моими друзьями, ее  потрясли. Леша  с ящиком  в
руках лежал на  спине перед  распахнутой  тумбочкой, содержимое которой было
разбросано  по всему ковру.  Неподалеку от  него валялась  сорванная  крышка
вертящегося   кофейного   столика   и  Генрих,  придавивший  собой   осколки
телефонного аппарата.
     Я бросилась к Генриху и помогла ему подняться.
     - Ты живой?
     - Кажется, да, - неуверенно ответил Генрих, потирая лоб.
     Леша, покряхтывая, принял сидячее положение и начал собирать содержимое
ящика. Вдруг его рука замерла в воздухе.
     - Ого! - воскликнул он, глядя на маленький черный предмет.
     -  Что это? -  Я  заволновалась,  поскольку на  свете  немного найдется
вещей, которые способны привести Лешу в возбуждение.
     - "Жучок".  Подслушивающее  устройство.  Очевидно, было вмонтировано  в
телефон, но с его помощью можно слушать любые разговоры в комнате, не только
телефонные...
     Сдавленный стон привлек наше  внимание к Наталье. Она  пожирала глазами
"жучок" с  выражением такого ужаса на  лице, что Георгий в минуты паники  по
сравнению с ней показался бы воплощением спокойствия.
     Генрих тут же забыл о полученной травме и шагнул к ней:
     - Вам плохо, Наташа?
     Она медленно, точно во сне, покачала головой.
     - Подслушивающее устройство.  Комната  прослушивалась... -  Она провела
языком  по  пересохшим  губам,  сдавила  пальцами  виски  и  диким  взглядом
посмотрела  на Генриха.  Увидев  его  полные  сострадания  глаза, Наталья  с
усилием овладела собой. - Получается, Борю могли убить?..

Глава 15

     Страшная догадка сломила Наталью. Она не зарыдала, не  впала в  ярость,
не  забилась  в истерике, а просто  опустилась на  диван  и замерла,  словно
механическая игрушка, у которой кончился завод. Попытки Генриха втянуть ее в
разговор, заставить выговориться, наконец, выплакаться ни к чему не привели.
После мучительно  долгих пауз Наталья давала ему очередной односложный ответ
и снова уходила в себя.
     Мы  с Лешей  топтались на  месте,  точно  парочка идиотов. Как  вывести
Наталью из ступора, мы не знали, а продолжать поиски ключа в ее  присутствии
было неловко. Обсуждение Лешиной  находки  исключалось  по той же причине, а
уйти  из  комнаты, бросив на  Генриха совершенно  потерянную Наталью, нам не
позволяла совесть.
     Неизвестно,  сколько  продолжалась бы  эта  тягостная  сцена,  если  бы
Генриху не пришло в голову, что  Наталья оживет быстрее в  обществе любимого
супруга.
     -  Наташа,  вам,  наверное, лучше  прилечь, -  сказал  он заботливо.  -
Давайте я провожу вас до вашей комнаты.
     Наталья покорно встала и пошла к двери. Мы с Лешей посторонились, чтобы
уступить ей дорогу, но она нас даже не заметила. Генрих опередил ее,  открыл
перед ней дверь и вышел следом из гостиной.
     - Неужели ей до  сих пор не приходила в голову  мысль, что Бориса могли
убить?  - недоуменно спросил Леша, когда  мы остались  одни. - Казалось  бы,
столько подозрительных обстоятельств...
     - Знаешь, предположение  о насильственной смерти  близкого родственника
не относится к разряду идей, которые приятно  повертеть  в мозгу.  Ладно,  в
гостиной ключей вроде бы нет. Давай посмотрим в других комнатах.
     Мы перешли в кабинет и принялись обыскивать письменный стол.
     - Я мог бы понять, если Наталья гнала от себя такое подозрение, - снова
заговорил  Леша, роясь в ящиках правой тумбы. -  Но зародиться-то оно должно
было!  Борис  внезапно  заболел,  радиотелефоны исчезли,  истопнику  разбили
голову - как тут не заподозрить злого умысла?
     - Леша, прошло  чуть  больше  суток с  тех  пор, как у  нее умер  брат,
понимаешь? Ей  сейчас не до детективных  загадок.  Черт, похоже, здесь  тоже
нет! А я так  надеялась,  что  мы обойдемся без обыска спальни... Может,  ты
справишься без меня? Честно  говоря, меня  напрягает мысль  о  необходимости
копаться в личных вещах Бориса.
     - Ладно.  Если хочешь,  посиди пока в гостиной.  Я постараюсь закончить
побыстрее.
     Пока  Леша занимался  спальней,  мы  продолжали  переговариваться через
открытую дверь.
     - Но  почему  пропажа  радиотелефонов  не навела Наталью  на  мысль  об
убийстве, а "жучок" в номере навел? - недоумевал Леша.
     -  Когда пропали  телефоны,  Борис  был еще жив, и  Наталья,  наверное,
думала только  о том, как поскорее доставить его в больницу. Ей некогда было
размышлять о краже. А потом смерть брата заслонила  все остальное. Вероятно,
только   теперь  она  начала  более   или   менее  воспринимать   окружающую
действительность...
     Мои  рассуждения  вслух прервало появление  Генриха. Он выглядел  таким
удрученным,    что   мне   самой    расхотелось   воспринимать    окружающую
действительность, она вдруг стала вызывать у меня отвращение.
     -  Наверное,  зря я отвел  Наталью  к мужу.  С  нами  ей было бы лучше.
Вальдемар сидит перед видиком с бутылкой виски в обнимку, созерцает дурацкий
боевик и на внешние раздражители не реагирует. Я уговорил  Наталью прилечь и
попытался с  ним потолковать, но он только таращился на меня пустыми глазами
и повторял, как  попугай:  "Не  переживай, стар...ик,  все будет  путем".  -
Генрих  с  блеском изобразил пьяного в дрезину  Вальдемара и  даже  икнул на
середине последней фразы.
     Я невольно улыбнулась.
     -  А ты и вправду не переживай. Наверное, Наталье сейчас  лучше  побыть
одной. Мы сходим за ней попозже.
     Леша вышел из спальни и, отвечая на мой немой вопрос, покачал головой.
     - Куда  же  могли подеваться эти  ключи? - Я растерянно  обвела комнату
взглядом. - Слушайте, вы ведь помогали Ларисе переместить Бориса с кровати в
кресло, да? Во  что  он  был  одет? Когда кресло  вывезли  в коридор, он был
закутан в одеяло. А под одеялом? Вы заметили, что на нем было надето?
     - По-моему, пижама, - ответил Генрих. - Или халат... Не помнишь, Леша?
     - Я не знаю, как это называется. Нечто вроде пижамных штанов и махровой
куртки, похожей на обрезанный купальный халат.
     - А карманы у куртки были?
     -  Были.  Думаешь, Борис сунул ключи в карман пижамы? Тогда о них можно
забыть.  Но  где-то  должен  быть  запасной комплект. Павел Сергеевич должен
знать где.
     - Придется подождать, пока он проснется.
     - Да, кстати касательно Павла Сергеевича, - заговорил Генрих. -  Пока я
искал  ключи, мне  пришла в  голову мысль:  а  что  он делал среди ночи  под
Варькиными окнами?
     -  Не  совсем  под  моими, - уточнила я.  -  Он  стоял  левее, ближе  к
парадному подъезду. Там окна Бориса или, может быть, Натальи.
     - Ну все равно... Что привело его туда в такой час?
     - Думаешь, убийца назначил ему свидание? - заинтересовался Леша.
     -  Свидание среди  ночи?  -  Я  хмыкнула.  -  Тогда  не  "назначил",  а
"назначила". Но, по-моему, Павел Сергеевич уже немножко не в том возрасте.
     - Вообще-то это спорный вопрос, - не согласился Генрих. - Но я думал не
о  такой  экзотической  возможности. Моя гипотеза  гораздо прозаичнее. Может
быть, что-нибудь привлекло внимание старика? Он сторож и, наверное, иногда -
когда ему не спится - проверяет, все ли в порядке в его владениях. Допустим,
прошлой  ночью  он  совершал  такой  обход  и что-то  его  остановило...  Не
осмотреть  ли нам место,  где на него напали? Ночью, в темноте, мы ничего не
разглядели, да нам и не до того было, а вдруг там остались следы?
     -  "Любой   преступник   оставляет   след   и  возвращается  на   место
преступленья"?  Жаль,  что ты не  вспомнил об этом раньше.  Мы бы  засели  в
кустах, глядишь, уже и поймали бы редиску.
     -   Может  быть,  еще  не  поздно.  Так  или  иначе,   осмотреть  место
преступления нам ничто не мешает.
     - Ладно, пошли. Здесь вроде бы делать нечего.
     Мы вышли из номера, и Леша запер дверь.
     - Занесем ключ Вальдемару?
     -  Нет, лучше  попозже  вернем  его  Наталье,  - решил Генрих.  - Будет
хороший предлог наведаться к ней, узнать, как она себя чувствует.
     На улице опять шел дождь.  Складывалось впечатление, будто за последние
двое суток над Валдаем выпала годовая норма осадков.
     -  Прошка  прав, - сказала я, с отвращением поглядев  на низкое угрюмое
небо.  - Если  эта чертова  погода продержится  еще пару  дней, мы отсюда не
скоро выберемся. Трактора в лесу будут вязнуть. А я, между прочим, обещала в
издательстве, что четвертого буду в Москве... Ох, Генрих, а как же Машенька?
Она, наверное, с ума сойдет от  беспокойства, если ты завтра  не дашь о себе
знать.
     - Машенька  давно  уже  должна была привыкнуть к  опозданиям Генриха, -
заверил  меня Леша. - На  моей памяти он столько раз путал место, час и даже
дату встречи, что я всегда удивляюсь, когда он внезапно является вовремя.
     -  Но на сей  раз он отправился вместе  с нами. Машенька начнет звонить
мне, тебе...
     Я  осеклась  и  застыла.  Генрих  с  Лешей резко  остановились,  потом,
проследив за моим взглядом, тоже вытаращили глаза.
     Мы  стояли  на  гравиевой  дорожке,  метрах  в   двадцати  от  участка,
расположенного  напротив  первого  окна  моего  люкса.  Изумрудную  лужайку,
простиравшуюся  от  дорожки  до  кустов,  высаженных  перед  зданием  отеля,
пересекала  безобразная полоса шириной  около  метра. Грязно-бурое  месиво с
зелеными  вкраплениями   выдранной  молодой  травы  походило  на  гигантскую
гусеницу,  ползущую от дорожки к дому. Сходство усиливалось благодаря тонким
черным бороздкам, которые еще не до конца размыл дождь.
     -  Работящий преступник  нам попался, - пробормотала я,  оправившись от
удивления. - Не поленился разыскать грабли и прочесать все пространство, где
могли остаться его следы.
     - И как прочесать! - добавил Генрих. - Словно бороной прошелся.
     - Ну  вот,  наконец-то у  нас  появилось  конкретное  указание  на  его
личность, - удовлетворенно заметил Леша.
     - Какое указание? - одновременно воскликнули мы с Генрихом.
     - Раз  он так  старательно  уничтожил следы,  значит,  они были  чем-то
примечательны. И скорее всего, размером.
     - Почему размером, а не типом обуви, например?
     - Сейчас все выходят на улицу в резиновых сапогах. Рисунки  на подошве,
вероятно, отличаются, но, раз следы были оставлены не на земле,  а на траве,
четкого отпечатка остаться  не могло. А  вот приблизительный  размер  обуви,
поскольку трава еще не разрослась, определить несложно.
     - Не очень-то  четкое указание,  -  проворчала я. -  Непонятно  даже, в
какую сторону от нормы должен отличаться этот самый размер.
     - Я думаю,  в меньшую.  У Павла  Сергеевича, Левы и Вальдемара примерно
сорок второй  - сорок  третий размер. Марк, Генрих  и  я  попадаем  в  ту же
категорию. Прошка вообще-то носит сороковой, но резиновые сапоги покупает на
размер больше,  так что  разница с  основной группой небольшая - в траве  не
различишь. У  Натальи  нога тоже  довольно крупная.  Итого получается восемь
человек.  Убийце не было смысла уничтожать следы,  если  он мог затеряться в
такой массе подозреваемых.
     - Среди всех обитателей отеля самый маленький  размер наверняка у меня,
- заметила я кисло. - Надеюсь, ты не подозреваешь меня в убийстве?
     -  Не глупи, - отмахнулся Леша. -  Остаются двое: Лариса и Георгий.  По
дороге сюда,  когда мы ехали  в  грузовике, я обратил внимание на то,  какая
маленькая у Георгия  нога. Помню, еще подумал, что, наверное, ему приходится
покупать обувь в  детском магазине. Думаю, у него и у Ларисы размер примерно
одинаковый - тридцать седьмой или тридцать восьмой.
     -  По-моему,  Ларису можно  смело исключить  из  числа подозреваемых, -
сказал  Генрих. -  Бдительный Лева наверняка обратил  бы внимание,  если  бы
ночью она куда-нибудь отправилась.
     - Если сам не отправился на прогулку, как вчера утром, -  уточнила я. -
Предположим, Лариса обманула мужа, сказав, что приняла  снотворное. Тогда он
мог ослабить бдительность.
     -  Нет, я согласен с Генрихом, - сказал Леша. - Если Лариса действовала
не заодно с мужем, она не могла разбить голову Павлу Сергеевичу. Когда  мы с
тобой пришли звать ее на  помощь, с момента нападения  прошло совсем немного
времени. Допустим, она успела нанести удар, оттащить тело в кусты и добежать
до своей комнаты, опередив нас. Нам открыл Лева, который, значит, вернулся с
прогулки и до нашего появления успел  переодеться в  халат. Раз он ничего не
подозревал,  выходит,  Лариса провернула всю операцию  за  считанные минуты.
Будь она даже спринтером международного класса, ей не удалось бы уложиться.
     -  Вам не кажется, что наша  скульптурная  группа, мокнущая под дождем,
привлекает  к себе  внимание?  Может  быть,  нам лучше быстренько  осмотреть
кустарник, а обсуждение продолжить в более комфортных условиях?
     С этими словами  я сошла с  дорожки и  решительно  направилась  к стене
дома. Генрих с Лешей последовали  за мной.  Примерно в пяти метрах от кустов
буро-зеленая полоса расширялась.
     - Видимо,  здесь он  натоптал  основательно, - заметил  Леша, оглядывая
участок грязи размером с небольшой теннисный корт.
     Генрих нашел просвет  в зарослях, откуда ночью извлекали раненого Павла
Сергеевича, и внимательно осмотрел участок вокруг.
     - За  кустами  тоже  пятачок вычесанной  травы,  - сообщил он. - Больше
ничего.
     - Чтобы вспахать граблями такой участок, нужно трудиться в поте лица не
меньше часа, -  рассуждала я вслух. - Да еще раздобыть грабли. Вы, например,
представляете себе, где  в этом домине могут храниться  грабли? Я - нет. Но,
скорее  всего, в одной  из  запертых  подсобок.  То  есть, возможно,  убийце
понадобилось взламывать  дверь. Когда же он все успел? Ведь не среди бела же
дня он  занимался земляными  работами? Кто угодно  мог выглянуть  в  окно...
Поразительно активный преступник. Мы живем здесь меньше  двух  суток. За это
время он вмонтировал в телефонный аппарат  "жучок" (причем в  чужом номере),
подсыпал  яд  Борису,  украл  радиотелефоны истопника  и Замухрышки, обделал
ночью  какие-то  таинственные  делишки,  которые  привлекли  внимание  Павла
Сергеевича, разбил  старику голову и  обработал граблями чуть ли не половину
земляных угодий  отеля. И это не  считая тех дел, которыми он  занимался  на
глазах остальных.  Думаю, он сейчас так изнурен, что нам не  составит  труда
определить его по этому признаку.
     -  Варька,  ты только что предложила  продолжить  обсуждение  в тепле и
уюте. Давайте так  и сделаем, не  то  совсем промокнем,  -  воззвал  ко  мне
Генрих.
     Мы побрели к сторожке.
     - Если убийца -  Георгий, то он не особенно утомился, - заговорил Леша,
ступив  на  гравий.  -  Участия  в общей жизни  он  со  вчерашнего  утра  не
принимает,  так что  вполне  может заниматься черным делом по  ночам, а днем
отсыпаться. Кроме того, его причастность к злодеяниям объяснила  бы  пропажу
радиотелефона из запертой комнаты. Опять-таки уничтоженные следы...
     -  Леша,  смотрю я на  тебя  и начинаю понимать,  что такое  кантовский
чистый разум. В твоих теориях абсолютно нет места человеческим чувствам.  Мы
с тобой стояли рядом,  когда Замухрышка задал свой концерт по поводу пропажи
телефона  и  невозможности  вызвать телохранителя.  За  несколько  минут его
физиономия  принимала оттенки  всех  цветов  радуги.  И,  выражаясь  словами
Прошки, пусть мне отрежут язык, если это была игра.
     Судя по тому, как Леша снова  начал корчить рожи, он признал разумность
моих доводов. Остаток пути до сторожки мы прошли молча.
     Во время нашего отсутствия Марк и Прошка, конечно же, успели поругаться
и теперь сидели,  надувшись и отвернувшись  друг  от друга. Но, завидев нас,
оба тотчас позабыли о своих разногласиях и дружно обрушились с упреками:
     - Где вас черти носили?!
     - Ползают как улитки! Ну форменное свинство!
     Я отлепила от себя мокрый плащ и оскорбленно вскинула голову.
     -  Уж  не  хотите ли вы сказать, что управились  бы  быстрее?  Разрешаю
продемонстрировать.  Лева  с  Ларисой  так и  не  высунули нос, а Замухрышка
наотрез отказался  открыть  мне  дверь. Идите,  дерзайте!  Покажите нам свою
расторопность  и  умение добиваться результата. Леша,  у тебя, конечно, есть
секундомер?
     Марк помрачнел.
     -  К тому  же ничего  не выяснили! Где же  вы тогда  шлялись, позвольте
узнать?
     Генрих предупредил достойный ответ, уже вертевшийся у меня на языке.
     - Выяснили, выяснили, очень даже многое, - торопливо сказал он. - Дайте
только дух перевести, и я все расскажу.
     Мы расселись за столом, и Генрих  подробно изложил все, что произошло с
нами с того момента, как мы их покинули.
     - Кажется, я догадываюсь, кто мог поставить "жучок" в номере  Бориса, -
медленно проговорил Марк.
     - И кто же? -  спросила я воинственно,  поскольку  все  не остыла после
недавней стычки.
     - Георгий. Вероятно, он тоже наблюдал за Борисом, когда Павел Сергеевич
отозвал  того  в  сторонку  и  огорошил таинственной новостью.  И  невнятное
объяснение Бориса про котел тоже показалось ему неубедительным.
     -  Видишь, Варька! - обрадовался Леша. - Марк  независимо пришел к тому
же выводу, что и я, причем исходя из других посылок.
     Марк повернулся к нему:
     - Ты тоже заподозрил Георгия? Почему?
     Леша выдал ему свою теорию, в доказательство упомянув о следах, которые
имело  смысл  уничтожать,  только  если  они   выделялись  среди  других,  о
возможностях  Георгия, изолировавшего себя от остальных обитателей отеля,  и
наконец о радиотелефоне, пропавшем из запертой комнаты.
     -  И  какие  же у тебя  возражения,  Варвара? -  поинтересовался  Марк,
приподняв бровь.
     Я повторила контрдоводы, которыми пыталась переубедить Лешу, и добавила
новый:
     - Кстати, о том, что номер был заперт изнутри, мы узнали со слов самого
Георгия.  Наталья  утверждает,  что он  человек  неглупый.  Зачем  ему  было
обращать наше внимание на деталь, которая ставит под сомнение  версию кражи?
Почему бы не признаться, будто он забыл запереть дверь или,  скажем, выходил
ночью на кухню, а телефон оставил в номере? Если вы хотите уверить меня, что
ему нравится играть с огнем и правду он сказал  из озорства, у вас ничего не
выйдет.
     Все глубоко задумались.
     -  М-да-а,  несостыковочка,  -  промычал  Прошка.   -  А  как   красиво
складывалось!
     -  Но кому  еще  понадобилось прослушивать номер Бориса?  -  недоуменно
спросил Леша.
     - Да почему вы решили, что это  обязательно Георгий? На разговор Бориса
с Павлом Сергеевичем мог обратить внимание любой.
     - Павел Сергеевич наверняка сообщил Борису что-то связанное с отелем, -
ответил мне Марк. - Он постоянно живет здесь, поэтому других новостей у него
просто  не могло быть. Кого  еще  могли заинтересовать  дела  отеля, как  не
партнера Бориса?
     - Леву, - ответила  я, не  раздумывая.  -  Борис  пытался  сделать  его
компаньоном. Чем не причина интереса к делам отеля?
     -  Ну  хорошо, допустим, "жучок"  поставил Лева,  - согласился Марк.  -
Допустим, он выяснил,  что в отеле произошла  некая неприятность и ожидаемой
прибыли  он  не получит. Леве оставалось только отказать Борису  и  забыть о
существовании этого озера. Зачем ему убивать человека, если он не потерял ни
гроша?  Георгий  - другое дело. Он  вложил в строительство  крупную сумму  и
загорелся желанием отомстить тому, кто вовлек его в авантюру.
     -  Но,  может  быть,  "жучок"  и  убийство  -  независимые  события?  -
предположил  Генрих. - По-моему, связывать  их нет основания. "Жучок" вполне
мог  поставить Георгий,  а  убил кто-то другой.  Мы поторопились  с выводами
из-за   реакции  Натальи.  Увидев  подслушивающее  устройство,  она  впервые
заподозрила убийство, а поскольку мы такую возможность не исключали с самого
начала,  то  нам  не пришло  в голову, что  она может  быть права в одном  и
неправа в другом.
     -  Короче, от  чего  ушли,  к тому и вернулись,  - подытожил Прошка.  -
Бориса кто-то убил, а кто - неизве