залезть, только быстро?
   - Высоковато, стремянку надо, тогда смогу.
   - Эй, парень, ты хозяйственный мужик, раз гвоздодер есть, то и  стремянка
должна быть.
   Тот пожал плечами, сходил в комнату и вытащил из-под кровати стремянку.
   - Отлично. Эдик, возьми у Дукалиса жилет. У тебя са-мая сложная задача  -
войти в квартиру с балкона, только  быстро  и  в  нужный  момент.  Сделаешь?
Можешь отказаться, дело такое.
   - Ладно, попробую.
   - Давай под балкон. Только по моей команде. Я махну рукой.
   - А стекла?
   - Стекол не будет. Ступай.
   Каразия взял лестницу и спустился на первый этаж.
   - Георгич, семь минут!
   - Знаю, не ори.
   Он быстро сбежал вниз и начал что-то объяснять капитану пожарной  охраны.
Тот, выслушав, принялся отдавать команды. Две машины развернулись и,  заехав
на газон, встали напротив окон. Из одной машины Соловцу передали трос, и  он
вдоль дома вернулся в подъезд. УАЗик уже стоял вплотную к дверям.
   - Вася, прицепи, быстрее.
   Водитель быстро приладил трос. Соловец, разматывая длинный пожарный трос,
поднялся на второй этаж и примотал второй конец к ручке.
   - Толян, ты мастер. Сунешь фомич и отожмешь  двери,  только  по  команде.
Потом в квартиру, там - по обстановке.
   Затем Соловец вновь сбежал вниз к водителю.
   - Вася, давай потихоньку вперед, пока трос не натянется. Мотор не глуши.
   УАЗик медленно тронулся с места, но через пять  метров  уже  остановился.
Трос натянулся, как струна.
   - Рванешь, когда я махну рукой.
   Водитель кивнул. Соловец вернулся в квартиру соседа.
   - Парень,  спрячься  куда-нибудь  от  греха,  черт  его  знает,  как  все
обернется.
   Затем он обратился ко всем остальным.
   - Ну, мужики, с Богом. Один раз живем. Осторожнее.
   - Как насчет того, чтобы считать меня коммунистом?  -  попытался  поднять
настроение Кивинов.
   - Учтем. Если что, дадим рекомендацию. И бесплатные похороны за счет  МВД
гарантирую. Значит так, как  двери  откроются  -  ныряйте.  Эдик  с  балкона
зайдет, смотрите, его не положите. Я внизу, но сразу к вам. Ни пуха...
   Соловец опять сбежал вниз. Перед дверьми на  площадке  остались  Борисов,
Кивинов, Петров и какой-то сержант охраны, имени  которого  никто  не  знал.
Дукалис с фомкой стоял вплотную к двери и  смотрел  через  окно  лестничного
марша за УАЗиком. Легкие бронежилеты были только на Петрове и сержанте,  они
встали в первый эшелон. Миша приподнял автомат и нацелил его на двери.
   Расчет был только на удачу. Иногда операции, подготавливаемые неделями, с
треском  проваливались,  а  проведенные  спонтанно,  без  всякой  подготовки
заканчивались блестяще. На то она и фортуна.
   Соловец достал пистолет, посмотрел на Каразию, на  окна,  на  пожарных  и
махнул рукой.
   В ту же секунду мощная струя воды выстрелила из пожарного брандспойта и с
силой ударила в окно балкона, разметав в стороны  осколки  стекол.  Каразия,
как кошка, закинув на спину автомат, вскарабкался на  балкон  и  присел  под
окном.
   Одновременно УАЗик рванул с места, Дукалис вставил фомку между косяком  и
дверью и налег на нее плечом. Трос натянулся, картонная  дверь  вылетела  из
проема, как пробка из бутылки шампанского.
   И наконец еще одна струя из другой машины ударила во второе окно. Соловец
рассчитал верно. Психологический  эффект  был  великолепный.  Когда  в  окна
врываются потоки воды и при этом  вылетает  дверь,  сориентироваться  весьма
сложно.
   Первыми в кваритру заскочили  Петров  и  сержант.  Коридор  был  узким  и
маленьким, что затруднило передвижение. Из комнаты прогремел  выстрел.  Миша
упал, как подкошенный. Пуля, выпущенная  из  винтовки,  пробила  жилет,  как
картонку, и попала в бок. Однако перезарядить ружье киллер не успел,  сбитый
с ног влетевшим в комнату охранником. Сержант даже не поднимал рук, а просто
протаранил стрелка всей массой. Но тот, быстро опомнившись, вскочил с пола и
с прикладом наперевес бросился в атаку. Правда, из этой затеи у него  ничего
не вышло. Он хоть и отличался отменными физическими данными, но  ни  секунды
не смог устоять перед не менее мощным Борисовым. Вбежавший  следом  за  ними
Кивинов пальнул на всякий случай в воздух - скорее от  волнения,  нежели  по
необходимости - и, перескочив через катающийся по полу  ком  из  Борисова  и
киллера, бросился во вторую комнату. В  ней,  под  непрекращающимся  напором
воды, барахтаясь на полу, грызя друг  друга  зубами,  схватились  Каразия  и
второй бандит. Тут же лежало еще одно тело, скорей всего, Мартынова. -
   Кивинов, увидев перед собой незнакомый затылок и решив не строить из себя
супермена, просто-напросто что было сил обрушил на него рукоятку пистолета.
   - Эдгар Саныч, ну что ты его сразу не прикончил? Тебе зачем автомат дали?
Мух бить?
   Каразия, тяжело дыша, вылез из-под  обмякшего  тела  бандита.  В  комнату
вбежали Борисов и Соловец.
   - Как у вас?
   - Нормалек. Он, гад,  у  меня  автомат  ногой  выбил.  Мастер,  наверное,
пришлось повозиться.
   Только когда Эдик поднялся, все заметили на его груди несколько вмятин.
   - Это от ножа, - пояснил он. - Ух, нехороший человек.
   Киллер без движения лежал в огромной луже воды. Пожарная машины вылила  в
окно весь дежурный запас.
   - Не захлебнулся бы, говнюк.
   - Да и черт с ним. Тьфу, мудак.
   Квартира наполнилась людьми. Первый убийца ворочался на  полу.  Наручники
еле-еле сходились на его запястьях. Огромные кулаки сжимались и  разжимались
в тщетных попытках порвать стальную цепь.
   - У него кулаки парафином зашиты, - сказал кто-то  из  охраны.  -  Я  уже
видел такую штуку. Под кожей - парафин. На зонах зашивают, вместо свинчатки.
Всегда при тебе. Это чертовски больно, но я не  позавидую  тому,  кому  этим
кулаком достанется.
   - Хороший мальчик, героический.
   Только тут Кивинов услышал плач. Он обернулся и в  дальнем  углу  комнаты
увидел вжавшуюся в диван женщину и мальчика. В  руках  пацана  было  большое
желтое яблоко. Мальчик не отрываясь  смотрел  на  Кивинова.  Кивинов  напряг
память.
   "Он или не он? У  того  тоже  было  яблоко.  Почему  яблоко?  Яблочко.  В
яблочко. Ешь его скорее, чего ты на меня так смотришь? Мента не  видел?  Что
же происходит? Ведь в этого пацана стреляли. Да, не вышло что-то. Осечка? Не
удалось в яблочко. Что там Соловец говорил насчет нашей  выгоды?  Да  у  нас
одна выгода - чтобы этот пацан жив остался".
   Борисов нагнулся и приподнял тело Мартынова. Тот был  застрелен  прямо  в
голову.
   - Зачем же вы двери открыли? - спросил он у плачущей Ирины.
   - Я не открывала. Тот, второй, когда  утром  приходил,  ключи  стащил  из
прихожей, а я не заметила.
   - Понятно. Внимательней надо быть.
   Борисов нагнулся, чтобы перевернуть второго мужика, но  тот  вдруг  резко
распрямился и, ударив Гришу ногой в пах, вскочил на ноги. Этого, разумеется,
не ожидал никто.
   "Внимательней надо быть" -  про  себя  пробормотал  согнувшийся  в  поясе
Борисов. Вслух же он издавал  звуки,  напоминающие  скорей  гудок  уходящего
поезда, нежели человеческую речь.
   Бандита, естественно, Гришине самочувствие не больно-то интересовало. Он,
оттолкнув стоящего рядом охранника,  выскочил  на  балкон  и  сиганул  вниз.
Приземлившись, он проскочил мимо пожарных и, перебежав через проезжую часть,
бросился к разбитому неподалеку парку.
   - О, черт! - вопил Борисов, - за ним, за ним!!! - но прыгать с балкона не
хотел.
   Двое охранников, находившиеся на улице, поняв, что бежит товарищ явно  не
на отлетающий самолет, кинулись было за  ним,  но  остановились,  отсеченные
потоком машин на улице.
   - Уходит, гад, уходит! - продолжал орать, стоя на балконе, Борисов, забыв
и про боль в паху и про то, что мен-тура сломала ему жизнь.
   Расстояние увеличивалось с каждой секундой. Когда  до  беглеца  было  уже
метров двести, Гриша в отчаянии выхватил пистолет и, очевидно, не зная,  что
делать, не целясь пальнул в сторону парка.
   - Упал, - резюмировал кто-то сзади, - Точно упал.
   - Да ты что?! С такого расстояния из пистолета человека не убить, пуля на
излете.
   - Да упал он, я же вижу.
   Борисов  от  неожиданности  перелез  через  перила,  спрыгнул   вниз   и,
прихрамывая, побежал к парку.
   Через минуту он был на дорожке парка.  Соловец  подбежал  следом.  Бандит
лежал лицом вниз. Гриша перевернул его на спину и осмотрел тело.
   - Черт, где же дырка? Может, он опять придуривает?
   - Вот, - указал Соловец на  шею.  -  Знаешь,  Гриша,  я,  конечно,  видел
халявщиков, но ты, по-моему, всем им фору можешь  дать.  Человека  с  такого
расстояния только в шею и можно завалить, а ты ухитрился попасть как  раз  в
нужное место. Чистейшая шара, был бы трезвым, черта с два попал.
   - Какая шара? - обиделся Гриша. - Я что, зря каждый день после выговора в
тир ходил? Теперь пусть только попробуют взыскание не снять.
   Оба вернулись к дому. Из подъезда на носилках выносили Мишу. В  пылу  все
как-то совсем забыли про него.
   Соловец подбежал к врачам.
   - Что у него?
   - Повезло парню вашему, что в него из ружья палили. Пуля навылет  прошла.
Органы не задеты. Вот если бы пистолетная пуля в жилет  этот  попала,  тогда
все, хана. Он от удара бы умер, а так зашьем.
   Миша после укола обезболивающего потерял сознание, но Соловец  все  равно
обратился к нему:
   - Ты, Мишель, конечно, молодец, но долго там не  залеживайся.  Нас  всего
пятеро осталось, а потерпевших все больше и больше.

   ГЛАВА 6
   За окнами моросил дождь. Кивинов печатал очередной отказник, усматривая в
действиях неизвестных отсутствие состава преступления ввиду незначительности
нанесенного ими ущерба. Кивинов правильно оценил, что потеря автомагнитофона
для директора акционерного общества вряд ли может быть очень существенной.
   На секунду он задумался, решая, как правильнее сформулировать  фразу.  Но
фраза никак не хотела выходить, и мысли постепенно свернули в другое  русло,
вернувшись к недавним событиям.
   Петров поправился, Борисову сняли взыскание. Соловец снова  руководил,  а
Волков продолжал рубить свои "палки". Оставшегося в живых киллера,  а  также
Эдуарда Сергеевича Кравцова следователь Оболонский с  большим  удовольствием
отправил в Кресты. Последнего  теперь  очень  активно  защищает  его  личный
адвокат. Кравцов пока в отказе, но ничего, переломаем.
   Убитый оказался весьма интересной личностью. Майор спецназа, служивший  в
Германии и оставшийся не у дел после вывода оттуда  войск.  Дела-то  у  него
были, но гособеспечение явно не удовлетворяло его возросшие  потребности,  а
посему он решил поискать работенку на стороне. Халтуру, так сказать. В конце
концов, не пропадать же его таланту впустую - все-таки  трехкратный  чемпион
Северо-западного  округа  по  стрельбе.  А  винтовку  свою  он  из  Германии
прихватил. Как он там ее раздобыл, теперь уже не выяснить. Но  он,  наверно,
очень бы огорчился, узнав, что за стрелок и с какого расстояния его завалил.
   Второй наемник оказался просто уголовником, имевшим пару ходок за  тяжкие
преступления. "Восьмерку" им Кравцов на прокат дал, естественно, не свою.
   Замполит 90-го отделения продолжает воспитывать личный состав  и  следить
за чистотой рядов. Оболонский, конечно, его допросил, но тот,  посетовав  на
свою дырявую память, вспомнил, что узнать  адрес  по  телефону  его  просила
какая-то знакомая, имя и адрес которой он, естественно, запамятовал.
   Квартира дочери Заглядимова, а также апартаменты  ниже  этажом  пошли  на
капремонт. Жильцы предъявили претензии к  пожарным,  пожарные  сослались  на
милицию, милиция - на бандитов, а  те,  вернее,  тот,  уже  ни  на  кого  не
ссылается, но оплачивать ремонт вряд ли будет. Так что, за  чей  счет  будет
ремонтироваться квартира, пока неизвестно, но есть предположения, что операм
снова придется писать рапорта о материальной помощи. В конце  концов,  никто
ведь не просил их лить воду в окна.
   Как рассказала Ирина, минут  через  пятнадцать  после  прихода  Мартынова
двери открылись, и в квартиру ворвалась славная парочка. Мартынов  был  убит
на месте, причем стрелял не спецназовец, а его  напарник,  решивший  наверно
попрактиковаться в стрельбе по живым мишеням. Винтовка  была  с  глушителем.
Что ожидало Ирину и ее сына, можно было представить, но неожиданно  в  дверь
позвонили, что и спасло им жизни. Спецназовец начал отнимать у приятеля свою
винтовку, но тот послал его на икс, пригрозив его же оружием.  Закон  волчсй
стаи. Каждый за себя.
   Кивинов вдруг вспомнил, что Юра не позвонил  из  Москвы  насчет  прошлого
Костылева. Он достал блокнот, открыл нужную страничку и набрал номер.
   - День добрый, Юру можно?
   - А кто его спрашивает?
   - Это из Питера. Опер один, я был у вас в Москве.  Мне  Юрка  должен  был
узнать кое-что.
   - Он погиб.
   - Как погиб?! Ничего не понимаю, я же ему недавно звонил.
   - Белый дом.
   Кивинов повесил трубку.
   "О, черт! Оперов-то туда зачем погнали?  В  них  что,  мало  стреляют?  -
Кивинов откинулся на стуле. - Что сейчас, анархия? А потом? Террор?  Или  он
уже начался? Слишком много зла.  Слишком  много.  Кричать  хочется.  Вопить!
Орать!.. Выть!.. В пустоту, в ночь... Так ведь никто не услышит, сколько  ни
ори. Очередная попытка укусить пыль, не больше.  Пьяный  мясник  по-прежнему
делает свою работу и смеется. Ты  воешь,  а  он  смеется,  все  громче,  все
ближе...
   Сколько он будет ржать?  Когда  заткнется  его  гнилая  пасть?  Не  знаю.
Когда?! Знаю одно, пока он смеется, смерть не уйдет с  наших  улиц,  зло  не
уйдет из нас.
   Заткни пасть, сука!!!"
   Кивинов накинул куртку и заглянул к Дукалису.
   - Толян, пойдем, дернем по сто.
   - А Соловец не унюхает?
   - Ничего, я отмажу.
   - А что, повод есть?
   - У нас каждый день повод.
   - Вообще-то это верно.
   Дукалис вылез из-за стола, оделся и закрыл кабинет.
   Опера спустились по ступенькам отделения и вышли под дождь.

   ЭПИЛОГ
   Заткни пасть, сука-а-а!!!



   Андрей Кивинов.
   Чарующие сны.

   ПРОЛОГ
   Министру внутренних дел.
   Лично.
   ЗАЯВЛЕНИЕ
   Довожу до вашего сведения ставшие известными мне факты  и  прошу  принять
меры по существу моего заявления.
   Я проживаю в городе-герое Санкт-Петербурге, в отдельной квартире,  вместе
с женой, тещей и восьмилетним сыном. 26 января  сего  года  я  отмечал  свое
тридцатилетие. После празднования я с женой и  двумя  своими  товарищами  по
двору вышел подышать свежим воздухом и пройтись по  проспекту  Стачек.  Было
это около двадцати трех часов. Мирно беседуя, мы шли  по  улице,  никого  не
трогая и ни к кому  не  приставая.  Вдруг  из  остановившейся  "иномарки"  с
тонированными стеклами, номер которой я не запомнил, выскочили трое парней в
кожаных куртках и зверски избили меня и моих  друзей,  не  назвав  при  этом
каких-либо причин. Затем меня бесцеремонно затолкали в машину и  повезли  на
мою квартиру,  адрес  которой,  как  оказалось,  парням  известен.  Дома,  в
присутствии  ребенка  и  тещи  они  оскорбляли  меня   нецензурной   бранью,
подчеркивая мое рабочее происхождение, а если  конкретно,  обзывали  козлом.
После этого один из них начал осматривать квартиру и оценивать мое имущество
-  мебель,  телевизор,  видеомагнитофон  и  вес  остальное.  При   этом   он
приговаривал, что все этой пойдет в уплату  какого-то  долга,  о  котором  я
лично не имею ни малейшего понятия.
   В конце концов, достаточно наиздевавшись, они ушли, пригрозив напоследок,
что еще вернутся. На другой день  мне  позвонил  мужчина  и,  представившись
работником милиции,  в  грубой  форме  потребовал  явиться  в  85  отделение
милиции. Я, как законопослушный гражданин, подчинился требованию.
   В отделении оперуполномоченный уголовного розыска  по  фамилии,  кажется,
Соловьев завел меня в свой кабинет. Так и не объяснив цели вызова,  он  стал
запугивать меня тюрьмой, зоной и просто расправой. Все его угрозы  сводились
к тому, что я должен написать расписку на 400 000 (четыреста тысяч)  рублей,
что я обязуюсь отдать ему наличными вышеуказанную сумму. Во время  разговора
в кабинет зашел один из парней, избивших меня и  моих  друзей  накануне.  Он
передал Соловьеву конверт,  сквозь  который,  как  я  успел  заметить,  про-
свечивал характерный рисунок долларовых банкнот. (Полагаю, это была взятка.)
Соловьев положил конверт в  ящик  стола,  где  уже  лежало  несколько  таких
конвертов. Затем он произнес: "Как в прошлый раз". Парень в ответ  кивнул  и
вышел. Подозреваю, что Соловьев получает деньги  за  то,  что  предоставляет
бандитам необходимую им информацию.
   Будучи чрезвычайно напуган угрозами о расправе,  а  также  беспокоясь  за
свою семью, я вынужден был написать расписку, которую он от  меня  требовал,
после чего меня отпустили домой.
   Ставя вас в известность  о  случившемся  со  мной,  я  убедительно  прошу
принять самые решительные меры по отношению  к  окопавшимся  в  рядах  нашей
славной милиции бандитским прихвостням, наживающимся на простых людях, вроде
меня, и изобличить банду вымогателей во главе с Соловьевым,  работающим  под
личиной оперуполномоченного 85 отделения милиции. Также  прошу  аннулировать
расписку на 400 000  (четыреста  тысяч)  рублей,  как  написанную  мной  под
угрозой расправы.
   В заключение сообщаю приметы Соловьева: на вид - около 25 лет, низенького
роста, плотного телосложения, имеет лобные залысины, глаза - хитрые. Одет  в
пиджак кирпичного цвета с потертыми  локтями.  На  шее  -  широкий  короткий
галстук в полоску. Других примет не помню. Примет парней,  избивших  меня  и
моих друзей также, к сожалению, не помню.
   Надеюсь на помощь и сочувствие. С глубоким уважением приемщик  стеклотары
магазина ј 105, простой рабочий человек Чернохвостов Петр Сергеевич.
   Число. Подпись.
   Резолюция:  Начальнику  ГУВД  г.   Санкт-Петербурга.   Срочно   проверить
указанные в заялении факты и принять меры!
   Зам министра внутренних дел Иванов.
   Подпись.
   Резолюция:  Начальнику  отдела  внутренних  расследований  при  ГУВД   г.
Санкт-Петербурга. Прошу исполнить и доложить.
   Начальник ГУВД г. Санкт-Петербурга Комаров.
   Подпись.

   - Леночка, милочка. Ты не польешь настурцию? А то вянет же.  Я  лежу  все
время, никак не могу, когда надо, полить.
   - Конечно, Мария Александровна.
   - Ковшик на кухне.
   - Я знаю, не волнуйтесь.
   Девушка поднялась со стула, сходила на  кухню,  принесла  воды  и  полила
цветок.
   - Спасибо, Леночка. Ты теперь во вторник придешь?
   - Да.
   - А пораньше не заглянешь? Ну, хотя бы в воскресенье?
   - Не могу, Мария Александровна. Сессия скоро, готовиться надо. Да и уколы
надо делать строго по расписанию. Но  если  плохо  будет,  звоните,  телефон
есть.
   - А ты ко мне просто так не заглянешь, а? Посидели б, чайку выпили... Мне
скучно одной, тем более все время лежать приходиться.
   - Зайду, конечно. Вот с "хвостами" разберусь и загляну.
   -Хорошая ты девушка, добрая. Не то что другие - придут,  укол  сделают  и
уходят. Думают, сами старыми никогда не станут. Хотя я в молодости тоже  так
думала, был грех.
   - Да вы, Марь Александровна, еще не старуха.
   - Старуха, не старуха, а восьмой десяток уж.
   - Ничего, еще нас переживете, - приободрила старушку Леночка.
   - Ты мне во вторник занавесочки новые не  повесишь?  К  празднику.  А  то
пылятся уж полгода как. Мне сестра-покойница подарила, когда еще жива  была.
Они поярче, все повеселей будет.
   - Хорошо, повешу. Вы извините, Мария Александровна, мне пора. За  сегодня
еще троих больных посетить надо.
   - Конечно, конечно. Ступай с Богом. Не забудь,  проведай  старуху.  Ты  в
Бога-то, наверно, не веришь? А я вот верю. Чувствую Господа. Вот ты с  душой
ко мне, мне и легче. Вон, Наталья, без души женщина, так мне после ее уколов
только хуже  становится.  А  от  твоих  так  хорошо.  Я  сплю,  как  девочка
трехлетняя. И сны такие чарующие. Все время летаю, словно в детстве... А все
почему? Потому что ты с душой чел