ю, - зачем-то снова повторил  Игорь.  -  Я  хочу  видеть
Анюту.
   - Дурак ты, паря. -  Павел  Николаевич  затушил  окурок  и  отвернулся  к
стенке. - Поэтому надоел ты мне. Делай, как не знаешь. Когда в мужской базар
встревает баба, я убегаю в сторонку. Подальше...
   Игорь лег на койку и закрыл глаза.

ЧАСТЬ 1

Глава 1

   - Так вот, господа,  эта  веселенькая  собачка  называлась  бультерьером.
Такая маленькая, похожая на белого поросеночка  с  розовым  пятачком.  И  по
природе своей ласковая и преданная хозяину до безумия.  В  данном  случае  -
хозяйке. Но главное ее достоинство помимо  преданности  способность  сжимать
челюсти с давлением до двадцати пяти атмосфер. Вы знаете, что такое двадцать
пять атмосфер? Суньте руку в гибочный пресс узнаете. И если  этот  маленький
ротик на чем-то сжимается, даже любимый хозяин  с  трудом  убедит  собачонку
отпустить то, за что она там уцепилась.
   Такое вот необычное животное. А глупый и неосмотрительный мужичок как раз
его в расчет и не принял, не разбирался ни фига в  породах.  Ну,  подумаешь,
бегает по кустам что-то свиноподобное и поскуливает. Ногой пни  -  улетит  к
ближайшей березе. Пшла вон!
   А мужичок-то, короста, не просто так по парку прогуливался. Он,  короста,
интересным паскудством занимался.  Одиноких  лыжниц  насиловал.  Как  снежок
выпадет, нацепляет он белый маскхалат с вязаной шапочкой - и  в  парк.  Парк
большой, лыжниц много. Которые  воздухом  лесным  подышать  решили,  которые
жирок растрясти. Двигают лыжами по лыжне,  любуются  зимними  пейзажами.  Не
спеша, со смаком. А этот ухарь тут как тут. Как  партизан  под  елкой.  Ага,
едет красотка. Оружие к бою. Вокруг, кроме ворон и галок, никого. Шапочку на
глаза, сзади прыг дамочке на лыжи - стоп, машина! Дамочка по  инерции  носом
вперед, на коленки бух и никуда! Крепления ботинки держат, мужичок  лыжи  не
отпускает - попалась бабочка в сачок.
   Мужик же использует неожиданно представившуюся возможность  познакомиться
в самых скотских целях. Ну, в смысле похотливых. Стягивает с нижней половины
лыжницы  верхнюю  и  прочую  одежды  и  уестествляет  дамочку  в  ускоренном
варианте. Парк, как я уже  говорил,  большой,  кричать  бесполезно,  мужичок
специально места поукромней выбирает. Закончит он это безобразие  и  в  лес.
Как будто и  не  было.  Многие  дамочки  даже  и  понять  не  успевали,  что
произошло. Снежный человек, что ли, в парке завелся?
   Может, стоит сообщить в научный институт?
   В институт, однако, не сообщали, а все больше в наше  отделение  шли.  Мы
этот чертов парк обслуживали. И так-то от  него  хлопот  -  то  грабежи,  то
убийства,  а  тут   еще   такие   лыжные   фокусы.   Ну,   прямо,   фристайл
порнографический.
   Прикидываете, шесть эпизодов уже надыбали, а как ловить, черт его  знает.
Не самим же в маскхалатах по  кустам  прыгать.  И  через  средства  массовой
информации лыжниц не шибко предупредишь. В принципе,  это  сейчас  запросто,
чуть что - товарищи, по улице гуляют маньяки, будьте бдительны!  А  тогда  -
ни-ни. Нечего панику разводить в нашем самом безопасном  городе.  Чувствуем,
если седьмой эпизод случится, нас,  оперов,  начальство  само,  как  лыжниц,
уестествит. Точно придется маскхалата шить и по парку партизанить.
   Но как повезло нам и как не повезло  мужичку!  Число  семь  действительно
магическое.
   Дамочка каталась на лыжах  не  одна,  а  со  своей  маленькой  подружкой,
бультерьеркой по кличке Крэйзи. Надо ж такую кликуху придумать!
   И когда крошка Крэйзи увидела описанную мной сценку, она просто  из  себя
вышла от такого нахальства и бесстыдства. На ее  преданных  собачьих  глазах
лишают чести любимую хозяйку! Бардак! Команда "Фас!" в таких случаях даже не
требуется. Тихонько разгоняемся, тихонько взлетаем и  тихонько  вешаемся  на
голой заднице мужичка, сжав челюсти на все двадцать пять атмосфер.
   Ничего паровозик  получился.  Дамочка  орет,  мужичок  даже  не  орет,  а
извергает рев турбин сверхзвукового истребителя, Крэйзи висит, как присоска,
и отцепляться не собирается. Мужичок, забыв про жертву, прямо со  спущенными
штанами помчался по лыжне в свободном направлении; хозяйка опомнилась, и  за
ним. Через пару километров нагнала, благо была  неплохой  лыжницей.  Собачка
как висела, так и висит; народ, гуляющий по парку, шарахается;  мужичок  уже
не истребителем, а тяжелым бомбардировщиком воет.
   Хозяйка: "Крэйзи, фу! Фу!".  Но  какое,  к  черту,  "фу",  если  поругана
хозяйская честь.
   Никакого "фу". Короче, пока половину задницы у мужичка  не  оттяпала,  не
успокоилась...
   - Ты не устал тараторить, Вовчик? Скажи, сам сочинил или рассказал кто?
   - Вот те крест - было! Позвони в мой бывший отдел, там  все  эту  историю
помнят.
   Мужичку семь лет влепили и третью группу инвалидности.  Но  как  с  одной
половиной задницы жить-то?
   Рассказчика перебил телефонный звонок. Вовчик снял, трубку.
   - Белкин слушает... Казанцева нет, он в морге... Что значит, когда умер?!
Он в морг на опознание уехал. Что-нибудь передать? Ну, как хотите.
   - Достали  казанцевские  козы,  -  пожаловался  Белкин,  положив  трубку,
Единственный номер постоянно занят  из-за  его  баб.  Петрович,  скажи  ему,
пускай домашний телефон дает. А то к нам, как в справочное Аэрофлота. Звони,
не звони - глухо.
   - Я говорил, бесполезно. Он утверждает, что все его знакомые дамы состоят
у него на оперативной связи, а значит, это  служебные  дела,  а  не  личные.
Поэтому и телефон должен быть служебный.
   - Сказал бы я, на какой связи они у него состоят.  Диван,  посмотри,  еле
жив. Еще пара его "оперативных встреч" - и мы останемся без мебели. Прикинь,
Петрович, ему нормальных баб уже не хватает, он уже с женами убитых бандитов
шалит. Мол, отрабатывает на причастность. Как мордашка ничего, Казанова  тут
как тут-дайте отработаю. Даже если дело не его.
   - Брось ты, Вовчик, -  вмешался  в  разговор  третий  из  находившихся  в
кабинете, опер Паша Гончаров, - Казанова неисправим,  а  его  амурные  шашни
действительно иногда помогают.
   Белкин не стал спорить, склонившись над бумагами.
   Вновь затрещал телефон.
   - Во, опять какой-нибудь казанцевский бабец. Скажи, что Казанцев из морга
не вернется. Разлагается.
   Паша поднял трубку.
   - Это тебя, нытик. Наверное, тот мужик из парка с половиной задницы.
   Вовчик, ухмыльнувшись, подошел к телефону.
   -  Владимир  Викторович,  здравствуйте.  Это  Олег  Уткин.  Помните,   из
девяносто второго дома?
   - Помню. Здорово.
   - Вы извините, что отрываю...  Это  не  вы,  случаем,  занимаетесь  делом
Мотылевского?
   Вовчик удивленно поднял бровь:
   -  Мы  все  им   занимаемся,   но   персональную   ответственность   несу
действительно я. Это моя территория. А ты что, знаешь, кто его завалил?
   Паша и Петрович разом уставились на Белкина.
   - Нет, я не знаю... Просто есть люди, которые хотели бы пообщаться с вами
по этому вопросу. Меня попросили связаться. Я здесь навроде посредника.
   - А что, люди не могут узнать у дежурного телефон отделения по  раскрытию
убийств?
   Самим не позвонить?
   - Да нет, могут, конечно. Но когда кого-то знаешь, лучше напрямую.
   - Ну, хорошо. Но хоть они-то знают расклад?
   - Не думаю. У них, возможно, имеются подозрения. Вообще-то, они хотели бы
поговорить неофициально...
   - Поэтому тебя и попросили. Понятно.  Хорошо,  пускай  подъезжают.  Адрес
знаешь?
   - Да, вытрезвитель. Простите, а нельзя  где-нибудь  в  другом  месте?  На
стороне? А то вытрезвитель как-то несолидно.
   - Ничего подобного. Они хотят поговорить  со  мной,  интерес  имеют  они,
поэтому условия ставлю я. Мне здесь нравится. А что  касается  вытрезвителя,
то могу сказать, что недавно у меня в  гостях  был  мужичок,  у  которого  в
кабинете стоит прямой телефон с Черномырдиным. И  ничего,  мужичок  ушел  от
меня вполне удовлетворенный беседой.
   Людей интересую я, а не обстановка, верно?
   - Ладно, я передам. Когда к вам можно подъехать?
   - Сегодня в пять. Я буду на месте.
   - Они представятся от Олега.
   - Да я уж догадываюсь, что не от Патриарха Всея Руси. Пока.
   - Что там? - полюбопытствовал Петрович.
   - Начинается, - вздохнул Белкин. - Как  бандита  грохнут,  так  "стрелки"
идут, "разговоры", "секреты". Когда Мотылевского нашли, позавчера?  Во,  уже
звонят.
   - Кто?
   - Откуда мне знать? Сегодня в пять познакомлюсь. Это звонил  Уткин  Олег,
фраерок мелкий с моей бывшей территории. Так, ничего особенного, сам  никуда
не вписывался, но знал много. Приторговывал наркотой,  в  застойные  времена
фарцевал. Ему сейчас тридцатник где-то, в последний раз я встретил его  года
два назад, на улице, случайно.
   Понятия не имею, что  он  сейчас  из  себя  представляет.  Но  до  уровня
Мотылевского вряд ли дорос. Здесь, видишь ли, встречаться не хотят...
   - Ну, иногда действительно полезнее встретиться на стороне. Не все  любят
казенные стены.
   - Да я в гнездо осиное залезу ради крупицы полезной  информации.  А  тут,
чувствую, старую песню заведут - мы в долгу не останемся,  вы  постарайтесь,
вы уж как-нибудь, а сами мы и рады бы помочь,  да  ничего  не  знаем.  Кроме
того, скажут, что Мотылевский был прекрасным другом,  мужем,  автори...  не,
этого не скажут. Слово  "авторитет"  в  нынешнее  время  имеет  единственное
значение.
   Так что пускай сами приезжают. Посмотрят на наши стены, может,  денег  на
ремонт дадут. Тот, что с Черномырдиным по телефону прямому болтает,  обещал,
да не дал. А я его специально тогда к нам вытащил.
   Белкин откинулся на стуле и сложил ладони на затылке.
   Убийство  Мотылевского  представляло  собой  типичную  вариацию  на  тему
бандитскокоммерческих разборок и имело очень туманные перспективы раскрытия.
Как и все аналогичные убийства. Поэтому  выхватывать  сабли  из  ножен  и  с
криком "Да-а-а-а-ешь!!!"
   Мчаться к заветной цели как-то не хотелось. "Все, что нужно, мы, конечно,
сделаем, но не спеша, не торопясь, без  особенного  внутреннего  настроения.
Сцапаем то, что само приплывет в руки. А не. приплывет - что же, не  смогли,
мы не всесильны".
   Мотылевский  действительно   занимал   высокую   ступень   на   питерской
бандитскоиерархической  лестнице.  Его  возраст  приближался  к  сорока,  он
считался патриархом, "стариком". Фамилия его была если не нарицательной,  то
не менее известной, чем фамилии Малышева и Кумарина.
   По словам подъехавших на  место  РУОПовцев,  Мотылевский,  в  отличие  от
многих   авторитетов,   не   очень   старался   прикрываться    коммерческой
деятельностью и принимал непосредственное участие во всяческих  разборках  и
наездах. По слухам, скатавшись в прошлом году в Швецию поохотиться на  уток,
он  вместо  утки  подстрелил  бывшего  соотечественника,   что-то   там   не
поделившего с фирмой, которую прикрывала группировка дяди Славы. Но слухи  к
делу не пришьешь, поэтому шведские власти только развели  руками,  объясняя,
что слово "глухарь" интернациональное, "глухари" водятся и  в  России,  и  в
Швеции, так же как и утки.
   Официально Мотылевский являлся директором какого-то АОЗТ. АОЗТ это  нигде
не проявлялось  и  нигде  не  рекламировалось,  потому  что  даже  сам  шеф,
наверное, до конца не представлял, чем занимается его предприятие.  Но  чуть
что - я директор, я не бандит.
   О похождениях  Мотылевского  на  отчизне  РУОПовцы  не  распространялись,
возможно, из-за того, что не хотели раскрывать профессиональные  секреты,  а
возможно, потому, что попросту ничего не знали.
   До  позавчерашнего  дня  Вовчик  знал  о  Мотылевском  лишь  чуть  больше
обыкновенного гражданского человека, черпающего сведения из средств массовой
информации и трамвайных сплетен. Район, обслуживаемый убойным  отделом,  где
трудился Белкин, данным авторитетом не контролировался, поэтому перекинуться
словечком о возможных причинах убийства было не с кем. Местных  же  бандитов
убийство интересовало только с той позиции, что завтра с любым из них  могла
приключиться подобная история.
   Мотылевский был найден  застреленным  в  одной  из  своих  многочисленных
конспиративных квартир, разбросанных по всему городу.  Прописку  же  имел  в
какой-то коммуналке, где, разумеется, никогда не появлялся.
   Жил покойный, как и подобает людям  его  положения,  где  считал  нужным,
вернее - необходимым, поэтому и держал большое количество "хат", а отнюдь не
из-за того, что любил пустить пыль в глаза, показывая свою  состоятельность.
Вынужденная мера предосторожности. При заморочках никогда не помешает  иметь
пару глаз за спиной и несколько подземных нор-убежищ.
   Обнаружил  его  сосед  по  площадке,  отреагировав  на  незапертую  дверь
квартиры напротив. Авторитет лежал на пороге, ногами к выходу,  застреленный
тремя выстрелами в спину. Плюс контрольная пуля в затылок.
   Судя по кровавым брызгам  на  стенах  площадки  и  на  двери,  пули  были
выпущены в ту же секунду, как он открыл замок. Ключи так и остались зажатыми
в  руке.  Затем,  вероятно,  тело  перетащили  за  порог,  чтобы  не  пугать
покойником жильцов, где и бросили. Двери почему-то закрывать не стали,  хотя
по элементарной преступной логике чем позднее найдут  труп,  тем  лучше.  Не
были забраны документы, что обычно  практикуется  при  убийствах.  А  тут  -
пожалуйста, паспорт, права, визитки. Выстрелов никто не слышал, это как  раз
неудивительно. Стрелковое оружие совершенствуется, и прицепить  глушачок  на
любую модель пистолета - что гвоздь в стенку вбить.
   Точного времени смерти установить не удалось. На этаже  располагалось  по
две квартиры, дом имел  лифт,  сосед,  обнаруживший  Мотылевского,  вернулся
домой поддатый в одиннадцать вечера  и  через  полчаса,  слегка  протрезвев,
вызвал милицию.
   Судебный медик, рассмотрев свой  длинный  градусник,  констатировал,  что
несчастье приключилось около трех-четырех часов  назад.  А  может,  двух.  В
принципе,  неважно,  потому  что  негодяи  уже  смылись,  и   организовывать
преследование по горячим следам не имело смысла.
   Начальник районного уголовного розыска, вырванный прямо  из-за  вечернего
стола, ковыряя мизинцем в зубах и выхаживая вокруг  лежащего  тела,  цинично
подметил:  "Какое  гнусное  самоубийство",  но  следователь  прокуратуры  не
прислушался к его логичным доводам и без зазрения совести возбудил "глухаря"
по сто третьей статье. Столбик процента раскрываемости убийств упал  еще  на
одно деление.
   Закончив  возиться  с  протоколом  осмотра,  следователь   заметил,   что
покойного должен опознать кто-нибудь из родственников или знакомых.  Белкин,
дежуривший от убойного отдела, долго голову ломать не стал. Он нашел визитку
господина Мотылевского Владислава Сергеевича, коммерческого  директора  АОЗТ
"Снежинка", и набрал указанный на ней номер телефона.
   "Здравствуйте.  Господин  Мотылевский,  к  сожалению,  не  может   сейчас
поговорить с вами. После сигнала  оставьте  свое  сообщение,  и  при  первой
возможности он перезвонит вам. Спасибо".
   "Да не за что, - ответил Вовчик. - Передайте господину Мотылевскому,  что
он вряд ли сможет позвонить мне и вообще кому бы  то  ни  было,  потому  что
сейчас находится по такому-то адресу совместно с  опергруппой,  расследующей
его убийство".
   Этого вполне хватило, чтобы через полчаса у  дверей  квартиры  объявились
крайне взволнованные ребята с  "Мотороллами"  в  руках.  Вместо  того  чтобы
спокойно  побеседовать,  ребятишки   начали   нервно   суетиться,   кричать,
размахивать руками, а один даже блеванул в мусорный бачок этажом ниже.
   Вовчику удалось найти в команде старшего и поговорить  с  ним  наедине  в
квартире соседа. Собеседник постоянно курил, никак не мог сосредоточиться  и
на вопросы, поставленные опером, отвечал крайне  невнятно.  Вовчик  выяснил,
что последний раз живым Славу  Мотылевского  видели  около  шести  вечера  в
кабаке "Ромашка", где авторитет имел обыкновение закусывать.
   Около семи кто-то позвонил на его "Мотороллу", но сути разговора никто не
понял, Слава отвечал односложно - "да" и "нет". В  течение  дня  была  масса
звонков, но именно этот запомнился собеседнику, потому  что  покойный  никак
его не откомментировал,  а  сразу  после  разговора  заметно  помрачнел.  На
вопросы типа "Что, Слава, непонятки?" Мотылевский не реагировал,  выпил  две
по сто коньяку, чего обычно в это время суток не делал, и  в  восемь  вечера
укатил на своем "Мерсе" вместе с двумя охранниками и водителем в неизвестном
направлении. Охранников сейчас ищут,  и  через  несколько  часов  они  будут
здесь. В последнем Вовчик усомнился, потому что  наверняка  сначала  с  ними
захотят побеседовать товарищи убитого, а для любого разговора нужно время. И
если охранники и водитель что-то знают, то  вряд  ли  они  предстанут  перед
Вовчиком - скорее, они предстанут перед Всевышним.
   Адрес, где был обнаружен Мотылевский, знал очень ограниченный  круг  лиц.
Квартира использовалась в основном для любовных развлечений  и  изредка  для
деловых встреч.
   Появлялся здесь авторитет нерегулярно, то есть когда в голову взбредет, и
никому не отчитывался, почему именно сегодня он выбрал это жилище.
   Квартира имела три комнаты и обставлена была с подобающим шиком ванна,  к
примеру, была с гидромассажем, а уж  видео-аудио-безделушек  никто  даже  не
считал. Как выяснилось впоследствии, записано  было  гнездышко  на  какую-то
бабулю, неизвестно где находящуюся и неизвестно, существующую ли в обществе.
По крайней мере, гидромассаж заделали явно не для нее.
   На вопрос о возможных мотивах убийства  Мотылевского  собеседник  Вовчика
виновато пожал своими широкими плечами и покачал большой бритой головой.  По
этому жесту Белкин понял, что либо товарищ ничего  не  знает,  либо  мотивов
настолько много, что выбрать сразу наиболее подходящий очень проблематично.
   Эксперт-криминалист  обнаружил  на  входных   дверях   несколько   следов
пальцевых захватов, но кому они принадлежат -  то  ли  Мотылевскому,  то  ли
соседу - пьянице, то ли убийце, то ли рядовому или  начальствующему  составу
райотдела - сказать пока, естественно, не мог.
   Короче говоря,  поприсутствовав  на  месте  происшествия,  Вовчик  твердо
уяснил, что надо запасаться бумагой  и  с  самого  первого  дня  браться  за
заполнение белых корочек оперативно-поискового дела.  Либо  раскрывай,  либо
показывай, как раскрываешь. Если не будет  ни  того,  ни  другого,  случится
конфуз с занесением в личное дело.
   Белкин потянулся и вылез из-за стола. Осмотрев в  поисках  остатков  кофе
банки, в изобилии присутствующие на  кабинетном  подоконнике,  и  ничего  не
обнаружив, он вернулся на место.
   Выдвинув ящик стола, он достал оттуда  чистый  лист  и  белого  заводного
цыпленка.
   Повернув пару раз ключик, Вовчик поставил цыпленка на блюдце  и  отпустил
руку.
   Цыпленок запрыгал и застучал клювом по фарфору.
   Паша вытаращился на коллегу.
   - Белкин, ты что, совсем, что ли? Детство в "очке" заиграло? Может,  тебе
куколку купить или настольный футбол?
   Вовчик, помолчав несколько секунд, негромко ответил:
   - Ты ничего не понимаешь, Гончар. Это самый надежный агент.  Смотри,  что
он делает.
   Стучит. Безвозмездно, бескорыстно  и  от  всей  души.  Он  знает  о  всех
секретах на этом блюдце. Мне остается только записывать. Мне ничего не  надо
выдумывать. Никакой липы.
   Белкин взял ручки и написал на чистом листе:
   "Секретно. Экземпляр единственный. Принял Белкин. Агент  Цыплаков.  Место
встречи обусловлено. 6 мая 1995 года. Источник сообщает, что, выполняя ранее
полученное  задание,  встретился  со  своим  приятелем  Уткиным  Олегом.   В
разговоре Уткин упомянул, что знаком с людьми, могущими  иметь  сведения  об
убийстве преступного авторитета Мотылевского. Сам Уткин о причинах и мотивах
убийства не догадывается".
   Поставив точку, Белкин сунул бумагу в корочки и остановил цыпленка.
   - Отлично, агент Цыплаков. Вы нам  очень  помогли.  Продолж