ете в одном деле помочь? Снова на зону  отправить.  Там  хоть
накормят да крыша есть. Плохая, конечно, но я привык, Я к вам сам  потому  и
пришел, что не хочу больше грабить, а на свободе жить не могу.
   Волков почесал затылок.
   - Да, проблема. У нас, кажется, просто так  не  сажают.  Надо  что-нибудь
совершить.  Слушай,  неужели  тебя  действительно  приперло?  БОМЖей  знаешь
сколько? А на зону никто не стремится. Ты, по-моему, перегнул.  Вон,  у  нас
опер-абха-зец тоже без жилья, снимает где может, но ничего - держится.
   - Во где у меня все это, - мужик провел ребром ладони по горлу. - Что, не
поможете? Значит, снова грабить?
   - Погоди, погоди, сейчас что-нибудь придумаем. Эка проблема...
   Мужчина с надеждой посмотрел на Волкова. Тот помолчал с минуту,  а  затем
произнес:
   - Выйди сейчас из отделения. На углу лоток стоит. Там сигареты,  жевачка,
ну, в общем, дрянь всякая. Выбери, что подороже, схвати и  беги,  только  не
быстро, чтобы поймали. Тебя сюда и приведут.
   - Так морду набить могут.
   - Не набьют. Там наш помдеж сегодня халтурит,  барахло  это  продает.  Он
парень спокойный,  ты,  главное,  не  дергайся,  а  то  действительно  почки
отобьют. Влепят тебе лет пять, с учетом прошлого. И совесть твоя чиста, и на
зону попадешь. Ну что, годится?
   - Хорошо Только попросите следователя, чтобы арестовал сразу.
   - Ладно. Без вопросов. Всегда за.
   Мужчина поднялся, снова вздохнул и вышел из кабинета.
   "Ну, дела, - подумал Волков, - называется, клиент созрел".
   Дальнейший ход событий он наблюдал из своего окна.
   Судимый подошел к лотку, посмотрел товар и, видно, не найдя ничего  более
подходящего, свистнул женские колготки. Помдеж подскочил со своего складного
стульчика, в три прыжка догнал мужика, повалил его на землю, затем поднял  и
потащил в сторону отделения. Судимый не сопротивлялся.
   - Ну, вот и  все.  Сейчас  следователя  вызовут,  и  поплывет  товарищ  в
Лапландию, правда, без диких гусей.
   Спустя где-то час в двери снова осторожно постучались. На  пороге  возник
задержанный.
   - А ты почему не в камере? - удивился Волков.
   - Отпустили.
   - Как отпустили?! Ты же грабеж совершил!
   - Так и отпустили. Что за страна у нас? Даже в тюрьму нормально  посадить
не могут. Ну что мне делать?
   - Ничего не понимаю. Погоди, сейчас узнаем.
   Волков набрал номер дежурного.
   - Игорь, а следак уже уехал? Нет? Дай-ка его к телефону. Слушай, ты зачем
мужика отпустил? Он же "гоп-стоп" совершил.
   - Нет, ты погоди, дорогой. Вот его протокол допроса. Он  что  тут  пишет?
Мол,  я,  такой-то,  такой-то,  вдоволь  наевшись  плодов  демократии,  хочу
отправиться на зону, вследсгвие чего совершил грабеж.
   - Ну, и что тут такого? Все нормально.
   - Извини. У него какой умысел? Не завладение кооперативным имуществом,  а
чтобы в тюрьму сесть. Улавливаешь  разницу?  В  его  действиях  нет  состава
преступления, так как состав преступления предусматривает преступный умысел,
а умысел сесть в тюрьму - это пока не преступление. Вот так. Пока.
   Волков положил трубку. "Сон  про  несон,  а  про  несон  -  сон".  Чепуха
какая-то.  Хотя  следак,  в  общем,  прав.  Да,  хорошо  иметь   юридическое
образование.
   - Ну что? - спросил мужик.
   - Слушай, ну, ты напорол. Ты что ему там про тюрьму наплел?
   - А что?
   - Да ничего. Нет, так не пойдет. Давай все сначала.  Только  натуральнее,
без этих слезливых речей о зоне  и  несчастной  жизни.  Говори,  что  живешь
отлично, но хотелось бы еще лучше, потому и украл. Схватил, побежал,  можешь
в морду дать, когда поймают.
   - Так вы же говорили, он ребра поломать может?
   - Не дрейфь. Ты что, хочешь  и  на  зону  сесть,  и  рыбку  съесть?  Ого!
Аллегория получилась. В общем, давай. Когда  поймают,  покричи  немного  для
понта. Тебя что, еще учить надо? Двигай. Да, погоди. Выбери  ты  чего-нибудь
посолид-нее. А то колготки женские стащил... На фига они тебе?
   Мужик пожал плечами.
   - Там бритва лежит - "Жилет". Вот ее и  тисни.  И  дорого,  и  престижно.
Валяй, ни пуха тебе...
   Мужчина еще раз тяжело вздохнул и вышел.
   На сей раз все закончилось  благополучно,  правда,  теперь  помдеж  тащил
мужика, одной рукой держась за подбитый глаз и громко угрожая нанести  БОМЖу
тяжкие телесные повреждения. Сам мужик на всю  улицу  орал,  что  бритву  он
хотел пропить. Одним словом, все прошло как надо.
   Волков, поняв, что теперь мужика точно не отпустят,  зашел  к  Соловцу  и
потребовал у того занести  в  лицевой  счет  галочку  за  раскрытие  тяжкого
преступления - грабежа. Таким образом,  у  Волкова  появился  реальный  шанс
попасть в квартальный приказ о поощрении.

   ГЛАВА 3
   -  Андрей  Васильевич,  придется  тебе  в  Москву  сгонять,  прогуляться.
Дактокарту  убитого  проверили,  по  нашему  информационному  центру  он  не
числится. Если по почте заслать в Москву, ответ через пару месяцев придет, а
ты на месте быстро обернешься. Тем более, со слов этого Штофмана, парень  из
Москвы. Заодно выяснишь, что можно, про него.
   - А я-то что? Вон Миша пускай и едет.
   - У Миши в семье кое-какие заморочки, он не может  сейчас,  а  ты  у  нас
свободный человек.
   Кивинов вздохнул. "Надо срочно жениться, - подумал он, - может, тогда и у
меня заморочки появятся".
   - Возьми задание в прокуратуре и езжай. Лучше на поезде. Дешевле. Если  с
билетами проблемы будут, скажи, у меня блат на вокзале.

   Утром следующего дня Кивинов сош„л на  перрон  Ленинградского  вокзала  в
Москве. Зайдя в привокзальный туалет, он вымыл лицо, после чего  у  какой-то
стойки проглотил бутерброд и нырнул в метро. Доехав до центра, он, не  долго
думая, зашел в первое попавшееся отделение милиции и обратился  в  уголовный
розыск, где был с пониманием принят московскими коллегами-операми.  Один  из
них, молодой парень по имени Юра, даже  предложил  Кивинову  свой  диван  на
случай пролета с гостиницей.
   Затем последовал визит в Главный информационный центр,  где  за  батончик
"Сникерса" Кивинову проверили дак-токарту, так что к трем часам он уже  имел
на руках все данные застреленного в Питере гражданина.  Тут  же,  в  ИЦ,  он
получил информацию о его судимости. Как свидетельствовала его карта, Шабанов
Владимир  Иванович,  1964  года  рождения,  был  осужден  шесть  лет   назад
Московским горсудом по 93-й прим -  хищение  госимущества  в  особо  крупных
размерах. Не досидев трех месяцев до полного срока, осужденный был переведен
с зоны усиленного режима на стройки народного хозяйства, где и  пребывал  по
настоящее время. Причем срок заканчивался только через две недели. Все  ясно
- сбежать с "химии", что в лужу плюнуть, а то и проще.
   Выйдя на улицу, Кивинов побрел к метро. "Химия", откуда драпанул  Вовчик,
была далековато, в Комсомольске-на-Амуре, и даже  узнать,  когда  он  оттуда
сдернул, было крайне сложно.
   Оставалось еще  найти  копию  приговора  в  архиве  горсуда  и  навестить
родственников Шабанова.
   Узнав, где находится горсуд,  Кивинов  рванул  туда,  но  архив  оказался
закрыт на неопределенный срок ввиду болезни архивариуса, а посему  выяснить,
что там натворил в  1987  году  Шабанов,  не  удалось.  Сплошное  невезение.
Пришлось возвращаться в отделение.
   Юра - опер, у которого остановился Кивинов, - был  в  кабинете  не  один.
Напротив него сидел маленький мужичок, как пишут  в  протоколах,  кавказской
национальности и что-то страстно доказывал оперу.
   - Не помешаю? - спросил, войдя в кабинет, Кивинов.
   Юра кивнул.
   - Началник, мамой клянусь, не грабиль я ее, - верещал  мужичок.  -  Зачэм
мене ее сумка, слюшай, да? Она мене в машину садится,  да,  говорит,  свези,
друг, до Сокольников. Я,  конечно,  повез.  Разве  можно  такой  девюшка  не
подвести? А потом она и машины выскакивает и убегает. Зачэм, слюшай? Я ее не
трогаль. А сумку забыла. Я сумку взяль и за ней  побежаль.  Кричу:  "Слюшай,
стой, да! Зачем убегаешь?!" Ну, правда, мамой на коленях клянусь, я муху  не
трону.
   - А что же она, "Помогите!" кричала, а?
   - Я откуда знаю, да? Зачэм кричать? Я подвез ее и все, клянусь.
   - Ты достал своими клятвами, мудила! Тебя с поличным взяли.  С  поличным!
Поэтому насрать мне на твои клятвы. Ты зачем, гнида, в Москву  приехал,  баб
наших трахать и грабить?
   - Зачэм так говоришь? Я вино привез.
   - Послюшай, да, заткнись, да, - передразнил  Юра.  -  Вино  свое  себе  в
задницу засунь, потому что оно тебе больше не понадобится. На зоне за  117-ю
из тебя, джигит, девочку сделают, Сулико. Понял? Пошел в камеру, клянись там
на параше!
   Юра схватил кавказца за шиворот и, подгоняя пинками, потащил  в  дежурную
часть.
   - Он что натворил? - спросил Кивинов, когда Юра вернулся.
   - А, козел. Девку снял на трассе, в тачку свою посадил, отвез и под ножом
трахнул. Потом сумку отобрал и давай потрошить. А девка выскочила и заорала.
Джигит  сдернуть  хотел,  да  тачка  у  него  заглохла,  в  общем,  граждане
задержали. Баба, дура, тоже хороша, нашла с кем в  машину  садиться.  А  все
равно толку никакого, через день прибежит, скажет, ничего не хочу и что сама
дала. Первый раз, что ли? Чтобы эти джигиты дали своему брату из-за какой-то
шмары сесть?
   - Это точно, - вздохнул Кивинов.
   - У вас черных много?
   - Хватает. Слушай, подскажи, Волоколамское шоссе, это где?
   - В Тушино. На метро недалеко отсюда.
   - А перекусить где можно?
   - А нигде. Все столовые позакрывали. Хочешь, пойдем  -  кабак  тут  есть,
правда, там водка в разлив, гопоты много...
   - Пожрать-то все равно надо. Пошли.
   - С изнасилованиями вообще черти что твориться, - посетовал Юра по дороге
в кафе.  -  Сначала  прибежит  зареванная  -  ах-ах-ах,  помогите,  граждане
милиционеры, меня, честную женщину, подлецы, негодяи невинности лишили и  не
где-нибудь, а в подвале. Как мне теперь людям в глаза смотреть? Мы побегаем,
поищем, пару ночей не поспим, поймаем,  а  она  через  пару  дней  приходит,
курица. Вы, говорит, извините, но я, знаете ли, ничего не  хочу.  Я,  знаете
ли, по обоюдному согласию. А в подвале, потому что больше негде было. А  что
сразу с тремя, так у нас свободная любовь.  Тьфу!  Вся  работа  -  коту  под
хвост.
   - У нас тут хохма была с изнасилованием, - поддержал тему Кивинов. - Тоже
дамочка  прибежала  одна,  кричит,  напали   сзади,   затащили   в   подвал,
изнасиловали. Я очнулась, а насильник уже брюки натягивает. Мне, говорит, не
так обидно, что он со мной это  самое  сделал,  а  то,  что  он  всего  метр
пятьдесят ростом. Я б его одним пальцем, как комара, придавила. Ну, мы этого
мужичка быстро вычислили, был у нас на примете такой  герой.  Сняли  его  из
адреса, раскололи, хотя он не шибко и дергался. Арестовали. Все нормально. А
адвокат ему в тюрьме и напел: "Что ты, дурачок делаешь?  Признаться  никогда
не поздно. У следствия, кроме показаний этой бабы, ничего нет.  Говори,  что
ничего не знаю, был дома, спал. А я ходатайство  напишу,  что  дырка,  через
которую ты ее якобы в подвал затащил, слишком мала,  чтобы  протащить  такую
полногрудую мадам". Ну, мужичок  так  и  начал  следователю  петь.  Пришлось
следственный эксперимент проводить.  Естественно,  с  потерпевшей.  Привезли
голубков к подвалу, все конвоем оцепили. В общем, тетка в  дырку  влезла,  с
трудом, но влезла, ну, а арестант тем более. А когда очутились  они  одни  в
подвале, мужичок не растерялся - прыг на дамочку и давай ее пахать.  Она  от
неожиданности ему снова отдалась. Когда  же  очухалась  немного  -  в  крик:
"Помогите! Помогите!" Все возле дырки  мечутся,  ни-кто  залезть  не  может,
адвокат волосы на голове рвет: "Дурак, ты что натворил?!" А мужик и в ус  не
дует, пашет ее и пашет, благо что без наручников. Потом вылез и говорит:  "А
пошли вы все... Все равно посадите, а я  хоть  перед  дальней  дорогой  душу
отвел, когда теперь еще доведется..."
   Юра засмеялся.
   - Да, бывает. Все, пришли - вот эта пульхерия. На  ступеньках  заведения,
носящего красивое название "Черный лебедь", в луже собственной мочи  валялся
откушавший в нем товарищ. Опера перешагнули через тело и зашли в дверь.
   Внутри  закусочная  представляла  собой  довольно  просторную  комнату  с
развешанными по стенам журнальными портретами  русских  царей  и  цариц,  со
стандартной  буфетной  стойкой  и  деревянными  скамьями  и  столами.  Какое
отношение это убранство имело к названию  "Черный  лебедь",  было  абсолютно
непонятно. За столами в живописных позах расселись местные любители  хорошей
водки, большинство любителей, склонив головы, уже тихонько  похрапывало,  но
некоторые еще были в сознании и, нимало не стесняясь продавщицы, на чем свет
стоит крыли демократию. В спертом воздухе кабака висел запах водочных паров,
никотина и пота. Кивинов поморщился.
   - Что, у вас такого нет? - спросив Юра,  кивнув  на  раскинувшуюся  перед
ними картину.
   - Бывает. В данном вопросе принципиальной разницы между  городами-героями
не имеется.
   - Маша, привет, - обратился  Юра  к  мадам  за  стойкой,  -  Нарисуй  нам
что-нибудь.
   - По сто бум?
   - По сто бум.
   Получив по тощему цыпленку и рюмке водки, коллеги  присели  за  свободный
столик. Один из спящих  мгновенно  проснулся  и,  аккуратно  подсев  к  Юре,
шепотом произнес:
   - Друг, оставь пять капель.
   - Пошел вон отсюда.
   Мужчина без лишних вопросов отсел и снова погрузился в сон.
   - А с преступностью тут у вас как? - поинтересовался Кивинов.
   - А, - махнул рукой Юра, - и  не  спрашивай  -  "заказухи"  каждый  день.
Вообще все с ума посходили. На юго-западе чуть не война вдет.  Коллегию  МВД
собирали, специально. А что толку?  Кто  убивал,  тот  и  будет  убивать,  и
никакая коллегия его не остановит. Вал бешеный, работать  некому.  И  это  в
столице! Бандиты, бизнесмены, должники, банкиры, уголовники.  Переплелись  в
клубок, а где узелок вдруг появится, то развязывают его пулями да гранатами.
Обидно, что люди посторонние при этом гибнут. А народ  что  думает?  Милиция
плохо работает. Эй, мужик, ты милицию уважаешь?
   Сидящий напротив в ответ покачал головой.
   - Во, - продолжал Юра, на секунду прервавшись, чтобы приложиться к рюмке.
- А дальше что будет? Это ж  старая  истина  -  насилие  порождает  насилие.
История  по  спирали  движется  -  демократия,  анархия,  террор   и   снова
демократия. А что у нас сегодня, я и сам толком не  знаю.  Скорей,  анархия.
Значит потом террор начнется.
   - Ты, по-моему, уже на политику перешел.
   - Да не. Это только кажется, что преступники особняком  стоят.  Ни  фига.
Посмотри - бывшие  зеки  министрами  становятся.  Преступность  от  политики
зависит, но и политика от преступности  тоже  не  в  стороне  стоит.  Обрати
внимание, о чем сейчас лидеры партий всяких говорят, что  в  первую  очередь
обещают. Покончить с преступностью. Непонятно только как. Но  думаю,  ничего
нового они не придумают. А что не получится, на милицию свалят - что  ж  вы,
мол, так? Мы вам помогли, а вы работать не хотите. Да хочу я работать, хочу,
и не надо мне подачки вашей  в  пару  кусков.  Но  я  не  знаю,  как  сейчас
работать, кого искать. Ловить вот этих клоунов, когда они нажрутся до потери
пульса да порежут друг друга или свистнут драную куртку, а на все  остальное
рукой махнуть? Гори синеньким. Не знаю.
   Юра смолк и допил водку.
   - Вот ты по убийству приехал. Значит и у вас там палят? Да. Сейчас  везде
палят. Слишком много зла. Слишком много. А как с ним справиться, не знаю.
   Кивинов допил рюмку.
   - Мне пора. Я вещички пока у тебя оставлю.
   - Валяй. Я кабинет не запираю, так, на всякий случай.
   - Да я быстро, до семи успею.
   Кивинов заплатил барменше, кивнул Юре и вышел.

   ГЛАВА 4
   БОМЖ Крылов очнулся в "аквариуме"  1-го  отделения  милиции  Октябрьского
района Санкт-Петербурга. Время суток в настоящий момент  он  не  представлял
себе даже приблизительно, как и то, каким образом он оказался в "аквариуме",
Присев на  край  нар,  Крылов  почесал  немытую  месяца  два  грудь  и  стал
мучительно вспоминать минувший день. Последнее воспоминание, восстановленное
им в ослабевшей памяти, относилось к моменту покупки в кооперативном  ларьке
бутылки "Русской водки". Деньги на ее покупку были заработаны самым  что  ни
на есть честным  путем  -  продажей  церковных  газет.  Кивинов  предупредил
как-то,  что,   если   еще   раз   поймает   его   на   крысятничестве   или
попрошайничестве,  дружбе  -  конец,  поэтому  Толик  пристроился  продавцом
религиозной литературы. В редакциях обычных  газет  ему  не  доверяли,  а  в
церкви все было нормально. Заработок был не ахти, на "Абсолют", конечно,  не
тянул, но на кооперативную водку хватало. Где и с кем  раздавил  вчера  этот
пузырь, Крылов не помнил напрочь. Но что бы он там ни  натворил,  в  милицию
просто так не забирают, поэтому задачей номер один было узнать,  за  что  он
сюда влетел. Хорошо бы просто по пьяни, а то, не приведи Господь, за  измену
Родине.
   Крылов встал, подошел к двери и стукнул по ней кулаком.
   - Хочу в туалет. Эй, есть там кто?
   Дверь со скрипом отворилась, и в камеру заглянул сержант.
   - А, очухался, красавец? Давай, выходи.
   Крылов, разгладив бороду, вышел.
   - Туалет - там, дальше по коридору. Потом сюда сядешь.
   Крылов облегчился, хлебнул из-под крана и вернулся в дежурку.
   - За что меня, начальник?
   - За вымогательство, - улыбнулся помдеж.
   - Чего? ‚ мо„, только этого не хватало.
   Сержант достал из папки рапорта постовых, нашел один и прочитал:
   - Так, докладываю. 12  сентября  1993  года,  в  18  часов,  в  помещение
коммерческого  банка  ворвался  неизвестный  гражданин  в  нетрезвом   виде,
назвался представителем малы-шевской  группировки  и  под  угрозой  расправы
потребовал выплачивать ему ежемесячную  дань  в  сумме  миллиона  рублей.  В
противном  случае  обещал  взорвать  банк  вместе  со  всеми   сотрудниками.
Осуществить задуманное не смог  по  причине  падения  на  пол  и  засыпания.
Нарядом милиции в составе Егорова и Федорова был доставлен в  1-е  отделение
милиции.
   - Мать честная! Что же они в эту водку подмешали? Керосина, что ли?  Надо
ж было такое отмочить. Слушай, начальник, и что мне за это будет?
   - Ну, если ты не малышевец и никто тебя не ищет,  поедешь  на  пятнадцать
суток.
   - А может, не надо, а? Это ж не я, это водка такая попалась.
   - А кто тебя пить заставлял?
   Крылов вздохнул. На "сутки" не хотелось. Он обещал батюшке в церкви,  что
сегодня придет за газетами. А  через  пятнадцать  дней  местечко  уже  будет
занято и придется искать новое.
   - Фамилия, имя, отчество?
   - Крылов Анатолий Сергеевич.
   Пока сержант проверял Крылова  по  ЦАБу,  тот  тяжело  вздыхал  и,  охая,
вспоминал телефон Кивинова  в  надежде,  что  тот  сможет  отмазать  его  от
"суток", как уже делал несколько раз до  этого.  Наконец  драгоценный  номер
высветил-ся в мозгу, и Толик, прокашлявшись керосиновым перегаром, обратился
к сержанту:
   -  Слушай,  начальник.  Ты  позвонить  не  можешь?  Вот  телефон.  Спроси
Кивинова. Пожалуйста. Он в 85-м работает, опером. Сделай, а?
   Помдеж был человеком многоопытным,  и  посему,  взглянув  с  усмешкой  на
Крылова, он набрал номер.
   - В Москве твой Кивинов, - сказал он, услышав ответ.
   - О, черт! Не везет. Слушай, может, отпустишь, а? Я больше не буду.
   - Не, батя, не могу, В  суде  проси,  может,  там  поймут,  хотя  сегодня
строгий судья дежурит, так что поедешь на Каляева, как пить дать.

   В камере, куда определили Крылова, сидело еще  пять  человек,  не  сильно
отличавшихся от Толика внешним видом. Крылов  занял  свободные  нары  и,  не
снимая своих левых кроссовок, завалился  спать.  Наверно,  благодаря  именно
этим левым кроссовкам и окладистой  бороде  Крылова  судья  сжалился  и  дал
Толику всего пять суток ареста.
   - Эй, батя, вставай, ужин принесли, - раздался над ним чей-то голос  пару
часов спустя.
   Административно задержанны