мнил, кто на него напал? - воскликнули хором все трое.
     -  Нет, только про само нападение. Он не разглядел, кто его ударил. - И
Прошка  пересказал  историю  Павла  Сергеевича. -  Но  это еще  не  все.  Мы
выяснили, что сообщил старик Борису в день нашего приезда. Оказывается, этот
отель  обречен. Вода приходит  из-под  земли  и подмывает фундамент. Борис и
Георгий выбросили свои деньги на ветер.
     -  Ну вот и  все, - сказал  Марк.  - Можно ставить точку.  Кажется,  мы
вычислили убийцу.
     - Чушь! - брякнула я.  - Ну, допустим, Георгий  убил Бориса из мести. А
Леву за что? И чем ему помешал Павел Сергеевич?
     - А чем, по-твоему, он помешал Вальдемару?
     -  Я  уже объясняла.  Павел Сергеевич  мог встретить его  ранним утром,
когда  Вальдемар  ходил в  сторожку красть телефон... Ты  думаешь,  истопник
видел не Вальдемара, а Замухрышку?
     -  Конечно.  И  заметь,   эта  гипотеза  сразу  объясняет  таинственное
исчезновение из запертой комнаты второго телефона...
     -  Слушайте, чего  мы  гадаем?  - влез  Прошка. -  Давайте  позвоним  в
сторожку и  спросим,  кого видел  Павел Сергеевич вчера ранним  утром. Если,
конечно, он кого-нибудь видел.
     - Звони, - разрешил Марк.
     Прошка неохотно оторвался от тарелки, подошел к телефону и набрал номер
сторожки.
     - Наташа?  Как там у  вас дела?.. У нас  без изменений.  Мы решили дать
вашему супругу небольшую передышку; потом повторим процедуру. Не волнуйтесь,
через  несколько  часов  он  оживет, я  уверен. А как себя  чувствует  Павел
Сергеевич?.. Спит?.. Ну хорошо, скоро мы вас, наверное, навестим.
     - Павел Сергеевич уснул,  -  сообщил Прошка,  положив трубку. - Ничего,
расспросим чуть позже.
     - Думаю, к тому времени, как он проснется, мы все уже выясним, - сказал
Марк.
     - Каким образом? - полюбопытствовала я. - Погадаем на картах?
     - Этот  способ  можешь испробовать сама. А  мы  сейчас доедим и  пойдем
навестить Георгия. Пора взять его за жабры и потолковать по душам.  Полагаю,
долго ждать признания не придется. Отваги у этого субъекта хватает только на
то, чтобы подсыпать куда-нибудь яду да ударить сзади старика.
     - Я бы на  твоем месте воздержалась от  скоропалительных выводов, Марк.
Ты еще  не  придумал  объяснения Левиной  смерти.  Или  Лева  тоже  встретил
Замухрышку тем  ранним утром?  Не  многовато ли  случайных  встреч?  А  ведь
Георгий ходил не на демонстрацию,  а воровать.  Он должен был принять всякие
меры предосторожности, чтобы его не  заметили, тем паче что  к тому  времени
уже отравил Бориса.
     - Успокойся,  Варвара,  я придумал объяснение Левиной  смерти.  Он знал
мотив убийства и дал понять это Георгию.
     -  Каким  же  образом  он  узнал  мотив?  По-твоему,  Борис, услышав  о
наводнении в отеле, побежал делиться с Левой своей бедой?
     - Нет. Я считаю, что Лева и Георгий оба заметили, как Борис переменился
в  лице,  когда  разговаривал  с  Павлом  Сергеевичем.  И  оба  не  поверили
объяснению Бориса насчет  котлов. И Георгия, и  Леву дела отеля интересовали
весьма и весьма. Один уже  вгрохал в  строительство целое  состояние, другой
собирался  сделать  это в  ближайшем  будущем.  Поскольку  Борис  не  спешил
делиться с  ними новостями, они независимо друг от друга решили выяснить все
самостоятельно. Лева установил в телефонном аппарате Бориса "жучок"  и таким
образом  оказался в курсе  дела.  Скорее всего,  при первом  разговоре Борис
попросил Павла Сергеевича подняться  к нему в номер и обстоятельно обо  всем
доложить. Это разумное допущение, потому что на наших  глазах они обменялись
всего  несколькими  фразами.  Борис   боялся  затягивать  разговор,  но  ему
необходимы были подробности.
     - Ну  хорошо, допустим, ты прав и Лева  узнал об участи отеля благодаря
"жучку",  хотя я  не  понимаю,  когда  он  успел  сунуть  его  в  телефонный
аппарат...
     - Возможно, когда Борис принимал с дороги душ.
     - Ладно, я сейчас не о  том... Если "жучок" установил Лева, то откуда о
затоплении отеля узнал Замухрышка?
     - Ты помнишь, где упала и наткнулась на ключ от цоколя? - спросил Марк.
- В  двух шагах  от  двери  Георгия.  Думаю, он  выронил  его, когда  тайком
возвращался в номер и полез в карман за своими ключами, - ему же нужно  было
убрать Павла Сергеевича и Леву, значит, он  оттуда выходил. Так вот,  как  я
понимаю, Георгий следил за Борисом и видел, как  Павел Сергеевич передал ему
ключ.  А за ужином - или в бильярдной, неважно, - Георгий залез к партнеру в
карман и ключ вытащил. После этого ему оставалось только заглянуть  в подвал
и увидеть, что там творится.
     -  Но тогда получается, что  за ужином Замухрышка  еще ничего не  знал.
Когда же он подсыпал Борису отравы?
     -  После ужина. Это  же очевидно.  Георгий спустился  в подвал,  увидел
воду,  понял, что  плакали его денежки,  пришел в ярость и  решил  отомстить
Борису,  втянувшему  его  в авантюру  с отелем.  Борис  открыл ему,  Георгий
завязал  с  ним  разговор,  потом  предложил  пропустить по рюмочке  на  сон
грядущий и незаметно бросил в бокал яд.
     -  А яд он, естественно, возит с  собой просто так, на всякий случай, -
съязвила я.
     -  А что в  этом  удивительного? Он же  параноик,  от него всего  можно
ожидать.
     - Варька, я думаю, тебе следует смириться с тем, что убийца  - Георгий,
-  сказал  Генрих. - Знаешь,  что меня  убеждает в этом больше  всего? Страх
Бориса. Ты  сама говорила, что  он по-настоящему  перепугался,  когда  Павел
Сергеевич отозвал его в сторонку и что-то сообщил.
     -  Нет,  этого  я не говорила. Он был  потрясен, это  да.  Но,  как мне
кажется, известие о крупной потере - достаточное основание для потрясения.
     - Да, но сразу после разговора Бориса с Павлом Сергеевичем Наталья идет
к Георгию и умоляет его отослать  телохранителя. Под  тем предлогом, что его
присутствие  может отпугнуть Леву от участия в  проекте.  Но ведь  тогда уже
стало  ясно,  что отель  работать не  будет  и дорога не нужна. Значит,  она
солгала...
     - Не обязательно.  С Павлом Сергеевичем говорил Борис, а не его сестра.
Она могла действовать по  собственной инициативе,  еще  не  зная,  что  в ее
хлопотах уже нет надобности.
     -  Не  думаю.  После  того  как  Прошка  подслушал  разговор Натальи  с
Георгием,  прошло  совсем  немного времени, и нас  позвали ужинать. Когда мы
вошли в бар, Наталья сидела за столом, а  телохранителя уже не было. Значит,
его уже увез шофер грузовика, которому  Борис  отдавал какие-то распоряжения
сразу после беседы с истопником.
     Я надолго задумалась, потом сказала:
     - Ладно, убедил. От телохранителя отделались по инициативе  Бориса.  Но
убей меня бог, если я понимаю, зачем ему это понадобилось...
     -  Он  знал, что Георгий  -  человек непредсказуемый.  Борис  скрыл  от
партнера  правду, но боялся, что тот все  равно может узнать о катастрофе  и
способен  сгоряча сотворить что-нибудь ужасное. У телохранителя было оружие.
Борис,  наверное,  считал,  что  наличие  пистолета  может  подтолкнуть  его
неуравновешенного партнера к  неразумным  действиям.  Убедив Георгия,  что в
отеле ему нечего опасаться, он  устранял  в  первую очередь не охранника,  а
возможное орудие преступления.
     Я снова задумалась.
     - Ну  что, ослица ты  наша упрямая, признаешь свою ошибку  или до конца
будешь  отстаивать   виновность  Вальдемара?  -  насмешливо  поинтересовался
Прошка.
     -  Не могу я поверить, что Замухрышка  - убийца.  Хоть режьте меня - не
могу. Я иногда ошибаюсь в логике построений,  но реакцию  человека на то или
иное событие всегда оцениваю правильно. Я же рисую, для меня выражения лиц -
главное  в  людях. Готова поклясться  на Библии: Замухрышка был  напуган  до
полусмерти, когда обнаружил пропажу телефона.
     - Откуда ты знаешь, чем он был напуган? Может, его ужаснуло собственное
преступление? Или он вдруг понял, что  о наводнении  в отеле рано или поздно
станет известно и  таким образом обнаружится его  мотив. И вообще, много  ли
параноику нужно, чтобы испугаться?
     -  Все, - сказал Марк, отодвигая тарелку. -  Обсуждение закончено, пора
переходить к  делу.  - Варвара, захвати  пару  судков и  ступай  к  Георгию.
Попробуй уговорить его открыть  дверь. Когда он будет  тебя выпускать, мы не
дадим ему запереться снова.
     - Нет.
     Услышав  металл в моем  тоне,  все разом подняли головы и изумленно  на
меня вытаращились.
     - Откуда эта внезапная  любовь к Замухрышке, Варвара? - спросил Прошка,
хлопая глазами. - Прежде я как-то не замечал в  тебе особой к нему симпатии.
Что заставило тебя переменить отношение к этому неврастенику?
     -  Одна  фраза, сказанная  Натальей. Я тоже  в детстве была маленькой и
хилой. Тем,  кто  был поздоровее,  нравилось  доводить  меня до  бешенства и
щелчком  отбрасывать  назад,  когда  я  начинала  молотить  по  ним  жалкими
кулачками. Поглазеть на  эту потеху собирались весельчаки со  всех окрестных
дворов.  Я шагу  не  могла  ступить, чтобы  кто-нибудь  меня  не задел. Меня
дразнили  "бешеной  блохой", "козявкой",  "неустрашимой  глистой". О  других
кличках я даже не хочу вспоминать. К восьми годам до меня дошло, что драться
можно не только кулаками. Мои  обидчики один за другим убеждались, что лучше
меня  не  трогать  - иначе  станешь всеобщим  посмешищем. Но  я  никогда  не
принимала участия в травле слабых. И сейчас не собираюсь. Я согласна, доводы
у вас довольно убедительные. Но если вы ошибаетесь, то, ворвавшись в номер к
Замухрышке, можете довести невинного человека  до инфаркта.  Нам совсем ни к
чему третья жертва, вам не кажется?
     Генриха моя речь убедила сразу.
     -  Ты  права, Варька. Доказательств у нас  нет, а  умозаключения  могут
оказаться  ошибочными. Если  ты  считаешь,  что  наш  визит к Георгию  может
окончиться плачевно, нужно оставить его в покое.
     - Да, пусть  себе без  помех  обдумывает следующие  убийства,  - ехидно
согласился Прошка.
     - Тогда иди к нему одна, - распорядился Марк. -  Втяни его в разговор и
упомяни ненароком о наводнении в отеле.  Если он и впрямь все время просидел
взаперти,  то о воде в подвале ему ничего не известно. Вот и посмотришь, как
он воспримет  твое сообщение. Ты же у  нас мастерица  оценивать человеческую
реакцию - тебе и карты в руки.

Глава 19

     В  сопровождении  Леши  я  спустилась  на  кухню,  достала  кое-что  из
холодильника,  подогрела  в   микроволновой  печи,  поставила  на  поднос  и
вернулась на третий этаж. У двери триста шестнадцатого номера Леша отдал мне
поднос и шепотом напутствовал:
     - Только ни в коем случае не показывай Георгию, что его подозреваешь. И
ничего не ешь и не пей, ладно?
     -  Не  волнуйся, Леша. Во-первых,  я  его не подозреваю,  во-вторых, мы
только что поели. Иди занимайся спокойно Вальдемаром. Обещаю вернуться к вам
живой и невредимой.
     Когда он наконец удалился, я тихонько постучала в дверь.
     -  Кто  там?  -  откликнулся  Георгий  почти  сразу,  словно  дожидался
визитеров в прихожей.
     - Варвара. Чтобы не повторился наш  предыдущий диалог, скажу  сразу:  в
коридоре  я  одна, на  подносе  у  меня  ужин,  а  если  вы  сомневаетесь  в
безвредности блюд, я готова продегустировать любое у вас на глазах.  (Слышал
бы меня  Леша!)  Могу добавить,  что я  не вооружена и, если вы настаиваете,
готова поставить поднос под дверью и уйти.
     Несмотря   на  ясно  выраженное   мною  желание  избежать   повторений,
Замухрышка опять  долго  не подавал признаков жизни,  и  только когда я  уже
совсем потеряла терпение, из-за двери раздался его голос:
     - Ладно. Сейчас открою, подождите.
     На этот раз он двигал мебель гораздо дольше,  чем в предыдущий, из чего
я заключила, что известие о смерти Левы не придало ему храбрости. Но в конце
концов я все же попала  в гостиную, которая теперь выглядела еще просторнее,
поскольку  значительная  часть обстановки перекочевала  в  прихожую. Впустив
меня, Замухрышка долго возился у входа, потом  забрал у меня поднос и кивком
показал на диван, который,  по всей  вероятности, просто не сумел сдвинуть с
места.  Сам он расположился на том же  диване, но на почтительном расстоянии
от меня, а поднос пристроил на коленях.
     - Ну что, поубавилось охоты веселиться? -  спросил он, снимая  дрожащей
рукой  крышку с одного из судков.  - Или  второе убийство  не  испортило вам
настроения?
     - Лева  не принадлежит к числу людей,  которых  я  готова оплакивать до
Страшного суда. Но если честно, радости его смерть не вызвала.
     - А смерть Бориса? - спросил Замухрышка, метнув в меня острый взгляд. -
Вы ведь не особенно его любили, верно?
     Последнее  замечание  захватило меня  врасплох.  Во  время  "дружеских"
сборищ, на которые  приводил меня Борис, Замухрышка преимущественно сидел ко
мне спиной. Кто бы мог подумать, что он отличается наблюдательностью?
     -  А  вы, оказывается, храбрый  человек,  Георгий,  - заметила  я после
секундного замешательства.  -  В  подобных обстоятельствах далеко  не каждый
отважился бы  принять  пищу  из  рук женщины,  у  которой имелись  основания
недолюбливать покойного.
     Замухрышка  прожевал  и  проглотил  кусок  цыпленка  под белым  соусом,
подергал щекой и выдал неожиданную сентенцию:
     - Лающая собака горла не перегрызет.
     В  первый момент я даже не поняла, к чему это  он. А  когда сообразила,
что под лающей собакой он подразумевал меня,  чуть не поперхнулась.  "Хорошо
еще, что здесь нет Прошки, не то он до конца жизни не давал бы мне проходу",
-  подумала  я и собралась уже как следует отбрить Замухрышку,  но,  видимо,
слишком долго  лазила за  словом в карман,  потому что  этому  типу  удалось
огорошить меня в третий раз:
     - Каким, интересно, образом Боря добился вашего участия в своих  играх?
Он вас шантажировал?
     -  Не  родился еще человек,  которому  удалось бы меня шантажировать, -
сухо  произнесла я, оправившись от изумления.  -  И раз уж вы сами затронули
эту тему, позвольте полюбопытствовать: о какой игре идет речь? Вам известно,
зачем Борису понадобилось ломать комедию с помолвкой?
     Замухрышка покачал головой.
     -  Я  только сегодня догадался,  что это  была комедия. Конечно, мне  с
первой   встречи  показалось,  что  для  невесты  вы  ведете  себя  довольно
оригинально, но среди  женщин  попадаются  весьма  своеобразные  особы...  А
сегодня днем вы  спросили, не знаю ли я о Борисе чего-либо такого, что могло
бы пролить свет на его внезапную смерть. И я кое-что вспомнил.
     Примерно полгода назад Боря несколько раз звонил мне по делу с одного и
того же телефонного номера - он  высвечивался у меня на определителе. У меня
были номера его домашнего, служебного и мобильного телефонов,  но ни один из
них с  тем номером не совпадал, и я  на  всякий случай  записал его  себе  в
книжку.  А где-то спустя месяц-полтора мне понадобилось срочно  связаться  с
Борей, и, поскольку по первым трем телефонам никто  не отвечал, я на  всякий
случай позвонил по четвертому. Человек, снявший трубку, сказал, что я ошибся
и никакого Бориса здесь никогда  не было. На следующий день Боря заявился ко
мне собственной персоной  - якобы  обсудить несколько  вопросов, связанных с
отелем. Но я  сразу заметил, что он очень нервничает  и хочет поговорить  со
мной совсем на другую тему, но  почему-то боится. В конце  концов он все  же
решился.  "Гоша,  -  говорит, -  у  меня  к  тебе большая  просьба:  забудь,
пожалуйста, номер телефона, по которому ты мне вчера звонил. Он  принадлежит
одной  замужней даме, которую я не имею  права скомпрометировать.  Наш роман
уже  закончился, но,  если кто-нибудь о нем проведает,  это может привести к
самым печальным последствиям".  Я, разумеется, заверил  его,  что уже  забыл
злополучный  номер  и  никогда  не  попытаюсь  его  вспомнить,  но  сам  был
заинтригован. Я впервые видел Борю таким жалким. Обычно он просто бесил меня
своей самоуверенностью, снисходительно-покровительственным тоном, а тут чуть
ли не на коленях готов ползать...  Мало того,  на следующий день выяснилось,
что  у  меня таинственным образом исчезла записная  книжка.  И  мне,  вполне
понятно, захотелось узнать побольше об этой замужней даме, которую ни в коем
случае нельзя компрометировать.
     Я от  неприязни  поджала  губы,  с  трудом  удержавшись от того,  чтобы
высказать крысенышу все, что думаю  по поводу его морального облика. Если бы
кто-нибудь  из моих друзей попросил меня  не совать  нос в  чужие дела, я бы
скорее повесилась,  чем позволила  себе  проявить любопытство. Мне ужасно не
хотелось потакать  хвастовству Замухрышки об  успехах  на шпионском поприще,
но, к сожалению,  его информация  могла  пригодиться  для  решения  загадки.
Посему я промолчала.
     -  Я разузнал адрес, по которому установлен телефон с таким  номером (у
меня хорошая память на цифры, и  кража записной книжки Боре  не  помогла), и
выяснил,  что  там  проживает  некая  Оксана  Алексеевна, сорокавосьмилетняя
мать-одиночка, и ее  пятнадцатилетняя  дочь Вера.  Под определение "замужняя
дама" ни одна из них не подходила,  поэтому я решил  съездить  и посмотреть,
что там творится. Дом  оказался старым,  запущенным,  без  лифта. В подъезде
воняет  кошачьей мочой, стены облупились,  с потолка сыплется  штукатурка. Я
заглянул туда  и  решил  остаться в  машине, а наверх послал  телохранителя.
Следуя  моим наставлениям,  Алик  поднялся на  пятый этаж,  позвонил в дверь
интересующей меня квартиры  и спросил  Оксану  Алексеевну.  Но  ему даже  не
открыли. Мужской голос из-за двери сообщил, что хозяйка эту квартиру  сдала,
а сама переехала  неизвестно куда.  Тогда  мне пришло в голову поговорить  с
бабусями у подъезда. Те охотно и очень многословно рассказали, что "Ксанке с
дочерью сказочно  повезло". Какой-то  чудак попросил  их  сдать  квартиру  и
предложил  за  нее  настолько хорошую  плату,  что они  сняли гораздо лучшее
жилье, да  еще безбедно жили  на  остаток. На мой  вопрос, женат  ли  щедрый
квартирант, бабки категорически заявили: не женат, и женщин к себе не водит.
Я описал им Борю  и спросил, так ли выглядит их  новый сосед, но оказалось -
нет. Жилец Оксаны Алексеевны - худой, сутулый, сильно близорукий. Но одна из
моих осведомительниц  признала Бориса  по описанию и  подтвердила:  заходит,
мол, такой время  от  времени.  Короче говоря,  история о  романе с замужней
дамой затрещала по всем швам.
     Но  я  на  этом  не успокоился.  Вызнал  у старух  новый  адрес  Оксаны
Алексеевны  и съездил  к  ней.  Она  оказалась  тучной и некрасивой  особой,
похожей  на  раскормленного мопса.  Эта  мадам  сказала, что уже  год  сдает
квартиру  Шатурину  Михаилу  Ильичу,  бухгалтеру  одной  аудиторской  фирмы.
Квартирантом она весьма  довольна: человек он  вежливый  и  скромный, платит
аккуратно, квартиру  отремонтировал  и  содержит в порядке. Про Борю хозяйка
квартиры и слыхом не  слыхивала. Тогда я окончательно убедился, что любовной
интрижкой  тут и  не пахнет.  Подумал, что этот Шатурин, должно быть,  тайно
передает  Борису сведения о фирмах, в которых проводит аудиторские проверки.
В этом  случае Борино  беспокойство могло быть вызвано, например, страхом за
безопасность агента.
     Но  теперь, задним  числом,  я вспомнил, что примерно в это время  он и
познакомил всех нас  со своей невестой, то бишь с вами. Мне еще тогда пришло
в голову, что он обращается с суженой как-то подчеркнуто нежно  и бережно. В
институте, да и потом  тоже,  мне нередко  доводилось наблюдать  за Бориными
ухаживаниями.  Могу со  всей определенностью утверждать: он делал это совсем
иначе - шутил,  много смеялся, отпускал легкомысленные замечания и  прочее в
этом духе. С вами же он держался, как на смотринах, словно не живой человек,
а воплощение безупречного жениха. Если приплюсовать к этому ваше поведение -
весьма своеобразное для невесты,  мягко  говоря, -  то  становится ясно, что
Борис  разыгрывал  ком