Керни. Мы допросим его немедленно. Это не лишено  логики:  Нив
рассказала всем о его нелегальных цехах, а в  ходе  следствия  открылись
еще и его делишки с наркотиками. И Этель Ламбстон шла по следу. В  свете
таких событий совсем не исключено, что это он приложил руку к ее гибели.
Так что я хочу сегодня же либо прижать, либо исключить муженька. Начните
с того, что требует его адвокат. И пусть он сегодня пройдет тестирование
на детекторе".
   "Но..." -  начал  было  О  Брайен,  но  взглянув  на  выражение  лица
комиссара, предпочел не продолжать.

***

   Через час  в  разных  кабинетах  проводили  допрос  Гордона  Стюбера,
который не внес  еще  десять  миллионов  в  качестве  залога,  и  Симуса
Ламбстона. Адвокат Стюбера уселся рядом со своим клиентом, словно  желая
своим телом защитить того от вопросов О' Брайена.
   "Что вам известно о заказном убийстве Нив Керни?"
   Гордон Стюбер выглядел безукоризненно, несмотря на то, что  несколько
часов провел в камере  предварительного  заключения.  Он  как  будто  не
осознавал всю серъезность  своего  положения  и  на  вопрос  следователя
только прыснул от смеха: "Вы  что,  шутите?  Хотя  сама  по  себе  мысль
неплохая".
   В другой комнате Симус, выпущенный  пока  под  расписку  о  невыезде,
снова рассказывал  свою  историю,  опутанный  проводами  детектора.  Уже
второй раз за этот день. Он все время уговаривал сам себя, что это то же
самое. Но на самом деле, это было не совсем то же. Неприязненные, словно
каменные  лица  следователей,  крошечная  комнатка,  наводящая  мысль  о
клаустрофобии, сознание того, что в его виновности почти уверены  -  все
это заставляло его трепетать. Не помогали и  подбадривающие  комментарии
адвоката Кеннеди.  Симус  понял,  что  сделал  ошибку,  согласившись  на
вторичный тест.
   Он едва был в состоянии ответить на первые простые вопросы.  А  когда
добрались до последней встречи с Этель, ее насмешливое лицо снова встало
у Симуса перед глазами. Он опять ощутил беспомощность своего положения и
почувствовал,  какое  наслаждение  ей  доставляет   унижать   его.   Все
дальнейшие вопросы крутились вокруг этой сцены.
   "Вы ударили Этель Ламбстон".
   "Да". Он бъет в ее челюсть кулаком. Ее голова  запрокидывается.  "Она
схватила нож для конвертов и бросилась на вас".
   Ее лицо, искаженное ненавистью. Нет - лишь презрением. Она знает, что
он в ее руках. Она кричит: "Хам! Я упеку тебя за решетку!", дотягивается
до ножа и кидается на Симуса. Тот перехватывает нож и в  то  время,  как
они борются за него, Симус режет ей лицо. А потом она видит  его  глаза.
"Ладно, все, можешь не присылать деньги, " - говорит она.
   Потом...
   "Вы убили свою бывшую жену Этель Ламбстон?"
   Симус закрыл глаза. "Нет, нет..."

***

   Питеру Кеннеди не нужно было подтверждения О' Брайена того, что он  и
так понял. Адвокат проиграл.
   Симус провалил этот тест.

***

   Второй раз за этот день Херб Шварц позвал следователей  Гомеса  и  О'
Брайена посовещаться. Сейчас он сидел и слушал с невозмутимым лицом,  но
глаза его глядели как-то затравленно.
   Вот уже час Херб мучительно размышлял, стоит ли рассказывать Майлсу о
том, что Гордон Стюбер заказал убийство Нив. Он понимал, что этого может
оказаться достаточно, чтобы спровоцировать второй инфаркт.
   Если Стюбер уже заказал, то не поздно ли  остановить  это?  Прекрасно
отдавая себе отчет в том, какой может быть ответ, у Херба  все  холодело
внутри. Нет. Если даже делу дан ход, они используют пять - шесть человек
из бандюг, прежде чем все  будет  организовано,  потому  что  убийца  не
должен быть в курсе, чей заказ он выполняет. Вполне  возможно,  что  они
наймут кого-то иногороднего, и тот уберется сразу, как только дело будет
сделано.
   "Нив Керни. Боже мой, - думал Херб, - Я не вправе это допустить". Ему
было тридцать четыре и  он  служил  помощником  комиссара,  когда  убили
Ренату. До самой смерти он будет помнить лицо Майлса  Керни,  когда  тот
опустился на колени у тела своей жены.
   А теперь дочь?
   Расследование развеяло уверенность  в  том,  что  Стюбер  обязательно
имеет отношение к смерти Этель Ламбстон. Симус Ламбстон не  прошел  тест
на детекторе, и О' Брайен не  скрывал,  что  по  его  мнению  именно  он
перерезал горло своей первой жене. Херб  попросил  О'  Брайена  еще  раз
повторить свои аргументы.
   Какой тяжелый день! О' Брайен, раздраженный, передернул  плечами,  но
встретив холодный  взгляд  комиссара,  уважительно  промолчал.  Четко  и
логично, как будто он сам был тому свидетелем, следователь изложил  свои
доводы относительно этого чертова Симуса Лабстона. "Когда  вернулся  чек
за обучение, жена устроила ему грандиозный  скандал.  Он  надломлен,  он
доведен до отчаяния. И он отправляется к Этель. Соседка четырьмя этажами
выше слышит их ругань. На выходные он даже не показывается в баре. Никто
не видит его. Моррисон-парк  он  знает,  как  свой  собственный  дворик,
вместе с девочками он проводил там выходные. Через пару дней он  бросает
в почтовый ящик Этель письмо, где благодарит ее за свое освобождение  от
уплаты алиментов, и вместе с ним  случайно  вкладывает  в  конверт  чек,
который не собирался посылать. Он возвращается,  чтобы  забрать  его.  В
том, что он ударил и порезал Этель Ламбстон он признается. Должно  быть,
потом разоткровенничался с женой, потому что она выкрала орудие убийства
и избавилась от него".
   "Вы его нашли?" - перебил следователя Шварц.
   "Сейчас наши ребята занимаются этим. И в конце концов, сэр, -  он  не
прошел тест на детекторе".
   "Но прошел такой же тест в офисе у адвоката, " -  вставил  Гомес.  Не
глядя на партнера, он решил, что  пора  высказать  и  свои  соображения.
"Сэр, я говорил с мисс Керни. Она уверена, что в  том,  как  была  одета
Этель Ламбстон, что-то не так. Исследование трупа показало, что колготки
были порваны в то время, как она одевала их. Когда она натянула колготки
на правую ногу, носок зацепился  и  по  всей  длине  впереди  спустилась
петля. Мисс Керни утверждает, что Этель Ламбстон не могла выйти на улицу
в таком виде. Я тоже так считаю. Женщина, которая уделяет одежде столько
внимания, не станет так ходить, тем более, что переодеть колготки - дело
нескольких секунд".
   "У вас при себе результаты исследования трупа и фотографии из морга?"
- спросил Херб.
   "Да, сэр".
   Взяв конверт, Херб принялся за изучение снимков,  стараясь  отбросить
всякую предубежденность и быть объективным. На первом -  рука,  лежавшая
на  земле;  далее  -  скрюченный  окоченевший   труп,   извлеченный   из
пещерообразного углубления, он уже начал разлагаться. Укрупненным планом
показана челюсть Этель, фиолетово-сине-черная, и кровавый шрам на щеке.
   Херб взял еще один снимок. Сфотографирован участок от  подбородка  до
основания горла. Комиссар содрогнулся от вида жуткой раны. Независимо от
того, что он уже  далеко  не  первый  год  служит  в  полиции,  подобные
свидетельства человеческой жестокости все еще глубоко задевали его.
   Но дело было не только в этом.
   Херб нервно сжал фотографию. То, как перерезано горло.  Этот  длинный
след от ножа вниз к основанию горла и потом к левому уху  -  характерный
удар - он уже  где-то  видел  однажды  точно  такой.  Херб  потянулся  к
телефону.
   Когда комисар  Шварц  давал  запрос  в  архив,  голос  его  оставался
спокойным, несмотря на почти шоковое состояние.

***

   Нив поняла, что ее мысли совсем далеки от спортивной одежды,  которую
она собиралась заказывать. Сначала  она  зашла  в  "Гарднер  Сепарейтс".
Шорты и футболки с  контрастного  цвета  куртками  смотрелись  хорошо  и
неплохо были пошиты. Она уже представляла себе, как они будут  выглядеть
в начале лета в витрине, изображающей пляжную сцену. Выбор был сделан, и
хотя  оставались  еще  дела,  она  никак  не  могла  сосредоточить  свое
внимание. Сославшись на занятость, Нив попросила ее принять в  следующий
понедельник и почти сбежала от чересчур усердного продавца,  который  во
что бы то ни стало жаждал продемонстрировать ей новые  купальники:  "Они
потрясающие! Вы будете без ума от них. "
   Выйдя на улицу, она растерялась. "Лучше всего было  бы  пойти  сейчас
домой. Мне надо побыть в тишине, " - сказала она себе.  У  Нив  начинала
болеть голова, она чувствовала, как боль, словно обручем,  стягивает  ей
лоб, и подумала,  что  никогда  раньше  не  страдала  мигренями.  Она  в
нерешительности остановилась у входа в здание.
   Ей еще нельзя было идти домой. Перед тем, как сесть в машину,  миссис
Пот попросила присмотреть простое белое платье для небольшого  домашнего
свадебного торжества. "Только не слишком затейливое, - объяснила она.  -
Моя дочь разорвала уже две помолвки. Священник помечает теперь  день  ее
венчания  карандашом.  Но  на  этот  раз,   похоже,   свадьба   все-таки
состоится".
   Нив планировала поискать  платье  в  нескольких  местах.  Сейчас  она
свернула направо, потом остановилась - нет, скорее всего она найдет  то,
что ей надо в  другом  месте.  Поворачивая,  Нив  бросила  взгляд  через
дорогу. Парень в сером спортивном костюме и  огромных  темных  очках,  с
большим конвертом под мышкой и с дурацким панковским гребешком на голове
спешил по  направлению  к  ней,  лавируя  между  машинами.  На  какое-то
мгновение  их  глаза  встретились,  и  у  Нив  внутри   будто   звоночек
просигналил тревогу. Усилилась стягивающая боль во лбу. Проезжающий мимо
грузовик закрыл от нее рассыльного, и, разозлившись вдруг на  себя,  Нив
быстро пошла своей дорогой.
   Было половина пятого. Солнце бросало длинные косые тени. Нив  поймала
себя на том, что чуть ли не молилась, чтобы найти  подходящее  платье  в
первом же месте. "И на сегодня - все, - решила она. - Схожу к Салу".
   Она припомнила, как тщетно пыталась убедить  тогда  Майлса,  что  это
очень важно, какая блуза была одета на Этель в день смерти.  А  вот  Сал
поймет ее.

***

   Прямо с ланча Джек Кемпбелл пошел на совет редакторов и пробыл там до
половины  пятого.  Вернувшись   к   себе   в   кабинет,   он   попытался
сосредоточиться на почте,  отобранной  для  него  Джинни.  Письма  горой
лежали на столе, но Джеку не удалось заставить себя думать  о  них.  Его
охватило чувство, что что-то происходит не  так,  не  правильно,  что-то
ускользает от него. Что?
   Вошла Джинни и остановилась в дверях, которые отделяли кабинет  Джека
от комнаты, где она работала. Женщина  задумчиво  изучала  его.  За  тот
месяц, что Джек принял на  себя  руководство  "Живонс  энд  Маркс",  она
успела очень привязаться к новому шефу и восхищалась им. После  двадцати
лет  работы  с  его  предшественником  Джинни  боялась,  что  не  сможет
привыкнуть к перемене или что новый  руководитель  не  захочет  оставить
прежних работников.
   Опасения  оказались  напрасны.   Сейчас   она   смотрела   на   него,
бессознательно отмечая про себя  его  со  вкусом  выбранный  темно-серый
костюм, и умилялась его по-мальчишечьи свободно завязанному галстуку под
незастегнутой верхней пуговицей рубашки. Ей было ясно,  что  его  что-то
беспокоит. Он сидел, уставившись на стену, нахмурив лоб, сцепив руки под
подбородком. Может, что-то неприятное случилось на собрании? Она  знала,
что были другие претенденты на этот высокий пост, и они до сих пор таили
обиду, считая, что Джек перебежал им дорогу.
   Джинни постучала в открытую дверь. Джек поднял на нее глаза,  он  был
где-то далеко. "Ты медитируешь? - спросила она весело. -  Если  так,  то
почта, конечно, подождет".
   Джек изобразил улыбку. "Нет, я  все  думаю  о  деле  Этель  Ламбстон.
Что-то я забыл и теперь ломаю над этим голову,  пытаюсь  вспомнить,  что
именно".
   Джинни присела на краешек кресла  напротив  Джека.  "Может,  я  смогу
чем-то помочь. Вспомни тот день, когда она была  здесь.  Вы  провели  не
больше пары минут, дверь осталась открыта, и мне все  было  слышно.  Она
болтала  о  скандале  среди  модельеров,  ничего  особенного.  Еще   она
выспрашивала тебя о возможном гонораре, и ты назвал  ей  приблизительную
цифру. Я не думаю, что ты что-то мог забыть".
   Джек вздохнул: "Будем надеяться. Знаешь что, дай-ка  мне  просмотреть
те записи, которые ты отправила Тони. Может, я найду там что-нибудь".
   В половине шестого Джинни заглянула к Джеку,  чтобы  попрощаться.  Он
кивнул ей с рассеянным видом, углубленный в изучение  объемистой  папки.
Этель собрала своеобразное досье на каждого дизайнера. К  биографическим
сведениям прилагались копии многочисленных статей из  газет  и  журналов
таких, как "Таймс", "Дабл Ю", "Вуменс  Веар  Дэйли",  "Вог"  и  "Харперс
Базаар".
   Она провела довольно глубокое расследование. Интервью  с  дизайнерами
были помечены ее различными замечаниями: "Не то, что  она  говорила  для
"Вог", "Проверить эти цифры",  "Никогда  не  завоевывала  эту  награду",
"Попробовать порасспросить ее гувернантку, что за одежду  она  шила  для
своих кукол"....
   Далее шли черновики последней статьи Этель -  не  меньше  дюжины,  то
тут, то там перечеркнутые и изобилующие вставками.
   Джек пролистывал материалы, пока не наткнулся на имя "Гордон Стюбер".
Стюбер. Когда Этель нашли, она была одета в его костюм. Нив  так  горячо
настаивала на том, что блузка, которая была на Этель, хоть и  относилась
к этому костюму, не могла быть надета самой хозяйкой.
   С минуту он внимательно  читал  материал  о  Гордоне  Стюбере  и  был
встревожен, увидев, как часто его имя упоминается в  газетных  вырезках,
собранных за последние три месяца пока велось следствие. Этель изо  всех
сил расхваливала Нив за то, что та  обратила  общественное  внимание  на
Стюбера.  Окончательный  вариант  статьи  Этель  помимо  разоблачений  в
махинациях с налогами и подпольными цехами, содержала еще  такую  фразу:
"Стюбер взял старт еще в бизнесе своего отца, где он кроил подкладку для
шуб. Ей-богу, никому за всю историю высокой моды  не  удавалось  сделать
столько денег на подкладке и швах, как это удалось  нашему  неотразимому
мистеру Стюберу за последние несколько лет".
   Этель взяла это предложение в скобки и поставила пометку  "оставить".
Джинни рассказывала  Джеку,  что  Стюбер  был  арестован  за  наркотики.
Неужели Этель раскопала, что он прятал героин в подкладке и швах,  когда
ввозил свой товар?
   "Все сходится, - подумал Джек. - Все сходится с тем, что Нив говорила
об одежде Этель в день смерти,  и  с  "грандиозным  скандалом",  который
сулила сама Этель.
   Джек размышлял, не позвонить ли Майлсу, но сперва решил показать  эти
записи Нив.
   Нив. Неужели он знаком с ней всего шесть дней!  Нет.  Шесть  лет.  Он
искал ее с того самого дня, когда увидел в самолете.  Джек  взглянул  на
телефон. Он не мог преодолеть своего желания быть сейчас рядом с ней. Он
еще и не обнял ее ни разу, а сейчас его  руки  нестерпимо  тосковали  по
ней. Она обещала позвонить от дяди Сала, когда освободиться.
   Сал. Энтони делла Сальва. Известнейший модельер.  Следующая  подборка
статей, зарисовок и вырезок была о  нем.  Поглядывая  на  телефон,  Джек
начал пролистывать материал, собранный на Энтони  делла  Сальва.  В  нем
было множество рисунков из коллекции "Рифы Тихого океана". "Хоть я и  ни
черта не смыслю в моде, но могу понять, почему людям это так нравится, "
- думал Джек. Казалось, что  даже  нарисованная,  ткань  повседневных  и
вечерних туалетов колышется, словно в воде. Он читал отзывы  критики:  "
Элегантные туники с цветными вставками, которые спадают с плеч наподобие
крыльев...", "...мягкие присборенные рукава  из  тончайшего  шифона...",
"... простое шерстяное повседневное платье, облегая  тело,  подчеркивает
элегантность..." Не скупились также на похвалы в адрес цветовой гаммы.

***

   Энтони делла Сальва посетил Аквариум в  Чикаго  в  1972  году  и  был
зачарован   красотой   подводного   мира   и    великолепием    выставки
"Тихоокеанские Рифы".
   Переходя из комнаты в комнату, он  несколько  часов  делал  зарисовки
подводного царства, где неповторимая красота живого мира  состязается  с
дивной прелестью мира растений,  где  развесили  свои  ветви  коралловые
деревья, а каждая из сотен раковин  имеет  свой  особенный  неповторимый
цвет. Ему удалось передать эти цвета на бумаге в рисунках и  сочетаниях,
созданных самой природой. Он  изучал  движения  морских  обитателей  для
того, чтобы потом тканями и ножницами воссоздать эту плавающую грацию.
   Дамы, повесьте  эти  вручную  сшитые  костюмы  и  вечерние  платья  с
гофрированными рукавами и юбками с воланами на самом видном месте вашего
шкафа. Этот год дает вам шанс быть еще прекрасней. Спасибо тебе,  Энтони
делла Сальва.

***

   "Полагаю, он и сейчас хорош, " - думал Джек, складывая бумаги.  Потом
удивился, что же все-таки не дает  ему  покоя,  опять  чувство,  что  он
что-то забыл. Что? Он прочитал последний черновик статьи  Этель.  Сейчас
он смотрел на окончательный вариант.
   Все листы были  обильно  испещрены  пометками.  "Чикаго.  Аквариум  -
проверить, когда он был там!" Этель  прикрепила  одну  из  зарисовок  из
коллекции "Рифов" к первой странице своих черновиков.  За  ним  следовал
набросок, сделанный ею самой.
   У Джека пересохло во рту. Он уже видел этот набросок совсем  недавно.
Он видел его на залитой кофе странице поваренной книги Ренаты Керни.
   И - Аквариум. "Проверить дату". Конечно! Чувствуя,  что  холодеет  от
ужаса, он начинал понимать,  что  происходит.  Он  должен  быть  уверен.
Сейчас почти шесть. Значит, в Чикаго около пяти. Он быстро набрал  номер
справочной службы в Чикаго.
   Была одна минута шестого по чикагскому времени, когда ему нетерпеливо
ответили: "Будьте добры, позвоните директору завтра утром".
   "Скажите ему мое имя. Мы знакомы. Мне  необходимо  поговорить  с  ним
сейчас же. И учтите, мисс, если я узнаю, что он там, а вы  не  дали  мне
поговорить, вы останетесь без работы".
   "Соединяю, сэр".
   В следующую секунду удивленный голос спросил: "Джек, что случилось?"
   Джек произнес свой вопрос скороговоркой. Он чувствовал,  как  у  него
холодеют руки. "Нив, - молил он, - Нив, будь осторожна". Он уставился на
статью Этель и взгляд его упал на то, что она написала: "Мы приветствуем
Энтони  делла  Сальва  за  создание  "Рифов".  Имя  делла  Сальва   было
зачеркнуть и сверху написано: "дизайнера "Рифов".
   Ответ директора Аквариума был еще тревожнее,  чем  Джек  ожидал:  "Ты
совершенно прав. И знаешь, что удивительно? За последние две  недели  ты
второй, кто спрашивает меня об этом".
   "Ты знаешь, кто тебя еще спрашивал?" - поинтересовался Джек,  наперед
зная, что он услышит.
   "Конечно.  Какая-то  писательница.  Эдит...  Ой,  нет,  Этель.  Этель
Ламбстон".

***

   Этот день у Майлса оказался неожиданно очень занятым. В десять  часов
зазвонил телефон: не  мог  бы  он  подойти  к  двенадцати  часам,  чтобы
обговорить все, связанное с его  работой  в  Вашингтоне?  Он  согласился
позавтракать в "Ок Рум" на площади. До этого он сходил в "Атлетик Клаб",
где плавал и брал курс массажа, и испытал тайное удовлетворение от того,
что массажист сказал: "Вы снова в прекрасной форме, комиссар Керни".
   Майлс видел, что  его  кожа  уже  не  имеет  того  мертвенно-бледного
оттенка.  И  изменился  он  не  только  внешне,  он  и  чувствовал  себя
счастливым. "Ну и что, что мне шестьдесят восемь? - разговаривал он  сам
с собой, повязывая галстук в раздевалке, - Зато я выгляжу здорово".
   Но ожидая лифта, он уныло подумал, что ему может только казаться, что
он хорошо смотрится, а у женщин другой взгляд на такие вещи.  "Может,  у
Китти Конвей не такое лестное мнение  по  поводу  моей  внешности,  "  -
рассуждал Майлс, выходя из холла на  южную  часть  Центральный  парка  и
поворачивая направо на 5 Авеню по направлению к площади.
   Завтрак с помощником Президента имел только одну цель.  Майлс  должен
был дать ответ, возглавит ли он Отдел по  борьбе  с  наркотиками.  Майлс
пообещал принять окон