раз с удочками, теперь пускают сплетни.  Что  мне,
одолжить не у кого?
   - Тебе не надоело на "земле"? Сколько ты уже в отделе?! Лет шесть?
   - Семь.
   - Переходи к  нам.  У  нас  вакансия.  Хватит  с  колесами  и  паспортами
ковыряться.
   Музыкант не ответил. Он открыл свой взлохмаченный телефонный блокнотик  и
начал кому-то названивать.

Глава 4

   Паша сорвал бумажные бирки с замочных скважин и открыл дверь.
   - Заходите, Людмила Ивановна.
   Женщина сняла туфли, прошла в комнату и села на диван.
   Гончаров при посещении чужих квартир ботинок  не  снимал.  Потому  что  в
некоторых квартирах было грязнее, чем на улице, особенно если в них мочились
на пол. Носки потом не отстирывались никаким "Тиксом".
   Людмила  Ивановна   была   ровесницей   погибшей.   Она   пояснила,   что
познакомилась с Галей еще в техникуме, то есть  лет  двадцать  назад.  После
окончания учебы их  служба  не  прерывалась  до  последних  дней.  Она  бьиа
свидетельницей на Галиной свадьбе, потом крестной матерью Алены.
   Паша безразлично кивал, пока она рассказывала кусочки своей биографии. Он
не спрашивал ее ни о чем, его  мало  интересовала  история  чужих  для  него
отношений.
   - Простите, можно я немного посижу? Мне не очень  хорошо.  Знаете,  я  не
могу представить, что не услышу больше Галин голос.
   Паша опять безразлично кивнул.
   - Бога ради.
   Лариса Ивановна продолжала:
   - У меня много связано с этой квартирой. Ведь может так получиться, что я
здесь в последний раз.
   - Почему? Дочка же осталась?
   - Да, конечно, но Леночка же не будет жить одна. А с  Галиной  сестрой  у
меня не очень...
   Ужас, как все быстро, сначала Сережа, потом Галя...
   - А этот, ее нынешний муж?
   - Я немного не понимала Галю. Любовью  там,  конечно,  и  не  пахло.  Мне
кажется, она просто боялась остаться одна.
   - Это у вас она познакомилась с ним?
   - Да, у меня. Он, в  общем-то,  случайно  зашел.  Хотя  чаще  всего  люди
находят друг друга именно таким образом.
   Паше показалось, что  в  последних  словах  Людмилы  Ивановны  прозвучала
потаенная зависть.
   - Вы не спешите, молодой человек? Я побуду еще немного?
   Паша спешил, но торопить женщину не стал.
   Он присел на стул и тоже начал рассматривать комнату. Обычная  обстановка
обычной квартиры. Ему  почему-то  вспомнились  слова  Петровича,  что  никто
сейчас не  застрахован  от  криминала  -  ни  президент  банка,  ни  рабочий
жилконторы.
   На мебельной стенке, выстроившись в ряд, стояли забавные меховые игрушки.
   Игрушки были действительно  необычны,  Паша  никогда  не  видел  таких  в
магазинах.
   Как бы прочитав мысли Гончарова, женщина поднялась с дивана и  подошла  к
игрушкам.
   - Это Галя сама шила. Правда, здорово?  Она  очень  любила  это  занятие.
Сначала шила для Леночки, потом просто так.
   С минуту посмотрев на игрушки, Людмила  Ивановна  направилась  во  вторую
комнату.
   Паша на всякий случай двинулся следом.
   - Это Леночкина комната. Смотрите,  это  она  вместе  с  Сережей.  Совсем
маленькая.
   Женщина подошла к детскому письменному столу и взяла в руки фотографию  в
рамке.
   - Хорошенькая девочка.
   - Да, ничего.
   Людмила Ивановна обвела взглядом комнату и, тяжело вздохнув, вернулась  в
гостиную.
   Паша украдкой взглянул на часы. Женщина заметила его движение.
   - Да, да, я иду, извините. У Галочки должен  быть  мой  фотоаппарат,  она
брала у меня, когда в  отпуск  ездила.  Еще  набор  посуды...  Она  отмечала
сорокалетие Сережи, было много народа.
   - Вы знаете, где лежат вещи?
   - Фотоаппарат, наверное, здесь. - Людмила Ивановна открыла бар и  достала
"мыльницу" "Кодак". - Если вы сомневаетесь, я могу принести паспорт на него.
   - Верю, верю. - Паша еще раз взглянул на часы.
   - Сервиз тут, в шкафу.
   - Пожалуйста.
   Людмила Ивановна извлекла из платяного шкафа картонную  коробку  и  стала
засовывать ее в полиэтиленовый пакет.
   - Я помогу, - перехватил коробку Гончаров. Засовывая сервиз в  пакет,  он
ненароком коснулся руки Людмилы Ивановны. Она заметно дрожала.
   - Что с вами?
   - Извините, нервы... Галочка...
   Женщина заплакала.
   Паша понял, что уйдут они из квартиры нескоро,  и  мысленно  поблагодарил
Семеныча.
   - Идем, идем, извините...
   Подруга прошла в прихожую, где наделю туфли. Затем,  вытерев  слезы,  она
взяла пакет и произнесла:
   - Спасибо. Извините еще раз. Я готова.
   Паша согласно кивнул и вышел из квартиры. Пытаясь справиться с незнакомым
замком, никак не  желающим  закрываться,  Паша  украдкой  бросил  взгляд  на
ожидавшую женщину. Людмила Ивановна сильно побледнела и кусала  свои  пухлые
пунцовые губы.

***

   - Представляешь, Костик, какая у них была  любовь?  Первое,  что  увидели
археологи, открыв саркофаг, был засохший букетик  незабудок.  Среди  золота,
украшений, несметного богатства. Она положила цветы последней, и даже  через
столько лет они не рассыпались в прах и не истлели.
   Казанова, выбросив окурок сигареты в Неву, согласно кивнул:
   - Любовь - не картошка.
   Как это ни парадоксально звучало, Костик,  оказывается,  очень  давно  не
гулял с девушкой. "Гулял" - это  от  слова  "прогуливаться".  Обычно  он  не
тратил драгоценное время на принятые условности  типа  ухаживаний,  вечерних
вздохов под луной и  прочих  кино-книжных  глупостей.  Он  прямо  и  открыто
говорил очередной своей знакомой, чего он от  нее  хочет.  И,  как  правило,
отказа не получал. Действовали  какие-то  тайные  чары,  заложенные  в  него
Матерью Природой. Вроде гипноза.
   Поэтому, гуляя сейчас с Ирочкой, он чувствовал себя несколько скованно.
   - У нас тут тоже одна история была. С саркофагом. Забавный  случай.Костик
взял Ирочку под руку. - Получил один лейтенант очередное звание и  решил  по
этому поводу вмазать со своими собратьями-ментами.  Обычай  такой  звездочки
обмывать.  Святое  дело.  Обмывали  втроем,  и  очень  сильно.  Так   сильно
наотмечались, что новоиспеченный старлей  самостоятельно  двигаться  уже  не
мог. Но у нас есть еще одно правило - сам погибай... ну, дальше ты знаешь.
   Взяли двое еще державшихся на ногах третьего и потащили домой, благо  жил
он рядом с отделом. Все бы хорошо, но во дворе бедняги оказался не  закрытым
люк. Куда старший лейтенант в темноте и угодил.  Эти  стоят  мамочки,  кореш
сквозь землю провалился. Потом дошло. Стали звать: "Шура, Шура...".  А  Шура
башкой стукнулся и в нокаут ушел.
   Ребята, к их  чести,  бедолагу  в  люке  не  оставили.  Кое-как  достали.
Повезло, что люк с лесенкой был. Притащили  старлея  домой,  открыли  двери,
положили на диван. В  квартире  никого,  жена  где-то  задерживается.  Шура,
извиняюсь за столь неблагозвучную подробность, начал  блевать.  Все  еще  не
приходя в сознание. Ребята и тут не  оставили  друга  в  беде,  дотащили  до
туалета, положили его буйну голову на унитаз и  ушли  иа  квартиры,  хлопнув
дверью.
   Шура же, проблевавшись вволю, пришел в сознание.  Последние  его  связные
воспоминания относились к тому моменту, как он провалился в люк. И что же он
видит, очнувшись в туалете? Он ничего не видит, потому что  друзья,  экономя
электроэнергию, выключили свет. Зато слышит журчание воды в трубах. И шестым
чувством понимает, что он еще в люке. Караул! Надо выбираться. Он взбирается
на унитаз и пытается дотянуться до свободы. АН Фиг. Потолок.
   Шура, естественно, думает, что  какие-то  уроды  задвинули  крышку.  Все,
саркофаг.
   Обмыли звездочки. Замуровали живьем в люке.
   Начинает старший лейтенант орать и вопить, стоя на унитазе  и  постукивая
ручонками по потолку.
   В этот момент зажигается свет, и в туалет заходит жена бедняги. И знаешь,
что спросил Шура, увидев супругу?
   - Что?
   - "Мариша, а ты что, тоже в люк провалилась?"
   Ирочка рассмеялась.
   - Если честно, скорее всего, эта история не имела места в  жизни,  просто
вспомнилась, когда ты заговорила про саркофаг.
   Они свернули с набережной, решив пройти к станции  метро  дворами.  Время
приближалось к полуночи, и хотелось успеть до закрытия подземки.
   - Красивый двор, - подметила Ирина.
   - Да, ничего.
   - Сейчас таких не строят.
   - Не до того, людям жить негде.
   На  скамейке,  под  роскошным  деревом,   заседала   небольшая   компания
неблагородного происхождения и воспитания. Мат был слышен во всех  соседских
дворах.
   - Пошли быстрее, - шепнула Ирина.
   Костик не возражал. Слишком  часто  по  утрам,  рассматривая  сводки,  он
узнавал о жутких  и  диких  происшествиях,  случавшихся  на  улицах  города.
"...Группой подростков избит гражданин такой-то; с открытой черепно-мозговой
травмой он доставлен в больницу, где, не приходя в  сознание,  скончался..."
"...Без видимых причин избит группой неизвестных  гр.  такой-то.  Диагноз  -
разрыв печени, перелом трех ребер, ушиб головного мозга.  Состояние  крайней
тяжести..."
   "Бакланы". Обкурившиеся своей  дури  или  перепившие  керосина.  Казанова
ненавидел "бакланов".
   Их все же заметили. Один отделился от компании и догнал.
   - Мужик, штучку не одолжишь? Пивка бы.
   Товарищу было лет восемнадцать,  но  его  еще  не  повзрослевшее  лицо  с
козлиной бородкой не сочеталось с крепко сбитой, накачанной в зале  фигурой.
Жилетка, надетая на голое тело,  подчеркивала  достоинства  комплекции.  Это
Казанцев выглядел по сравнению с ним подростком.
   - Не одолжу. Пиво вредно для печени.
   - Я не просек, мужик! Ты что, залу...ся?
   Дальше понесся малоприятный "базар".
   - Товарищ, мы  тебя  трогали?  -  как  можно  спокойнее  ответил  Костик,
наблюдая, как еще четверо отделились от скамейки и дружно направились  в  их
сторону.
   Он взял Ирину под руку и пошел к выходу со двора.
   - Э, погоди-ка, мужик, давай побазарим. Успеешь еще своей телке сунуть.
   Костик повернулся.
   - Чего пялишься, убогий? "Очко" заиграло? Сейчас зафиксируем.
   - Валера, клиент что-то не понимает?
   - Клиент жадный.
   - Зато девочка у него ничего.
   Ирина прижалась к Казанцеву.
   Всем было до двадцатника, и все были пьяны. Но главное, они были в стае.
   - Ну что, куколка, может, посидишь лучше с нами?
   - Смотри, как прилипла.
   Ирина прошептала:
   - Ребята, ну, пожалуйста... Что вам надо?
   В  отличие  от  древнеегипетского,  язык   современности   не   отличался
изысканностью выражений.
   - Отвалите, мужики, - не двигаясь с места, произнес Казанцев.
   - Сначала ты дашь нам закурить, - Валерик пустил струю дыма в лицо  опера
и небрежно похлопал своей здоровенной рукой по его щеке.
   - Хорошо, держи... - Костик достал пачку "Космоса".
   Парень презрительно усмехнулся. Хилятик.
   Однако то, что произошло  в  следующую  секунду,  заставило  его  немного
протрезветь.
   "Хилятик" резко сунул правую руку куда-то за спину, и через  мгновение  в
лоб Валерику был нацелен черный ствол со вставленной в дуло сигаретой.
   - Ну, держи, держи...
   Тем не менее, винно-водочные пары еще заглушали всякий страх, и отступать
от задуманного плана очень не хотелось. Что за на фиг?
   - Он у тебя пистонами заряжен или спичками?
   Парень протянул руку к пистолету, но тут же отдернул, потому что из  дула
вырвался столб пламени, и  грохот  выстрела  заставил  присесть.  Где-то  за
спиной послышался звон разбитого стекла.
   - Второй влетит  в  башку.  -  Костик  опустил  пистолет  до  уровня  лба
собеседника.
   - А это тебе за "девочку". - Удар в пах согнул Валерика в поясе.
   Кто-то из парней попытался приблизиться, однако Казанова резко  развернул
руку.
   - Стоять, "бакланы"! Не дай Бог... А теперь быстро  по  норам,  крысы,  и
если еще раз я увижу вас в этом дворе, перещелкаю по очереди.
   Ирина неожиданно закричала. Казанцев вздрогнул и повернулся к ней, что  в
подобной ситуации было весьма неблагоразумным поступком.
   Один из парней, согнувшись, прыгнул на опера.  Ввиду  большой  разницы  в
весе Костя не смог удержаться на ногах и покатился на газон, не выронив  при
этом пистолет. Тут же он получил  сильный  удар  туфлей  в  правую  половину
живота. На мгновение он поднял глаза и увидел надвигающуюся на него огромную
тень.
   Костик выставил перед собой показавшийся ему неимоверно тяжелым  пистолет
и нажал на гашетку...

Глава 5

   Таничев вернулся с устроенной сходки в РУВД необычно рано.
   - Твою три-господа-бога-душу-мать! Казанова человека  подстрелил.  Только
этого не хватало.
   - Где? - Белкин с Гончаровым задали вопрос одновременно.
   - В центре. С девкой гулял, какие-то орлы прицепились.
   - Насмерть?
   - Да нет, ерунда, ляжку прострелил. Все равно  черта  с  два  отпишешься.
Туда группу ночью вызывали.
   - А Казанова где?
   - В местном отделе. Я сейчас туда рву. А то никто ничего толком не знает.
   - Ты один едешь?
   -  С  начальством.  Вы  тут,  мужики,  дурью  не  майтесь,  надо  поднять
что-нибудь.
   - Ты брякни оттуда.
   - Лады.
   Таничев сгреб со стола все бумаги, сунул их в ящик и вышел из кабинета.
   - Туфта какая-то, - проговорил Гончаров. - Казанова спокойный, как  танк,
это умудриться надо заставить его вытащить "ствол".
   - Плохо, если он под газом был. Вылетит из ментуры.
   - Да лишь бы не посадили, а работу найдем.
   - Я схожу в дежурку, узнаю поподробнее.
   - Давай.
   Вовчик вышел вслед за Таничевым.
   Паша  вылез  из-за  стола  и  начал  нервно  расхаживать   по   кабинету.
Действительно, никто из нас не застрахован от криминала.
   Он, конечно, не знал, что там с Костиком  приключилось,  но  предполагал,
что, если б тот был без оружия, дело могло бы закончиться куда плачевней.
   Всеобщая мозговая недостаточность  в  острой  форме.  Общество  маньяков,
бандитов и "бакланов". Без намеков на хотя бы временную остановку.
   Паша подошел к столу Петровича. У Таничева под  стеклом  лежал  тетрадный
листок с тремя словами, написанными красным фломастером: "НИКОМУ НЕ ВЕРЫ".
   Петрович как-то говорил, что эта бумажка заменяет ему  все  ведомственные
приказы и инструкции, все кодексы  и  своды  законов,  все  учебники  и  все
бестолковые речи начальства на оперативных совещаниях. Всякий раз, когда  он
слушал расстилавшегося перед ним травой собеседника и уже готов был поверить
его стуку кулаками в грудную клетку, он смотрел под стекло и, читая надпись,
покачивал головой: "Извини, приятель, ты меня не убедил".
   Порой это действительно помогало. Попадались такие артисты, до мастерства
которых очень далеко звездам нашего экрана. Трудно не  поверить.  Невозможно
не поверить. И даже хочется посочувствовать,  понять  и  помочь.  АН  нет  -
"НИКОМУ НЕ ВЕРЫ".
   Паша не до конца принимал этот девиз,  полагая,  что  хоть  кому-то  надо
верить. Зато он разделял другое  правило  Таничева:  "Ничего  не  происходит
просто так". Любому, даже самому  пустяшному  событию  должно  найтись  хоть
какое-то объяснение. Кусочки мозаики, собранные вместе, должны  образовывать
цельное полотно. И если какой-нибудь кусочек  выпадает,  надо  искать  этому
разумное объяснение. Чудеса бывают только в снах и сказках.
   Паша вспомнил вчерашний день.  Что-то  выпадало  из  мозаики,  что-то  не
находило объяснения, что-то не давало  покоя.  Может,  бледное  лицо  Ларисы
Ивановны, может, ее губы, может, сам визит в квартиру Галины. Так  ли  нужен
на второй день после смерти лучшей подруги забытый  фотоаппарат  и  столовый
сервиз? Да, это выпадает. Это не  объясняется  обычной,  житейской  логикой.
Здесь не надо быть Перри Мейсоном.
   Паша сел за стол Таничева и уставился на три  слова:  "НИКОМУ  НЕ  ВЕРЫ".
Первое и последнее правило. Никому не верь, никому... Он закрыл глаза.
   "Можно я посижу немного, мне очень плохо... Я не  могу  представить,  что
больше не услышу ее голоса... У меня много связано с  этой  квартирой,  ведь
может так получиться, что я здесь в последний раз... Это Галя шила.  Правда,
здорово? Она очень любила это  занятие.  Сначала  шила  для  Леночки,  потом
просто так..."
   "Она очень любила это занятие..."
   "Она очень любила это занятие..."
   Бледное лицо, явное расстройство...
   "Я здесь в последний раз..."
   Паша тряхнул головой. Мозаика...
   Через секунду он уже лихорадочно листал верный блокнотик,  пытаясь  найти
нужную страницу.
   Никому не верь, никому не верь, никому не верь...

***

   - Леночка, я понимаю, тебе очень тяжело, я не могу  представить  себя  на
твоем месте, хотя уже взрослый и многое повидал. И все-таки  давай  еще  раз
все рассмотрим, как взрослые люди. Мы делаем это, чтобы поймать...
   Окончание фразы Паша договаривать не стал. Слово "убийца" режет слух  при
общении с детьми.
   Девочка сидела на том  месте,  где  вчера  сидела  Людмила  Ивановна,  и,
наверное, не понимала, чего от нее добиваются. Паша и сам не  мог  до  конца
понять,  чего  же  он  добивается.  Каким-то  образом  объяснить   несколько
нелогичное вчерашнее событие.
   Хотя, может, это только ему кажется, что  оно  нелогично.  Любой  другой,
выслушав Пашу, покрутил бы пальцем  у  виска.  Сестра  Галины  стояла  возле
дверей и раздраженно смотрела на Гончарова. Что он хочет от ребенка? Девочке
и без того тяжело...
   - Леночка, сосредоточься. Посмотри еще раз... Все ли в порядке в комнате,
все ли так, как  всегда?  Ты  ведь  живешь  здесь.  Что-то  необычное  сразу
бросится в глаза. Не волнуйся, мы никуда не спешим. Ну?
   Девочка сидела, как в школе за партой, положив руки на  колени,  послушно
слушая учителя.
   - Нет, я ничего не вижу.
   Паша выпрямился: "Черт, "пустышку" тяну".
   Никому не верь...
   - Леночка,  это  твои  игрушки?  Я  слышал,  мама  их  сама  шила.  Очень
красивые...
   Девочка перевела глаза на сервант, а затем повернулась к женщине.
   - Тетя Дня, кто-то забрал моего клоуна. Моего любимого клоуна...
   Ребенок неожиданно громко заплакал:
   - Где мой клоун? Он был там, рядом с мишкой.
   Леночка вскочила с дивана и подбежала к женщине,  уткнулась  лицом  в  ее
платье.
   - Отдайте мне Сеньку! Отдайте!
   - Леночка, он найдется, наверное, мама убрала его...
   - Он все время стоял здесь... Мама не могла убрать его...
   Плач девочки перешел в настоящую истерику.
   Тетя Аня бросила еще один осуждающий взгляд на стоявшего посреди  комнаты
Гончарова.
   - Делать вам нечего...
   - Скажите, вы, случаем, не знаете, на какой фабрике работала Галя?
   - Конечно, знаю. На "Маяке".
   - Еще один вопрос. Может, очень несуразный. У вас, а  точнее  -  у  Гали,
есть знакомые сотрудники милиции? Мужья подруг, братья там, не знаю кто еще.
   Тетя Аня покачала головой:
   - Не слышала.
   - Ладненько. Пойдемте. Леночка, мы обязательно найдем твоего клоуна.  Как
его звать?
   Кажется, Сенька? А во что он был одет?
   Девочка немного успокоилась и потерла глаза:
   - В  такой  красный  пиджачок  с  заплатками  и  зеленые  штаны.  Тоже  с
заплатками. А на ногах туфельки с шариками.
   - Завтра я привезу тебе твоего клоуна.
   - Правда?
   - Спрашиваешь.
   - Я буду ждать. Я сейчас у тети Ани живу. Вы знаете ее дом?
   - Ну, я же как-то нашел вас. Пойдемте, Анна Григорьевна, я  спешу.  Ключи
будут в прокуратуре.
   Паша выпустил тетю Аню и Леночку, закрыл уже знакомый замок  и,  не  став
опечатывать двери, сбежал вниз по лестнице.
   Истина, еще вчера казавшаяся бесконечно расплывчатой,  потихоньку  начала
принимать видимые очертания.

***

   Посетив  кондитерскую  фабрику,  Паша  перекусил  в  пышечной   и   вновь
отправился в микрорайон, где жила Галина.
   Не без труда отыскав кооперативную  автостоянку,  он  зашел  в  дирекцию,
размещавшуюся в кирпичном домике-скворечнике на бетонных сваях.
   Полная женщина, сидевшая  за  столом,  по-видимому,  бухгалтер,  выслушав
Гончарова, отрицательно покачала головой:
   - Мне кажется, со сторожами говорить бесполезно. Через  ворота  проезжают
десятки машин, и запомнить время прибытия каждой нереально. Тем  более,  что
никто и не засекает. Зачем?
   - Я с вами совершенно согласен.