уже  можно
было пройти. Нив притащила всю одежду Этель обратно в магазин.
   Бетти кинулась помогать ей. "И ты после всего станешь  меня  уверять,
что она нормальная?"
   "Откуда я могла знать? -  ответила  Нив.  -  В  ее  квартире  мертвая
тишина. Честное слово, Бетти, я как вспомню  нашу  вчерашнюю  спешку,  у
меня возникает желание удушить ее всеми этими тряпками".
   День был очень занятым. Они давали небольшое объявление в  "Таймс"  с
рекламой  разноцветных  платьев  и  плащей,  и  реакция  превзошла   все
ожидания.  Глаза  Нив  сияли,  когда  она  видела,  как  ее   продавщицы
выписывают внушительные счета. В который раз она про себя  поблагодарила
Сала за то, что он подтолкнул ее шесть лет назад.
   В 2 часа Юджиния, чернокожая девушка, бывшая модель, а сейчас  первая
помощница Нив, напомнила той, что пора бы сделать перерыв  на  ланч.  "У
меня есть йогурт в холодильнике, " - предложила она.
   Нив только что закончила работать со  своей  постоянной  клиенткой  и
совместными усилиями они остановились на  "платье  для  матери  невесты"
стоимостью в 4 тысячи долларов. Нив коротко улыбнулась. "Ты же знаешь, я
терпеть не могу йогурт. Закажи мне сэндвич с тунцом и диетическую  Колу,
ладно?"
   Через  десять  минут,  когда  заказ  был  доставлен  в  кабинет,  она
осознала, насколько была голодна.  "Лучший  рыбный  салат  в  Нью-Йорке,
Денни, " - сказала она посыльному.
   "Если вы так считаете, мисс Керни. " Его бледное  лицо  оскалилось  в
подобострастной улыбке.
   Пока они на скорую руку ели, Нив снова набрала номер Этель. Но, как и
прежде, никто не подходил к телефону. Весь  остаток  дня  секретарша  по
поручению Нив пыталась дозвониться до Этель. Вечером Нив сказала  Бетти:
"Я попробую взять это все еще  раз  домой.  Мне  совершенно  не  хочется
терять воскресенье и возвращаться сюда,  если  Этель  вдруг  взбредет  в
голову, что ей срочно необходимы эти тряпки".
   "Зная ее, не удивлюсь, если она заставит вернуться с полпути самолет,
на который будет опаздывать, " - проворчала Бетти.
   Обе засмеялись, а потом Бетти сказала спокойно: "Ты знаешь, иногда  у
меня появляется что-то вроде предчувствия. Я могу поклясться, что сейчас
происходит что-то странное. Ведь эта чертова кукла Этель раньше  никогда
себе такого не позволяла".

***

   В  субботу  вечером  Нив  и  Майлс  отправились  в  оперу   послушать
Паваротти.
   "Тебе  лучше  бы  на  свидание  пойти",  -  посетовал  Майлс,   когда
официантка в "Джинджер  -  Мэн",  куда  они  заглянули  после  концерта,
протянула им меню. Нив бросила на него  взгляд.  "Слушай,  Майлс,  я  со
многими встречаюсь, ты прекрасно сам знаешь. Но, когда  появится  кто-то
важный для меня, я это почувствую, так же, как это было у вас  с  мамой.
Лучше закажи мне креветок с чесночным соусом".

***

   Обычно  по  воскресениям  Майлс  ходил   к   утренней   службе.   Нив
предпочитала подольше поспать  и  пойти  в  Собор  к  обедне.  Она  была
удивлена, когда, проснувшись застала Майлса на кухне в халате.
   "Разочаровался в религии?" - спросила она.
   "Нет. Я решил пойти сегодня с тобой". Он изо всех сил старался, чтобы
его голос звучал, как обычно.
   "Это имеет отношение к освобождению Никки Сепетти? - Нив вздохнула. -
Можешь не отвечать".
   После  церкви  они  решили  пообедать  в  Артистическом  Кафе,  потом
заглянули в кинотеатр по соседству. Вернувшись домой, Нив снова  набрала
номер Этель Ламбстон и долго не вешала трубку. Потом она потащила Майлса
поиграть в игру, кто  быстрее  решит  головоломку,  которую  еженедельно
печатали в "Таймс".
   "Замечательный день", - прокомментировала она  после  выпуска  ночных
новостей, наклоняясь над  креслом,  где  сидел  Майлс,  и  целуя  его  в
макушку. Нив перехватила выражение его глаз.  "Ничего  не  говори,  "  -
предупредила она.
   Майлс поджал губы -  он  знал,  она  была  права.  Он  чуть  было  не
произнес: "Даже если завтра будет нормальная погода, мне бы не хотелось,
чтобы ты отправилась на свою пробежку одна".

***

   Телефон, который постоянно трезвонил в квартире  Этель  Ламбстон,  не
остался неуслышанным.
   Дуглас Браун, 28-летний племянник Этель, въехал в квартиру в  пятницу
во второй половине дня.  Он  не  был  уверен  в  том,  правильно  ли  он
поступил, но у него было  оправдание  -  парень,  с  которым  он  снимал
пополам квартиру, попросту выставил его.
   "Мне нужно место, чтобы пересидеть, пока я найду себе новую квартиру,
" - примерно так должно было звучать его объяснение.
   Он решил, что лучше не будет отвечать на телефонные звонки, чтобы  не
обнаруживать своего присутствия, хотя постоянный трезвон действовал  ему
на нервы. Но Этель  всегда  высказывала  свое  неудовольствие,  если  он
снимал трубку. "Не твоего ума дело, кто мне звонит,  "  -  говорила  она
ему. Остальным, очевидно, говорилось то же самое.
   Он был уверен, что  поступил  разумно,  не  открыв  дверь  в  пятницу
вечером. Записка, просунутая под  дверь  в  прихожей,  касалась  одежды,
которую заказывала Этель.
   Дуг усмехнулся. Это, должно быть, то самое поручение, которое тетушка
уготовила для него.

***

   В воскресение утром Денни Адлер терпеливо ждал на порывистом  ледяном
ветру. Ровно в 11 часов  он  увидел  приближающийся  черный  "Шевролет".
Большими шагами он поспешил из своего  укрытия  в  Брайант  -  парке  на
улицу. Автомобиль подъехал к обочине, он  открыл  дверь  и  проскользнул
внутрь. Машина тронулась, едва он успел захлопнуть дверь.
   Со времен Аттики Большой  Чарли  поседел  и  еще  больше  растолстел.
Нижняя часть руля буквально пряталась в складках его живота. "Привет,  "
- сказал Денни, не ожидая, впрочем, услышать ответ. Большой  Чарли  лишь
кивнул.
   Машина быстро двигалась по Генри Гудзон - парквей через мост  Джорджа
Вашингтона. Чарли завернул на  Пэлисайдс  Интерстэйт  -  парквей.  Денни
обратил внимание, что, в то время, как снег в Нью-Йорке был раскисшим  и
потемневшим от копоти, здесь оставался  белым.  "Нью-Джерси  -  цветущий
штат, " - подумал он с сарказмом.
   Сразу за третьим выездом  располагалась  смотровая  площадка,  откуда
можно было полюбоваться пейзажем на противоположной стороне  Гудзона  за
неимением ничего более  увлекательного.  Денни  не  удивило,  что  Чарли
заехал на совершенно пустынную  стоянку  -  здесь  они  смогут  спокойно
поговорить о деле.
   Чарли заглушил мотор и, перегнувшись, потянулся  к  заднему  сидению,
охая от немыслимого напряжения. Он вытащил бумажный пакет с парой  банок
пива и бросил его между собой и Денни: "Твой ланч".
   Денни почуствовал себя польщенным. "Мило с твоей стороны, Чарли,  что
ты позаботился об этом". Он откупорил одну банку для Чарли.
   Прежде, чем ответить, Чарли  сделал  большой  глоток:  "Я  ничего  не
забываю". Потом он вытащил из кармана конверт : "Десять тысяч, -  сказал
он. - И еще десять - по окончанию работы".
   Денни взял конверт, с удовольствием ощущая его плотность. "Кто?"
   "Ты ей приносишь ланч пару раз  в  неделю.  Она  живет  в  Шваб-Хаус,
знаешь, тот огромный дом на  74-ой  между  Вест-Енд  и  Риверсайд-Драйв.
Обычно пару раз в неделю ходит на работу и с работы пешком, срезая  путь
через Центральный парк. Отбери у  нее  сумку  и  покончи  с  ней  самой.
Обчисти кошелек, сумку  выбрось,  так  чтобы  это  выглядело,  будто  ее
подрезал какой-нибудь наркоман. Если ты не сможешь пришить ее  в  парке,
попробуй в торговом центре. Там забитые  улицы,  все  спешат,  грузовики
припаркованы с обеих сторон. Пройдешь рядом с ней, а потом толкнешь  под
грузовик. Не торопись. Все должно выглядеть, как несчастный  случай  или
ограбление. Переоденься во что-нибудь из своего арсенала и понаблюдай за
ней". Низкий и гортанный голос Большого Чарли  звучал  так,  словно  жир
давил на его голосовые связки.
   Для Чарли это была длинная речь. Он еще отхлебнул из своей банки.
   Денни начал чувствовать беспокойство. "Кто?"
   "Нив Керни".
   Денни протянул конверт обратно Большому Чарли, как будто в нем лежала
бомба. "Дочка Комиссара полиции? Ты в своем уме?"
   "Дочка бывшего Комиссара полиции".
   Денни почувствовал, как у него на лбу выступила испарина.  "Керни  на
этом месте 16 лет, в городе нет копа, который  не  положил  бы  за  него
жизнь. Когда умерла его жена, они  шмонали  каждого,  кто  был  хоть  на
малейшем подозрении. Нет уж, уволь".
   В лице Большого Чарли произошла едва заметная перемена, но его низкий
голос оставался по-прежнему монотонным. "Денни, я говорил  тебе,  что  я
ничего не забываю. Помнишь наши ночи в Аттике, когда ты хвастался  своей
работой, кого ты убрал и как? Все, что от  меня  потребуется,  это  один
анонимный звонок в полицию  и  следующую  порцию  сандвичей  уже  будешь
доставлять не ты. Не делай из меня стукача, Денни".
   Денни задумался и, проклиная себя за болтливость, живо припомнил все.
Он снова нащупал пальцами конверт и подумал о Нив Керни. Он ходит  в  ее
магазин уже около года. Раньше секретарша  предлагала  ему  оставить  ей
пакет для Нив, но сейчас он проходит прямо в  ее  личный  кабинет.  Даже
если она разговаривала по  телефону,  она  всегда  махала  ему  рукой  и
улыбалась - улыбалась по-настоящему, а не той высокомерной  улыбкой,  не
разжимая губ, которой награждали его большинство клиентов. И она  всегда
хвалила то, что он приносил.
   И, конечно, она была очень хорошенькой.
   Денни стряхнул с себя нахлынувшую было сентиментальность. Как бы  там
ни было, это - работа и ее надо сделать. Чарли не сдаст его копам, и они
оба это знали. Но уже то, что Денни знает о заказе  делает  его  слишком
нежелательным. Не принять предложение означало, что он никогда больше не
пересечет мост Джорджа Вашингтона в обратном направлении.
   Он спрятал деньги в карман.
   "Так-то лучше, " - сказал Чарли. "Какие у тебя смены в кафе?"
   "С 9 до 6. Понедельник выходной".
   "Она уходит на работу где-то между половиной девятого и девятью. Сядь
на хвост прямо у ее дома. Магазин закрывается в пол-седьмого.  И  помни:
не спеши. Это не должно выглядеть, как преднамеренное убийство".
   Большой Чарли завел мотор,  пора  возвращаться  обратно  в  Нью-Йорк.
Снова он впал в свое обычное  молчание,  прерываемое  лишь  его  тяжелым
дыханием. Неодолимое любопытство овладело Денни. Когда Чарли повернул  с
Вест-сайд-хайвея, Денни спросил: "Чарли, ты  имеешь  представление,  кто
заказал эту работу? Не  похоже,  чтобы  Нив  Керни  перешла  кому-нибудь
дорогу. Сепетти вернулся. Это он вспомнил старое?"
   Он почувствовал гневный взгляд в свою сторону. Грудной  голос  сейчас
звучал резко, слова падали, как камни. "Поаккуратней, Денни. Я не  знаю,
кому понадобилось ее убрать. Парень, с которым я разговаривал, тоже не в
курсе. Это так делается  -  никаких  вопросов.  Ты  маленький  никчемный
человечек, эти дела тебя не касаются. А сейчас выметайся".
   Машина резко затормозила на углу 8-ой - и 57-ой улиц.
   Неуверенно Денни открыл дверь машины. "Чарли, я не  хотел,  -  мямлил
он, - я просто..."
   Ветер прошелся по машине. "Просто заткнись и делай, что тебе велено".
   Через секунду Денни уже смотрел вслед "Шевролету" Чарли.

4

   В понедельник утром Нив была в холле своего дома,  снова  нагруженная
коробками с туалетами Этель. Из  лифта  выпорхнула  Це-Це.  Ее  вьющиеся
белокурые волосы были уложены в стиле ранней Филис  Диллер,  глаза  ярко
подведены фиолетовым карандашом, а маленький хорошенький ротик подкрашен
а-ля пупсик. Це-Це, настоящее имя которой было Мэри Маргарет  Мак  Брайд
("Угадай-ка, в честь кого?" - спрашивала она Нив),  было  двадцать  лет.
Начинающая  актриса,  она   появлялась   в   спектаклях   многочисленных
театриков, находящихся на самых  задворках  Бродвея.  Большинство  таких
спектаклей не выдерживали больше недели.
   Несколько раз Нив ходила ее смотреть, каждый раз изумляясь,  до  чего
все же Це-Це была хороша. Той достаточно было едва уловимого движения  -
повести   плечом,   изогнуть   губу,   слегка   изменить   позу,   чтобы
перевоплотиться совершенно. Обладая от природы  прекрасным  слухом,  она
могла  подражать  любому  акценту;  ей  не  составляло  труда  разлиться
руладами Баттерфляй МакКвин и тут же перейти на томную хриплость низкого
голоса Лорен Бэколл. Она делила квартиру-студию в Шваб-Хаус с  такой  же
грезящей о славе актрисой  и  поддерживала  их  скромный,  так  сказать,
семейный бюджет благодаря разным подработкам. Выгуливать  собак,  также,
как и работать официанткой, ей  было  не  по  душе;  Це-Це  предпочитала
убирать квартиры. "50 баксов за 4 часа - и никуда не  надо  тащиться"  -
поясняла она.
   Нив порекомендовала ее Этель Ламбстон, и несколько раз в месяц  Це-Це
ходила убирать квартиру Этель.  Сейчас  Нив  поджидала  ее,  как  своего
единственного спасителя. Встретив девушку, она объяснила свои проблемы.
   "Я собираюсь туда завтра, " - сказала Це-Це, переведя  дух.  "Честное
слово, Нив, эта работа заставит меня перейти на выгуливание бультерьеров
- какой бы вылизанной я ни оставила  квартиру,  к  следующему  разу  там
всегда жуткий разгром".
   "Я видела, - подтвердила Нив. - Послушай, если Этель не  заберет  все
эти коробки и сегодня, я подойду с ними  завтра  утром  к  лифту,  и  мы
оставим их у нее в шкафу. У тебя есть ключи?"
   "Да, она дала  мне  один  полгода  назад.  Созвонимся.  Пока".  Це-Це
чмокнула  воздух,  изображая  поцелуй,  и  почти  побежала  по  улице  -
диковинная птичка с золотистыми завитыми волосами и  диким  макияжем,  в
ярко-фиолетовом  шерстяном  жакете,  красных  узких  брючках  и   желтых
тапочках.

***

   В  магазине  Бетти  помогла  Нив  снова  развесить  одежду  Этель   в
мастерской на отдельную вешалку для  заказов.  "Это  чересчур  даже  для
Этель, " - тихо сказала она, и морщинки еще резче обозначились у нее  на
лбу. "Тебе не кажется, что мог произойти какой-нибудь несчастный случай?
Может, нам стоит заявить в полицию?"
   Нив поставила  коробку  с  украшениями  рядом  с  вешалкой.  "Я  могу
попросить Майлса справится о несчастных случаях, -  сказала  она,  -  но
подавать в розыск еще рано".
   Бетти вдруг широко улыбнулась: "А может, у  нее  завелся  кто-нибудь,
наконец. Может, она провела потрясающий уик-енд".
   Сквозь открытую дверь был виден торговый зал.  Уже  появилась  первая
покупательница  и  новенькая   продавщица   уговаривала   ее   примерить
совершенно неподходящие платья. Нив закусила губу. Кроме всего  прочего,
от Ренаты ей достался и  вспыльчивый  характер,  поэтому  Нив  старалась
следить за своим языком. "Хотела бы я на это надеяться, " - ответила она
Бетти и с  приветливой  улыбкой  заспешила  на  выручку  покупательнице.
"Мариан, почему бы вам не показать зеленое  шифоновое  платье  от  Делла
Роуз?" - деликатно вмешалась она.
   Утро выдалось хлопотное.  Секретарша  продолжала  постоянно  набирать
номер Этель. Последний  раз,  когда  она  сообщила,  что  там  никто  не
отвечает, у Нив мелькнула мысль о  том,  что  если  Этель  действительно
встретила мужчину и сбежала с ним, то никто так не будет этому рад,  как
ее бывший супруг, который продолжает  выплачивать  ежемесячные  алименты
вот уже 22 года.

***

   По понедельникам у Денни Адлера был  выходной.  Он  рассчитывал,  что
потратит его, наблюдая за  Нив  Керни,  но  в  воскресение  вечером  его
позвали к телефону, стоящему в холле дома, где он  снимал  меблированную
комнату.
   Менеджер кафе звал Денни поработать  завтра,  потому  что  он  уволил
продавца. "Я сделал кое-какие подсчеты - этот  сукин  сын  запускал-таки
свою лапу в кассу. Так что завтра ты мне нужен ".
   Денни чертыхнулся про себя. Но надо быть идиотом, чтобы отказаться.
   "Я приду, " - буркнул он. Повесив трубку, он подумал о  Нив  Керни  и
вспомнил ее улыбку, когда принес  ей  ланч,  ее  угольно-черные  волосы,
эффектно оттенявшие лицо, ее грудь, обтянутую модным  свитером.  Большой
Чарли говорил, что по понедельникам после обеда она ходит на 7-ую Авеню.
Это значит, что после работы не стоит и пытаться ее поймать. Ну что ж, и
у него на этот вечер другие планы, которые не хотелось  бы  ломать  -  у
него свидание с официанткой из бара напротив.
   Возвращаясь через сырой, воняющий мочой холл к себе в комнату,  Денни
подумал: "Следующего понедельника ты уже не увидишь, детка".
   Детка, слов нет, хороша. Правда, спустя несколько недель, проведенных
на кладбище, вряд ли она будет также соблазнительно выглядеть.

***

   Вторую половину понедельника Нив всегда проводила на Седьмой - авеню.
Она любила шумную  неразбериху  Гармента,  запруженные  тротуары,  узкие
мостовые, с обеих сторон заставленные грузовиками,  подвозившими  товар;
ей нравилось смотреть на мальчишек-посыльных, ловко снующих между людьми
и машинами, ее увлекала атмосфера занятости и спешки, царившая повсюду в
этом районе.
   Когда ей было лет восемь, она начала ходить сюда с Ренатой.  Несмотря
на протесты Майлса, Рената устроилась работать на неполный рабочий  день
в магазине готового платья на 72-ой улице, всего  в  двух  кварталах  от
дома. А потом пожилой хозяин  обратился  к  ней  с  предложением  купить
магазин. Нив живо представила  Ренату,  упрямо  качающую  головой  в  то
время, как немолодой дизайнер предпринимал очередную попытку переубедить
ее по поводу своих моделей.
   "Когда женщина садится в этом платье, оно задирается,  "  -  говорила
Рената. Когда она сердилась, ее итальянский акцент становился  заметнее.
"Женщина должна надеть платье, посмотреться в зеркало, чтобы  проверить,
не спустилась ли на ее чулке петля, и после этого вообще забыть, что  на
ней надето. Она должна ощущать одежду, как  свою  вторую  кожу".  Рената
произносила "ко-ожу".
   У нее был верный глаз на модельеров. У Нив до сих  хранится  брошь  в
виде камеи, которую один из них подарил Ренате - она  была  первой,  кто
стал продавать  его  модели.  "Твоя  мама  дала  мне  "старт",  -  часто
вспоминал Джакоб Голд. - Прекрасная женщина; а как она чувствовала моду!
Ты пошла в нее". Для Нив это была высшая оценка.
   Пересекая с запада 7-ую Авеню, Нив пыталась разобраться,  что  же  ее
так тревожит. Это было очень неопределенное ощущение, но постоянное, как
пульсирующее нытье больного зуба. Она отдернула себя: "Скоро я буду, как
те  полные  суеверий  ирландцы,  которые  всегда  "чувствуют"   какие-то
неприятности на каждом шагу".
   В "Артлес спортвеар" она заказала льняные рубашки с подходящими к ним
шортами "бермуды". "Мне нравятся пастельные тона, - бормотала она, -  но
к этим надо что-то необычное".
   "Мы можем предложить  блузу".  Держа  в  руке  блокнот  для  заказов,
продавец указывал на вешалки,  где  были  светлые  нейлоновые  блузки  с
белыми пуговицами.
   "Ну, это больше подошло бы к школьному  джемперу".  Нив  прошлась  по
комнате, потом заметила цветные футболки. "Вот это то,  что  мне  надо".
Она выбрала несколько разных цветов и приложила их к костюмам. "Это -  к
персиковому; эта - к лиловому. Теперь, кажется, все".
   У Виктора Коста она нашла шифоновое платье  в  романтическом  духе  с
вырезом - лодочкой, которое одиноко болталось на вешалке. И снова  перед
ее глазами встала Рената - Рената в черном  бархате  от  Виктора  Коста,
собирающаяся с Майлсом на Новогодний вечер. На шее - подарок  Майлса  на
Рождество - жемчужное ожерелье с букетиком из крошечных бриллиантиков.
   "Мама, ты как принцесса, " -  сказала  ей  Нив.  Этот  момент  прочно
отпечатался у Нив  в  памяти.  Она  так  гордилась  ими  обоими!  Майлс,
подтянутый и элегантный, с шевелюрой, уже кое-где  тронутой  сединой,  и
Рената - тоненькая, с уложенными на затылке угольно-черными волосами.
   На следующий Новый Год к ним  пришли  лишь  несколько  человек.  Отец
Дэвин Стэнтон, который получил сейчас сан епископа. Дядюшка  Сал,  тогда
еще изо всех сил сражавшийся за звание  кутюрье.  Комиссар  Херб  Шварц,
заместитель Майлса,  с  женой.  Уже  было  семь  недель,  как  не