал, что спешит, и поднялся. Тогда  я  ударил
его по голове восьмикилограммовой гантелей. Он упал. Я снова стал  бить  его
гантелей. Когда он кончил стонать, мы с Боссом  подняли  его  и  вынесли  на
лестницу,  предварительно  забрав  у  него  деньги.  На  площадке  он  снова
зашевелился. Тогда я ударил его в живот  ножом.  Потом  мы  потащили  его  в
подвал. Там, бросив его  в  угол,  мы  начали  забрасывать  тело  картонными
коробками, хранившимися в подвале. Мужик снова застонал. Я схватил кирпич  и
ударил его по голове. Босс присел рядом и стал наносить удары ножом в грудь,
мужчина стонал, а Босс кричал: "Давай, умирай! Ну, умирай  скорее,  гад!"  Я
тоже стал бить его  ножом.  Потом,  забросав  его  коробками,  мы  вышли  из
подвала. В квартире смыли  с  себя  кровь  и  решили  разбегаться.  Я  хотел
вернуться в Свердловск, а куда собирался Босс, я не знаю. Я  позвонил  своей
знакомой в Гатчину и договорился переночевать у нее.  Приехав  туда,  я  был
задержан милицией. Нож я закинул на крышу  трансформаторной  будки  радом  с
домом..."

   Из справки судебно-медицинского эксперта:
   "На теле гражданина Полозкова Юрия Борисовича, 32-х лет,  обнаружено  567
ножевых ранений, 48 переломов  костей  черепа,  множественные  ушибы  мягких
тканей и разрывы внутренних органов..."

   Кивинов положил справку на стол. Ни в одном  воспал„нном  мозгу  писателя
романов ужасов не возникнет такой сюжет.  Ни  в  одном  полицейском  боевике
нельзя увидеть того, что показывает сама жизнь.  Страшная  правда,  страшней
любого ночного кошмара.  Нормальный  человеческий  ум  просто  не  воспримет
такое. Гомо сапиенс - человек разумный. Все с ужасом смотрят на соседей,  не
видя ужаса в сво„м доме. Этой зимой  на  Стачек  вырезали  всю  семью,  даже
собаку, из-за двух видиков и какого-то  золота.  На  Ветеранов  хладнокровно
перерезали горло мужчине, отказавшемуся выпить с  убийцей  стакан  водки.  В
лифтах убивают девчонок из-за деш„вых сер„жек. Город затопила волна убийств.
Смотрите! Это вс„ в вашем доме! Завтра волна захлестн„т и вас, не спасут  ни
бронированные двери, ни сторожевые собаки,  ни  охранники-профессионалы,  ни
милиция.
   А убитый Полозков ехал покупать телевизор,  по  пути  к  метро  сыграл  в
колпаки. Страшная шутка. Деньги на телевизор он выиграл в какую-то  лотерею,
проиграв при этом жизнь.

   Кивинов сидел в ИВС и беседовал с Максом.
   - Босса вы вряд ли теперь найд„те. Он  уже  был  в  ментовке.  В  апреле.
Влетел с обрезом. Его сначала арестовали и даже в Кресты отправили, но потом
на подписку отпустили. Он доволен был, мы ещ„ смеялись, подписку о  невыезде
из Питера дал, оставив при этом свердловский адрес. А где он  сейчас,  я  не
знаю, он в Казахстан собирался. Это ж он, гад, подбил нас на это дело.
   - Ты с себя стрелки-то не переводи, сам хорош. Ты что, на игле сидишь?
   - Да. Вчера в камере ломало, на стену прыгал, печень,  думал,  вывалится.
Но сейчас вроде полегче. Меня куда - в Кресты?
   - Наверно, но десять суток тут будешь. Ты догадываешься, что я с тобой не
только о Боссе приехал поговорить? У меня к тебе тоже интерес имеется.
   - Да я вс„ про себя рассказал.
   - А про других?
   - А что про других? Я не знаю ничего.
   - Жаль, что ты не судимый и многого не понимаешь. Не знаешь, что до  суда
лучше вс„ рассказывать. Не следователю, нет. Нам, уголовному розыску. Потому
что для тебя сейчас важнее, не сколько сидеть, а как сидеть. То  ли  мужиком
на зоне быть, то ли опущенным, то ли два пайка  жрать,  то  ли  из  ШИЗО  не
вылазить. А это вс„ в наших руках. Один звонок в оперчасть - и ты  на  коне,
другой - ты в дерьме. Понял? Мне не протокол от тебя нужен, а разговор.
   - Но я действительно ничего не знаю.
   - Такую фразу я слышу от каждого задержанного, а  дней  через  десять  не
успеваю показания записывать, когда он на своей шкуре пойм„т, куда попал.  И
совесть моя чиста! И тебя это жд„т, потому что ты убийца, и сколько бы  тебе
ни влепили, жизнь мужику не верн„шь! Поэтому я не буду вскакивать по ночам и
мучаться угрызениями - как  там  мальчик  на  зоне,  не  плохо  ли  ему?  Не
погорячился ли я? Если дошли мои слова до тебя, вопрос по  существу.  Бойцы,
которые водителей убивают? Только не ври, что не знаешь!
   - А вы откуда знаете?
   - По глазам вижу!
   - Да, слышал, было дело.
   - Ну вот, а говоришь, ничего не знаешь. Давай так, чтобы тебя каждый  раз
носом не тыкать, как кот„нка в молоко, рассказывай сам.
   Кивинов немного поуспокоился.
   - Я-то их не знаю. Это в марте было.  Мы  в  первый  раз  тогда  в  Питер
приехали. Хату сняли у мужика. Правда, не сразу. Неделю по городу болтались.
Вот тогда это и произошло. Мы на концерт ходили, "Алисы". Я на том  концерте
Маринку подцепил, поехали к ней в Гатчину. Она  сказала,  что  предков  дома
нет. А они оказались дома. Мы в подъезде пере-пихнулись, она домой пошла,  а
я на улице остался. Ночь уже была.  Хотел  на  вокзал  пойти,  а  он  закрыт
оказался. Холодно было. Я недалеко от вокзала на стоянке грузовик увидел,  с
фургоном, вернее, с брезентовым верхом. Залез я, в угол  забился  и  заснул.
Проснулся от того, что машина тронулась. Хотел  выскочить,  а  потом  думаю,
может, она в Питер едет, мне вс„ равно туда, и остался.
   Пока ехали, я из кузова выглядывал, но где мы, я  не  знал.  Минут  сорок
ехали. Когда мотор заглушили, я выскочил,  осмотрелся.  А  куда  дальше,  не
знаю. Бараки кругом какие-то, сараи, грязища везде. Одна  дорога,  а  вокруг
пустырь. Нет, думаю, такое такси мне не надо. Тут явно  не  Питер,  попробуй
выберись. Решил подождать, а когда они снова поедут, заскочить. Не пешком же
по грязи выбираться оттуда. Да и холод собачий, продрог до костей -  я-то  в
одной джин-совке да футболке. Спрятался за сараем крайним и жду:  Из  машины
два парня вышли, один сарай ключом открыл, и оба туда и нырнули. Что-то  там
минут пять перекладывали, потом стали железо какое-то  таскать  и  в  фургон
грузить. Кругом тишина, вот я разговор их случайно и услыхал.  Один  другому
вроде как достижениями хвастал. "Вс„ удачно прошло, - говорит, - клиент даже
не зад„ргался. Вот что значит опыт, привычка". И заржал,  как  конь.  Второй
спрашивает: "Тачка хорошая?  Новь„?"  Тот  отвечает:  "С  нуля,  тысяч  пять
пробег. Ха-ха, ловкость рук и пять лимонов в кармане, и,  главное,  никакого
риска". - "Не каркай, давай грузи, эти лимоны ещ„  получить  надо,  а  здесь
голова нужна, а не руки, это тебе не водил душить". Я так тогда и присел. Ну
и влип! Хорошие ребята. Если у них в привычку вошло шоф„ров убивать. У  меня
сразу вс„ желание отпало ехать с ними. Да тут снег пош„л. Не,  думаю,  лучше
рискну, глядишь, не заметят. Кончили они грузить,  завели  колымагу  свою  и
давай по ухабам выбираться. Я машину догнал, в фургон прыгнул. Пока ехали, в
дырочку смотрел. Как дома появились, я на светофоре и выскочил.  Вот  и  вся
история.
   - А почему на Ветеранов трепался, что знаком с ними и даже пил вместе?
   - Ах, вон откуда вы про это узнали!? Везде стукачи,  лишнего  не  брякни.
Кто ж это, если не секрет? Местные или наши? Нет, не пил я  с  ними  и,  тем
более, не знаком. А трепался так,  чтобы  цену  набить,  крутизну,  что  ли,
показать. Мы просто трепались, кто кого из  крутых  ребят  знает.  Вот  я  и
брякнул, даже напл„л, что знаю, где гаражи.
   - Бойцов-то не разглядел?
   - Не очень, темно ведь  было.  Так,  одежду  только.  Один  -  маленький,
коренастый, лет двадцать пять. Он в куртке джинсовой на  меху  был.  Мех  на
воротнике, знаете, белый такой, ненастоящий.
   - Искусственный.
   - Вот, вот, второй повыше, здоровый. Куртку я не помню, а на голове шапка
большая была, пушистая.
   - Меховая, ну, ушанка?
   - Во, во.
   - А цвет?
   - Тоже белый, кажись, или белый с ч„рным.
   - Машину помнишь? Марку, цвет? Внутри что лежало?
   - Машина, кажется, "МАЗ", я плохо разбираюсь.  Знаете,  тупорылая  такая.
Зел„ного цвета. Брезент обычный. Во, вспомнил - на  брезенте  полоса  ч„рная
была, в том месте, где кузов кончается. Когда туда ехали, внутри пусто было,
а обратно - они деталей насовали от машины.
   - Каких деталей?
   - Да я не разбираюсь, крышки какие-то, фары, бампера мятые. Детали-то все
гнутые-перегнутые, только на переплавку годятся. Я ещ„ подумал,  может,  они
металл в Прибалтику гонят.
   - Ну и где ты выскочил? Место помнишь?
   - Плохо. Я тогда первый раз в Питере был, попробуй  сообрази,  куда  тебя
черти занесли.
   - Ну куда ты оттуда поехал?
   - Да вроде на метро, до Ветеранов.
   - А садился-то где, садился?
   - Сейчас, сейчас. Там вокзал, кажется, был какой-то.
   - Какой? Московский, Витебский, Балтийский?
   - Во, Балтийский, точно! Рядом речка была.
   - Обводный?
   - Ну, не знаю, может быть.
   - А пока ехали, ничего не заметил? Мосты, памятники, дома?
   - Не было вроде ничего. Вс„ деревья, деревья, поля, а потом как-то  резко
раз - и вокзал.
   Кивинов прикинул. В районе Балтийского только одна дорога выходила с поля
прямо  в  город.  Митрофаньевское  шоссе.  Вторым  концом  оно  упиралось  в
Московский проспект, то есть опять в город. Значит, гаражи где-то там.
   - Кружились много? Поворотов много было?
   - Да не помню я! Попробуй в темноте разбери что.
   - Вот тебе лист, нарисуй, что помнишь, как гаражи стояли, бараки.  Может,
дома, деревья. Вс„, что запомнил.
   Макс взял ручку и, морща лоб, начал выводить на бумаге линии. Минут через
пять он протянул лист.
   - Ну, Репин, как успехи? Здорово, почти с натуры. Теперь расшифруй.
   - Вот здесь машина стояла,  тут  я  сидел,  из  этого  сарая  они  железо
таскали, а вот дорога.
   - Трудновато понять. Вдохновения не вижу. Таких мест по городу тысячи.  У
тебя что в школе по рисованию было?
   - Как смог, так и нарисовал.
   - Ладно. Прид„тся съездить с нами на место через пару дней.  Я  пока  сам
поищу, а если не получится, тебя возьму. Тебе вс„ равно делать нечего, а так
хоть развлечение.

   "Странно, вроде парень как парень  и  не  выпендривался.  И  что  на  них
находит? Может, вирус какой-нибудь появился, типа СПИДа, как  кто  подцепит,
так крыша теч„т, чуть что - на нож? По весне муж  жену  застрелил.  Двадцать
пять лет вместе прожили, не ссорились  никогда,  выпивали,  конечно,  но  не
сильно. А пришла как-то домой с опозданием, ссориться  стали,  он  револьвер
достал отцовский да пальнул. С первого выстрела - наповал. Соловец  тогда  с
Дукалисом его трое суток кололи, а он сидел и  молчал.  Потом  оказалось,  в
шоке был, сам понять не мог, что произошло. В конце  концов  рассказал  вс„,
конечно. Истерика была, когда показывал, как вс„ было. Вот и  думай,  что  с
ним случилось. Не иначе, как вирус подцепил".
   Кивинов вернулся в отдел. Цветок в кабинете совсем  засох,  поливать  его
вовремя было неразрешимой задачей.
   Кивинов взял графин и пош„л в туалет, где имелась  ра-ковина.  Там  стоял
Волков и наклеивал над унитазом очередную эротическую картинку. Стен уже  не
было видно - Волков лепил фото поверх старых.
   - Ничего, -  усмехнулся  Кивинов,  набрал  воды  и  вернулся  в  кабинет.
Зазвонил телефон.
   - Слушаю.
   - Вячеслава Петровича можно? - раздался из трубки женский голос.
   - Он в туалете, бабу клеит, перезвоните. - Кивинов повесил трубку.
   Заш„л Волков, вытер руки о занавески и сел на диван,
   - Тебе мадам только что какая-то звонила.
   - Как спросила? - Волков зажал  пальцами  нос  и  прошамкал:  -  Вячеслав
Петровиша?
   - Точно.
   - А, директор школы. Просит лекцию прочитать о правовом воспитании.  Мне,
можно подумать, делать нечего. Ещ„ раз позвонит, скажи, меня нет и не  будет
неделю.
   - Понял, не дурак.
   - Я вообще тебе список принесу, для кого меня нет, а ты мне свой составь,
раз телефоны у нас параллельные.
   Из дежурной части дон„сся перезвон гитарных  струн.  Кивинов  с  Волковым
переглянулись.
   - Это еще что? Концерт, может? Пойд„м глянем. В дежурке  уже  было  полно
народу - участковые, постовые, паспортистки.
   - Тихо, тихо, - зашипели они,  когда  опера  вошли.  На  стуле  в  центре
дежурной части сидел поддатый мужик потр„панного вида и наигрывал на  гитаре
лирическую мелодию. Пальцы виртуозно перебирали струны, и чувствовалось, что
мужик - профессиональный гитарист. Дежурный, подперев голову рукой, сидел за
отключенным пультом.
   Музыкант с надрывом  взял  последний  аккорд  и  закончил  тему.  Кое-кто
захлопал.
   - Что тут такое, концерт, что ли?
   - Композитор штраф отрабатывает. По пьяни влетел.  Помдеж  сначала  штраф
выписать хотел, а мужик сыграть предложил. Вот  на  три  тысячи  нам  тут  и
играет.  Лихо  у  него  получается,  смотри,  даже  пьяницы  в   "аквариуме"
заслушались.
   Музыкант снова зав„л мелодию. Кивинов постоял минут пять, потом вышел  на
улицу и отправился в ближайшее кафе выпить чашечку кофе для бодрости.
   Посидев немного там, поболтав с продавщицей, выслушав пару свежих сплетен
из жизни микрорайона и купив по блату полкило недорогой  колбасы,  он  решил
прогуляться по территории. Это был своеобразный  традиционный  моцион  после
кофе. В кабинете никакой  информации  не  получишь,  а  гуляя  можно  всегда
встретить знакомое лицо, перекинуться парой словечек  с  судимым,  послушать
жалобы родственников на своих домочадцев, соседей - на соседей,  знакомых  -
на знакомых. Помимо материалов оперативник  должен  владеть  информацией  об
обстановке на территории, о появлении новых лиц, о  слухах  и  сплетнях.  Не
праздного  любопытства  ради,  конечно.  Иногда  вроде  бы  самая  заурядная
информация  могла  сыграть   решающую   роль   в   раскрытии   какого-нибудь
преступления. Порой опер знал о людях такие факты, о которых те  сами  давно
забыли.
   - Андрей, - окликнул его знакомый голос. Кивинов обернулся. Следом за ним
ш„л участковый отделения Витя  Сафонов.  Он  работал  сегодня  при  дежурной
части, выходя на заявки о скандалах, пьянствах и кастрюльных вопросах.  Витя
слыл крутым парнем. Гопники и пьяницы предпочитали исчезать с  улицы,  когда
он появлялся на сво„м участке.
   - Привет, - протянул руку Кивинов. - На заявку?
   - Туда. Водитель на обеде, хожу пешком.  Как  раз  на  твоей  территории.
Составишь компанию?
   - А что там?
   - Да точно не  знаю.  Позвонили  жильцы,  говорят,  в  соседней  квартире
посторонние появились.  Там  женщина  прописана,  но  не  жив„т,  где-то  за
границей сейчас. А в квартире кто-то собирается,  по  ночам  голоса  слышны.
Надо проверить, может, наркоманы появились, да выгнать их, если что,
   - Ну пойд„м, посмотрим.
   Через пять минут  милиционеры  отыскали  нужную  квартиру.  Витя,  будучи
парнем довольно бесцеремонным, не найдя звонка,  врезал  кулаком  по  ч„рной
дерматиновой обивке. В коридоре послышались  шаги,  и  через  секунду  дверь
отворилась.
   На пороге стояла личность  неизвестно  какого  пола,  одетая  в  какие-то
балахоны, сделанные, судя по всему, из простыней  и  пододеяльников.  Бритую
голову украшал ст